Отсюда нет выхода

      Я заметила его издалека. Такой наивный, невинный парнишка. Он шёл не спеша, чуточку вздрагивая от звонко раздававшихся по Храму шагов.       Его образ мелькал где-то там, в просветах меж лабиринта из могучих колонн. На новичке не было радужного костюмчика, сумки с блёстками, розовых очков в форме сердечек. Даже шрамов — он был идеально чист. Видимо, он только что пришёл. Так, возможно, он знает, где выход?       Я принялась бежать. Спотыкаясь на идеально ровном мраморе, оставляя протяжные угольно-чёрные полосы от подмёток на белоснежном полу…       Вообще, здесь я увязла не то, чтобы давно, и не то, чтобы недавно. Я забрела сюда случайно. Об этом месте мне рассказала во сне одна девушка. Но она забыла упомянуть, что выхода отсюда нет… Вернее, он есть, ведь если есть вход, то и выход обязательно найдётся, верно? Но покинуть Храм можно лишь в самом начале. Немного замешкаешься, и увязнешь в этой пучине навсегда.       Надежда безумной птицей трепыхалась в груди. Надежда на то, что новичок ещё видит выход. Надежда на спасение… Говорят, существует социальная жизнь. Лично мы, обитатели Храма, в неё давно не верим. Это сказки. Общение с социумом? Пфф… О чём вы? Хотя, возможно социальная жизнь существует, возможно, она у нас была, но мы уже не помним…       Я сделала ещё один поворот. Но здесь паренька не оказалось. Как так?! Он точно должен быть здесь! — Простите… — на моё плечо легла чья-то тонкая рука. Это произошло настолько неожиданно, что я закричала от испуга.       Резко повернувшись, я увидела того, кого искала. Вот ведь, бесшумный, точно рысь! — Фух, это ты, — схватившись за сердце, выдохнула я. Пульс стал понемногу приходить в норму. — Что?.. — я не дала ему сказать ни словом больше. Схватив его за плечи и глядя прямо в широко раскрытые малахитовые глаза, я настойчиво спросила: — Где выход?! Ты помнишь, где выход? — он стоял и не двигался, замерев как каменное изваяние. Будто превращался в новую колонну. — Дверь, — уточнила я, — большая дверь с золотым пером. Ты её видишь?       Опешивший новичок отрицательно замотал головой.       Чёрт. Вновь неудача. Я сгорбила спину, вцепившись пальцами в его белую рубашку. Протяжно вздохнув, отпрянула от парнишки, прислонившись спиной к гладкой колонне. К одной из многочисленных.       Что же, в наших рядах новый воин пера и бумаги. Жанров и предупреждений. Рейтингов и направленностей. — Ну… — усмехнувшись, я подняла на паренька свои глаза. — Добро пожаловать в наши ряды! — А… А где я? — задал новичок столько времени волнующий его вопрос. — Ты в Храме фикрайтера, и выхода отсюда нет… — А что такое, этот твой «Храм»? Что в нём есть? — кажется, новость о безысходности его ничуть не смутила. Парня интересовало совсем другое. — Ну… Храм — это наша семья. Множество фикрайтеров заточе… обитают здесь, знакомясь и общаясь друг с другом. Хотя, говорят, сюда и немало фикридеров затесалось… Фендомный юмор, авторские страдашки и крокодиловы слёзы читателей — всё здесь, — закончила я свой краткий экскурс, обведя рукой помещение, и уже было собралась уйти, как вдруг услышала нечто невероятное: — А что такое этот «фандом»? — я лишь медленно обернулась, широко распахнутыми от удивления глазами глядя на собеседника. А этот несуразный мальчишка — и куда он смотрит? — врезался в одну из колонн.       Он тихо шикнул, отпрянув от каменного изваяния и потирая ушибленные нос и лоб. — У тебя над правой бровью буква «э» не оттёрлась, — методично заметила я. Новички часто врезались в эту колонну. Она намагничена, что ли?       Парень стал усерднее тереть свой лоб, лишь сильнее размазывая краску по лицу. Ну ничего, на водопаде из слёзок читателей, ждущих проду, отмоет. — Откуда эта буква вообще могла взяться? — Так от колонны отпечаталась.       Парень непонимающе на меня уставился, не переставая развозить чернила по лицу. Я лишь вздохнула и жестом предложила ему повнимательней рассмотреть то, во что он врезался.       Новичок обратил глаза к колонне, замечая резьбу на ней. Я видела, как восхищение работой быстро овладевало им. Своим тонким пальцем он очертил контур рельефа, изучая высеченную историю. — А о чём здесь говорится? — я подошла поближе, дабы точно удостовериться, о чём я буду вещать. — Величайшая холодная война троебуквия. С начала зарождения фикрайтерства обитатели различных фендомов спорили о том, какую же букву следует выводить пером, дабы описать место, в котором обитает тот или иной фанат. Изначально фандомовцы, фэндомовцы и фендомовцы жутко спорили и горячились по этому поводу, — я не отрывала глаз от последавателя фандомовцев, зачарованно водившему пальцем по резьбе, — но позже, когда администраторы, аки божества храмовые, запретили разжигать огонь споров, распри поутихли, но тонкое и ощутимое напряжение по прежнему витает меж этих народов.       Новичок неопределённо хмыкнул. Я же, оставляя его изучать истории, поплелась в глубь Храма. Но этот прохвост вновь увязался за мной, отбросив изучение той колонны. Я просто не обращала на него внимания, продолжая идти дальше. Но не прошло и пары минут, как это «Чудо» вновь прилипло к колонне, завороженно разглядывая запечатлённую на ней историю. Да к тому же с таким неистовым интересом, сверкающем в глазах, что стало любопытно, что его так привлекло. — Типичные Направленные споры, — сказала я, выглядывая из-за плеча новенького. — Направленные? — переспросил он. — Да. На этой гравюре Вы можете увидеть типичные споры между шипперами слеша, — заинтересованные моей болтовнёй люди стали собираться вокруг нас, — и шипперами гета.       Парнишка нахмурил брови, вглядываясь в изображённых людей, и закусил губу. — Кто такие шипперы? — толпа вокруг изумлённо ахнула, а паренёк испуганно оглянулся на изумлённых людей, а после на не менее изумлённую меня. «И откуда он такой вылез? — где-то в воображении я пустила скупую слезу. — Он совсем как я в молодости…» — Эх, ну как бы тебе объяснить… Шипперы любят чужую любовь. Делают что-нибудь, а потом говорят, что так и было. Ищут признаки любви и видят их, даже если ими не пахнет. Шипперят всё, что движется, а остальное двигают и…       Я приблизилась к новичку. Кто-то из толпы завизжал, одна из девушек хлопнулась в обморок. Счастливый обморок. — Я скажу больше: нас с тобой тоже уже успели зашипперить.       Парень взглянул на толпу, когда я отстранилась, а после вновь принялся изучать узоры. — Слушай, а кто это сзади? Кажется, они снимают всё на камеру, — тыча пальцем в фон, спросил новичок.       Я не поняла, о ком он говорил. Пришлось тоже углубиться в изучение сюжета, толпа сделала то же, восхищённо перешёптываясь. Я слышала, как для нашей пары придумали имя. — О, а это, видимо, душечки фемслешеры и дженовцы. Ребята мирные и кавайные, страх просто. Совсем не конфликтуют. Сидят у себя, строчат фанфики в своё удовольствие. Вообще, я слышала, что они пытались затушить Направленные споры… — Ага, бензином… — перебил меня парень. — Откуда знаешь?.. Ай, не важно, — махнула я рукой, внимательно присматриваясь к деталям, а после переходя на следующую гравюру. — Но что же их примирило? — Никто доподлинно не знает. Одни говорят, что гнев Администраторов, но это не так, ведь я самолично наблюдала, как продолжались споры, не смотря на запреты. Другие утверждают, что три посоха смешанных направленностей умерили пыл споров. Но каждый знает, что споры по прежнему продолжаются, но более скрытно. Анонимные сборища очень распространены, — тихонько шепнула я. — Ладно, пошли, я покажу ещё много всего.       Мы пошли дальше, и вся собравшаяся толпа также была вместе с нами. Но как только мы оказались у одной из дверок, вся толпа быстро протиснулась в неё и пропала. — Куда они делись?! — воскликнул новичок, ещё не до конца знакомый с законами фикрайтерства. — Они отправились в мир NC. Это наиболее лёгкий способ набрать популярность. Все плюют на стиль написания, сюжет, обоснуй и пунктуацию. Практически всем важен сам факт «сунь-вынь».       Новичок хотел было что-то сказать или спросить, но передумал. Он даже вздумал отправиться вслед за народом, но я ему не позволила. Он и так застрял в Храме, не хватало только, чтобы он в NC затерялся.       Когда мы практически подошли к выходу в сад, из-за одной из дверей послышался дикий протяжный вой. А после очень странная речь, словно в словах какие-то из букв были неверными, да и вообще отсутствовали паузы. Это напугало моего спутника. — Это Йуные Аффторы, не пугайся, — погладив его по голове, сказала я и обернулась на непривлекательную обшарпаю дверь. По её железной поверхности кто-то застучал с другой стороны. И хотя я пыталась выглядеть спокойно, мне было жутковато, — не бойся, они чувствуют твой страх… Давай я покажу тебе озеро из кровавых слёз тех, кто прочёл их какие-никакие работы…       Мы минули выход в сад, оказываясь на нежном солнышке. — Озеро из кровавых слёз? — переспросил меня парень. — О, да! Тут и не такое есть. Водопад из слёз читателей, ждущих проду, Призрачный каньон тех, кто её так и не дождался. Ледники замороженных работ, Заповедник Годноты… Эх, хорошие работы — вещь не очень частая, но такая сладкая! — я блаженно зажмурила глаза. Думаю, новичок не очень понимает мои разговоры. Ну, большего я от него и не ожидала.       Мы брели через заросли запятых, как вдруг в идеально чистом небе появилась туча, довольно быстро приближающаяся к нам. Первые капли упали мне на нос, а потом на нас и вовсе обрушилась стена из воды. — Какого чёрта?! — вскричал новичок, пытаясь прикрыться руками. — Это Ангст, — бросила я, завидев бледного тощего паренька, выходящего из пушистых кустов многоточий.       Сразу же за ним следовало маленькое солнышко. А это, вероятно, за ним бежал Флафф. Пение птиц выдавало его с головой. Теперь ясно, почему Ангст двигается так быстро. — Привет! — махнула я нему рукой, привлекая внимание бездонных серых глаз. — Паршиво выглядишь, дружище, — подметила я, рассматривая его тонкую кожу, испещрённую синяками и порезами. Я надеялась, что когда-нибудь он наконец выспится, ведь эти… Хей, таможня, проверьте мешки под глазами! — Да, я знаю, спасибо… — буднично бросил Ангст, быстро тащась по запятым. Каждая наша встреча сопровождалось этим разговором.       Пение птиц становилось громче… Мы с новеньким стояли и мокли под дождём из тучи Ангста, как вдруг мимо нас, осыпая вихрем блёсток, промчалась розовая фурия. Милый и невысокий Флафф с разбега запрыгнул на спину не успевшего сбежать Ангста, озаряя нас своим светом. Одежда стала мгновенно сухой… и вся в розовых блёстках… — Мой Ангстик! Я не позволю тебе вновь печалиться! — радостно пропел Флафф, когда Ангст, не ожидавший такой внезапной атаки, вместе с ним повалился на землю. — И как я могу быть несчастным рядом с тобой? — своим тусклым голосом ответил Ангст, нежным движениям убирая золотые кудри Флаффа, обнажая его большие глаза небесно-голубого цвета. — Оставим их одних… — шепнула я, утаскивая новичка вместе с собой в кусты.       Эти двое постоянно вытворяли что-то подобное. Вернее, Флафф вытворял, а Ангст смиренно и даже с некой радостью принимал всё это. Кто бы мог подумать, что между такими разными жанрами может зародиться такая чистая и искренняя любовь? Но ведь противоположности притягиваются, верно?       В любом случае, в Храме фикрайтеров, как я уже и говорила, пруд пруди шипперов, а для шипперов в любви помех нет и быть не может.       Мы прошли мимо шипперской долины, сплошь и рядом усыпанной сердцами во всех предметах. Не настоящими, лишь формами сердец. Всюду росли и благоухали розы нежных розовых оттенков, фиолетовые лилии, кустарники «разбитое сердце»… Но все знали, что в этой долине сердца никогда не разбиваются, здесь они соединяются, а души сплетаются во едино.       Позже мы вышли к Кровавому озеру. Но новичок почему-то отказался вымыть лицо там… Ещё и гримасу такую скорчил, точно что-то его испугало… Странный какой-то… Гуро, Кинк, Насилие и Ужас, купающиеся в озере, подумали точно так же, как и я.       Пришлось проводить этого неженку к Водопаду слёз ждущих проду. Путь неблизкий, но чего не сделаешь ради случайного знакомого. Фэнтези нас даже проводил. Вот уж не знаю, что он забыл здесь, но идти с ним было гораздо веселее. Ну как идти… Фэнтези всегда передвигается на своём ручном драконе. И под передвигается я подразумеваю летает. Это так здорово! Весь сад как на ладони! И ветер, путающийся в волосах, и облака, до которых можно было дотронуться рукой… Всё это давало почувствовать свободу и вдохнуть мир. Вот только моего попутчика, кажется, укачало. Ну ничего, это не порок, многих в первый раз мутит.       Когда мы приземлились, новичок бросился буквально целовать землю, а я, поблагодарив Фэнтези за помощь, распрощалась с ним за нас обоих.       Отмывая своё лицо от чернил, парень буквального сыпал вопросами. И не успевала я ответить на один, как тут же появлялся новый. Он интересовался всем: кто такие жанры, какие они есть, почему у Фэнтези есть чёртова огромная летающая ящерица, что за ребята купались в крови, кто такие предупреждения… — Оу, лучше к ним подходить не буду… — тихо протянул он, услышав мой рассказ. Водопад медленно скрывался за нашими спинами, унося с собой и свой дикий рёв. — А вот это ты зря, — пожурила я спутника, — они классные ребята, только увлечения у них своеобразные. — Больные ублюдки, — тихонько пробубнил себе под новенький. — Неправда! Только если Мери… Но её можно понять, ей каждый раз и так достаётся!       Дальше мы некоторое время шли в тишине, пока новичок не начал дергать меня за руку, привлекая внимание. Он указывал на уставшего на вид человека, который двигался либо безумно медленно, либо чересчур резко, постоянно выкрикивая какие-то идеи и тут же отклоняя их. — Не трогай его, не видишь, автор придумывает продолжение? — шепнула я, обходя творца стороной.       Постепенно их становилось всё больше и больше, а это означало лишь одно: мы уже близко.       Через ещё одну, витую из позолоченных прутиков дверь мы вновь вошли в Храм. Это был огромный зал без колонн, но наполненный удобными пуфиками. В середине стоял огромный стол с кипами бумаг, а у светлых стен стояли автоматы с какао. Или с виски — каждому своё.       Стеклянный поток, пропускающий солнечный свет практически без потерь, делал и без того огромное помещение ещё больше.       Ребята, сидящие здесь, поднялись со своих мест. Они лучезарно улыбались и тепло приветствовали новоприбывшего. — Подождите! — взмолился парнишка. — Так где я? — Ты в Храме фикрайтера, друг мой, — сказала я, становясь перед ним. — И отсюда нет выхода. — Но нам это нравится! — хором сказали все мы.