Луна Незаходящая

Когда я вошёл, сестрица стояла у окна, босая, с бокалом неразведённого красного вина в руках. Она ещё не расплела высокую косу, но уже сменила платье на халат. Судя по этому, а также по тому, как лоснилась и благоухала от ароматных масел оливковая кожа её ног, незадолго до меня в её покоях побывала любовница. «Вот ты где, братец, — оживилась Тэльпериэн, выйдя из неги. — Я боялась, что ты уже спишь». Даже если бы спал, это не остановило бы её. Я развёл себе вина и пил медленно, чтобы оттянуть начало бури, пока сестрица ела финик. Видимо, объятия Изрехиль — или сегодня это была Ниммэль? — оказались недостаточно сладки. Я смотрел на неё с завистью. Повезло сестрице. При наших сдержанных нравах она умудряется найти пассию на каждом углу. Как только она отличает девушек, готовых ей ответить? Ведь ошибка может привести к непоправимым последствиям… Впрочем, Тэльпэ и с ними бы справилась, я уверен. Пламя её духа пылает настолько ярко, что и юноши, и девушки падают к её ногам независимо от того, к какому полу их влекло раньше. Если бы она могла поделиться со мной частью этой силы… Мне тоже не терпится познать радость телесной любви. Обычным двадцатилетним юношам это ничего не стоит: достаточно найти податливую служанку или наивную пастушку. Девушкам тоже легче — они нежнее, откровеннее друг с другом по природе. Может, мне поступить, как прабабке Анкалимэ? * Я отставил бокал. Тэльпериэн положила косточку от финика на серебряное блюдце и заговорила о том, чего я больше всего боялся. «Нет ничего прекраснее этих летних ночей, — она начала издалека, будто дразня. — Однако род Эльроса не может прерваться из-за наших пристрастий. Одному из нас придётся произвести наследника». Тэльпериэн часто отдавала приказы, отчего её голос неизбежно приобрёл властность; мне казалось, что она обращается ко мне слишком сурово, но она уверяла, что это не нарочно. Однако теперь её слова резанули меня, словно бритва. Конечно же, жениться должен я. Дословно привожу её доводы: «Я понимаю, насколько это нелегко, если женские тела волнуют тебя не больше, чем меня — мужские. Но ты можешь закрыть глаза, сосчитать до тридцати и забыть об этом навсегда, а мне придётся вынашивать ребёнка девять месяцев, рвать по утрам, воздерживаться в вине… Не говоря уже о родах. К тому же я не могу позволить себе подвергаться перепадам настроения, характерным для беременных. А потом у меня может обвиснуть грудь… Беременность и младенец будут отвлекать меня от государственных дел. Что скажет народ о будущей королеве, если увидит, что она ужасная мать? А если начнётся война?» Я не мог не согласиться, что стать матерью намного тяжелее, чем отцом, и всё же впал в хмурую задумчивость. Тэльпериэн открыла окно, впустив в душные покои прохладу и свежесть звёздной ночи. Я вдохнул полной грудью, и мне стало легче. Сестра говорила о тревожных вестях, что приносил восточный ветер. То, что мы раньше считали дикой полупустыней, оказалось густонаселённым королевством, крепнущим с каждым днём. Его жители не позволяют иноземцам пересекать свои границы и не торгуют с соседними народами, пока те не признают власть их таинственного бога-императора. Именно его фигура волнует нас больше всего. Мы не знаем, в самом ли деле Востоком правит бессмертный, или это выдумка. Я предположил, что это отбившийся от народа квэндэ, к примеру, один из авари, — если задуматься, мы мало знаем о судьбе тех, кто не покинул Куйвиэнэн. Тэльпериэн разубедила меня в этом. Она утверждала, что эльфы кажутся людям прекрасными, но не божественными. Они бывают властолюбивы, но требовать поклонения себе не в их природе, если только тьма не овладела из сердцем. Если этот бессмертный владыка не эльф — значит, он айну. Возможно, Валар послали его помочь дикарям — тогда нам нечего опасаться. По описаниям он не походит на угнетателя. Люди востока любят его; он собрал их разрозненные племена, обучил их ремёслам и даровал им единый язык… Нам известно слишком мало, чтобы судить, однако то, что на востоке Средиземья зарождается сила, очевидно, и мы должны понять, представляет ли она угрозу. Мы выпили ещё по бокалу и перешли к более близким вопросам. Тэльпериэн рассказала о последних письмах Гил-Галада нашему деду. Владыка нолдор встревожен влиянием на Гвайт-и-Мирдайн некого Аннатара — ещё одной могущественной личности, о которой знаем лишь по слухам. Если всё это свалится на сестрицу в годы её правления, ребёнок — последнее, что ей нужно. Я не сомневаюсь в Тэльпериэн. Она прирождённая правительница, талантливый оратор, любимица народа и гордость отца. Дед может оставить скипетр со спокойной душой, зная, что ещё два поколения он пребудет в надёжных руках… Не могу сказать, что меня любят меньше, но все понимают, что я другой. Я вижу себя или воином, или учёным. Светские беседы наводят на меня скуку, подчинять людей я не умею ни силой, ни доводами, ни игрой на чувствах; дрожу каждый раз, когда меня просят произнести речь. Какой из меня правитель? Конечно, родительство обременит меня меньше, чем Тэльериэн. Однако для рождения наследника нужны двое. Я стерплю что угодно ради Эленны, но обрекать ни в чём не повинную девушку на муку длиною в жизнь! Несчастной придётся или терпеть брак с нелюбимым, или любить того, чьё сердце пусто. Это в очередной раз убедит всех, что я чудовище, мерзость, плод Искажения. Все будут спрашивать, за что роду Тар-Миньятура такая кара. Но я не полюблю её, даже если она окажется мудрее Андрет и прекраснее Лютиэн.