Звёздная память друг друга.

И даже в краю наползающей тьмы За гранью смертельного круга Я знаю, с тобой не расстанемся мы, Мы память, мы память, Мы звездная память друг друга.

- Лиззи? Что-то случилось? - Мэттью подошёл сзади, обнимая девушку за талию со спины. - Всё в порядке. Просто погода навевает воспоминания, - тихо прошептала венгерка, улыбаясь.       У нас у всех есть воспоминания, что мы храним глубоко в памяти, словно это последнее, ради чего мы существуем. А зачем мы существуем? Люди - лишь песчинки в этой Вселенной, а песок со временем развеет ветром. Но, если же нас будут помнить, мы не исчезнем, верно? Элизабет смеётся, прижимаясь ближе к Уильямсу. Подняв руку, она проводит подушечками пальцев по верхней части шрама, что начинается сзади на шее и, проходя через левое плечо, заканчивается чуть ниже ключиц. Он незаметен для остальных, но Элизабет-то знает про то, откуда он у Мэттью и почему не заживает. У неё самой есть похожий. У всех стран есть такие шрамы, они с Канадой ещё легко отделались. Светловолосый перехватывает её руку, поднося к губам и целуя пальцы девушки. Он не любит вспоминать то время, но они оба прекрасно понимают, что если бы не это, их отношения не были бы сейчас на таком уровне, если бы были вообще. Венгрия обнимает канадца за шею, прикрывая глаза и зарываясь пальцами в мягкие волосы парня. 20 января 1945 года.       Элизабет прижимала к себе бумаги, в которых подтверждался её переход на сторону коалиции. За спиной слышался шёпот незнакомых ей людей, но даже не вслушиваясь, Венгрия понимала, что они её осуждают. Мол, "отвоевала всю войну на стороне Рейха, а теперь, когда понятно, что Ось проиграла, побежала к нам". Но откуда знать тем, кто сейчас это говорил, про то, сколько Лиз пришлось перетерпеть за последнюю весну? Девушка вздрогнула, когда ей на плечо легла рука Ивана. "Мы отправим тебя к Канаде. Там будет безопаснее. Восстановись, а потом вернёшься на Восточный фронт. Кстати, он же должен был прибыть полчаса назад..."       "Канада," - повторила девушка про себя, сжимая бумаги в руках. В последний раз они сильно разругались, вследствие чего оказались противниками в этой войне. Как там, от любви до ненависти один шаг? Но даже если эта фраза и была правдива, Венгрия не могла ненавидеть канадца, настолько сильно она привязалась к нему за те недолгие 20 лет, что они могли быть вместе, когда их не разделяли миллионы километров, взрывы и крики людей. Те 20 лет, когда они спокойно засыпали и просыпались рядом, не воюя друг с другом. Возможно, они и приняли участие в этой войне только для вида, а на самом деле настоящая война была между ними.       Послышался хлопок дверью, заставивший Хедервари развернуться и тут же угодить в объятия канадца. Она слышала, как тот, кто спокойно вытерпел её уход, сейчас давился слезами, прижимая венгерку к себе, гладя по волосам и всхлипывая. - Живая... - тихо повторял канадец, зажмуриваясь и всё ближе прижимая Венгрию к себе. - Живая... Милая моя Лиззи, какая же ты дурочка...       "Мэттью," - прошептала Хедервари. На мгновенье ей показалось, что сердце остановилось, но лишь на мгновение, прежде чем забиться быстрее, как двадцать пять лет назад, когда она увидела на собрании этого непонятного Уильямса. Медленно положив руку на спину Канады, венгерка снова тихо выдохнула имя нового союзника, прикрыв глаза. Как же ей было спокойно рядом с ним. Спокойно и тепло, будто дома. Они не заметили, как Иван ушёл, оставив их наедине, дав им время поговорить, прежде чем отправиться на другой материк. - Я так скучал по тебе, так переживал за тебя, милая моя... - канадец посмотрел в глаза Хедервари, проводя ладонью по её щеке, будто бы не мог поверить в то, что это его Элизабет, что это не мираж от недосыпа или перенапряжения. - Почему ты не пришла к нам раньше? Почему не вернулась ко мне раньше?       Она повторила его имя, глядя в глаза цвета сирени с таким сожалением, которого никогда не видела в глазах других. Канада потянулся за рукой девушки, когда та провела пальцами по векам и щеке парня, как проводила вечерами 1920-ого, когда на улице было слишком холодно, чтоб куда-то идти. Мэттью выглядел жалко. Светлые волосы все испачканы, сонные глаза заплаканы, сам Мэттью был едва ли не такой же худой как СССР, хотя у них с Альфредом должно быть достаточно еды. Это на него так повлияли события с ней, с Элизабет? Он настолько сильно переживал за неё? Канада вновь прижал Венгрию к себе, шепча что-то про дом, тёплый чай и то, что они снова будут вместе. И Элизабет верила в это. Она всегда верила Мэттью. Даже когда тот был ещё под опекой Франциска, даже когда сама Элизабет была замужем.       Резко всё начало темнеть. Венгрия услышала испуганный голос Уильямса, а после схватилась за его плечи, чтоб не упасть, но её подхватил сам канадец, после усадив на стул. Да, она слишком устала, стоит отдохнуть перед дальней дорогой. Наше время.       - Я продолжал любить тебя даже в эти годы. Ни и на мгновение не переставал думать о том, что происходит с тобой, следил за всеми новостями о событиях в Будапеште, Дебрецене, на границах, - Канада заметно поник, опустив взгляд в пол. - Я и сейчас тебя люблю, Лиззи. - Майская ночь так прекрасна, Мэттью, - она улыбнулась, приподнимаясь на цыпочках и целуя парня в щёку. - Тепло и приятно, как рядом с тобой. Но, знаешь, без тебя мне холодно даже летом. Ты для меня всё. Я знаю, что отдёрнула руку, когда ты собирался отвести меня к самолёту. И я давно хотела поговорить с тобой на эту тему. Не отводи взгляд, пожалуйста.       Мэттью наклонился, проводя губами по шраму на ключицах девушки, что тянулся по всему левому плечу. Он помнил, как перепугался, увидев его впервые в 1945. Да и Лиз взволновалась, когда заметила шрам Уильямса. Но Мэттью был одним из немногих, кто знал про ожоги Элизабет. "Тебе больно?" - прошептал Канада, целуя девушку в висок и глядя ей в глаза. Элизабет улыбнулась, давая канадцу понять, что "Да". Уильямс вздохнул, прижимая её к себе, гладя по спине. Прошло уже 73 года, а они до сих пор не могут нормально реагировать на салют. Никто из стран не может. А Людвиг-то, столько раз винил себя за то, что натворил Рейх. Хотя, признаться честно, Мэттью где-то двадцать лет смотрел на него, как на врага, стоя за спиной Элизабет, или же, пряча её за себя. И на то была причина.       Он же дал ей обещание. 1 мая 1945.       Исход войны уже был предрешён. Коалиция выиграла. Ось проиграла. Венгрия была у Мэттью уже который месяц, хотя уже всё было в порядке. Её армия помогала гнать войско Рейха к Берлину, но самой ей приходилось сидеть с Мэгг, которую Мэттью так же отказывался пускать на поле боя. Сам Канада помогал воздушным войскам, руководя одним из самолётов. - Элизабет, Мэттью вернулся! - послышался крик младшей Уильямс снизу.       Кивнув самой себе, Хедервари поднялась со стула, спускаясь по лестнице. Мэттью всем своим видом давал понять, насколько ему паршиво, но всё же держался, улыбаясь сестре, которая что-то рассказывала ему. Заметив Хедервари, Мэттью помахал ей рукой, прежде чем закашлять, отшатнувшись назад и схватиться одной рукой за голову. Испуганно вскрикнув, Лиз кинулась к Канаде, сказав Мэгг сходить за Альфредом, что уже должен быть дома. "Я рядом. Всё в порядке, расслабься и попробуй уснуть," - тихо прошептала зеленоглазая, обнимая Уильямса и гладя его по волосам. Тихо прошептав имя венгерки, канадец потерял сознание.       Очнулся Мэттью поздней ночью. Элизабет спала, сидя рядом и положив голову на руки рядом с Канадой. Мягко улыбнувшись, Канада провёл ладонью по волосам девушки, что заставило её проснуться. - Мэтти? - сонно прошептала она, проводя ладонью по щеке светловолосого. - Тебе легче?       Мэттью улыбается, кивнув головой, после чего снова откидывается на подушки, закрывая глаза. Всё тело ноет, а голова раскалывается. Парень чувствует, как венгерка осторожно берёт его за руку, кладя голову на грудь Канады и глядя ему в глаза. Мэттью более чем уверен, что девушке слышно его сердцебиение. Тихо усмехаясь, светловолосый проводит рукой по волосам Венгрии, глядя в её глаза, что во тьме сияют зелёными огоньками. Пальцы Хедервари касаются щеки канадца, оглаживая скулы и опускаются по шее на ключицы, останавливаясь. "Пообещай мне кое-что, Мэттью," - тихо шепчет венгерка, поглаживая пальцами ключицы парня. Он смотрит на Хедервари с вопросом, гладя её по спине. "Хватит рисковать собой так, доходя до безумия. Люди приходят и уходят, а мы с тобой будем жить ещё долго. Я не хочу, чтоб из-за кого-то, кто умрёт в лучшем случае через сорок лет, мне пришлось бы потерять тебя," - Лизабет приподнимается, касаясь губами виска Уильямса, прикрыв глаза. - Обещаю, - тихо отзывается канадец, сжимая ладонь Венгрии. - А ещё я обещаю, что буду защищать тебя. Не до безумства, но я не дам тебя в обиду. Но взамен я прошу тебя об одном. Останься этой ночью здесь. Не уходи сегодня никуда, побудь рядом. Нас с тобой разделяли миллионы километров несколько лет.       Шатенка улыбается, прижимаясь ближе и обнимает его за шею. "Я не уйду больше," - шепчет девушка в ответ, тихо усмехаясь. Наше время. - Никогда не уйду, - кивает Элизабет, поняв, о чём думает канадец. - За столько лет я ни разу не ушла, верно? А то что было, уже прошло. Мы не сможем ничего исправить.       Мэттью кивает, прижимая её ближе. Тепло майской ночи окутывает их лёгкой дымкой, а под окном цветёт сирень и вишня. По ночам они пахнут сильнее, чем днём. В Виктории вообще намного приятнее находится, чем в Оттаве. Но на следующий день уже надо будет вылетать туда на фестиваль Тюльпанов. Как бы Мэттью не относился к своей столице, а традиции чтить надо. Тем более, Элизабет нравится это время, она любит тюльпаны. Но некоторые вещи она любит намного больше. Или не совсем вещи. Девушка, будто бы поняв, о чём сейчас думает Канада, притягивает его к себе, касаясь губами его губ. Усмехаясь, Мэттью кладёт ладони на щёки шатенки, углубляя поцелуй и прикрывая глаза. - Я не хочу быть твоим врагом, Лиззи, - шепчет он, отстраняясь и целуя шею девушки. - Мне достаточно тех военных лет. Я хочу быть твоим союзником. Пожалуйста, не оставляй меня одного. - Мэттью, я никогда больше не уйду. Никогда и никуда, - венгерка осторожно проводит пальцами по спине канадца, откидывая голову назад.       Канада отстраняется от шеи венгерки, прижимая девушку ближе и, гладя её по волосам, смотрит на небо. "Сегодня видно звёзды," - тихо говорит он, проводя ладонью по талии Лиз, после, кладя руку на спину венгерки. Такие осторожные, но медленные и приятные движения, ради которых Элизабет тянется ближе, обнимая Уильямса за шею и гладя его по светлым волосам. Прикосновения, которые так любит Хедервари, а Мэттью только рад касаться своей Лизабет, часто целуя её плечи и говоря, насколько любит эту девушку, что остальные зовут Венгрией. И сама Хедервари, и Уильямс, оба любят не столько Канаду или Венгрию, сколько Мэттью и Элизабет.       Венгрия осторожно берёт канадца за руку, сжимая её, и зевает, улыбаясь. Заметивший это Уильямс, осторожно поднимает девушку на руки, уходя с балкона в дом и усаживая венгерку на кровать. "Не закрывай, пускай так останется," - тихо просит Лиз, останавливая Мэттью и всё так же не отпуская его руку. Тихо усмехнувшись, он сел рядом, но вскоре ему пришлось лечь из-за того, что Хедервари потянула за руку, игнорируя слова Канады о куче незаконченной работы. Работа подождёт, спит сейчас пускай. Ночь с 1 на 2 мая. 1945 год.       Элизабет ещё некоторое время сидела рядом, пока Канада, которого уже начинало это раздражать, не попросил её лечь рядом. На вопрос "Зачем?", который задала Хедервари, он промолчал. - Что-то случилось? - усевшись на кровати, Уильямс притянул девушку к себе за руку, обнимая. - Лиз, милая, что произошло? - Просто не хочу! Зачем такие допросы?! - вскрикнула Венгрия, отталкивая канадца. Поняв, что она сделала, венгерка села рядом, осторожно в испуге касаясь ладонью волос парня, прижимаясь ближе. - Мэтти, солнышко, прости... Просто мысль о том, что я тебе, фактически, изменила, не даёт спокойно находиться рядом, - она покачала головой, опуская взгляд вниз. - Он и разрешения моего не спрашивал, просто...       Канадец, поняв о чём говорит шатенка, притянул её к себе, осторожно положив ладони на щёки девушки, поцеловал её, тем самым заставляя замолчать. Он не понимал, что происходит, почему он вдруг почувствовал огромную ненависть к Третьему Рейху, хотя даже в начале войны он ненавидел его меньше. Осторожно проводя руками по талии венгерки, Канада лёг на спину, утягивая венгерку за собой, углубляя поцелуй, но вскоре отстраняясь и, глядя в глаза девушки, тихо шепча: - Ты мне доверяешь?       Она кивает, после чего тянется за очередным поцелуем, но Мэттью только ближе прижимает Лиз, касаясь руками волос и спины Хедервари, мягко улыбаясь. "А я-то думаю, чего ты так боишься быть по ночам в одной кровати со мной, милая," - тихо шепчет Уильямс, касаясь губами шеи Элизабет, проводя пальцами по бедру Хедервари и слыша её испуганный вздох. И всё же, она боится. "Лиззи, эй, я не причиню тебе вреда," - осторожно укусив венгерку за ухо, прошептал канадец, взяв Элизабет за руку. - "Просто позволь мне быть ближе." Венгрия произносит имя Уильямса, обнимая его за шею, когда парень поднимается, укладывая Хедервари на кровать, целуя её шею и медленно стягивая платье девушки, а та проводит пальцами по ранению на плече Канады, осторожно касаясь ладонью спины Уильямса, шепча его имя.       Мэттью улыбается, прижимая девушку ближе к себе, позволяя ей раствориться в тишине ночи, освещаемой только лунным светом. Элизабет касается ладонями щёк канадца, притягивая его и целуя, так, будто это последний их поцелуй. Канада отвечает на поцелуй, углубляя его и водя руками по телу венгерки, осторожно и ласково, будто Хедервари сделана из хрусталя, и любое неосторожное движение причинит ей вред. - Ты так прекрасна, Лиззи, - шепчет Уильямс на ушко девушки, сжимая её руку. Эта ночь будет для них долгой. Утро 2 мая. 1945 год.       Солнечные лучи проникают в комнату, освещая всё в округе. Мэттью прижимает Элизабет ближе, улыбаясь и гладя её по оголённой спине. На шее и плечах девушки заметны следы от поцелуев, а сама она улыбается во сне, прижимаясь ближе к Канаде. Кажется, будто за несколько тысяч километров отсюда сейчас не идёт война, что всё спокойно, как и должно быть. Венгрия более чем уверена, что Мэтт останется ещё на день, но сам Уильямс знает, что ночью ему уже надо будет отправляться обратно, помогая воздушным силам.       Поцеловав венгерку в щёку, Мэттью аккуратно, стараясь не разбудить её, поднимается с кровати. Переодевшись, светловолосый спускается вниз, зевая. На кухне уже стоит Мэгг, ловко переворачивая блинчики. Заслышав шаги брата, она оборачивается, улыбаясь. - Приятно видеть тебя в таком состоянии, - она усмехается, замечая следы этой ночи на шее Мэттью. - Ты ведь вчера сознание потерял. Повезло, что Альфред уже был дома, а то ты так бы и валялся в коридоре. Будешь?       Канадка указывает на тарелку блинов, стоящих на столе. Мэттью кивает, садясь за стол и принимаясь за еду. Мэгг, что-то тихо напевая себе под нос, кружится по кухне, продолжая готовить. Залив заварку водой, девушка поправляет хвостики, садясь напротив Уильямса-старшего и, тут же становясь серьёзней, смотрит в глаза канадца. - Ты опять уходишь сегодня? - спрашивает девушка, складывая руки "домиком". Мэттью кивает, соглашаясь со сказанным сестрой. - Мэттью, ты должен остаться ещё хотя бы на пару дней. Сам подумай, ты вчера пришёл и, немного времени спустя, упал без сознания. Да и Элизабет очень скучала по тебе. Останься, Мэттью. - Мэгг, я не могу. Я люблю и тебя, и Элизабет, но мне надо помогать коалиции, понимаешь? - Мэттью поднимается из-за стола, подходя к младшей Уильямс и гладя её по волосам. - Я бы остался, но бывают вещи, которые надо выполнять.       Мэттью вздыхает, улыбаясь сестре, а после уходит обратно в комнату. Элизабет, до этого сидевшая на кровати, уже надевшая платье, заслышав звук открывающийся двери, обернулась, улыбаясь и произнося имя Канады. Мэттью подходит к ней, не в силах сдержать улыбку, и обнимает за талию, прижимая к себе. "Доброе утро," - произносит Венгрия, обнимая парня за шею, прикрыв глаза. Он усмехается, не имея возможности сказать девушке о скором отъезде или о том, как сильно любит её. 9 мая. 1945 год. Берлин.       Канада поднимает голову, гладя на Ивана, который гордо смотрит на поверженный город с высоты Рейхстага. Рядом с ним стоит Артур и Альфред, освещённые лунным светом. Солнце уже давно село, а Луна взошла над Европой, прокладывая дороги для странников. Звёзды россыпью сияли на небосклоне, будто бы копирую поведение Луны. - Вот и всё, - хрипло произнесла Беларусь, подходя к Мэттью. - Что же будет дальше?       Уильямс не может ответить на этот вопрос, но он знает точно: скоро он вернётся домой к Элизабет. Но всё же ему придётся отпустить её обратно в Европу, ведь сам канадец знает, что СССР хочет забрать девушку под свою опеку на некоторое время. А после... После всё будет так, как и должно быть. Наше время. - Доброе утро! - Элизабет смеётся, обнимая Канаду. Солнечные лучи, попадая на её волосы, делают их рыжевато-медными, даря приятный блеск.       Мэтт улыбается, поднимая венгерку на руки. С тех лет прошло уже столько времени, что и подумать страшно. Элизабет хватается за плечи Уильямса, боясь упасть, а после смеётся, проводя ладонью по щеке канадца и смеясь. - Странная ты, Лиз, - улыбается светловолосый, глядя в глаза Венгрии. - Только вчера грустила, а теперь смеёшься. - Это было вчера, Мэтти! К тому же, - она спрыгивает на пол, кружась вокруг своей оси и улыбаясь, когда её юбка плавными волнами следует за хозяйкой. - Сегодня ведь праздник, верно?       Мэтт кивает, подходя к Хедервари и целуя её, положив ладони на щёки девушки.       И правда. Какая разница, что было вчера? Надо жить тем, что происходит сейчас, а не тешить себя тем, что уже было. Ведь у нас не так много времени, в отличии от стран.