Мой милый, что тебе я сделала?

Золотистые искры прыснули на пергамент, огонь, обманчиво несмелый и трепетный, потянулся по самому краю, а уже спустя несколько мгновений жадное пламя занялось у нее в руках. Письмо упало в трескучие угли, туда, где пеплом свернулись десятки или, быть может, сотни его предшественников. Все ее письма неизменно начинались с его имени, а заканчивали в огне. Рейегар. Мелькнуло и исчезло, буква за буквой. Если бы в сердце ее это имя могло сгореть столь же верно. Элия поднялась и неровной походкой прошла к трюмо, где на столике стоял кувшин вина. Сильно разбавленное, оно куда более отдавало кислой водой, нежели пряными дорнийскими виноградниками. К тому же мейстер Пицель изрядно сдабривал ее питье укрепляющими, как он заверял, травами, от которых во рту надолго поселялась горечь. Оберин научил ее распознавать яды, потому принцессе было известно о том, что иногда там оказывался снотворный порошок. И пусть. Она предпочла бы не просыпаться совсем. В дверь постучали. Элия испуганно вскинулась: с тех пор, как Рейегар исчез, ее все чаще стал требовать к себе его отец — Безумный Король. Ей было прекрасно известно, за какой надобностью Эйерис удерживал ее и детей в проклятой столице, потому встречаться с ним лишний раз отнюдь не стремилась. Еще одной беседы о том, как Доран получит ее, Элии, голову в случае предательства Дорна, она бы не пережила. Вино горчило на языке, словно свежая кровь. — Моя принцесса. На пороге стоял молодой сир Джейме, красивый и золотой, словно лев на знаменах его дома. Едва ли многие замечали в нем перемену. Элия с грустью взглянула в его лицо. Горделивый мальчишка, которого матушка некогда готовила ей в мужья, который восторженно присягал королю на верность в Харренхолле, теперь смотрел на нее потерянным щенком. Будто весь свет из рыцаря забрал ослепительно-белый плащ, покоящийся на его плечах. Что ж, Элия поболее прочих знала, сколь легко и быстро Королевская Гавань выпивала жизнь из тех, кто рискнул попасть за ее стены. Или, быть может, уместнее сказать выжигала. — Его Величество? — она понимающе улыбнулась, чтобы он не заметил, как ей страшно на самом деле. В ответ гвардеец велел следовать за собой. Лучше бы предчувствие подвело ее. Хотя, признаться, другого она и не ждала. Теперь, когда за ней не стояло тени кронпринца, до Элии никому не было дело. Придворные дамы говорили ей слова сочувствия, однако ее боль представляла для них интерес только во время вечерних сплетен. Единственная подруга, что осталась у нее на чужбине, милая Эшара, ни разу не улыбнулась с тех пор, как уехал сир Эртур. У них не было прежде секретов друг от друга, а теперь фрейлина чуралась ее, как чужую. Вестей из Дорна принцесса давно не получала, но подозревала, что те стали настольным чтивом короля. Уж больно часто тот стал пугать ее Оберином в последнее время. Пожалуй, одно Элия знала наверняка — Красный Змей продолжит писать ей, даже если она не сможет прочесть, наплевав на запреты Дорана и ее собственные. Неужто снова крамольное письмо, где брат снова грозился тайком увезти ее домой?.. По лицу сира Джейме нельзя было понять ничего. Это тревожило ее гораздо более, чем сумели бы самые громкие крики. Рейегара нет, а если Эйерису взбредет в голову отправить ее на костер, никто не помешает ему. После смерти Элии у него все еще останутся Рейенис и Эйегон, чтобы дальше шантажировать Дорн. Только бы не дети, стонало сердце всякий раз. Сейчас оно столь яростно билось о сдерживающую его реберную клеть, что больно было дышать. Словно ведало о дурном наперед. — Сир Джейме, — прошептала принцесса, замерев перед тронным залом, ее дрожащие пальцы, еще хранившие следы пепла, стиснули руку рыцаря. — Скажите мне, что. — Не показывайте страха, Ваше Высочество, — посоветовал он и открыл перед нею дверь. Поднятый подбородок да четкая поступь — вот и все оружие, что Элия имела против короля. Против целого мира. Она вошла, но в первый же миг растерялась — Железный трон пустовал. В зале не было ни гвардейцев, ни придворных, ни даже Вариса, за недолгое время превратившегося в тень Эйериса, многоликую и оттого опасную. Как странно, прежде ей не дозволялось оставаться здесь в одиночестве. Более того, в замке едва ли нашлось бы место, где принцесса могла побыть наедине с собой. Ее размышления оборвал резкий окрик короля, доносившийся из глубины зала, там где у подножия трона высились черепа самых больших драконов в истории Вестероса. — Ну, и чего ты встала, как перепуганная корова? За то время, что они провели в обществе друг друга, Элия могла бы привыкнуть к подобному обращению, но щеки все же вспыхнули гневным румянцем. Она не умела, подобно Рейегару, безмятежно сносить откровенное поношение, раз за разом сладко повторяя «да, отец», а после проворачивать у того под носом свои дела. Не стой его люди у комнат детей, не подпирай дверь за ее спиной непреклонный несмотря ни на что сир Джейме, Элия бросилась бы прочь. Но ничего более не подчинялось принцессе, даже она сама. До боли всадив ногти в ладони, Элия пошла навстречу королю. — Полагаю, ты заметила, что мы одни, — бросил Эйерис, когда она достаточно приблизилась. Теперь они вдвоем замерли напротив громадной головы Баллериона Черного Ужаса. Король задумчиво поглаживал клыки мертвого чудища, каждый размером с доброе копье. Элия коротко кивнула. — Знаешь, что это значит? — Вы мне скажите, Ваше Величество, — она старалась пустить в голос поменьше яда, но, к сожалению, в дорнийке всегда было больше от Красного Змея, нежели от старшего брата-мудреца. Однако зрелище драконьих костей, как видно, утихомиривало Эйериса, и он пропустил это мимо ушей, продолжив: — У меня есть новость для тебя. — С каких пор я — ваше доверенное лицо? — принцесса опешила. — О, та пора никогда не наступит, дорнийская девка, — странная ухмылка искривила рот Безумного короля. — Но я решил, что жене будет любопытно послушать о муже. Рейегар. Сердце ее сжалось в предательский комок. Что могло так развеселить Эйериса? Неужели он, ее серебряный принц… Нет-нет, он озлоблен, слаб рассудком и болен, но едва ли стал бы смеяться над гибелью собственного сына. Да и с чего ему умирать?.. Едва ли маленькая северянка могла взять в руку настоящее копье. Элия подавила нервный смешок и заставила себя заглянуть в лиловые глаза короля. Такие похожие на… — Волчья шлюха, которую он увез, понесла, — он презрительно улыбнулся. Элия почувствовала, как уходит почва из-под ног. Боги, какая глупость! Ей вспомнились Рикард и Брандон Старки, пришедшие в Королевскую Гавань забрать сбежавшую сестру. Но ни ее, ни Рейегара не было в замке. Зато Эйерис был. Едва ли она сумеет когда-либо забыть тот страшный костер, крики, выворачивающие нутро, звон цепей, в которых бился молодой Брандон, глядя как заживо горел его отец. И вонь горелого человеческого мяса, перебить которую невозможно, даже заслонив лицо надушенным платком. Она не могла не плакать. Страх, злость, беспомощность, жалость, отчаяние — все это бежало по ее щекам едкими слезами, охлаждая пекущую от жаркого пламени кожу. Элия с легкостью представляла, что таким же манером Эйерис может расправиться и с ее семьей, ее братьями, ее маленькими детьми. Ради них она готова была все стерпеть, сама бы вошла в огонь, но не отдала бы никого из них. А Лианна Старк просто уехала с принцем, выслушав парочку его чарующих куплетов. Лианна Старк просто раздвигала ноги перед ее мужем, пока ее отец и брат принимали самую страшную муку. Едва ли сознавая, что развязанное Баратеоном восстание погубит еще больше невиновных. И теперь она носит ребенка Рейегара. — Значит, она родит бастарда, — холодно обронила она. В кулаке женщина судорожно зажимала серебряный медальон, в котором лежали локоны Рейенис и Эйегона — полночно-черный и цвета белого золота. Эйерис поглядывал на нее с некоторым любопытством. — Зачем, по-твоему, Рейегару щенок от северянки? — Дети — плоды любви, Ваше Величество, — принцесса дернула плечом. Отчего-то это снова развеселило короля. Его смех, лающий, острый, как пики Железного трона, эхом прокатился по зале. — Думается мне, Рейегару куда более нужен ребенок, нежели девчонка. Только от нее он тоже не получит того, чего хочет. — И зачем? У Рейегара уже есть двое детей, — Элия нахмурилась, не понимая, к чему он клонит. Однако Эйерис не собирался ей ничего объяснять. Лицо короля приобрело безумное выражение, глаза загорелись, а голос дрожал так, словно он пребывал в лихорадке. — Он не понимает, что Обещанный Принц не может родиться от иной крови. Только от союза потомков Древней Валирии. Глупый мальчишка никак не смирится… Теперь-то все стало на места! Элия отшатнулась, напуганная его видом, но Эйерис крепко схватил ее за руку. Кривые длинные ногти впились в ее запястье, грозясь пустить кровь. — Ваше Величество, пожалуйста… Хватка короля вдруг несколько ослабла, он посмотрел на нее уже куда более осмысленно. — Но много драконов — это всегда не к добру, и нет никого вероломнее бастардов. От ублюдка надо избавиться. Ты знаешь, кто может помочь с этим? Кто-то, кто сделал бы все незаметно. Нет, она не знала. Или не желала показывать, что поняла замысел. Но глаза Эйериса, глубокие, точно колодцы, видели ее насквозь. Когда-то Элия отдала сердце его сыну за такой же взгляд. — Мой брат знает средство, — прошептала принцесса. Оберину было известно о сотнях тысяч средств. Бывая в Дорне годы назад, Элия любила рассматривать крошечные пузырьки из цветного стекла, в которых по капле плескались целебные отвары и самые искусные из ядов, приворотные зелья и сыворотка, принуждающая говорить правду. И их станет еще больше. Брат грозился объездить весь свет и уже успел поучиться в Цитадели, выковав шесть звеньев цепи прежде, чем ему это наскучило. Согласится ли Оберин убить дитя в утробе матери? Можно не сомневаться, что да. Если Элия попросит его о том. Но готова ли она сама стать убийцей? Сложно винить глупую пятнадцатилетнюю девчонку за любовь к Рейегару. Он внушал чувство любому, с кем заговаривал. Элия поддалась ему, хотя была старше, хотя брат заклинал ее десятки раз. По вине ее мужа Лианна Старк уже потеряла отца и брата, жестоко отбирать у нее еще и дитя. Элия прижала пальцы к ноющим вискам. В последнее время боли почти утихли благодаря настоям Пицеля, которые не давали ей даже проснуться по-настоящему. И теперь они вернулись вместе с мукой душевной. Как ей уберечь волчицу от Эйериса, если ее саму некому спасти? Если ее собственное сердце, не знало, чего хочет больше, спасти или отомстить. Что же ты сделал со мною, Рейегар? Что тебе я сделала? Может статься, его отец прав, и ему нужно это дитя вовсе не из любви к северянке. Рейегар всегда увлекался старинными книгами с туманными пророчествами, в которых она ничего не смыслила. Он верил в предназначение и судьбу, мог часами говорить о том, что в руках провидения маленький человек наделяется огромной силой. Таким был для него их сын. Элия едва пережила его рождение — после первой беременности мейстеры в один голос твердили, что еще с одной ей не справиться. Но ради него она сделала бы что угодно. Если бы Рейегар позволил, ценой жизни она подарила бы ему третьего Дракона, как он мечтал. Вот только после Эйегона муж не пришел к ней ни разу. А потом уехал с другой, будто сочтя ее, Элии, сына недостойным. Принцесса не ведала, думали ли они с Эйерисом об одном и том же, но допустить, чтобы бастард занял место Эйегона, не могла. — Если Вы не против, я бы хотела немедленно донести Ваше распоряжение в Дорн, — сказала она голосом, в котором явственно зазвенела сталь. — Мой брат передаст леди Лианне наши наилучшие пожелания. Эйерис хищно улыбнулся в ответ.

***

Возвратившись в покои, Элия снова села за стол и уверенной рукой написала два письма, одно для брата, второе, совсем короткое, — мужу. За все, за все меня прости. Мой милый, что тебе я сделала? Наверное, этому тоже будет лучше в огне. Ведь извинений от Рейегара она уже никогда не дождется.