Все кончится, когда наступит осень

      Солнце пекло похлеще, чем вчера. Кит вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Жарко. Он глянул на своего спутника. Ему, вероятно, тоже было неприятно находится на солнце. Гандерсон вообще производил впечатление человека, предпочитающего компьютер и интернет любым развлечениям вне дома. Вне этого лагеря наверняка был бы каким-нибудь одиноким задротом… Как и сам Кит.       Когда на горизонте показалось здание кружков, Пидж нахмурился. Похоже, ему не хотелось туда идти. Кажется, вчера Шей шла туда — значит, сейчас они с Ханком могут быть внутри? Неприязнь парня и девушки, видимо, была взаимной. Или же пионер просто не хотел снова связываться с ней. В конце концов, она может снова не дать ему и слова вставить.       На удивление, все прошло тихо и мирно. Ни Шей, ни Ханка не было. Только Аллура занималась чем-то, сидя к парням спиной. Изнутри «Кружки» выглядели гораздо хуже, чем снаружи. Пыльные столы, разбросанные предметы неизвестного назначения, книги и вырванные из тетрадей листы. Сама же пионерка старательно склеивала какую-то картонную вещицу — это было похоже на механическую кошку из какого-нибудь фантастического фильма. Вернее, было бы похоже, если бы не некоторая… косоватость.       — Аллура, — тихо позвал Кит. — Прости, что отвлекаю, но не могла бы ты подписать обходной лист?       Девушка обернулась на голос Когане и тут же выхватила из его рук бумажку. Вернув её уже с подписью, она сердито глянула на него исподлобья.       — Приходят тут, отвлекают. А у меня тут важное дело, между прочим. Их клеить не так-то просто!       Под гневную тираду Аллура выгнала парней из «Кружков». Те переглянулись и решили не обращать внимания на её заскоки.       — Она всегда странная, не обращай внимания, — попытался приободрить Кита Гандерсон. Тот кивнул и глянул на лист, на котором теперь выделялась сделанная второпях, но идеально ровная подпись. Сейчас — в столовую. А куда после? Оставались медпункт и театральный кружок.       Стоп. Что?       — Пидж, мы же только что были в здании кружков. Почему театральный записан как отдельное место?       — Он находится в другом месте. Обосновались в отдельном здании. Ты можешь туда даже не идти — попроси Лэнса подписать. Там только он один и состоит.       Этот факт удивил Когане. Как вообще можно состоять в клубе одному? Да еще и такому человеку, как МакКлейн. Определенно, была какая-то несостыковка. Вслух он, конечно, ничего не сказал.       Во время обеда он Лэнса не встретил, но на выходе из столовой заметил его в толпе пионеров и успел схватить, пока тот не ушел. МакКлейн выглядел растерянным и, судя по всему, куда-то спешил.       — Подпиши обходной лист, пожалуйста.       Лэнс просиял и спросил Когане, не хочет ли он вступить в клуб. Получив отказ, пионер расписался почти так же быстро, как Аллура, и «упорхнул» к какой-то неизвестной пионерке, потеряв к Киту всякий интерес.       Гандерсон проводил Кита до самого медпункта, но отказался идти дальше. Сказал, что не хочет видеться со здешним медбратом. На все вопросы Когане он ответил, что это личное, и сбежал куда-то вглубь лагеря, оставив парня одного. Тот пожал плечами. Не так уж его присутствие было и нужно — все-таки, последний пункт обходного листа.       Медпункт представлял собой маленькое здание с двумя окнами, выкрашенное белой краской. Внутри было чисто, но не очень просторно — часть помещения занимали два шкафчика, стол, кушетка и маленькая кровать, а пол был заставлен кучей невскрытых коробок.       Посреди сие картины восседал на стуле высокий, рослый мужчина. На вид ему было лет двадцать семь — хотя, кто его знает, — и на его черных, как смоль волосах выделялась седая челка. Он беглым взглядом осмотрел Когане и нахмурился.       — Видимых повреждений нет. На что жалуемся?       Его тон возымел над Китом странный эффект — то ли напугал, то ли рассмешил. Ей богу, вроде медбрат, а выглядит как какой-нибудь тюремный смотритель. Вот уж кому бы пошла роль вожатого!       — Мне бы просто обходной подписать.       — А может, все-таки медосмотр?       Медбрат нахмурился и принял бумажку, которую протягивал ему Кит. Он положил её на стол, открыл один из ящиков и принялся копаться в нем, видимо, ища ручку.       — Приходят, приходят…то обходной им подпиши, то разреши уборку прогулять. Зря я тут работаю, что-ли? — начал он разглагольствовать, наконец извлекая из-под кипы бумаг… Нет, не ручку. Огрызок карандаша. — Ну, так тоже сойдет.        — Меня, кстати, зовут Широгане Такаши. Ты обращайся, если что, мне-то все равно заняться нечем.       Мужчина дружелюбно улыбнулся, протягивая Когане подписанный лист. Тот забрал его, отметив, что теперь остаток дня свободен.       — Спасибо. Эм… А я Кит Когане. Приятно познакомится.       Такаши похлопал парня по плечу. И все-таки, он был добрее, чем выглядел. И, похоже, пионеры обращаются к нему за чем угодно, кроме медицинской помощи. Кит быстро попрощался и направился к выходу из тесного здания.       Как только дверь захлопнулась, перед Китом предстала странная картина. Вокруг было темно — ночь, хотя минуту назад солнце вовсю грело землю. Было холодно и как-то чересчур жутко. В последний раз Когане ощущал нечто подобное, когда устраивал ночной кино марафон фильмов ужасов. Так себе сравнение, конечно, но зато какое точное!       Кит обернулся. Медпункт куда-то пропал. Как и аллея рядом с ним. Вокруг были пионерские домики, которые, впрочем, были едва различимы в тумане. Парень с удивлением отметил, что «временные жилища» от места, где он только что был, находятся довольно далеко.       Он стоял перед дверью. Прямо на пороге одного из домиков. Нет, не своего — этот был каким-то угловатым, а дверь и рамы на окнах выглядели темнее. Потрясающая сирень, которую новоприбывший пионер успел так полюбить, тоже не наблюдалась.       Кит неуверенно дернул за ручку. Поддалась. Удивительно, что в темное время суток дверь была не заперта. Внутри было еще темнее, чем снаружи — хоть глаз выколи. Когане медленно шагнул вперед, опасливо оглядываясь. Обстановка, все же, нагнетала до дрожи в коленках. Уж что-что, а помирать, даже проживая самую ничтожную жизнь, парень пока не хотел.       Еще пара шагов. Мебель была едва различима — и то только та, что была на уровне окна. От него-то тоже толку было не много. Внезапно дверь сзади захлопнулась. Кита чуть было не накрыла паника. Неожиданно он понял, что в помещении стало гораздо светлее. Теперь он мог различить даже мелкие вещи и буквы на настенных плакатах.       Парень развернулся к двери, чтобы отпереть её и выйти. Тут-то он понял, что его ноги, кажется, вляпались во что-то мокрое. Темное. И вязкое.       Киту стало страшно. Ноги не гнулись, а зубы стучали. Пересилив себя, он опустил взгляд. Аккурат туда, куда падал лунный свет. Прямо на середину комнаты. Прямо в огромную лужу отливающей медью жидкости.       Прямо на труп.       К горлу подступила тошнота, глаза заполнили непрошенные слезы. От ужаса скрутило живот, а мозг, кажется, совершенно потерял способность здраво мыслить. Кит просто смотрел. Ждал, пока животный страх заполнит каждую клетку его тела. И на то была причина. Это было поистине ужасно. Настолько, что вгоняло в оцепенение.       Это был Пидж — его было сложно не узнать. Короткие рыжие волосы, заляпанные тонкой кровавой корочкой и очки, прикрывающие лишь пустые глазницы, свидетельствовали об этом. Его лицо застыло в немом предсмертном ужасе — страшно даже представить, что пережил несчастный пионер, пока не обрел вечный покой. Обе его руки были неестественно вывернуты, а из живота торчало что-то. Кажется, это было рукоятью ножа. Кухонного ножа.       Он даже не торчал — валялся вперемешку с жуткой кровавой кашей, которая раньше, вероятно, была внутренними органами. Благо, все это не было вывалено наружу, освобождая Кита от «удовольствия» лицезреть это и без того жуткое зрелище.       Это не избавило его от падения на пол и лишения недавнего обеда не самым приятным путем. Кишки словно скрутило — Кит бы заскулил от боли, если бы мог.       Когда приступ рвоты прошел, Когане вытер рот первой попавшейся на полу тряпкой — ему и выбирать-то не приходилось. Главное сейчас — сбежать. Неважно куда и каким образом, главное, чтобы это было как можно дальше от того, чем раньше был Гандерсон и от учинителя этого «происшествия».       Пионер резво вскочил на ноги и, чуть не снеся хлипкую дверь, выбежал из домика и помчался так быстро, как не бегал никогда в жизни. Как можно дальше, не смотря ни вперед, ни под ноги. Главное, чтобы никто не увидел его. И не догнал.