~*~
Золотистое мерцание портала заставляет Алека улыбнуться прежде, чем он открывает глаза. Поток магии прокатывается по комнате, и для Алека это так же привычно, как и мягкие губы, прижимающиеся в поцелуе к основанию его шеи каждое утро выходного дня. Это ощущение легко омывает его, согревая лучше любого из одеял. Магнус выходит из портала и выглядит так же восхитительно, как и в тот день, когда Алек впервые увидел его. Он одет просто: в спортивные штаны и в одну из поношенных толстовок Алека. Его ноги босы. На лице нет макияжа, глаза не прикрыты гламуром и блестят, глядя на Алека, в мягком свечении комнаты. Алек мог бы смотреть на него целую вечность, а плохие приметы пусть катятся к черту. Как может нечто настолько прекрасное быть предвестником беды? Когда свет портала рассеиваться позади Магнуса, Алек замечает на его лице робкую, но в тоже время совершенно бесстыдную улыбку. — Не можешь уснуть? — спрашивает Алек, приподнимаясь на локтях. — Без тебя. Никогда не могу без тебя, любовь моя. Алек ухмыляется, закатывая глаза в ответ на его сентиментальные слова, и похлопывает по свободному месту на кровати. Магнус подходит к нему и проскальзывает под одеяло, его руки в тот же миг оборачиваются вокруг Алека, и Магнус утыкается головой в изгиб его шеи. Он легко вздыхает и прижимается губами к местечку чуть повыше того, где бьется пульс, на шее Алека. — Милая Изабелль оторвет мне голову, если узнает, что я здесь. Алек смеется. — То же самое. Клянусь, она превращается в ненормальную невесту, хотя здесь именно я тот, кто выходит замуж. — Но разве ты можешь ее винить? Ты совершенно безнадежен в организации свадьбы. Алек хмурится, бросая на Магнуса скептический взгляд: — Да ладно тебе. Ты что, не видел, как в прошлом году я заново передекорировал лофт? У меня безукоризненное внимание к деталям. — Как скажешь, дорогой, — легко отвечает Магнус, но Алек кожей ощущает его легкую улыбку. Алек сильнее прижимает к себе Магнуса, который вырисовывает крошечные узоры на его футболке. Дыхание Магнуса едва касается его шеи — ощущение, которое Алек выучил наизусть с течением времени. Оно чувствуется так же интимно, как поцелуй, так же головокружительно, как сказанное шепотом «я люблю тебя». — Наконец-то, — выдыхает он, и пальцы Магнуса замирают. — Мне не верится, что это случится. Магнус приподнимается, чтобы поймать его взгляд. Он располагает ладонь на его щеке и почти мгновенно глаза Алека закрываются, и он подается навстречу прикосновению. Сон медленно подступает к нему теперь, когда он заключен в объятия Магнуса. — И мне тоже, — голос Магнуса раздается нежно, пронзительно, и он целует Алека, как самую драгоценную вещь во всей вселенной, прежде чем бормочет: — И я еще никогда не был более чем готов к чему-либо.~*~
— Это не моя вина! Откуда мне было знать, что долбаные цветы должны быть собраны в определенное время и определенным способом? Это же просто цветы! — кричит Джейс, и тон его голоса граничит с отчаянием. Иззи делает глубокий вдох, замедляя свой шаг и пытаясь не раздавить телефон в руке. Еще чертовски рано, чтобы разбираться с косяками Джейса — и, к тому же, это утро дня свадьбы. — Во-первых, потому что я тебе так сказала. А, во-вторых, это не просто цветы, безмозглый, ты, дикарь. Это редкие, восхитительные, полевые цветы, которые раст… — В южной части Бали. Ага, знаю это, Из. Просто… Что, по-твоему, я должен делать с этим сейчас? — Разберись с этим! Я тебя предупредила. И ради Ангела, Джейс, я вмажу тебе, если букеты не будут вовремя на своем месте в часовне, — Иззи пресекает недовольное бормотание Джейса, останавливаясь перед дверью в спальню Алека. Иззи распахивает дверь, но утреннее — «проснись и пой, братик» — так и не срывается с ее губ, когда она видит картину, представшую перед ее глазами. Магнус и Алек лежат, обнявшись, на кровати. Спина Алека прижата к груди Магнуса. Они находятся в объятиях друг друга — будто это самая естественная вещь во всем мире, словно лежать так — единственная вещь, которая им известна. Именно поэтому Иззи не может найти причину, по которой должна быть расстроена из-за нарушения традиции. Она не может найти в себе ни капли раздражения, потому что все морщинки, что омрачали лицо ее брата, исчезли. Алек выглядит так, словно ничего — никакой груз ответственности — не важно, словно нет ничего, чего бы он не смог вытерпеть, пока Магнус Бейна обнимает его. Потому что-то, что было между Алеком и Магнусом… Эта связь, которая сбивает вас с ног своей силой — одна из тех связей между душами, возникшая во вселенной, которая всеми силами стремилась разлучить их. Она обрушилась на них, выбивая почву из-под ног. Это произошло, словно чудо, и теперь, когда они обладают этим — они держатся друг за друга так, слово не хотят расстаться и на мгновение. И кто Иззи такая, чтобы отказывать своему брату быть с тем человеком, который делает его счастливее, чем она когда-либо видела его? Она нежно качает головой и выходит из комнаты, мягко прикрывая за собой дверь. Иззи решает, что она оставит им это утро, чтобы он могли начать вместе этот день. И никто из них и не подозревал, что он все-таки наступит. Иззи вытащит Алека из кровати чуть позже, накричит на него потом. Для всего этого еще будет время. Все время мира, если то, в чем признался ей Алек в прошлом месяце, было правдой. Если руна все же была нанесена на его кожу над сердцем — руна, которая будет невидима для всех, кроме Магнуса — то все так и будет. И Иззи не может дождаться, чтобы воочию лицезреть взгляд своего будущего зятя, когда он впервые увидит это у алтаря.~*~
Это было больше, о чем Алек мог только мечтать. Куда бы ни упал его взгляд — все переливалось золотом: солнечный свет пробивался через витражные окна часовни, смешиваясь с золотыми отблесками, отражающимися на лепестках полевых цветов. Он никогда не думал, что это будет ощущаться так — словно лучшее, что он мог сделать — стоять рядом с Магнусом, сжимая его ладони в своих, чувствовать биение сердца, что вторит его собственному, под его прикосновениями. Это тот же алтарь, оставшийся лишь пережитком прошлого, и Алек почти слышит звук открывающихся дверей, практически различает звук шагов Магнуса, спешно идущего к часовне, чтобы предотвратить самую огромную ошибку в жизни Алека. Но теперь в атмосфере ощущаются надежда, вечность и любовь, способные пережить все. Сейчас Магнус выглядит так же — словно видение — но в этот раз он стоит у алтаря вместе с Алеком. Сладковатый, насыщенный аромат золотистых полевых цветов витает в воздухе. Магнус стискивает его ладони, и в его глазах стоят слезы, готовые пролиться, когда он начинает приносить свою клятву. — Мой дорогой Александр, — и Алек удивляется, что после всего времени вместе, это звучит как нечто прекрасное, как нечто более поэтичное, чем просто имя, его имя, когда оно слетает с губ Магнуса. — Прошло много времени с момента, как я обрек себя на жизнь без любви. Все, что я пережил, заставило меня сомневаться в чем-то настолько призрачном как идея найти кого-то, кто хотел бы провести со мной свою жизнь. Я всегда влюблялся слишком сильно, слишком быстро. Поэтому я отстранился от всех надежд отыскать то, чего я хотел. Все, что у меня есть с тобой, все это ощущается как мечта. И сколько бы я не жил, не думал, что она воплотится в реальность. Это была безликая мечта — та, которую я запер глубоко в потаенных уголках моего разума. Магнус подходит ближе, чтобы продолжить: — Поэтому верь мне, мой дорогой, когда я говорю, что, когда ты ворвался в мою жизнь, я наконец четко увидел образ моей мечты. В тебе я нашел того самого человека, который разрушит все, что я воздвиг, чтобы защитить себя. И когда это произошло, когда я нашел тебя — никогда не чувствовал себя в большей безопасности. Алек не может дышать. Его сердце отдается барабанной дробью в его ушах. Магнус замолкает, опуская взгляд, чтобы на мгновение собраться с духом, прежде чем вновь встретиться с Алеком взглядами, и в этот раз его глаза не скрыты тенью гламура. В такого Магнуса, настоящего, Алек влюбился бесповоротно. У Алека замирает дыхание от чарующей красоты этого мгновения, от бесхитростного обожания в глазах его любимого. — Потому что любить тебя — чувствовалось, как возвращение домой. Любить тебя — это как взглянуть на тебя однажды и осознать… «так вот чего мне не хватало». Ты стал последней частью. Ты стал тем, кто окончательно связал все воедино. Ты — мой дом, Александр. Новые дорожки слез катятся по лицу Магнуса. — И я обещаю любить тебя, боготворить тебя и отдавать тебе всего себя все то время, которое отмеряно нам на этой земле. Крохотные вздохи срываются с губ Алека — и это все, на что он способен. — И как, черт возьми, я должен соперничать с этим? — бормочет Алек, но достаточно громко, чтобы только Магнус мог услышать его. И он тихо смеется в ответ. — Хорошо, ну что ж, начнем, — говорит он громче, выпрямляя спину. — Я далеко не так хорош в искусстве говорить красиво, как ты, но я постараюсь изо всех сил, — хватка Магнуса ощущается, как якорь. — Ты появился в тот момент, когда мне казалось, что все оборачивается лишь против меня. Когда я уже свыкся с мыслью, что мне никогда не представится шанс быть настоящим собой. Что я никогда не сделаю то, что делаю сейчас. И мне кажется, тот факт, что мы стоим здесь в это мгновение, — доказывает, насколько ты изменил мою жизнь. Он проводит пальцем по изгибу ладони Магнуса. — Единственное, в чем я хорош, — так это держать обещания. Поэтому сегодня, я хочу пообещать тебе некоторые вещи. Я обещаю тебе, что всегда буду слушать тебя. Обещаю, что буду честен с тобой и что никогда не оттолкну тебя. Я даю тебе обещание, что буду сражаться за то, что есть между нами, каждый день, так долго, как это будет необходимо, потому что то, что мы имеем с тобой — случается нечасто. И мне чертовски посчастливилось найти это, и я обещаю тебе, что никогда этого не упущу. — А также я обещаю никогда не смотреть без тебя ни одну серию «Холостячки», — Магнус издает отчаянный смешок, игриво закатывая глаза. — Обещаю, что буду чистить лоток Председателя Мяо, даже если будет твоя очередь. Обещаю, что больше никогда вновь не закину твои дорогие шелковые рубашки в стиральную машину. Когда смех стихает, Алек решает продолжить: — И теперь у меня осталась одна единственная вещь, которую я хочу пообещать тебе. Алек делает глубокий вздох. Сейчас. Настал тот самый момент, а он плачет, но его голос не дрожит, потому что он уверен в этом как никогда. Он никогда и ни в чем не был так уверен… — Магнус, если бы я обладал тысячами жизней, я бы хотел провести каждую из них с тобой: просыпаться рядом с тобой, держать твою руку. Ты причина, благодаря которой я знаю, каково это — быть счастливым. Алек замирает, бросая взгляд на Катарину, сидящую в первом ряду. Она улыбается ему крошечной, ободряющей улыбкой, и ее глаза светятся от радости. — Поэтому я просто сделаю это. Ты дал мне больше, чем я мог мечтать. А я собираюсь отдать тебе ту единственную вещь, которую могу, ту, которая принадлежала тебе одному с самого первого дня, как мы узнали друг друга. Алек сжимает руки Магнуса крепче. — Я собираюсь отдать тебе мою жизнь. Я собираюсь подарить тебе бесконечность. Рот Магнуса распахивается, глаза ошеломленно округляются. Ему удается сделать лишь один короткий, поверхностный вздох, пока он ищет во взгляде Алека хотя бы небольшой намек на ложь, а после смотрит на Катарину, которая смеется со слезами на глазах и кивает, прикрывая рот руками. — Ты… Ты же не сделал этого, — едва слышно произносит он сдавленным голосом, вновь глядя на Алека. — Ты сделал это? Магнус прижимает ладонь к губам. Алек кивает, и, черт, его щеки болят от улыбки, но он не может не улыбаться. Он отпускает одну из рук Магнуса и расстегивает верхние пуговицы на рубашке, опуская ткань чуть ниже, чтобы показать руну, выжженную на уровне его сердца. Руну, которую он создал сам, и самое близкое ее значение в переводе — имя Магнуса. Магнус прерывисто дышит, сдавленный всхлип вырывается из его груди, когда он рассматривает линии руны. — Я придумал ее вместе с Кэт. Начиная с сегодняшнего дня, я твой навсегда. И я обещаю любить тебя так, как люблю сейчас, как любил всегда — и даже больше — до скончания веков. — Черт побери, Александр! — Магнус не сдерживает короткого рыдания, крепко обхватывая руками шею Алека, чтобы после озарить своим смехом всю часовню. Магнус всхлипывает у плеча Алека, и Алек здесь, рядом с ним, и ничего, абсолютно ничего — даже сам Ангел — не сможет сделать Алека еще более счастливым. Когда в конце церемонии они целуются, все вокруг перестает существовать. Это словно быть перерожденным, словно чувствовать, как твои легкие наполняются свежим воздухом, когда выныриваешь из-под толщи воды. И в это мгновение, чувствуя ладонь Магнуса на своем лице, Алек ощущает, как руна на груди оживает, словно солнечный луч, что скользит совсем рядом. Как ясные мелодии птиц, благозвучные и радостные, что звучат в его ушах и очищают разум от всех мыслей. И когда они отстраняются, их дыхание смешивается так, как смертные могут только мечтать, и Алек задается вопросом: как он преодолел все, что когда-либо происходило в его жизни, без того, что он чувствует сейчас.~*~
Во время их первого танца Магнус смотрит на Алека и его поглощает воспоминание того момента, когда он понял, что влюбился в скромного сумеречного охотника. Когда понял, что неосознанно вручил свое сердце паре карих глаз, которые сияли, словно полуденное солнце. Когда он признал, что ощущение присутствия Алека было постоянным, даже когда его не было рядом, даже когда все остальное в мире старалось разлучить их. Магнус целует его в эту бесконечную минуту близости, и в этот поцелуй вложено одновременно «спасибо тебе» и «ты все для меня». Они еле успевают отпрянуть друг от друга, прежде чем их сгребает в объятия размытый золотистый силуэт на шестидюймовых шпильках. Хватка Изабелль ощущается как тиски, ее ногти впиваются в их плечи. Она всхлипывает, рыдая в их пиджаки. И Магнус был бы только рад утешить ее, если бы плечо Иззи не пережимало его трахею. — Изабелль… Я не могу… Я не могу дышать, — хрипит он. — Ох, заткнись! — кричит она, всхлипывая так громко, что они не могут толком разобрать слов, и стискивает их еще сильнее в смертельной хватке. — Я так… блять… Я так рада, что даже не знаю, что с собой поделать. Черт бы вас побрал за вашу слащавость. Ненавижу вас! Нет, я так чертовски сильно люблю вас! — Мы тебя любим… тоже, — хрипит Алек и жадно хватает ртом воздух, когда она наконец отпускает их. Магнус смотрит на нее с крошечной улыбкой на лице, одновременно с этим стараясь восстановить дыхание. Он смотрит на женщину, которую так отчаянно полюбил, на одну из самых сильных женщин, которых он имел честь знать, на ту, кого он счастлив наконец назвать «семьей». Без нее все это было бы невозможно. В конце концов, именно благодаря ее упорству, ее желанию видеть брата счастливым — все это пришло в движение в самом начале. И Магнус только собирается открыть рот, чтобы поблагодарить ее за все, что не может выразить словами, как она машет руками. — Не смей благодарить меня, Магнус Бейн, — приказывает она, всхлипывая, отчего ее голос поднимается на октаву. — Я в полном порядке, мальчики. Теперь идите. Живите своей идеальной жизнью, и заводите своих прелестных детей, и будьте до отвратительного счастливыми. Она сжимает их еще раз и оставляет поцелуи на их щеках, прежде чем уходит прочь, все еще выглядя, как подарок небес, даже с потеками от туши на лице. — Ты знаешь, мне кажется, я люблю твою сестру даже больше, чем тебя, — бормочет Магнус задумчиво, поворачиваясь к своему мужу. — И я не могу тебя винить, — отвечает Алек голосом, наполненным любовью. Его глаза все еще провожают удаляющуюся фигурку Иззи, и смешок срывается с его губ, когда он видит, как она хватает фужер с шампанским у ближайшего официанта, чтобы осушить его одним махом. Вечер медленно тянется, утопая в смехе и радости. В клятвах, что заставили всех плакать, в музыке, заставляющей всех танцевать. В какой-то момент Мариз подходит к Магнусу и крепко обнимает его. Ее глаза блестят от непролитых слез, смысл всех слов, которые даже не нужно произносить, она передает рукой, прижатой к его щеке. Этот момент кажется сюрреалистичным. Наконец, Магнус поворачивается к его мужу. — Я обожаю вечеринки, — говорит он, усмехаясь, когда в нежном взгляде Алека проскальзывает узнавание, — но что скажешь, если мы уйдем отсюда? Алек берет руку Магнуса в свою, переплетая их пальцы. — Да. Он ведет их на один из множества балконов Института. По меркам Нью-Йорка этот вечер кажется более тихим по сравнению с остальными. Магнус опирается о каменные перила балкона, смотря на бесчисленные огоньки света, украшающие город. Магнус чувствует на себе взгляд Алека и поворачивается, чтобы увидеть, как он улыбается ему той самой улыбкой, которая отражается на всем его лице. Любимая улыбка Магнуса. — Привет, муж, — просто говорит Алек, потянувшись за рукой Мануса, и два этих слова безмерно согревают его. — Не думаю, что когда-нибудь устану слышать это от тебя, — тихо признает Магнус, притягивая Алека ближе к себе. Он нежно целует его, и затем еще раз, и еще, и еще, потому что он может себе это позволить. Потому что в его распоряжении все время мира, чтобы целовать и любить мужчину, стоящего перед ним. — Я не думаю, что когда-нибудь устану говорить это, — бормочет Алек у его губ. На мгновение воцаряется тишина. Их лбы прижаты друг к другу, и они просто наслаждаются тишиной. Кольцо на пальце Алека, кажется, обжигает кожу каждый раз, когда он прикасается к нему. — Мог ли ты представить когда-нибудь, что мы окажемся здесь? — спрашивает Алек, проводя пальцами вверх по скуле Магнуса и нежно поглаживая гладкую кожу. — Сомневаюсь, — отвечает Магнус, улыбаясь. — Свадьбы всегда были тебе не по вкусу, не так ли, Александр? Алек легко смеется, касаясь носа Магнуса своим: — Просто нужно было найти правильного человека. И, хвала Ангелу, я нашел. — Господи, это было так сентиментально. — Привыкай к этому, — парирует Алек. — Теперь мои сентиментальные слова навсегда с тобой. И на самом деле Магнус ничего бы не стал менять. Он улыбается и опускает голову на плечо Алека. Такого умиротворения он не ощущал еще никогда. Будто все наконец обрело смысл. — Я чертовски люблю тебя, — вдруг говорит Алек, прерывая мгновения молчания, и его мягкий голос, улыбка подчеркивают каждое слово. — Я тоже чертовски люблю тебя. Они стоят здесь — рука в руке — признаваясь в бесконечной любви. В любви, которая ощущается так же безгранично, как сама вселенная. В любви, которая, кажется, может разрушить все земные преграды. Для Магнуса Алек был глотком свежего воздуха, когда казалось, больше уже ничего не должно было произойти. Он сверкает, как луч солнца, прорезающий серые тучи. Он — словно тепло, пришедшее так нежданно в морозный день. И он только что стал принадлежать Магнусу навсегда. Магнус крепче сжимает руку Алека, поражаясь, как же ему повезло. И когда Алек поворачивается к нему и смотрит на него взглядом, который ощущается так же вечно, как сами звезды, ему известно, что Александр Лайтвуд — с карими глазами и кривыми ухмылками — это та причина, по которой Магнус знает, как выглядит бесконечность.