Шутки судьбы

      Эмма Свон прочерчивает татуировку на ключице указательным пальцем, чувствуя практически неприличную радость от того, что вскоре ненавистная фамилия перестанет притягивать ее взгляд. Даже мысль о том, что Вселенная уже предопределила ей пару вызывает горечь. Ну и раздражение, конечно, ибо имя никак не желает проявляться, а сама татуировка то выцветает до синего цвета, то вновь наливается чернотой. На месте имени вечно размытая неопределенность. Эмма ради интереса пыталась пару раз выписать проступающие буквы, чтобы составить имя своей загадочной родственной души, но тщетно. Выходила полная бессмыслица.       Это дико выводило Эмму из себя и укрепляло решение скрыть витиеватую надпись «Джонс» под чем-то другим. Первую татуировку поверх фамилии соулмейта Эмма сделала в восемнадцать, только чтобы убедиться, что в дальнейшем рисунок начнет выцветать и блекнуть, а возле такого ненавистного «Джонса» появятся новые завитушки. И сейчас, по прошествии семи лет, вся ключица и плечо переливаются разными оттенками синего. Лазурного в ясные дни и практически черного в ненастные. Эмме невольно приходят в голову сравнения с морем. Неужели, ее родственная душа — моряк? Она кривит губы в усмешке. Еще бы ей, такой авантюрной и непоседливой, Вселенная предопределила святошу.       Мастер отвлекает Эмму от размышлений, спрашивая, что набивать в этот раз, или она уже, наконец-то, смирится с тем, что татуировку ничем не скрыть и никак не вывести. Эмма фыркает, слушая слова Августа. Даже если они и друзья, то это никак не позволяет ему говорить таким язвительным тоном. У самого рука раскрашена до самого запястья. Август никак не желал верить в то, что его соулмейт Реджина Миллс, дочка министра, так часто мелькающая на экранах телевизоров.       — Кстати, Эмма, у меня на примете есть один Джонс, — Бут улыбается, когда натягивает перчатки. — Может, вас познакомить, чтобы ты перестала ходить в мой салон, как на работу?       — Только попробуй, Август, и я тебя удушу, — грозит Эмма и для пущего эффекта пытается пнуть мастера по ноге. Тот со смехом уворачивается.       — А если серьезно, то он очень даже неплохой мужик, — продолжает Август, не обращая внимания на возмущенное выражение лица Эммы. — Бывший моряк, да и вполне должен быть в твоем вкусе…       В голове Эммы начинает звонить тревожный колокольчик. Моряк, значит… Только она собирается ответить Буту, в какое именно место он может катиться со своим сводничеством, как в кабинет заходит мужчина. Высокий и привлекательный мужчина, действительно, во вкусе Эммы. Точнее, был в ее вкусе, пока ключицу, плечо и всю кожу под рисунком не начало жечь. Похоже, надобность скрывать ненавистную фамилию отпала. Ибо ее соулмейт стоит перед ней с ошалелым выражением, написанным на его красивом лице с трехдневной щетиной.       Август как-то поганенько ухмыляется и отходит в сторонку. У Эммы кулаки чешутся врезать ему пару раз за такое неприкрытое сводничество. С трудом Эмма переводит взгляд на свою родственную душу. Наверное, невежливо сидеть в кресле и молчать как рыба? Надо встать и поздороваться.       Все равно мужчина уже обо всем догадался, ибо от татуировки Эммы к нему тянутся все новые и новые линии. Словно ураган бушует на коже. Он сглатывает и отводит взгляд от Эммы и неловким движением взъерошивает волосы. Эмма закусывает губу — сочетание темных волос и светлых глаз редко оставляло ее равнодушной. (Август — практически единственное исключение из правил).       — Киллиан, приятель, я чертовски рад тебя видеть, — Август нарушает затянувшуюся тишину и пожимает мужчине руку, быстро снимая перчатки и откладывая их на стол. — Позволь тебе представить мою постоянную клиентку — Эмму Свон.       Эмма может только изобразить подобие улыбки и вяло взмахнуть рукой. К ее изумлению, на лице Киллиана Джонса больше нет радости, а написано откровенное недоумение, и Эмма не понимает, чем оно вызвано. Обычно встреча родственных душ протекает более, чем бурно. Она дважды была свидетелем этого.        Первый раз, когда Мэри-Маргарет встретила Дэвида Нолана, и Эмма наблюдала, как они оба застыли на мгновение, а затем Дэвид бросился к покрасневшей Мэри и высокопарно заявил, что, наконец-то, его поискам пришел конец. После этого он покрыл руку Мэри поцелуями и пригласил на свидание.       Второй раз Руби познакомилась с Виктором. У них не было предложений о свидании или же пафосных разговоров. Руби без долгих прелюдий утащила обалдевшего Вейла в подсобку для более близкого знакомства.       А у нее всегда все происходит не как у людей!       — Приятно познакомиться, мисс Свон, — замешательство Киллиана проходит, и он улыбается. Причем настолько очаровательно, что сердце Эммы пропускает удар, а где-то в глубине души поднимается теплое чувство симпатии.       — Мне тоже, мистер Джонс, — произносит Эмма и встает с кресла. Натягивает любимую клетчатую рубашку поверх топа. — Август, я передумала, — объявляет она, застегивая пуговицы.       — Я рад, детка, — Август подмигивает и скрещивает руки на груди, очень довольный результатом встречи.

***

       Киллиан действительно находится в диком замешательстве, когда понимает, что хорошенькая блондиночка, сидящая в кресле, — его родственная душа. И даже не потому, что она красавица, да еще и с характером (Август долго расписывал в ярких красках Эмму, когда они в баре пропустили по стаканчику). Он к личной встрече оказался не готов. Первым его порывом было вытащить телефон и сообщить, что именно он нашел их родственную душу.       Наверное, у Судьбы было отвратительное чувство юмора, когда она предназначила братьям одну и ту же девушку. В том, что Эмма Свон являлась соулмейтом и Лиама тоже, Киллиан не сомневался ни секунды. Серебристо-зеленые разводы татуировок с именем у братьев были идентичными до последней завитушечки. Ради интереса они сравнили их пару лет назад. У каждого из них на левой ключице была выведена затейливая надпись «Эмма Свон». Сначала ни Лиам, ни Киллиан в толк не могли взять — как такое возможно в их мире, где каждому была предопределена пара. Быть может, их соулмейты полные тезки? Бывают же такие нелепые совпадения. Но потом поняли, что девушка, если они ее и встретят, будет одна на двоих, что не добавило им хорошего настроения.       Годы шли, и Киллиан повстречал Милу. Тогда ему казалось, что Вселенная ошиблась и именно Мила его истинная любовь. С ней он должен провести свою жизнь и умереть в один день, как и полагалось в сказках. Но возникший из ниоткуда муж Милы, о котором она даже не позаботилась предупредить Киллиана, быстренько разрушил идиллию. Он приказал Миле сворачивать загул и буквально силком утащил из квартиры, которую они снимали. Больше Киллиан никогда не видел Милу, как ни пытался ее разыскать. Как оказалось, она лгала о себе, и это сознавать было больнее всего. Сейчас боль от предательства утихла. Глупо было убиваться по женщине, которая просто хотела разнообразить семейную жизнь интрижкой с молодым и привлекательным парнем, младше ее на пять лет.       Сейчас Киллиан жил вместе с братом. Аренда квартиры так выходила дешевле, да и Лиам был лучшим соседом, чем незнакомец. Киллиан работал в яхт-клубе, Лиам открыл свой бар. Жизнь была весьма беззаботной, ровно до того дня, как Киллиан зашел к школьному приятелю Августу Буту в неурочный час.       — Мисс Свон! — он торопливо идет следом за ней. Обязательно нужно объяснить ей их странную ситуацию. — Эмма, подождите!       Она останавливается на улице и оборачивается через плечо, нетерпеливо постукивая каблуком по нагретому солнцем асфальту.       — Что? — она вскидывает подбородок, всем своим видом показывая, как ее незаитересовывает знакомство.       — Давайте выпьем кофе, — Киллиан делает еще шаг по направлению к ней. — Нам нужно серьезно поговорить.       Она словно бы задумывается, забавно склоняя голову набок. Киллиан пытается не показывать свое нетерпение. Ему до жути хочется узнать, что за женщину им с братом предназначило провидение. Эмма не выглядит легкомысленной кокеткой, не разборчивой в связях. Ну или она очень хорошо маскируется, хотя Киллиан почти уверен в ее добропорядочности.       — И о чем же мы будем разговаривать?       Кажется, Эмма приняла решение, и Киллиан невероятно этому рад.       — О нашей ситуации… — смущенно тянет Киллиан, ловя недоуменный взгляд Эммы. Черт, неужели она не знала о том, что у нее два соулмейта? Он боится предугадать ее реакцию. Они-то с Лиамом за долгие годы свыклись с мыслью о том, что любимая женщина будет одна на двоих, и неизвестно, кого она выберет.       — Кажется, меня ожидает нечто более серьезное, чем свидание, — вздыхает Эмма, но берет его под руку.       И Киллиан не находит слов, чтобы сказать, как она права.

***

      В баре сумрачно и почти пусто, ибо время для наплыва посетителей еще не настало. Эмма отпивает коктейль и пытается уложить в голове то, что владелец заведения — ее вторая родственная душа. Это, как минимум, очень странно, и еще ни разу она не слышала о подобном. Хотя, отсутствие четкого имени и постоянно меняющая цвет татуировка теперь имеет смысл, как и разные буквы, которые она выписывала. Плечо жжет от присутствия ее соулмейтов, и она почти рассеянно смотрит на абсолютно идентичные надписи у них.       — Да уж, — тянет она, даже не догадываясь, что дальше-то делать? — Ситуация так себе. И что будем делать, мальчики? — отчего-то с языка срывается именно это игривое словечко. Хотя ни в Киллиане, а уж тем более в серьезном и нахмуренном Лиаме, нет ничего мальчишеского.       — Да понятия не имею, — произносит Лиам и застегивает рубашку. Жаль, Эмма была бы не против еще пять минут полюбоваться на крепкое плечо, переходящее в очень даже неплохие бицепсы. Ну хоть в чем-то ей повезло. Как ни крути, а мальчики ей достались очень даже ничего.       — Быть может, если ты узнаешь нас поближе, то выбор будет сделать проще? — неуверенно предлагает Киллиан.       — Все-таки, ты приглашаешь меня на свидание, — Эмма расплывается в улыбке. — Ну так уж и быть, назначайте дату.       Кажется, оба удивлены не на шутку. Киллиан предлагает встретиться в пятницу, Лиам в субботу, а Эмма, добивая их окончательно, предлагает организовать романтический вечер прямо сегодня вечером. Да, всем втроем, и плевать, что будут думать люди.       Братья краснеют. Лиам почесывает подбородок (тоже к слову покрытый щетиной, и, черт возьми, Эмма пытается представить, как она будет колоться при поцелуе), Киллиан вновь взъерошивает волосы, наводя еще больше беспорядка в прическе. Они переглядываются и смущенно соглашаются.       После того, как бар закрывается, Эмма точно может сказать, что щетина Лиама колет губы восхитительно, а волосы Киллиана мягкие, и пропускать их сквозь пальцы —невероятное удовольствие. Наверное, Эмма была неправа, ругая Вселенную за свои родственные души.