Развеян

      Никто не понимает, что произошло. Все камни у Таноса. Они проиграли? Наверное. Однако херовое предчувствие подсказывает Барнсу ждать худшего. Он оглядывается на притихшие джунгли, тоже молчит. Кто он такой, чтобы ставить свои опасения во главе колонны?       Баки — песчинка. Малая шестерёнка с зазубринами от прошлых войн в оборонной машине Земли. Они приносят ему усовершенствованный протез, потому что «оружию» нужен апгрейд. Потому что грядет новая драка: кто-то должен убивать, кто-то — умирать. Люди — вещи. А вещи — не вечны. Лишь Стив смотрит на Джеймса иначе — обнимает своим неуклюжим взглядом, улыбается, как человеку, а не как лезвию в военной мясорубке и будто бы тоже... Хочет остаться вдвоём? Иногда. Не сегодня. Баки чертовски жаль, что сейчас Роджерс отвернулся спиной, и не видно лица.       Баки знает сколько безутешной боли сейчас на нём. Охереть как банально, но ему хочется принять часть этой ноши на себя. Никто не скорбит об ушедших так, как скорбит Стив. Сердце Капитана Америки размером с дом. Размером с эту самую ебучую Америку, которой он больше не принадлежит. Идиотская нелепость! «И что будет дальше? Если как сейчас, — думает Барнс, — то уже без меня. И без Стива. Хватит с него. Навоевался».       Щелчок исполинских пальцев в карнавальной перчатке — какой-то блядский трюк. Но меткая дрожь — волнами по телу — заряжена паникой. Баки расшатывает по молекулам. От этой тряски мутит. Предчувствие иссушивает нутро. Он смотрит на свою руку и внезапно понимает, что чувствует — чувствует боль в протезе, который тем временем стремительно истлевает по ветру. Но щёки не осязают и дуновения. Абсурд. «Пиздец, — Барнс цепенеет. — Если это конец, то Стив возьмет всю вину на себя. Возненавидит себя ещё больше». Его вскипевшей голове нужна порция свинца, а не сожаления о психическом здоровье Роджерса. Винтовка в целой руке тяжелеет, становится неподъёмной. Зрение расслаивается на прозрачные ломтики.       Сто лет — достойный потолок для любой жизни. Наверное. Иногда. Не тогда, когда большую её часть ты барахтаешься по горло в крови, глупо надеясь, что это болото однажды превратится в речку и чистеньким потоком устремится к одиноко дрейфующему в холодных водах айсбергу. — Стив…       Баки делает шаг навстречу, понимая, что уже не получится. Спотыкается. Ему хочется крикнуть напоследок, чтобы этот дубина не вздумал убиваться и из-за него тоже; чтобы сберёг своё огромное сердце. Чтобы вспоминал лишь изредка и только с неуклюжей улыбкой.       Баки хочет остаться... Но он развеян.