«Евгений Онегин» — хулиганская версия

CLXIX Герой же нашего романа В краях далеких заплутал. Его как сила урагана, Как черт взашей как будто гнал! Во все он тяжкие пустился, Едва случайно не женился; И дебоширил, и кутил, И не по средствам, в общем, жил. Он по любовницам скитался, Как заяц прыгал и скакал, Поочередно ночевал И кое-как у них питался. Он беспокойство тщился скрыть, Пытаясь Ленского забыть. CLXX Зудела, как в паху заноза, И гнала в дальние края… Иль правосудия угроза, Иль совесть — вечный судия. Сперва в Крыму, потом в Одессе Ходили слухи о повесе; Один румын мне сообщал, Что франта этого видал; А в Будапеште венгры выли, Мол, некий русский там дебош Устроил им, ядрена вошь! Убытки им сплошные были. Понатворить понатворил И в Прагу быстренько свалил. CLXXI А уж на водах минеральных Всечасно долго слух бродил О жутких шутках аморальных, Что этот парень учудил. Как у источника Нарзана Он прыгал с криками Тарзана, Как в чашу мерзко наблевал И нагло к дамам приставал. За эту наглость принародно Был Женя вызван на дуэль. Но бил в башке нещадно хмель, Он заявил, что так не модно: Стреляться — это прошлый век, То развлеченье для калек. CLXXII А коль стреляться им угодно, Авторитетно добавлял, Что вот в столице ныне модно (Он кверху палец поднимал) Стреляться на шампанском ныне! «Клянусь!» (Да хоть на этой дыне.) — Сюда шампанское подать! На солнце будем нагревать. От настоящих он дуэлей Зарекся раз и навсегда, Как с Ленским вышла та беда. Теперь же он для этих целей Нещадно пудрил всем мозги, И надо ж, верили враги! CLXXIII Дуэль, особенно с похмелья, Не лучший выбор на досуг, Но было столько там веселья, Что всем мужьям стал лучший друг Затейник наш конгениальный. Фингал поставив идеальный, Двоим-троим он пробкой в глаз, Когда вина взорвался газ, Со всеми вместе рассмеялся. И, сим весельем окружен, К неудовольствию их жен, С мужьями теми побратался. Так смог конфликт он исчерпать И звал их вместе забухать. CLXXIV От постоянных развлечений Онегин все же заскучал И в Питер двинул, и, как Чацкий, Прям с корабля попал на бал. К брательнику он завалился, Что в генералы, ишь, пробился. Тот бал устраивал как раз; И принесло в недобрый час Слегка побитого повесу, Что был потрепан и лохмат И пьян к тому же был в умат. У братана из интересу Тот про житье-бытье спросил, К столу с закуской потрусил. CLXXV Онегин рябчика кусает, Икры половник тащит в рот И за шампанским руку тянет… Он не дурак набить живот. Вдруг видит: баба недурная И из себя прям вся такая; На ней по моде был одет Еще малиновый берет. С послом испанским говорила (В улыбке тот расплылся ей) Об изготовке русских щей Она. Онегина пробило. «Эх, комильфо! — подумал он. — С ней познакомиться должон». CLXXVI К ней Женя взглядом прилипает И сразу к родичу спешит: И, заплетаясь, вопрошает, Мол, кто такая? Говорит: — Давно, братан, я не был в свете. Кто там в зеленовом берете С послом испанским… все про щи?.. Такую кралю поищи! (Он из горла хлебнул моэта И языком едва вязал.) Лишь усмехнулся генерал: — Моя жена Татьяна это. Тут Женя стал припоминать, Где раньше мог ее видать. CLXXVII А как припомнил он Татьяну, Так страстью новой закипел. И муж ему по барабану, Ее он срочно захотел. И раньше с ней в постели было Всех слаще грез, не просто мило, Теперь такая та мадам, Прекрасней всех на свете дам. Не из глуши теперь девица, И грудь, и попа — все при ней. И поищи ее умней! Такая важная вся птица! Себе Онегин дал зарок, Чтоб соблазнить Татьяну в срок. CLXXVIII Идет неделя и другая, Она никак к нему нейдет, Он, ничего не понимая, Подходит, за руку берет… Она его не замечает И хладнокровно отвечает На все, когда заходит он, Мол, навестить родню должон. И продолжалось долго это Евгений скис, совсем зачах, Потух огонь в его очах, Нет, не дотянет он до лета… Онегин так хандрил, страдал, Сел и письмо ей написал. Письмо Онегина к Татьяне Доверья вашего кредит Исчерпан мной, но объясненье Есть у меня. Сие решенье Я вас, надеюсь, убедит. Клянусь злосчастной той дуэлью, В том зуб, Танюша, вам даю, Хотел не раз перед постелью Вам руку предложить свою. Случайно вас когда-то встретя, Разврата искру в вас приметя, Я удержаться не сумел: Дал тут же страсти сразу ходу, Какой и не было аж сроду. Я так безумно вас хотел! Меня покоя то лишило, Я, пораженный вами, пал, По полной чувства закрутило: Прям Купидон какой попал. И я признаться вам обязан, Что вовсе я не голубой. А с Ленским это… Боже мой! Да я ничем таким не связан! Хочу я видеть только вас И всюду следовать за вами, За грудь вас лапать и за таз И всю заваливать цветами. Вас взглядом жадно раздевать, Желая видеть совершенство, И долго сладко предвкушать Интима полное блаженство. Ах, я не выдержу отказ, Я вам свидание назначу И штучек новых — высший класс! — Для вас особенных припрячу Для эротической возни. Экстаз доставят нам они. Тут поделиться я намерен, Как изменилась жизнь моя (Да, я не буду лицемерен), Когда прочел де Сада я. Та мысль была для всех презренной И вызывала лишь укор, Для чистой что любви смиренной Нет лучше порки до сих пор. Я за границею ужасно Томился жаждой той любви, Пылал и разумом всечастно Так просветлялся эти дни. Готов вставать я на колени И, зарыдав у ваших ног, Под плетку, лежа на полене, Свой зад подставить смело б смог. Собачкой шел бы с вами рядом И не спускал влюбленный взор (Задрал бы лапу подле штор) И все вилял в восторге задом. Рабом бы верным на столбе Я выл бы радостно от боли, Покорен стал твоей лишь воле, И предан весь одной тебе. CLXXIX К сей части основной добавил, — Эк муза Женьку пробрала! — Страниц на десять речь заправил, Чтоб Таня просто потекла; Что для ушей ее услады Он будет петь ей серенады И от любви как будто пьян, Мазурку спляшет под баян. И в том же духе кучу бреда, На грудь приняв, Евгений нес, Догнавшись парочкой колес, Как раз же опосля обеда. Настал теперь удачный час, Чтоб про любовь писать сейчас. CLXXX Письмо Татьяна поглядела И прямо пятнами пошла, Его и видеть не хотела, А тут такие вот дела! Из-за него она страдала, Края родные покидала, Чтоб в шумном городе застрять, Не зная дочь, не видя мать. Да как он смел?! И как, к тому же! Конечно, он кругом не прав! Едва бумагу не порвав, С письмом она стремится к мужу, В ней месть одна огнем горит. — Вот, полюбуйся, — говорит. CLXXXI Что ж, генерал не удивился, Готов давно к такому был (Хотя за сердце все ж схватился) И для порядка он спросил: — А ты уверена, Танюша? Попытка, право, неуклюжа. Да и Евгений наш, видать, По пьянке это сел писать. Но та с неверием стояла И покачала головой, И дать сему нахальству бой, На мужа глядя, настояла. Для пользы Жени, стало быть, Его решили проучить. CLXXXII И вскоре сбылось ожиданье: Записку Женя получил И к ней на тайное свиданье В покои тихо проскочил. Татьяна, злость едва скрывая, Терпела, Женю раздевая, Дразнила и звала в кровать, Но хочет прежде поиграть. Влюбленный наш дурак повелся, Он голым в жмурки с ней играл, Почти разок-другой поймал И дальше так на голос плелся… И сам не понял, как теперь Нагим был выставлен за дверь. CLXXXIII Закрылась дверь, стоит Евгений, Как будто громом поражен, Он не жалеет выражений, В сугроб по булки погружен. Тут шпор внезапный звон раздался, И муж с отрядом показался. В минуту злую для него Трясет Онегина всего. Там во главе чиновник местный (Вестимо, пристав шел за ним), И вот сейчас мы поглядим Один прием весьма известный: Придется Жене поднажать, Да с ног со всех скорей бежать! CLXXXIV Сверкая задом, по морозу, Напрасно тщился он свалить, Ругал он смачно жизни прозу, Давал зарок себе не пить… И генерала он склонял, Себя и Таньку проклинал. Но уж погоня настигает, За шею кто-то вдруг хватает… Не смог Евгений убежать, Его солдаты изловили, В телегу, как бревно, свалили. За все грехи ответ держать Его везут. Городовой Вздыхает: «Ах ты, боже мой!» CLXXXV На этой ноте, мой читатель, Оставим Женю навсегда. Откупится ли наш приятель, Какая нам теперь беда? Мораль искать здесь бесполезно: Все хулиганство, если честно, Развлечь вас автор написал, А заодно и сам поржал. Финал гремит, пустеет зала, И тихо занавес шуршит, Пускай в сторонке постоит, Кто не в восторге от финала. Легко расстаться будет с ним, Как мне с Онегиным моим.