18 апреля 2007
общежитие больше не казалось кюхёну мрачным, скорее чем-то солнечно-пушистым. раньше посторонние звуки пугали его (мало ли, вдруг хинним что-то задумал), но сейчас это прошло. кю не мог сказать, что с ним обошлись как-то особенно по-дружески. скорее наоборот. даже лидер-итык, мама, что вечно опекает своих детей, вначале отнёсся к нему настороженно. позже стало легче, но первые три месяца были адом. сейчас, спустя почти год, это всё казалось если не сном, то ночным кошмаром, давно ушедшим во тьму. хотя, всё ещё можно было заметить напряжённые взгляды старших, будто предострегающие от ошибки - один шаг не в ту сторону, и мы тебя мгновенно выгоним. агенство, даже если и замечало натянутые отношения между мемберами, упрямо игнорировало данный факт. ли суман доверял чонсу, а тот в свою очередь, прислушивался к мнению остальных. и пускай лидер чувствовал ответственность за младшего, пойти против мнения группы он не мог. хотя всё ещё своеобразно заботился о кю. благодаря упорству итыка и стараниям менеджер-нун у куйсяня были неплохие партии в песнях, съёмки в рекламах, участие в радио- и теле- передачах. фанаты приняли кюхёна, оценив его вокальные способности и, чего уж скрывать, красоту. а против мнения фанатов даже участники не могли ничего сделать. поэтому, кю старался плыть по течению, постепенно оттачивая свои навыки в пении и танцах. - эй, макнэ,- голос хиннима резал по ушам слишком отчётливыми нотками недовольства. -кюхён, я к тебе обращаюсь! - да, хён? - собирайся, чонсу опять сумел тебя продвинуть на радио. - но хинним... ,- взгляд кю в панике забегал по комнате, не понимая, что ему сейчас делать. - о господи, за что мне это наказание?,- взгляд хичоля смягчился, но голос всё также продолжал выражать напускное недовольство. - послушай меня, мелочь. если ты вдруг опозоришь и группу, и самого чонсу на радио, то я с тебя шкуру спущу, понял? - да, хённим, но... - никаких но, собирайся. вы выезжаете через 20 минут. поедешь с ынхёком и шиндоном. если будешь сильно косячить, я разрешил анчоусу прописать тебе пару подзатыльников. хичоль встал и развернувшись на пятках вышел из комнаты. - ах да,- дверь снова приоткрылась,- малой, твоя одежда на кровати. менеджер попросил тебе передать. кю осмотрел чёрную рваную футболку и ярко-розовые джинсы. ну да, как же. наш менеджер ведь просто обожает розовый. кюхён лишь тихо усмехнулся, глядя на захлопнувшуюся дверь и стал вяло натягивать одежду. несмотря на то, что это было далеко не первое, да и не второе его шоу - он всё так же переживал. угрозы хиннима и тяжёлые взгляды ёнуна не обещали ничего хорошего. порой хёны казались сущими детьми, которые сами были не прочь поиграть с младшим в компьютерные игры или вместе посмеяться над очередной сопливой мелодрамой. но как только они возвращались к себе прежним, кю вновь ощущал себя не в своей тарелке. - куйсянь, - протянул ынхёк, заглядывая в комнату, - менеджер уже ждёт нас. давай быстрее, - кинул он, и понесся вниз по лестнице. хёкджэ был одним из тех, кого кю действительно любил. несмотря на разницу в два года, они могли до поздней ночи говорить обо всём на свете, пока за хёком не приходил сонный донхэ и не забирал того спать. парочка рыбных вообще жили, кажется, в своём собственном мире. тихий и скромный донхэ привязался к хёку. и пусть тот сначала был против, вскоре тоже не отпускал малыша хэ от себя ни на шаг. кю наблюдал за ними, как за своими собственными детьми, не забывая иногда подкалывать смущающегося донхэ. - шиндон-хён, мы сегодня надолго?,- кю удобно устроился на заднем сидении, наблюдая как менеджер пытается оторвать хэ от хёкджэ, чтобы усадить последнего в машину. - должны к полуночи закончить. а что, малой, спешишь куда-то?,- шиндон двусмысленно поиграл бровями намекая то ли на девушку, то ли на какие-то иные пошлые "обстоятельства." - да нет, просто хотел сегодня выспаться. - вот, хоть один нормальный,- простонал менеджер, закрывая дверь машины.- ну всё, поехали, уже опаздываем. фургон тронулся с места,скрываясь в весенних сумерках. отсекая прошлое от будущего и настоящего.***
19 апреля 2007
00:03
- вы все сегодня хорошо потрудились, молодцы,- итык поклонился стаффу, пока шиндон и хёк весело обсуждали передачу и махали поклонникам, что собрались за стеклянной перегородкой. - помаши им, кюхён. ты должен быть вежливым и благодарным. запомни это на всю жизнь, - прошептал лидер, подходя к куйсяню. - да, хён, - кю, натянув на лицо вежливую улыбку, стал махать фанатам, изо всех сил стараясь не заснуть. - ладно, малыши, уходим, - менеджер забрал у шиндона сумку с вещами и направился к двери, пропуская мемберов вперёд.- уже поздно, а нам нужно ещё до машины добираться. парни старались махать фанатам, следуя за менеджером, и не показывать усталости или недовольства по поводу давящей на них толпы. - итык-хён,можно я сяду спереди?,- кю чувствовал неуверенность, прося об этом старшего, но усталость брала своё, а место рядом с водителем - самое тихое. итык лишь кивнул, потрепав младшего по волосам, на что тот недовольно скривился. - ну, рассаживайтесь. а не то ваши фанаты, нас живьём съедят. менеджер захлопнул дверь и завёл двигатель, выворачивая на главную дорогу. - мальчики, вам побыстрее, или заедем за едой?,- уточнил он, глядя в зеркало заднего вида. - домой, пожалуйста,- взмолились все разом,чувствуя неимоверную усталость. - как скажите,господа,- шутливо поклонился менеджер,- тогда поедем через олимпийский мост. на данный момент - это самая безопасная дорога. кюхён давным-давно не слушал менеджер-хёна. он рассматривал баннеры, что держали фанаты. в его мозгу до сих пор не укладывалось то, что его знали и поддерживали. - хён,- окликнул кю итыка,указывая на толпу фанатов,- хён, это всё правда? неужели такое возможно? - да, куйсянь,- чонсу смотрел на него серьёзным взглядом,- сейчас для тебя возможно всё. даже ты сам не осознаёшь, насколько прекрасен твой голос. все в группе это признают. они просто боятся обжечься. боятся слишком сильно к тебе привязаться. ведь также как ты к нам пришёл, ты можешь и уйти. только представь, какую боль это принесёт мемберам. - ну уж нет, хён. так просто вы от меня не избавитесь. я собираюсь быть с вами ещё минимум лет 12, а может и дольше. - окей, кю, главное не сдавайся, хорошо? я в тебя верю,- чонсу погладил куйсяня по волосам, передавая ему свой плеер с песнями и отворачиваясь к окну. ещё было время до приезда в общежитие, он бы успел поспать. кюхён надел наушники и забылся тревожным сном. на часах было 00:18.***
00:20
скрежет металла разорвал тишину весенней ночи, будто снаряд. кюхёну всегда нравилось петь. все его воспоминания связаны с пением : первая нота, первое выступление, первое признание. даже отец, что был против карьеры знаменитости, признавал значимость этого сумасшедшего мира для кю. просто он жил этим. не мог по другому. всё, что кю умел и мог делать - это отдавать себя зрителю без остатка, растворяясь в аплодисментах. оставляя всего себя на сцене, размалываясь в пепел, разбиваясь на осколки. только так его жизнь имела смысл. все окружающие звуки, будто штормовая волна, резко захватили кюхёна. он всё ещё был не в состоянии отличить игры разума от реальности. перед ним всё смешалось в одну огромную кучу : воспоминания, боль, плач мемберов, вспышки фотокамер. кю медленно начинал осознавать произошедшее. попытка пошевелиться не увенчалась успехом. его тело будто закатали в асфальт, оставив подвижной лишь верхнюю часть тела. хотя и она не была особенно полезной. затылок раскалывался от тупой ноющей боли, посылая по всему телу неприятные судороги. спустя ещё несколько попыток куйсянь сдался. просто больше не было сил ни на что. какой смысл в сопротивлении, если твой противник - собственное тело? откинув голову на дорожное покрытие, грязно-бордовое в свете фонарей, кю нашёл последнее чудо сеула : звёзды. они расчертили небо тысячами ярких всполохов. когда-то он знал много названий : альфа-центавра, арктур, вега. но сейчас осталось только одно : сириус. давным давно мама ему рассказывала об этой звезде. самая яркая, самая заметная, самая отважная. такая, как и он. хотя, звёзды ведь тоже гаснут. и кто знает, случится это спустя миллион лет или всего девятнадцать? - кю...,- тёмный силуэт заслонил точечные всполохи, мешая куйсяню наблюдать их молчаливый чёрный парад,- кю, чёрт возьми, посмотри на меня! кюхён медленно перевёл взгляд на обладателя голоса. ынхёк наблюдал за ним остекленевшим взглядом. - хён... помоги мне, хён,- прошептал кю. говорить громче не получалось, да и казалось неправильным, заглушать голосом приближающиеся сирены. из глаз хёкджэ полились слёзы, смешивая солёную влагу с кровавыми потёками и осколками стекла. дрожащими пальцами, он откинул чёлку макнэ и положил свои ладони на лоб кю. - боже,- послышался тихий шёпот, прерываемый рыданиями,- боже, пожалуйста, пусть он выживет. я молю тебя забирай всё, только не дай ему умереть. кю, ты слышишь? не смей умирать! в голове куйсяня набатом проносились слова хёкджэ. умирать? нет, он не посмеет. у него осталось слишком много дел. доказать отцу свой талант, поладить с мемберами, выпустить сольный альбом, влюбиться... да и в конце концов, хённим его убьёт, если он решит умереть без его ведома. кюхён твёрдо решил, что несмотря ни на что должен остаться в живых, но его сознание... оно медленно уплывало, оставляя его наедине с тёмными страхами и неосуществившимися мечтами. глаза блекли, и мысль о смерти уже не пугала. реальность отходила на второй план, уступая место видениям. -хён, прости,- слова куйсяня заглушил вой сирен скорой помощи.***
22 апреля 2007
кюхён всегда любил своего отца. и пусть многие считали его немного деспотичным и крайне самоуверенным, для кю - он был идеалом. в их семье, слово отца - закон. все старались жить по этому принципу. редко кто мог его ослушаться. кюхён ослушался. несмотря ни на что он мечтал стать айдолом, и ради этой мечты он готов был отречься от семьи. этого конечно не случилось. матери каким-то образом удалось уговорить отца поступиться сыну. но тот всё ещё пренебрежительно относился к пению, не считая это хорошей профессией. куйсянь очнулся от навязчивой мелодии чьего-то мобильника. впрочем, та быстро прекратилась. он попытался открыть глаза, но веки будто окаменели и всё никак не хотели подчиняться. послышались шорохи и вскоре раздался голос его отца : - да, чёрт возьми, я ещё в больнице. нет. я сказал нет. какая сделка, если мой сын умирает? повторю для тех, кто плохо слышит, что пока мой сын не сможет сам встать я не на шаг не сдвинусь из этой больницы. ясно? раздался хлопок крышки телефона, тяжёлый вздох и щелчок распахнувшейся двери. - доктор... - господин чо, присядьте,- кюхён не знал обладателя второго голоса. судя по всему это был доктор той больницы, где он находился. -господин чо,- снова заговорил доктор, обращаясь к отцу кюхёна,- все показатели вашего сына стабильны. операция прошла успешно. мы смогли сохранить связки целыми, но погружение в кому и реанимация... не знаю, сможет ли он достаточно быстро восстановиться. - главное, что он жив и сможет петь. поймите, для него нет ничего важнее пения. не важно, сколько займёт восстановление. я уверен, он со всем справится. кюхён изо всех сил старался открыть глаза, пошевелиться, сделать хоть что-то, чтобы показать отцу, что он в порядке. кю услышал тихое прощание доктора и хлопок двери. неимоверным усилием воли он всё же смог приоткрыть глаза. сперва увидев белый свет, кюхёну показалось, что весь услышанный разговор галлюцинация в воспалённом болезнью мозгу, но вскоре зрение стало проясняться. свет приобрёл отчётливый оттенок бежевого и превратился в больничный потолок. кю, медленно повернув голову, перевёл взгляд влево. возле окна стоял его отец. он устало сжимал в руках пиджак потирал переносицу, будто пытаясь избавиться от тяжёлой ноши, что так резко на него свалилась. - пап,- прошептал кю. горло саднило и жутко хотелось пить. поэтому шёпот превратился в еле различимый скрип. отец слишком резко развернулся, уронив при этом рядом стоящий стул. -кю, кюхён...,- парень на больничной койке в удивлении взглянул на отца. всегда собранный и серьёзный мужчина рыдал, уронив лицо на белые простыни. - пап, дай воды. -да, конечно. кю пил воду и не мог поверить. звёзды, которым он так страстно молился и бог, которому молился ынхёк всё таки спасли его. он остался жив. и пусть не совсем в порядке, но жив. - пап, что с остальными?,- куйсяня сильно заботили остальные мемберы. он помнил только хёкджэ, склонившегося над ним. что произошло с остальными он не знал. - хёкджэ и шиндон в больнице, они не сильно пострадали. им наложили швы и скоро отпустят. а вот чонсу пришлось делать операцию.его лицо сильно пострадало, поэтому иначе было не обойтись. они всё порывались к тебе зайти, но пускали лишь родственников. теперь, как только тебя осмотрит врач, я уверен, тебе разрешат немного с ними пообщаться. мужчина потрепал кю по голове и вышел из палаты, стараясь избавиться от следов недавних рыданий. всё таки он был взрослым мужчиной, а мужчинам не пристало плакать. так считал он, но явно не мемберы. сразу после осмотра, как только за врачом захлопнулась дверь, в палату кюхёна дружной гурьбой ввалились практически все ребята. и пускай кю мало, что понял из спутанных рыданий рёука, хёкджэ и повисшего на нём донхэ, он был очень рад их видеть. шивон обошёлся объятиями и несколькими словами, как и чонун. лишь хичоль держался в стороне, угрюмо поглядывая из под плотно надвинутой на глаза кепки. - хён,- шивон оглянулся на стоящего позади хичоля,- скажи что-то. ты же волновался за кю. - ничего я не волновался,- хинним зло сверкал глазами то на кю, то на шивона,- и вообще пора уходить, нам сказали не более пятнадцати минут. шивон бросил на хиннима осуждающий взгляд, но всё же поднялся, уходя из палаты и утаскивая за собой рыбных и вечного макнэ. -хён,- куйсянь обратился к хичолю, когда тот уже держался за ручку двери, оставаясь последним в палате,- спасибо,что пришли. я думал вам будет всё равно. вы же меня ненавидите. хичоль резко подбежал к макнэ, прижимая того к себе в крепких объятиях. - идиот. я так переживал,- хинним еле слышно всхлипнул,- скажешь кому, что я плакал, приду и убью тебя лично, понял меня? - да, хён,- слабо улыбнулся кю, провожая спину хичоля взглядом. куйсянь знал : что-то изменилось. не только в нём, но и во всей группе. ощущение доверия и невероятной близости, будто пронизывало всю группу, заставляя кю надеяться на лучшее будущее. нет, не надеяться, а верить. верить в то, что всё будет хорошо. что super junior ещё пройдут по своей дороге цветов, прямо к свету.