Луна Незаходящая

Мастерство творца ничего не говорит о том, насколько он приятен в общении. Аннатар — тому подтверждение. Он хорошо подготовился к встрече: изучил карту Нуменора, разузнал про наши обычаи и законы. На другое я после двух лет ожидания и не рассчитывал. Даже разочаровался: за это время он мог бы и выучить адунаик. Я воспевал Эленну, стремясь показать, что, несмотря на смертность, мы не дикие и не отсталые. Мне наказали быть осторожным с Аннатаром, однако не вижу ничего предосудительного в том, чтобы поделиться с ним общими сведениями об Острове и его жителях. Майа напомнил, что не все люди Арды благословлены нашими здоровьем и долголетием, и поинтересовался, не находим ли мы это несправедливым. — Пожалуй, — ответил я. — Но мы помогаем менее везучим собратьям. Учим их письменности, земледелию, врачеванию, изготовлению лекарств и орудий… Тогда Аннатар задал вопрос, заставший меня врасплох. — А если бы вы сумели превозмочь ваш рок — или, как вы называете это, «дар», — поделились бы вы высшим благом с другими? Сразу видно, что он плохо понимает дунэдайн. Я объяснил, что мы никогда не искали пути к бессмертию и не считали его «высшим благом»; сама мысль об этом казалась пустой и немудрой. — Я не сомневаюсь в мудрости вашего высочества, — промолвил он, — однако ваше мнение может не отражать настроения народа. Раз уж Аннатар знает, что я принц, то может представить, сколько прошений я выслушал за свою «недолгую» жизнь. Люди, знатные и простые, жалуются на налоги, судей, соседей, но не на срок наших жизней. Это всё равно, что роптать на скорость движения солнца; городским сумасшедшим и тем такое такое в голову не приходит. Кудесник мне, конечно же, не поверил. Я бы пригласил его в Нуменор убедиться, но, боюсь, последствия этого будут непредсказуемы. Сладкие речи майа могут посеять опасные семена в плодородной почве Эленны. Нет ничего плохого в том, что Нуменорэ ему не интересна. Для нас же лучше, чтобы он держался от неё подальше. Линдамо согласен со мной. Он полагает, что дунэдайн должны и вовсе прекратить отправлять послов в Эрегион, пока таинственный майа здесь. На мой взгляд, бросаться в эту крайность тоже не следует — поездка принесла нам большую пользу. Аннатар намекал на то, что бывал на Востоке в местах, куда не ступала нога дунадана. Линдамо не сдержался и полюбопытствовал, не показалось ли ему знакомым лицо их бессмертного правителя. Аннатар ответил отрицательно. Если он и встречал этого духа раньше, то не опознал в новом обличье. Мы стали расспрашивать его о жизни обычных "Людей Солнца", но в ответ получили лишь "Она совершенно не такая, как на Западе": майа спешил и пообещал рассказать нам о Востоке позже. Учитывая его нечеловеческое восприятие времени, мы быстрее сами доберёмся до тех земель, чем добьёмся чего-либо от него. Насыщенный выдался день. Вечером виделись с Эрестором, человеком (точнее, эльфом) Гил-Галада. Выслушали предостережения. Я честно признался, что моё общение с Аннатаром так же поверхностно, как в первые дни нашего знакомства; за два года он так и не снизошёл до нас, смертных. Это не успокоило посланника. Он велел нам не терять бдительность, не обманываться напускной таинственностью Аулендиля и не принимать от него даров; всё то же, что мы слышали в Нуменоре. Эрестор изучил взглядом мои руки и справился, где я приобрёл мои кольца. На встречу я надел три: два нуменорских и эльфийское, то, что отец подарил на столетие. Его выковали задолго до Аннатара. Эльда извинился за дотошность и сказал, что им руководит не праздное любопытство, а беспокойство за наш народ. — К сожалению, люди… — Эрестор осёкся. — Люди с благословенного Острова не видели коварства падших бессмертных. Он вовремя поправился, но я прекрасно понял, что он хотел сказать. Люди слабы, доверчивы и недальновидны, их ничего не стоит одурачить и подчинить своей воле. Эльфы, считающие так, немногим лучше Аннатара. Но более занятна другая его оговорка. «Падший бессмертный». Об Артано ходили разные слухи, но я впервые слышал прямое обвинение в предательстве светлых сил. Будь он падшим, разве бы Валар не узнали и не сообщили эльфам? Аннатар не самый любезный собеседник с моей точки зрения, но это ещё не делает его тёмным. Напротив, тёмный майа стремился бы очаровать всех чистосердечностью и благодушием. Он бы боялся показаться неприятным. Линдамо заметил, что Эрестор не обратил внимание на его брошь и браслет; его заинтересовали только кольца. Любопытное наблюдение, однако вполне вероятно, что посланник Эрейниона знал о том, что похожие броши носят все наследники лордов Андуниэ, а браслет не увидел под рукавом. Как бы там ни было, его интерес к ювелирным изделиям укрепил наши подозрения в том, что Гвайт-и-Мирдайн поделились с нами не всеми сведениями о своих трудах. Однако я вовсе не желаю клеветать на Келебримбора. Ему много лет, больше, чем Острову, но его взгляд по-прежнему полон юношеского задора. Он верит в лучшее и мечтает о дружбе между всеми обитателями Арды, невзирая на пережитые войны и братоубийства; ценит подчинённых исключительно за способности, мыслит широко, интересуется другими народами и не ставит их ниже своего. Я считаю его другом и не желаю разглашать его сокровенные мысли соотечественникам. Даже этим страницам я их не доверю. Я готов изливать на них свою душу, но душа друга — священна.