Давление

Гин, неслышно ступая по коридорам Лас Ночес, возвращался в свои комнаты после очередного собрания, устроенного Айзеном. На этот раз — приватного: только они двое и Тоусен. Перед тем, как рассказать всем план похищения — или это стоило назвать изощрённой психологической обработкой? — Орихиме Иноуэ, нужно было доработать и учесть все мелочи. Перфекционизм Айзена уже давно не удивлял и даже внушал уважение. Честно говоря, Гин не вполне понимал, почему им так сильно нужна Орихиме, но это непонимание давало о себе знать только едва заметным раздражением на краю сознания. Даже если смысл каких-то планов Айзена ускользал от него, это было неважно. Айзен считал что-то необходимым — значит, таковым оно и было. Проскользнув в комнату, Гин опустился в кресло, всё ещё погружённый в раздумья. Страшно было представить, насколько сильно он доверял Айзену. Наверное, сильнее, чем созданные его руками и волей арранкары. Сильнее, чем капитаны Готей-13, — а Айзена, в отличие от самого Гина, в Обществе Душ любили. Может, сильнее, чем бедная наивная Хинамори. Чем хоть кто-то из них был лучше Хинамори, в самом деле? Так же загипнотизированные его поистине дьявольским — не по виду, но по силе — обаянием. Верившие в его непогрешимость. Зависимые от его благосклонного взгляда или слова одобрения. Да, Гин с самого начала знал настоящую личность и мотивы Айзена, но… Да и знал ли? Существовал ли кто-то, в ком Айзен нуждался не меньше, чем все остальные — в нём? Конечно, почти каждый хоть немного значимый человек в Лас Ночес пребывал в уверенности, что это он, он и никто иной незаменим для их лидера. Айзен умел создать такую иллюзию. Не раз и не два Гин видел, как Улькиорра или Шаолонг безуспешно пытаются не казаться польщёнными в ответ на похвалу. Даже Гриммджо при всём своём бунтарском характере, надо думать, зависел от Айзена сильнее, чем сам бы когда-либо признался. Гин старался мыслить трезво и адекватно и не тешить себя ложными надеждами. Были ли они союзниками? Да. Приносил ли он Айзену пользу? Безусловно. Что сделал бы Айзен, если бы встал выбор между его великой целью и Гином? Конечно, раздавил бы Гина, оставив лишь пустое место. Можно было только надеяться, что такого не произойдёт. И всё-таки трудно было оставаться безучастным. Иногда Гину казалось, что Айзен всё время, даже сейчас морочил им головы этим своим туманом, даже тем, кого он держал ближе всего к себе. Близко — но не наравне, на пару шагов за плечом, у подножия трона. Нагло было так думать, но кого Айзен считал равным себе, если ставил Гина и Тоусена на ступень ниже? Гин возненавидел бы его, если бы мог. Каждый раз, когда он был наедине с собой, такие мысли приходили, но стоило вновь оказаться рядом с Айзеном, и его реяцу полностью подавляла их, не оставляя ни малейшего места сомнениям, страху, неприязни, недоверию. Абсолютная преданность и подчинение. Из чужаков энергия Айзена могла и вовсе выкачать все силы; Гин был рядом с ним достаточно долго, чтобы привыкнуть, и всё же порой даже на него она действовала слишком сильно, не давая дышать. Сегодня, наверное, был один из таких дней. Решив устроить себе передышку, Гин раскрыл окно — Уэко Мундо встретил привычной темнотой и пустынным холодом — и спрыгнул, тихо приземлившись. Оставаться здесь не хотелось — всё-таки реяцу Айзена чувствовалась бы на любом расстоянии от Лас Ночес. Можно было почтить ностальгическим визитом Общество Душ, но там могли его заметить, а биться с кем-то из капитанов Гин не горел желанием, несмотря на уверенность в собственной победе. Пожав плечами, он направился к ближайшему месту, где можно было создать портал в мир людей.

* * *

Чернота наконец расступилась вокруг него, и Гин огляделся. Он оказался на берегу какого-то озера в лесу. Небо над головой было усеяно звёздами, но их свет был тускл, и на земле мрак рассеивался лишь немного. Гин осторожно вдохнул полной грудью. Ничьей реяцу на мили вокруг не ощущалось — непривычное чувство. На плечи не давил невидимый груз присутствия Айзена. Без него было свободно, легко и… пусто? Гин невольно нащупал рукоять меча, хоть вокруг и не было ничего, представлявшего опасность, — не было, точнее сказать, вообще ничего. Тихие всплески воды да шорох листьев. Впрочем, даже стой он посреди огромного и шумного города, ничего не изменилось бы. Там, где было привычно и естественно ощущать духовную энергию сначала шинигами, а потом арранкаров — и всегда неизменно прижимающую к земле силу Айзена — теперь зияла пустота. Возникло глупое желание проверить, не появилась ли в нём дыра, как у арранкара. Так ты чувствовала себя, Хинамори, когда думала, что Айзен умер? А что заполнило эту пустоту после того, как тебе открылась правда? Почему он вообще продолжал сравнивать себя с Хинамори? Гин, несмотря на вечно прикрытые глаза, видел, в отличие от неё, с кем имел дело. Становилось ли от этого легче сопротивляться его покровительственному влиянию? Чёрт возьми, нет. В пустоту вдруг хлынула, словно волна, знакомая реяцу, и Гин вздрогнул, не оборачиваясь. — Ичимару, — его глубокий мягкий голос совершенно лишал воли тех, кто был наивнее и слабее. Гин убеждал себя, что к нему это не относилось. — Всё в порядке? — Да, Айзен-сама, — со вздохом он повернулся. — Мне было нужно немного… подумать. Значит, вы нашли меня? — ещё бы Айзен кого-то не нашёл, тем более одного из своих людей. Айзен, чуть улыбнувшись, наклонил голову и протянул к нему руку. — Если ты не против, — ну конечно, он говорил так, словно у Гина был выбор, — давай возвращаться. Твоё присутствие может понадобиться. — Хорошо, — наигранно равнодушно согласился Гин, приближаясь. Когда он подошёл, Айзен, увлекая его в открывшийся проход, положил ему руку на плечо, и с этим прикосновением ещё сильнее навалилась знакомая тяжесть, забирая силы, но внушая странное чувство правильности. Словно он вернулся туда, где всегда должен был находиться. Едва не пробрала дрожь. Айзен одним фактом своего существования стирал грань между доверием и безраздельным владением. Айзен молчал всю дорогу до Уэко Мундо, отстранённо глядя вдаль, не заговорил и тогда, когда они ступили на его блёклые, бесцветные пески, но проследовал вместе с Гином к его комнате. Гин остановился у окна спиной к нему, не зная, какой оборот примет разговор. — Зачем ты на самом деле уходил? — будто небрежно поинтересовался Айзен. — Тебя что-то беспокоит. Гин подавил вздох: по тону Айзена было ясно, что он намерен докопаться до правды. — Естественно, я ни в чём тебя не подозреваю, — добавил Айзен. — Я доверяю тебе. Просто показалось, что ты немного не в себе. Я доверяю тебе, эхом отдалось в ушах, и Гин едва сдержался, чтобы не затрясти головой. Да, Айзен доверял ему, возможно, больше, чем другим, но не больше, чем он в принципе был способен кому-то доверять. Похлопывания по плечу, фразы, от которых невольно теплело в груди… Гин сто раз видел, как Айзен такими нехитрыми уловками очаровывает любого. Ужасно не хотелось признавать, что он видел ловушку и всё равно продолжал в неё попадаться. — Хотел оказаться вне зоны действия твоей реяцу, — неохотно признался он. О, они могли растянуть этот непринуждённый допрос на недели, но Айзен всё равно бы добился ответа, так зачем было напрягаться? — И что ты почувствовал? — Твоё присутствие не давило. Было легко… и пусто. Одиноко. Айзен молчал, но Гин чувствовал на себе его взгляд и, не выдержав, повернулся. Айзен улыбался. — Одиноко? — переспросил он, подняв бровь. — Я привык, что меня окружает духовная энергия. В том числе и твоя, — пожал плечами Гин. — Я на тебя давлю? — Что? — моргнул Гин. Конечно, давишь. Любой, кто простоял рядом с Айзеном хоть минуту, не мог не почувствовать его влияния. — Я подавляю тебя своей реяцу? Приношу дискомфорт? — не унимался Айзен. Гин не сразу решился на ответ. — Ты всех ею подавляешь. Но для меня после стольких лет это естественное состояние, поэтому я не жалуюсь. Просто стало любопытно. — Тебе не нужно в чём-то передо мной оправдываться, Гин. Айзен подошёл — Гин постарался не вздрогнуть — и облокотился о подоконник, подаваясь вперёд, навстречу покрывавшей землю темноте. — Может, это я должен оправдываться, — добавил он. Что за странную игру он повёл? — Айзен, я не… — Я знаю, что моя реяцу может лишать сил. Я, веришь ли, никогда не задумывался, что это касается и тебя тоже. Гин не верил. Разумом — ни на долю секунды. Но тон Айзена звучал искренне, и во взгляде, направленном на Гина, казалось, читалось искреннее сожаление. Бедняжка Хинамори, против этого выстоять не было ни единого шанса. Хинамори-тян, похоже, мы все раз за разом попадаемся в одну и ту же ловушку. Рука Айзена вновь лежала на его плече. — Я просто хочу сказать, Гин, что тебе не о чем беспокоиться. Я действительно намеренно подавляю арранкаров, и врагов, конечно же… но не тебя. У меня нет в этом необходимости, поэтому извини, если ты так это ощущаешь. Я действительно доверяю тебе. Ценю тебя. Один я не зашёл бы так далеко. Хинамори, мы с тобой не умнее бабочек, летящих на пламя свечи. Я даже хуже — прекрасно знаю, насколько огонь смертоносен, и всё равно меня непреодолимо влечёт к нему. — Спасибо, Айзен, — губы сами чуть шире растянулись в улыбке. — За то, что ты дал мне пройти этот путь следом за тобой. Айзен вдруг склонился и поцеловал его, приобнимая одной рукой за талию. Тело среагировало быстрее, чем разум: губы Гина раскрылись, руки вцепились в плечи Айзена, а когда ситуация полностью дошла до сознания, уже было поздно. Гин, наверное, поддался бы, даже зная наверняка, что его используют, а Айзен так убеждённо, так честно сказал, что ценит его, и тепло его рук завораживало и лишало воли… Гин ненавидел бы Айзена, если бы мог, но вместо этого шёл за ним на край света и терял способность мыслить здраво от одной лишь его близости. Айзен, быть может, и вправду что-то чувствовал к нему — не могли ведь столько лет бок о бок пройти даром? А если и нет, то в эту минуту Гин всё равно не нашёл бы никаких сил для сопротивления. Я глупец, Хинамори, но, возможно, я счастлив — даже счастливее, чем когда-то была ты.