На протяжении недели, проведенной без Лиды, Тоня поняла, что она слегка скучает по девушке, чем-то похожей на себя. Окончательно оправившись после родов, Тоня убедилась в том, что только сидеть дома она бы не смогла, поэтому работу в гимназии и возможные выходы с Лидой куда-либо девушка воспринимала, как неотъемлемые части своей жизни.
— Евстигней, давай с тобой сегодня вечером погуляем, так я соскучилась по ночным прогулкам, — предложила Тоня супругу, — И Витю, конечно, с собой возьмем, какая ему разница, где спать: в кроватке или в коляске.
Евстигней удивился от такого неожиданного предложения, однако, не стал отказываться.
— Давай посидим на берегу Фонтанки, — предложил Евстигней.
Этим же вечером, присев на парапет на берегу Фонтанки и поставив рядом с собой коляску, Тоня долго смотрела в ночное небо.
— Может, надо попробовать что-то менять? — задумчиво сказал сам себе Евстигней.
— Может быть, — ответила Тоня, — Из кого кружок создавать будем?
— Возможно, из прошлого состава кто-то согласится, — сказал Евстигней, — Ты говорила, Люда к нам готова присоединиться. Я за то, чтобы брать себе только проверенных людей.
— Лидка активная, — задумчиво сказала Тоня, — Но ее я звать не буду, неэтично, так сказать. Все-таки, из гимназии, где я работаю, барышня.
— А потом будет суд, всех лишат прав состояния и отправят на каторгу, — произнес Евстигней, — Либо не будет никакого суда и у нас все получится.
— Что делать будем? — спросила Тоня, — Агитация? Или что посерьезнее?
— Знаешь, Тоня, — задумался Евстигней, — Агитация, как мы проводили, по-моему, бесполезна. А вот другую агитацию можно было бы и устроить. И, может быть, даже звать никого не придется, чтобы, если что, соучастников меньше было. Надо просвещать образованных людей, издадим брошюрку и запустим ее в продажу через книжные магазины. Сначала пройдем цензуру, а потом сдадим в печать другой вариант. Да, если что, это статья 1313, заключение от 3 до 6 месяцев, но что поделать? Я совсем не вижу толка в нашей предыдущей агитации.
Вдруг молодой человек задумался и сказал:
— Хотя… 274 статью могут повесить, каторга от 4 до 6 лет за неявные призывы к свержению власти. Вот как, Тоня, определить эту грань, где 1313 статья, а где 274?
— Не знаю, Евстигней, не знаю… — вздохнула Тоня, — Не могу решить, не могу решиться… В тюрьму попадать боюсь, на каторгу не хочется совсем. Витеньку оставить даже на три месяца страшно… Может быть, не надо? Может быть, не стоит?
— И я не знаю, — ответил Евстигней, — Я слишком много о себе думаю, а Нечаев в своем катехизисе революционера описывает совсем других людей. Мы с тобой, Тоня, совсем другие…
— Так что, завязываем? — спросила Тоня, — Теперь уже навсегда?
— Завязываем, — ответил Евстигней, — Лидка пусть живет, как хочет, а Люде надо сказать, чтобы от нас ничего не ждала.
Эпилог
Доработав свой первый учебный год Тоня, узнав, что снова беременна, приняла решение оставить работу и уволиться из гимназии. И руководство гимназии, и, особенно, родители Тони поддержали этот выбор девушки.
— Мать должна детьми заниматься, а не работать, — сказала дочери Анна Паисьевна, — Тем более, что у Евстигнея все идет хорошо, если тебе сильно скучно — иди работать в вашу пирожковую на кухню.
С момента ночного разговора на берегу Фонтанки прошло чуть меньше шести лет. За это время у Тони и Евстигнея родилось еще двое детей.
1 марта 1881 года пятилетний Витя прибежал домой немало взволнованный.
— Мама! Мама! Там царя убили! — крикнул он.
Никак не среагировав, не зная, как относиться к этому событию, радоваться или огорчаться, Тоня предложила сыну поиграть дома, а сама пошла к Евстигнею.
— Витя сказал, там царя убили, — произнесла девушка. Видя замешательство супруга, Тоня продолжила, — Вот и я не знаю, хорошо это или плохо.
Буквально через месяц к Тоне в руки попала газета, в которой сообщалось о казни народовольцев.
— Вот как бы цинично это не звучало, но я довольна, что мы с тобой шесть лет назад все бросили, — сказала Тоня, подойдя вместе с газетой к супругу, — Люди гораздо дальше пошли, а толку от этого нет никакого. Самое страшное, что мне пришлось пережить — это то, как меня дворник в гимназии по требованию Дарьи выдрал, тебе повезло меньше, ты в тюрьме побывал, но все, хотя бы, обошлось.
Евстигней ничего не ответил Тоне, но по взгляду супруга девушка поняла, что он разделяет точку зрения своей жены.
Прошел тридцать один год.
— Мама, слышала, вчера поздно вечером Аврора выстрелила, штурм Зимнего начался, — сказал Витя, заглянув в гости к родителям. Увидев, что мать плачет, сын удивленно спросил Тоню, — Мама, что с тобой?
— Да ничего, Витя, ничего, это я от счастья, — ответила Тоня, — От счастья, что дожила до того момента.
«До того момента, когда все изменится, пусть я ничего толком для этого и не сделала, все сделали другие люди», — мысленно добавила Тоня.
