***
За ними пришли, как только солнце ушло за горизонт. Они, конечно, не спали, но все уже были в пижамах. Их потащили в противоположную от стаи сторону. Вонючка, уже несколько месяцев как Шакал Табаки, тут же начал кричать, что разрывать стаю запрещено законом. Каким законом, не знал, наверное, даже сам Шакал, но Волка и Сиамцев это не смутило, и они поддержали Табаки своими выкриками. Но на старших их кричалки не подействовали, и мальчишек всё-таки заперли в непонятном помещении. Рюкзак Шакала, который тот только начал наполнять барахлом («Это не барахло, а вещи, которые пригодятся в хозяйстве! Неучи!»), отобрали. Помещение было плохо освещено, на полу, недалеко от входа, валялись наспех брошенные матрасы, а в углу спряталось металлическое ведро. Голые стены и потолки. Никаких предметов, способных хоть как-то помочь выбраться. — Ну, и что будем делать? — спросил один из Сиамцев.***
Как только младшие оказались под замком, он отправился к выходу из Дома. Он помог тем, кто хотел сбежать, он сделал всё, что в его силах, чтобы жертв было как можно меньше. И сейчас, после того, как он найдёт Ведьму, он ощутит всю сладость свободы. У них был шанс сбежать вместе с Седым, ведь он их звал, утверждая, что тут, в Доме, начнётся настоящий кошмар. Но Череп упёрся — как сбежать, он же вожак! — и отказался от предложения друга. Надо было хотя бы отправить с ним Ведьму… Это было единственное, о чём он жалел. Солнце уже давно село, слишком долго они пытались запереть тех четверых из Чумной. Над Домом загорались первые звёзды, а линия горизонта уже не пылала красным огнём. Сегодня был кровавый закат… Намёк судьбы или совпадение? Череп вспомнил, что среди запираемых не видел Слепого, мальчишку, что был его почтальоном довольно длительное времяю Но тут же мысли о Слепом были выпихнуты мыслями о Ведьме. И он, решив, что если что-то случиться с мальчонкой, — в чём он лично сильно сомневался — тот будет виноват сам, отправился на поиски возлюбленной.***
Она боялась. Но не знала чего. Может быть, она просто поддалась стадному чувству? Ведь боялись многие. Боялись смерти. Не только своей, но и смерти Мавра. А, может быть, она боялась Наружности, куда они договорились сбежать? Её боялись многие, поэтому и начался этот кошмар. Нет. Этот кошмар начался давно, а сегодня он, наконец, закончится. Пусть для многих без happy-end'а. Но главное закончится. А, может, она боялась не за себя и не за другах маврийцев? Может, она боялась за Черепа? Боялась, что его убьют? Да не может этого быть! Как можно убить Черепа?! Это же Череп! Но она всё равно боялась. Просто низ живота скрутило в предвкушении чего-то плохого. И этого она и боялась. Чего? Всего сразу… Они договорились встретиться на Перекрёстке. Территория, у которой нет хозяина. Она потихоньку сбежала, пока Мавр и его приближённые готовились к началу конца, а остальные, двадцать человек, развозили детей по кабинетам, где их запирали. Череп пришёл довольно быстро. И сразу набросился на неё с объятьями. В его руках она чувствовала себя маленькой феечкой, тьфу, ведьмочкой. Девочкой. А не девушкой, которую боится детвора и половина старших. — Ну-ну… Ты чего? — спросил он, приподнимая её подбородок. Она слишком поздно поняла, что по её лицу стекают солёные слёзы. — Просто перенервничала. Как там дети? — Мы запирали лишь детей Хламовника и Чумной. Всех заперли, почти всех… — поправился он. Её сердце забилось с удвоенной силой. Пусть она и была Ведьмой, пусть дети её и боялась, но она терпеть не могла их страданий. — Ты сказал «почти»? Кого не заперли? — Слепого. Его не было в комнате. Но не волнуйся, он, дитя Дома, не пропадёт. — А Кузнечик? Он там был? — Кузнечик? Это тот, который тебе письма таскал? Был. Не волнуйся. Там все, кроме Слепого. — И ты за него не боишься? — Волнуюсь, но не боюсь. Слепой не глупец. Он додумается переждать ночь где-нибудь в тихом месте. Поверь, его даже не найдут, а если найдут — не поймут жив он или пал жертвой ночи. — Ладно. Успокоил. Ну? Что будем делать дальше?***
— Надо что-нибудь поискать! Что-нибудь, что поможет нам выбраться., — предложил Волк. — Чего тут искать-то? Ничего нет. Ни на потолке, ни на полу, ни на стенах! У нас есть лишь ведро и два несчастных матраса, — проговорили на одном дыхании Шакал. — Но мы же не можем сидеть сложа руки! — Надо придумать, как нам выбраться с помощью ведра и матрасов. Все задумались, молчание прерывалось лишь дыханием детей. — Не знаю как вы, а я вздремну. — Эй, Макс! Нельзя спать. Мы должны выбраться! — запротестовал Рекс. — Да, пока наши права ущемляют, мы не можем спать! — Шакал разъезжал по комнатке. — Нужно определиться, где мы находимся. Пока нас сюда вели, я не обратил внимания, куда нас затащили. Кто-нибудь заметил? Остальные помотали головой, Табаки вздохнул и продолжил нарезать круги. Все наблюдали за этим действием, пока не начала кружиться голова, но колясник не обращал на них внимания. Первым не выдержал Волк: — Перестань ездить! У меня уже голова кружится. Шакал обиделся, что-то пробубнил, но остановился.***
Они пытались уйти незаметно, но как только парень и девушка собрались бежать с территории Дома, их окликнул голос, чьего обладателя они желали бы не слышать сегодня. — Значит, это правда? Ты решил сбежать, да не один, а с этой… Ведьмой? — Чёрт! Не мог появиться тут позже на час? — Что ты там бубнишь? — Говорю, рад тебя видеть, Мавр! — Череп, не хотя, поворачивается и смотрит на своего оппонента. — Не нужно притворяться, Череп. Здесь все знают о нашей ненависти к друг другу. И мы здесь не для того, чтобы обмениваться любезностями. Сбежать не получиться. Подойди ко мне, предательница. Ведьма под осуждающие и любопытные взгляды вышла из-за плеча своего возлюбленного и сделала пару шагов к Мавру. Сегодня он встал на костыли. Девушка оглянулась в поиске коляски, но её не было видно. — Умри, тварь! — прошипел он и быстрым движением кинул нож. Ведьма не успела никак среагировать. Лишь упала в судорогах, выронив свой белый платок. — Ты… Что ты наделал?.. — Всего лишь очистил этот мир от одной предательницы. — Ты ведь понимаешь, как я отреагирую? Мавр кивнул. Все разошлись, давая больше места вожакам. Череп первым накинулся на своего врага. Первым ударом выбил нож из его рук, вторым проехался по лицу. Тот явно не ожидал такого, но на ногах, костылях, устоял, а после замахнулся костылём на парня. Удар не заставил себя долго ждать. Они били друг друга ногами, руками и всем, что попадалось в руку. Мавр лежал на холодном полу и смотрел на Черепа, нависающего над ним, нащупал нож, выбитый Черепом, и из последних сил замахнулся на него. Удар пришёлся в живот. Череп, тяжело дыша, ударил ногой по голове Мавра, а сам осел на пол и зажал рукой кровоточащую рану. Кто-то из маврийцев подошёл к Мавру. Положил два пальца на шею, пытаясь найти пульс. После поднял голову, посмотрел на всех, кто наблюдал за его действиями, и помотал головой. Мавр мёртв. Череп нервно засмеялся и тут же зашёлся в страшном кашле.***
Через полчаса карамельки кончились. Все понимали, что раньше, чем взойдёт солнце, их не выпустят. И все покорно ждали наступления утра. Горбач и Кузнечик строили теории, куда могли отвести Табаки, Сиамцев и Волка, как скоро они сбегут оттуда, и где всё это время ходит Слепой. Красавица и Фокусник пытались успокоить Слона, который, как только закончились карамельки, начал плакать. — Как думаете, а где сейчас Слепой? — спросил Горбач и заинтересовано посмотрел на Кузнечика. Красавица и Фокусник на секунду отвлеклись от плачущего Слона и тоже уставились на блондина. — А я-то откуда знаю? Он передо мной не отчитывался. Сам бы хотел знать, где он постоянно пропадает. Ребята разочарованно вздохнули и вернулись к своим делам. — А он мог знать, что нас запрут сегодня? — продолжал задавать вопросы Горбач. — Он мог догадываться. Слепой знает обо всём, что происходит в Доме. — Значит, знал! И не сказал! Кто он после этого?! — Нет. Он намекнул, что нас могут запереть, но заверил, что не знает, когда это будет.***
Он решил прогуляться перед страшной ночью. Он знал, что эта ночь — ночь старших. Они с Черепом не затрагивали эту тему, но он догадывался какая участь ждёт младших. Лес в эту ночь почему-то не впускал его, поэтому он, побродив полчаса по Дому, направился во владения Арахны. Мелодия флейты успокаивала и расслабляла. Арахна, увеличиваясь, тихонько вторила его игре. Вскоре мелодия стихла, Арахна уменьшилась до своих нормальных размеров. Слепой встал и продолжил гулять по Дому. Вокруг была пугающая, что-то предвкушающая тишина. Это пугало. Дом никогда не затихал полностью. Надо найти Лося. Лось точно знает, что происходит. Да, точно. Слепой направился в сторону кабинета Похитителя детских душ.***
Резня началась неожиданно. Кто не вынес напряжения первым, мавриец или человек Черепа, не понять. Две стаи просто вцепились в друг друга. Сорок человек Мавра порешили себя сами. И все из-за этого закона! А он надеялся, что ему дадут умереть тихой смертью! Ха! И кто сказал, что лежащих не бьют? Бьют. И даже сильнее, чем остальных. Или это его так сильно ненавидят? Он не знал. Да и не к чему Черепу теперь эти знания. А по Дому ещё ходило мнение, что убить Черепа невозможно. Так почему же он теперь умирает? Хотя, лучше умереть, чем уйти в Наружность. Дышать становилось труднее с каждым вздохом. Сердце с каждым новым ударом билось всё медленнее и медленнее, что, казалось, «вот сейчас оно бьёт в последний раз», но нет, оно продолжало мучить своего хозяина. Наконец, оно пробило последний удар. Больше Череп не будет мучиться, больше он, вообще, ничего не будет…***
Он услышал крики детей. Формально, с этой ночи они больше не были детьми, но для него они всегда ими останутся. Лось решил узнать, что там такое происходит, что все кричат. Он вышел на Перекрёсток. То, что он увидел, потрясло его. Дети, похватав оружие, убивали друг друга. Кругом лужи, нет, не лужи — моря крови. На мгновенье закружилась голова. Но этого мгновенья хватило для того, чтобы оказаться в центре Перекрётска. — Остановитесь! Прекратите, пожалуйста! — пытался он образумить их. Но его никто не слышал. Их глаза застилал страх. Страх перед Наружностью. Значит, прав был Ральф. Они накинулись на него. Смели, не глядя. Лось был уже мёртв, а резня продолжалась ещё долго, пока никого из дерущихся не осталось в живых. Были в их стаях и трусы, чего греха таить. Они, спрятавшись, ждали окончания этого кошмара. В ту ночь из двух стай выжили только они. Слепой вышел на Перекрёсток, когда уже всё кончалось. В кабинете Лося не было, и он направился искать его по Дому. Это было опрометчиво, он знал. Когда Слепой пришёл на Перекрёсток, Лес стал очень настойчиво звать его. Но он хотел найти Лося. Он чувствовал, что идёт по чему-то мокрому. Он понял, что это кровь лишь тогда, когда наткнулся на чьё-то тело. Слепой присел и руками осмотрел его. С ужасом он понял, что нашёл Лося. Слепой схватился за его руку, надеясь нащупать пульс. Но его не было. По лицу потекли непрошенные слёзы. Лось мёртв. А ему говорили, что Боги бессмертны. Теперь он знает, что это не так. На него напал страх. Его Бог мёртв. Значит, Дом и Лес, и владения Арахны — всё это должно исчезнуть. Но Лес всё также продолжал его звать. В сердечке появилась надежда, что Лось всё ещё жив. — Лось! Пойд-дём, вставай, — он тряс его за плечо и звал. Звал и выл.***
Ральф боялся этой ночи. Он пытался предупредить других воспитателей, но всё без толку. И вот результат. Столько мёртвых. Даже на глаз не определишь сколько. Тела были повсюду, но на Перекрёстке их было больше всего. Там же, на Перекрёстке, они узнали, что Череп, Мавр, Ведьма и Лось мертвы. Также они нашли там Слепого. Он рыдал и звал куда-то уже мёртвого Лося, дёргая его за руку. Его попытались оттащить, но безуспешно. Как только мальчик понял, что у него пытаются отобрать его Бога, тут же вцепился в него стальной хваткой и зарыдал «Не отдам!». Было принято решение оставить его так до прибытия врачей. После приехала «труповозка». А Р Первый вспомнил про остальных детей и направился высвобождать их. Первыми выпустили из подвала Волка, Шакал и Сиамцев, которые уже почти выбили дверь. Потом освободили остальных.***
Как только на горизонте показался первый намёк на солнце, они, не выдержав, стали бить в дверь костылём Фокусника, в надежде выбить таким образом дверь. Но она тут же отварилась. Воспитатели. А где же старшие? Этим вопросом никто не задался. Все, почувствовав свободу, растолкали взрослых и выбежали на Перекрёсток. Как только они почувствовали влагу под ногами, остановились. Последнее, что запомнил Кузнечик, был белый платок-кораблик в лужице крови. На небе поднималось солнце, окрашивая его в красный цвет. Цвет крови.