Луна Незаходящая

Бог-император Востока — дух из народа Изначальных; в этом не осталось и тени сомнений. Не могу не отметить изящество, с которым мы пришли к такому выводу. Андуниэ — мой любимый город не только потому, что прекраснее гавани нет во всей Эленне, но и потому, что князь Кемендиль — ценитель наук и искусств, и в его доме всегда рады мудрецам и умельцам. Андуниэ будто впитала в себя чуть больше света Амана, чем другие города Нуменора. Это особенно заметно в час вечерней зари. А андунийская библиотека! Вот величайшее сокровище Острова. Каждый раз, когда мы гостим у лорда Кемендиля, я спускаюсь в неё и теряю счёт часам. В юные годы я даже прятался, чтобы Тэльпериэн и отец не нашли меня и не помешали чтению… Кемендиль принимал друзей из Эльдамара. Линдамо, его сын, вернувшийся из плавания к юго-восточным берегам Эндорэ, поделился удивительной находкой его команды. Он прочитал строчку из песни на языке Народа Солнца — так называют себя жители закрытой страны, где правит бог-император. Они не желают связываться с чужеземцами, особенно «морскими захватчиками», как они величают нас, и ему несказанно повезло услышать обрывок их языка от кхандского торговца-кочевника. Каково было удивление собравшихся, когда один эльда заметил в нём неоспоримые сходства с валарином! Его мнение разделили учёные обоих наших народов. Открытие ошарашило всех. Выходит, правитель Востока создал единый язык для своих подданных на основе родного языка. Значит, этот дух не просто властен, но ещё и талантлив. Такое могущественное создание не может долго оставаться в тени. Рано или поздно нам придётся говорить с ним — остаётся надеяться, что миролюбием его тоже не обделили. Одни вздыхают с облегчением, другие настораживаются. Никто не знает, кому служит этот майа, и имеет ли он господина вообще. Тэльпериэн высказала опасение, как бы он не оказался одним из выживших слуг Моргота. Она считает опрометчивым полагать, что все они погибли. Мысли Тэльпериэн внушают тревогу. Пока Народ Солнца не проявляет враждебности к другим, но, быть может, он просто ещё не нарастил военную мощь. Всё-таки я должен снова съездить в Андуниэ. Двор утомил меня. С тех пор, как отец взошёл на престол, мне пришлось оставить книги, пожертвовать уединёнными размышлениями и проводить больше времени в суете, среди людей. Я измотан, словно клубок по ниткам. Мой дух жаждет отдохновения в тени морских сосен, где ничто не нарушает тишины, кроме чуть слышного щебета киринки. Хорошо, если рядом будет Линдамо. Всегда рад послушать его рассказы о дальних странах, в которых с такими заботами никогда не побываю сам. Эльфы говорят, что я унаследовал нрав пра-пра-прадеда Тар-Менельдура — видимо, из-за любви к звёздам и одиночеству. В детстве я слепо верил легендам о том, что Луна — ладья с цветком Тэльпериона, но, наводя на неё телескоп, я вижу не паруса и такелаж, а горы, впадины и равнины. О них упоминал и Тар-Менельдур. Он подробно зарисовал лунный рельеф, но не успел дать имена всем его частям. Я решил завершить его работу — по крайней мере для себя; не знаю, примут ли мои предложения истинные учёные. Тэльпэ и атар получили каждый по равнине. Линдамо — гору. Хотелось бы приберечь что-то и для себя. Если на Итиле есть твердь, быть может, там обитают и лунные эрухини? Когда я поделился этой идеей с Тэльпэриэн, она посмеялась, а после укорила меня: «Несмотря на имя, ты принц Нуменора, а не Исиля». Интересно, что бы сказал пра-пра-прадед?