Hijito

Чани был маленьким мальчиком 16 лет. Хорошим, послушным учеником, любимцем учителей и единственной отрадой своего холостяка-отца, Ким Ёнбина. Отец любил своё чадо. Любил по-особенному. Баловал, проводил долгие и дружеские разговоры с сыном в его комнате, водил в кафе и кино. Что ещё нужно было мальчику? Отцовская любовь была для него всем, на самом деле. Смыслом жизни, стимулом для новых достижений, радостью всей жизни. Чани любил Ёнбина, а Ёнбин любил Чани. Как люди любят людей, так и эти двое, несмотря на родственные узы, любили друг друга до мозга костей. Бывали дни, когда Ёнбин ласково подзывал к себе сына, усаживал на свои колени, аккуратно поправив на худеньких ножках Чани чёрные гольфы. — Как твой день прошёл, малыш? Как школа? — Все чудесно, папочка, — тихо и мягко отмечал мальчик, чуть заливался стеснительным румянцем. Он всегда смущался, когда отец вот так сажал его на свои колени. Сжав ладони в кулачки на коленях, мальчик тянулся к мужчине и трепетно целовал в уголок губ. Проходило около десяти минут, и вот Чани уже лежал под отцом, раздвинув свои стройные ножки в сторону. Все те же чёрные гольфы слегка слезли вниз, но это уже не волновало. — Папочка… — тихо тянул брюнет и оглаживал руки Ёнбина, звучно постанывая от удовольствия. Отец двигался в нем мягко, глубоко. Отец был таким горячим и желанным. Отец покрывал его стройную шею поцелуями, заставлял постанывать и извиваться. Помогал вновь кончить от этого приятного трения внутри.  — Малыш, — тихо отвечал родитель. Вновь легкий толчок бёдер вперёд сопровождался тонким стоном Чани. Это заводило, будоражило. Шея мальчика уже пестрела от легких засосов и укусов. Папа любил ненавязчиво обозначать свою территорию. А сын любил быть территорией своего папочки. Не только их тела в эти моменты становились одним целым, но и души тоже. Они пели в унисон, сливались вместе, перемешивались в морскую пену, словно волны неспокойного моря. Это было чувство намного выше, нежели обычное физическое удовольствие. Чани любил Ёнбина. А Ёнбин любил Чани. То была аксиома их маленькой, но крепкой любящей семьи. То, что нельзя оспорить и не нужно доказывать.