Возвращение к себе

Новый день привычной трелью будильника ворвался в жизнь Женьки. Спалось нынче неплохо, поэтому пробуждение получилось легким. Быстро поднявшись и успокоив проснувшегося от звука будильника сына, девушка вернулась в постель и сладко потянулась. Можно было еще поваляться… Выходной. Такой долгожданный для обычных людей день, сейчас Мурашову совсем не радовал. Все только-только вошло в привычный ритм – незаметно пролетели еще два дня, подозрительно напоминающие предыдущие. Она по утрам спешила на работу, оставляя младшего и старшего Ионовых наверстывать упущенное. Ваня уже спокойно проводил время с отцом, и Женя чувствовала не то уколы ревности, не то очередные угрызения совести. Они словно врастали друг в друга, улыбались, шутили над чем-то своим… Сходство отца и сына теперь стало не то, что очевидным, а даже пугающим. Мимика, жесты – они будто подглядывали их друг у друга, а потом непроизвольно демонстрировали Жене, вызывая у той мурашки по спине. Чувство, что она лишняя в этой квартире, стало еще сильнее, поэтому настроение стремительно падало каждый раз, стоило наступить концу рабочего дня. Женька смотрела и не понимала – неужели они и правда чувствуют какую-то связь? У Васи даже появился как-то мягкий блеск в глазах, особенно когда он смотрел на сына. А в каждом его жесте девушка теперь замечала ту благодарность, с которой он преподносил ей букет. Но не в силах разделить или хотя бы понять этих чувств, Женя отдалялась все дальше. И вот теперь впереди целый день, когда сбежать будет некуда… Конечно, можно соврать о том, что вызвали на работу, но было предчувствие, что Вася ее раскусит в два счета. Удовольствия от ничегонеделания в кровати после таких мыслей уже не было, поэтому Женя нащупала брошенный на пуфик халат и вышла на кухню. Завтрак получился семейным – Кот, почуяв запах фирменных Жениных сырников, появился на кухне не один, а сразу с сыном. - Я думал, ты их только в особенных случаях готовишь, - сказал Вася, подхватывая с тарелки горячий сырник. Женя тихонько усмехнулась… - Ионов, куда? – Мура ловко перехватила руку, которой Васька потянулся к тарелке с еще дымящейся горкой румяных кругляшей. - Жень, ну сил уже нет терпеть – пахнет вкусно! – Ионов смотрел отработанным еще в детстве на маме взглядом, так что девушка быстро сдалась и подвинула тарелку к нему поближе. – Ох! Божественно! Пока Васька рассыпался в комплиментах, Женя поднялась из-за стола и принялась формировать новую порцию сырников, понимая, что из первой хорошо, если Ионов оставит что-то на завтрак ей. А вот принести Умке в лазарет уже точно не хватит. - Нет, Женька, я на тебе точно женюсь! – проскочило у Васьки в общем потоке комплиментов. Кот продолжал жевать и добавлять еще что-то про кулинарные способности, а Мура так и замерла с противнем в руках. Снова, в очередной раз ей стало страшно от того, насколько далеко все зашло. Снова корила себя за происходящее. Снова считала количество проведенных вместе ночей и дней и пыталась оправдаться… Клялась себе поставить точку. Но нет, не сегодня – им же еще работать. Завтра или, вот, на той неделе как раз пара выходных, когда можно будет спокойно поговорить… Но тоненький голосок внутри шептал, что не получится. Что снова она поддастся на его уговоры и снова распихает по углам всех своих тараканов. - Ты мне-то хоть оставил сырников? – обернулась она уже с улыбкой. Немного натянутой, но надеялась, что Вася не заметит, слегка опьяненный вкусным завтраком. - Ага, - Кот довольно улыбался и подвинул к присевшей Женьке тарелку, где красовалось три уцелевших румяных кругляша… Вот и сейчас на ее тарелке три пресловутых сырника. И снова ощущение, что не было этих двух лет. И вновь им нужно поговорить. Только важных тем прибавилось. - Ох, сто лет их не ел, - довольный Кот откинулся на спинку стула и посмотрел на мужественно справляющегося с пюрешкой сына. – Эх, жалко, тебе нельзя пока. Ну ничего, подрастешь – мама еще тебе приготовит. А вообще, Жень, уже ведь можно и человеческий прикорм давать ребенку. - С чего ты взял? - В книжке прочитал… - В какой? – Женя даже оторвалась от завтрака и подняла на Васю глаза, не сумев скрыть удивления. Она никак не ожидала, что человек, который даже рассказам Чехова предпочитал краткое содержание, будет уже в зрелом возрасте возвращаться к чтению литературы. - Да так… - Кот смутился, опустил глаза. Немного посидел, но под выжидательным взглядом Жени сдался и ретировался в комнату. Девушка глянула на не менее озадаченного поведением родителя Ванечку. Она гадала – это Вася так сбежал от дальнейшего разговора или все-таки еще придет? Ионов спустя какое-то время на кухню все же вернулся, держа в руках приобретенные пару дней назад издания. Полистав одно из них несколько мгновений, Вася протянул Женьке раскрытую книгу: «Вот!» Девушка только мельком взглянула на страницы. - И ты хочешь сказать, что прочитал это? - Да, - Вася уже не смущался, а даже горделиво вздернул подбородок. - Ну что, Макаренко, тогда вперед и с песней – на прогулку! – Женя хлопнула в ладоши и была как-то наигранно возбуждена. Кота такое поведение девушки насторожило. - Все в порядке? - Да, просто хочу прибраться. Или у тебя есть желание подружиться на пару часов с тряпкой и пылесосом, пока я прогуляюсь с сыном? Кот только отрицательно мотнул головой, подхватил слегка нахмурившегося от непонятных разговоров взрослых Ванютку и скрылся в коридоре. Спустя еще минут десять оба Ионовых были готовы к длительному времяпрепровождению на чистом воздухе, а Женя, закрыв за ними дверь, облегченно вздохнула. Прибраться и правда стоило. И, возможно, даже расчехлить пару скелетов в шкафу… Вася слегка поежился и застегнул ветровку на молнию. Еще раз глянул на часы – стрелка ползла медленно, но неумолимо двигалась к ожидаемой отметке. Два часа прогулки с сыном были на исходе, и Ионов этому был даже рад. И дело оказалось совсем не в Ванечке. Просто погода не располагала к таким длительным прогулкам. Так что, немного поиграв на детской площадке и поплутав по ближайшим магазинам в поисках товаров по списку, который им сунула уже перед выходом Женька (и в который Вася уже от себя добавил киндер-сюрприз для сына и обожаемые Женькой фисташковые конфеты), Кот повернул в сторону дома. Он хотел бы вернуться пораньше, поскольку начинал накрапывать мелкий дождик – погода в городе была крайне переменчива – и Ванютка заснул в коляске. Но телефон Жени сегодня не то, что молчал в ответ на его вызов – аппарат оказался выключенным. Поэтому Васе оставалось растягивать время и медленно брести в сторону дома, надеясь, что дождь не станет сильнее. Стоило Ионову войти в квартиру, он сразу заметил, как что-то неуловимо изменилось. - Женя? – он негромко окрикнул девушку, но ответа не последовало. Вася даже на секунду засомневался, дома ли она, но ее кроссовки стояли на привычном месте. Кот осторожно переложил сына из коляски в кроватку, так, что тот даже не проснулся, и направился на поиски Муры, поскольку и в спальне девушки не было. И только вернувшись в коридор, Вася понял, что было не так – дверь в обычно запертую комнату оказалась открыта. С трудом совладав с неожиданно подступившим страхом, Ионов все же двинулся туда. Нехорошее предчувствие прочно засело где-то в области солнечного сплетения, но заглянуть в комнату пришлось. Довольно громкий вздох облегчения уж точно должен был выдать его присутствие, но сидящая на диване Женька даже не шелохнулась. Лицо ее было сосредоточено печальным, уголки губ – опущены, а глаза покраснели, чем выдавали недавние слезы. Уже не первые на этой неделе. Пока девушка не обращала на него внимания, Кот осмотрелся. Эта комната была темнее, чем спальня Жени или ее матери, окно выходило так же, как и у Муры, во двор, но растущая возле дома яблоня едва ли не упиралась ветвями в стекло, поэтому ограничивала доступ солнечного света в помещение. Тем более сейчас, когда на улице было дождливо и хмуро. Диван, на котором сидела Женя, явно сохранился еще с советских времен и был накрыт пестрым покрывалом. Теперь в доме Мурашовых ничего подобного не водилось – мебель и ремонт в комнатах явно были обновлены пару лет назад, возможно, даже с переездом Женьки или Светланой Васильевной для себя. Здесь же стояла и чехословацкая стенка, и пылилась внутри горка хрусталя. Виднелись книги – не подписные издания – а пестрые обложки или, напротив, монохромные с резко выступающими фамилиями и инициалами. Толстой, Керуак, Скотт, Донцова, Фрай – одного стиля не было. Создавалось впечатление, что человек читал все подряд, все, что попадается под руку. На стене висела гитара, а на приоткрытой дверце шкафа – парадный мундир цвета морской волны. Погоны почему-то отсутствовали, так что Вася мог только догадываться о звании его обладателя. Да и самом обладателе тоже. Нет, идеи, конечно, были… И они подтвердились, когда Вася наткнулся на фотографию, заботливо прибранную за стекло серванта. Двое мужчин – явно боевые товарищи – стояли на фоне полигона, кажется, и широко улыбались. Один был повыше, статный и чем-то неуловимо напоминал Женьку. Второй – пониже, с пышными пшеничными усами и хитрой ухмылкой. Вася внимательнее глянул на фото. Друзья не тянули на моряков, да и фон на карточке был тому подтверждением. Уж кому, как не Ваське знать, что в кадре у морфлота практически неизбежно оказывается вода. Десантура? - Это мой отец, - бесцветным голосом проговорила Женя, поднялась с дивана, достала карточку и вернулась обратно. Взгляд был такой же отрешенный, как и пару минут назад, когда Вася появился в комнате. Ионов присел рядом, но так, чтобы невольно не коснуться девушки. – Точнее, два отца… - девушка сделала паузу, словно раздумывая над тем, что скажет дальше. – Вот это – родной. Валерий Федорович Мурашов, - Женя большим пальцем потерла на фотокарточке лицо мужчины повыше. – Я его почти не помню. Больше по рассказам мамы. Хотя, наверно, должна. Мне лет восемь было, когда он погиб. Точнее, когда его убили… Лето стояло жаркое, не то, что сейчас. Да и жили мы под Новосибирском. Закрытый военный городок. Ну, как закрытый… Конец девяностых, кризис, разруха. Шлагбаум на въезде, наверно, тоже на метал сдали. А командованию плевать было, что на местах делается – только приказами сыпало сверху. Отец служил в ракетных, отвечал за запуски, в свои сорок был уже подполковником. Старший брат к тому времени срочную под Екатеринбургом проходил, в химические попал. Средние братья-погодки на лето на военно-патриотические сборы уехали. Мама, обрадованная, что я ненадолго оказалась вне влияния мальчишек, подсуетилась и отвела меня на спортивную гимнастику. Пыльный зал и старичок тренер, но мне нравилось. Задерживалась допоздна там, пока школу не закрывали. Как сейчас помню: ребята постарше, друзья братьев, подсаживали меня на кольца, и я болталась, как обезьянка. Мама тогда подрабатывала в магазине на трассе бухгалтером. Как раз конец июня был, ей отчетность сдавать – вот и засиделась. За мной пришла – почти десять часов было. А там белых ночей не бывает, темно. И все, что дальше было – тоже темно. Как нас схватили, где держали – ничего не помню. Даже гипноз пробовала в институте – пустота. Все из-за отца. Оборонная промышленность, кажется, на последнем издыхании выдала тогда эти образцы. Кто-то шепнул боевикам, что годная вещь. Папе деньги предлагали, чтобы он глаза закрыл на пропажу пары образцов. Но он не согласился. И тогда решили надавить на больное. А дядя Олег, - Женька другой рукой скользнула по лицу второго мужчины. – Кинулся нас спасать. У него своей семьи не было. Мы ему заменяли всех и вся. В итоге я здесь, мама тоже, а отца тогда убили. Просто всадили пулю в лоб и взяли, что было нужно. Дядю Олега судили – он в суматохе кого-то пристрелил из трофейного, но только условное дали. Братья не простили ему, что отца не вытащил, не подумал. А я… Я там была. И я простила. Вася смотрел на фотографию не мигая. Да, он видел подобное. Тот же Георгий, Пашка. Все было у него на глазах, но с чужими людьми. А о том, что и на Женьке, на их Муре лежит подобный отпечаток детских воспоминаний, Кот даже не предполагал. Не такие он хотел получить ответы на свои вопросы… - Он мне заменил отца. Сначала просто приходил, как раньше. Только прощения просил у меня, у мамы. Когда мы сюда переехали – без лишних слов отправился за нами. Помогал по хозяйству, а потом, уже года четыре с того похищения, наверно, прошло, так и остался. Братья с тех пор тут редкие гости. Старший ушел со службы, открыл бизнес и перетянул всех к себе. У меня с ними не клеилось из-за Олега. Так… На лето приезжала к ним. Даже не знаю, семья ли это мне теперь. А мама... Она стала главой, все решала, будто боялась быть слабой, или просто характер дал о себе знать, а я в детстве не замечала. Папа, - Женя запнулась и быстро поправилась. – Олег молча соглашался. И, знаешь, - девушка впервые за время монолога обратилась к Васе. – Она, по-моему, до сих пор мною тяготится. Ведь если бы не я, не ребенок, рожденный в угоду только отцу, мечтающему о дочери, жизнь бы по-другому сложилась. - А теперь чего к братьям твоим не уедет? – тихонько спросил Вася. - Не знаю, - Женя пожала плечами. – И вот этого мавзолея не понимаю, - она окинула взглядом комнату. – У меня мурашки, когда захожу сюда. - А это отца или… - Олега. - Да, тогда и правда странно, - Вася взял в руки свистульку, стоящую на тумбочке. - Это все он делал. У нас в гараже и верстак его сохранился… Они молчали еще пару минут. Кот переваривал немного сбивчивый рассказ Жени. Не мог избавиться от чувства, что ему открыли что-то сокровенное и очень личное. Но чужая жизнь, развернутая сейчас перед ним, как открытая книга, влекла и затягивала все дальше, заставляя подмечать мелкие детали, дополняющие штрихи к портрету. В углу обнаружилась стопка журналов «ЗОЖ» и коробка с виниловыми пластинками, хотя проигрывателя в комнате не было. Зато было радио. Старый белый приемник с одним только регулятором громкости, шнур от устройства тянулся в розетку старого образца, годящуюся только для подобных агрегатов. Но взгляд Васи неумолимо возвращался к форме на дверце шкафа. - Жень, а погон почему нет? - Олег умер три года назад. Рак желудка, - девушка вздрогнула, вспоминая свой последний приезд домой, как помирила родителей и как потом, через полгода, ночной звонок матери застал ее врасплох. Даже на похороны не удалось поехать с ее работой. Да и не хотелось. Женя терпеть не могла прощания. – Форму сшили новую, а погоны мать оборвала и с ними похоронила. Женя мотнула головой, словно стряхивая с себя паутину прошлой жизни. Еще без Пригова, приютившего в стенах КТЦ неоперившегося бойца, без своей новой мамы-кошки, которую Женька, пожалуй, любила больше родной, хотя и виду не подавала. В той жизни не было ее личных проблем. Семейные, бытовые и ерунда, вроде годовых контрольных. Как писал Толстой: «Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему», и Женя с этим смирилась, кажется, в глубоком детстве, приняв как данность. Но вот хоронить в руинах свою, еще несозданную семью, она тогда точно не планировала. - Пойдем чай пить? Я конфет купил, - Вася протянул руку Жене, вновь проваливающейся в свои мысли. - Пойдем. От прикосновения ладоней стало неожиданно тепло. Сумрак покинутой комнаты отступил, уступая место кухне, залитой светом солнца, появившегося из-за туч. Женя слегка улыбнулась, запирая дверь в комнату отца. Похоже, эту страницу она наконец перевернула. Чаепитие плавно перетекло в обед. На какое-то время пропала неловкость между Васей и Женей. Но нейтральные темы, когда не приходилось подбирать слов, чтобы не задеть друг друга, быстро иссякли. В молчании оба прислушивались – не проснулся ли Ванька. Хватались за сына, как за спасательный круг от всех недомолвок. - Жень… - Ионов неожиданно решительно посмотрел девушке в глаза. – С Ваней все будет хорошо. Вася вкладывал в эти слова немного больше, чем уверение в здоровье и благополучии сына. Не сегодня, не после рассказанной истории, которой Женя ответила на некоторые вопросы. Кот теперь увидел, чего она боится и о чем он сам даже не задумывался. Да и кому могло прийти в голову похитить этого белокурого мальчугана? Но Вася оглядывался назад, на годы службы и понимал – могло. Его проблема была в том, что мыслить в категориях тех, против кого воевал, так и не научился. Просчитать, где укроются, как нападут – пожалуйста. Однако не мог Кот постоянно оглядываться на их ценности, порядки – об это запинался каждый раз, сталкиваясь с террористами, каждый раз думая: «Да что ж за люди то такие?». Женя на его слова только сухо кивнула. Смысл она уловила без труда, и от этого захотелось обратно спрятаться за маской. Ионов не мог ей этого гарантировать. Мог обещать, надеяться, как и она сама, что сын никогда их слабым местом не станет. Девушку после рождения Ванютки все чаще занимали мысли об отце, о том, насколько правильно поступил Олег, кинувшись вытаскивать их, а не друга. Придя в спецназ, Женя раз и навсегда, кажется, решила эту проблему – спасть надо Родину, а не отдельные ее проявления. Но Батя, Багира и даже Пригов каждой операцией доказывали – спасать надо все. Бросить любые силы, в лепешку расшибиться, но все. Единственный верный приоритет для любой ситуации, программа максимум. Но ведь иногда выбираться все же приходится! И что бы стала делать она, Женя, заставь ее убить, обмануть ради сына? Чтобы ни один волос не упал с его головы? В порыве гнева Мура могла решить, что готова к любым жертвам, лишь бы преступник был обезоружен. Поэтому и подавляла в себе то, что многие называют материнским инстинктом – готовностью жертвы ради сохранения жизни ребенка. Однако внутри нее все равно сидела настоящая женщина, мать, заботливо оберегающая свой, пусть и пресловутый, очаг и семью, которая у нее все же была. Виновник родительских переживаний проснулся спустя некоторое время. По квартире разлилось его звонкое: «Маа! Паа!». Родители поспешили к обычно «деликатному» Ванютке, который, как оказалось, спешил показать им наглую ворону, устроившуюся на дереве напротив окна. Птица не нападала, а тоже с интересом разглядывала стоявшего и придерживающегося за бортик кроватки, мальчугана. И все было хорошо, спокойно, буднично. - Кот, я выйду, проветрюсь, - уже доставая из шкафа толстовку, как-то спешно проговорила Женя. - Что-то случилось? – Вася даже передумал подхватывать на руки сына, погрустневшего, когда ворона, взмахнув крыльями, скрылась где-то за соседним домом. Женя мотнула головой, но, заметив настороженный взгляд голубых глаз, сказала: «Прогуляюсь. И… мне купить надо кое-что. По-женски». От дальнейших расспросов Ионов отказался и занялся сыном. Мурашова же, выскочив за дверь, быстрым шагом направилась за гаражи, в заброшенный парк, где сейчас не было даже собачников. Она бы бежала, но не хотела привлекать к себе внимания. А здесь, на руинах детской площадки, куда уже подростком приходила со старшими братьями, Юркой и другими пацанами, она чувствовала себя спокойно. Надо было привести в порядок внезапно разошедшиеся чувства, усмирить и вернуться в свой панцирь. Иначе оставшиеся в шкафах скелеты попрут из нее как пауки, уставшие томиться в темноте и отчаянно требующие сострадания, сочувствия, которое она сегодня видела в глазах Ионова, чувствовала в его прикосновении. Женя раскапывала воспоминания, пытаясь ответить на вопрос, почему именно Вася несет в себе то спокойствие, которого девушка не знала с самого детства? Чем выделялся этот парень на фоне остальных, безропотно предлагающих руку, сердце и сулящих золотые горы?.. Вася ловко перехватил звонящий мобильный так, чтобы заветным устройством сын не завладел раньше него. «Папа дзынь» успел стать любимой игрушкой Ванютки, так что ребенок не понимал, почему обычно безотказный отец вдруг становится таким жадиной именно в отношении светящейся, издающей разные звуки штучки. - Привет! - Привет-привет! Как там у вас дела? – голос Багиры на том конце провода был уставший. Женщина едва закончила последний отчет по проведенной операции, хотя группа вернулась еще вчера вечером, а сегодня обещали закатить торжество. Ехать и приводить себя в порядок уже не было времени, поэтому Кошкина заперлась изнутри в пустующей комнате отдыха и набрала знакомый номер. - Поспали, поели, погуляли, поспали, поели. Играем, - Вася улыбнулся, а где-то на заднем плане улюлюкал Ванютка. Рита представила эту картину и почувствовала, как поднимается настроение. - Я тебе сейчас по видеосвязи перезвоню, - Кошкина даже не стала дожидаться разрешения, сбросила вызов и заново набрала Ионова уже так, чтобы иметь возможность видеть собеседника. - Хорошо выглядишь! - Скажешь то же, - Багира отмахнулась. – Ванютка! Ванечка! Малыш, заслышав знакомый голос крестной, сначала недоверчиво заглянул за плечо сидящего на полу отца, но увидев Риту на экране любимой игрушки захлопал в ладоши. С Багирой крестник общался преимущественно в таком формате, так что женщина переживала, что Ванечка будет вспоминать ее как «голову из телефона». Зато довольно быстро малыш стал отличать ее голос и внешне узнавать. Женя и педиатр удивлялись этой способности младшего Ионова, поскольку не все малыши в его возрасте так хорошо узнают взрослых, которые присутствуют в жизни эпизодически. Обнаружив особенность сына, Мурашова попыталась ее развивать, показывая фотокарточки. Ваня уверенно отличал Батю, Бизона, Физика, Уму, маму и папу. Малышу в целом нравились книжки, где были изображены люди. Так, по плану у Жени было выучить историю в лицах, для чего уже приобрели книгу с фотографиями семейства Романовых. А недавно Багира отправила интересное издание, где были перечислены великие ученые разных времен. Тоже с изображением. Последнее как раз изучал сам Вася, пока сын пытался разговаривать с Ритой. - Вася! Кот! - Что? – Ионов уже и не надеялся отобрать телефон обратно, но Ванютка, видимо, устал от разговоров, поэтому отправив Кошкиной свой фирменный воздушный поцелуй, предназначавшийся только для нее, вернулся к играм. - Как у вас там дела? – выражение лица у Маргариты стало обеспокоенным. Вася тоже мигом сник, понимая, что услышать Багира хочет не про Ваньку, а про их с Мурой отношения. - Ты знала, что Женю в детстве похищали? – Кот подумал немного перевести тему, дать себе время сформулировать то, что присутствовало на уровне ощущений. - Знала. Пригов рассказывал. - А он тут причем? - Общался он с ее отцом. Мура и в КТЦ не случайно оказалась сразу, как академию в Калининграде окончила. Пригов, между прочим, сам с ней боевую подготовку отрабатывал. А пока до уровня подразделений не дотягивала, числилась переговорщиком. Ионов молчал, переваривая услышанное. Выходит, генерал-майор у них страдает синдромом помощи дочерям старых знакомых… А ревность Жени в отношении Леськи, оказывается, гораздо глубже, чем казалось раньше. Нет, ну кто бы мог подумать, что у Пригова и Муры такая история! - Ты мне на вопрос так и не ответил, - Багира вернула его к разговору. - Сложно, Рит. Она холодная, чужая – подойти страшно. А иногда, знаешь, промелькнет во взгляде, интонации наша Женька. И вот если бы в этом состоянии ее задержать – да я бы… - Про Муру я еще на базе все сказала – дай девчонке время. А сам ты что чувствуешь? - Нужна она мне, - Вася пожал плечами. – Я семью хочу. Нормальную. И глупо сейчас все бездарно прос… разбазарить. - Все получится! – Кошкина ободрительно подмигнула. – Кстати! У нас же тут такие новости! Пока Рита рассказывала про возвращение Умы и женитьбу Физика, домой как раз пришла Женя. Услышав и из обрывков разговора поняв всю суть новостей, Мура почувствовала, как волна отчаяния снова накатывает на нее. Спустя три недели Вася снова будет там, ребята там… А она здесь! Однако девушка быстро взяла чувства под контроль, закинув их куда-то в очередной ящик Пандоры, и потому не выглядела разочарованной или сбитой с толку, когда Вася закончил разговор и вышел в коридор. Кот заметил легкую перемену в Жене и, внимая совету старшей подруги, решил лишний раз не лезть к ней с расспросами. Предстояло обдумать, как целенаправленно, постепенно и ненавязчиво выводить девушку из «коматозного» состояния…