Сколько было всего

«Ты смешной, слишком длинный, откровенно нескладный». Мирон злится. Злится, хмуря свои брови и отворачиваясь от Славы, который стоит рядом и дико хохочет. Скидывает чужие руки с плеч, когда тот, наконец отсмеявшись, пытается обнять его со спины. — Да ладно, Мир, — примирительно говорит Карелин, поворачивая его к себе. — Всегда найдётся решение. После этих слов он заставляет Мирона слегка поднять голову. Смотрит в его глаза и наклоняется к его лицу, нежно целуя в губы. Фёдоров расслабляется и обвивает его шею руками. Кто б знал, что разница в росте и невозможность поцеловать Славу, когда вздумается, так его расстроит. «Вы сперва должны полюбить его. Я сработал на "ура"». Окси не думает, когда читает эти строки. Заученные слова вырываются сами собой. Однако какой-то странный блеск в глазах Славы не даёт покоя до конца баттла, заставляя раз за разом сбиваться и наклоняться к полу, чтобы взять бутылку с водой. После баттла Фёдоров всё ещё не думает о тех словах. Он думает о том, какая же красивая у Карелина улыбка. Какие мягкие волосы, какие яркие глаза и как приятно его касаться. Когда Слава присылает ему сообщение с предложением встретиться, Мирон начинает понимать. Находясь в объятиях широко улыбающегося той же самой улыбкой Карелина, он наконец полностью признаёт правдивость своих строк. В этом он однозначно сработал на «ура». «Твои "фаны" злятся, что я не выпускаю микстейп». — Слава, какого хера?! Карелин ничуть не удивляется, слыша эти слова. Не раз доводилось. — Что на этот раз? — устало спрашивает он, глядя на то, как Коха быстро уносит лапки из комнаты. Счастливое животное. Мирон подлетает к нему с ноутбуком в руках, тыкая в экран. — Какого хера твои фаны такие охуевшие? Они меня уже заебали вопросами про новый микстейп, уйми их! Почему они до тебя не доёбываются?! Слава ухмыляется, сдерживая смех. — А ты чего хотела, Оксаночка, такова судьба невесты величайшего рурэпера. Он сильно рисковал. Однако риск был оправдан. Минута тишины, после которой в комнате раздаётся мат напополам с громким смехом. Коха в соседней комнате подскакивает на месте, слыша как что-то (или кто-то) упало на пол. «Оригинальный сюжет — трагическая любовь посреди антиутопии». — Ми-ир, — тянет Слава, пялясь в экран телефона. — Слышал, telegram заблочили? Я вот подумал, а если так посудить, мы почти в антиутопии. Как считаешь, у нас достаточно трагическая любовь для такого случая? — Ты идиот? — Ну Мирош. — Определенно идиот. — Надо тебя во всех соц. сетях заблокировать, чтоб любовь точно была трагичной, — поднимает глаза к потолку Карелин, тут же морщась от прилетевшего подзатыльника. — Попробуй, — слышится над ухом угрожающий шёпот. Тогда Гнойный понимает, что обойдётся без оригинального сюжета. «- Весь его первый раунд — пересказ трека "кем ты стал". — Это не так. — Это так. — Нет. — Переслушай трек, братан. — Я слушал». Ни один фанат, кажется, не заслушал его альбом до такой степени. Окси закрывает уши руками, не в силах выдержать очередного охуенного исполнения «девочки-пиздец» от самого Вячеслава Карелина. Тот уже пошёл по третьему кругу, исполняя все треки альбома. Слова некоторых забыл даже сам Мирон. Хотя, сейчас ему, конечно, помогли вспомнить. Лёжа в постели, он переворачивается на живот, вжимается лицом в подушку, тихо стонет от безысходности. Тем временем голос, доносящийся с кухни, замолкает. Фёдоров неверяще приподнимает голову, пытаясь определить, действительно ли его страдания кончились или он попросту оглох. В коридоре слышатся шаги. И исполнение «Горгорода» возобновляется. Окси падает обратно на подушку с твёрдым решением не записывать больше ни одного трека, дабы не давать новую пищу этому мучителю. А ведь Слава не слушал «Горгород». Пиздабол блять. «Как я и говорил». Слава повторяет эту фразу минимум один раз на дню. При этом делая такое лицо, что Мирону каждый раз кажется, что его парень точно Ванга и предвидел всё в мельчайших деталях. Иначе не объяснить это абсолютно пафосное выражение: приподнятые брови, взгляд, направленный куда-то в потолок, сжатые губы, покачивание головой и, конечно, этот многострадальный вздох. Эти слова направлены практически на каждое действие Фёдорова, которое, по случайности, жутко не нравилось Славе. Потому он произносил эту фразу даже тогда, когда в принципе-то ничего и не говорил на этот счёт. Первое время Мирон лишь фыркает, после же находит в этом и свою выгоду. Например, если сказать Карелину, что он был безоговорочно прав, то можно получить в награду удивленное выражение лица, сменяющееся самодовольной улыбкой, и краткую тираду на тему того, что «конечно, я всегда прав». А если сказать, что зря не прислушался к его мнению, то можно было получить не только это, но ещё и поцелуй и напутствие «впредь не быть таким упёртым». Конечно, Мирон ещё не раз услышит эту фразу. Но сейчас, прижимаясь к Славе и жадно целуя его, он думает лишь о том, что ещё способно спровоцировать её появление. «И в тебе, словно в микрокосмосе…» Они не используют уменьшительно-ласкательных прозвищ в адрес друг друга (Оксаночка не в счёт). Кажется, это было негласной договоренностью. Зачем все эти сюсюканья в нормальных отношениях? Тем не менее, Славе иногда не по себе. Моменты, когда никого нет рядом и постирония совсем не спасает. Такое случается редко, но всё-таки. Когда Мирон находит его в таком состоянии, он обычно не произносит ни слова. Тихо подходит, садится рядом и обнимает. Слава постепенно расслабляется в его руках, кладёт голову ему на плечо. И тогда Фёдоров шепчет те самые слова с баттла, снова называя Карелина микрокосмосом. Видит в отражении зеркала, как теплеет его взгляд, как уголки губ слегка дёргаются, образуя мимолётную улыбку. Его миниатюрная вселенная, сосредоточенная в одном человеке, неимоверно прекрасна, и он ни за что не позволит грусти испортить её. «Мисс России — Оксана Фёдорова». Никто и не спорит. Слава с благоговейным ужасом в глазах смотрит на шкаф с одеждой императора рурэпа. Куча цветастых, иногда со странными принтами рубашек и, конечно же, собственный мерч, как же без этого. Свои несколько футболок, толстовок и помятую рубашку он складывает в маленький ящик гардероба, после чего поворачивается к Мирону. Тот старательно отводит взгляд, будто бы взаправду не понимая, чего Слава так развеселился. На следующей неделе Карелин дарит ему футболку с лого антихайпа. Мирон долго и скептично смотрит сначала на неё, а потом на самого Славу. — Ну, а что, она обязана быть в коллекции мисс России. Фёдоров принимает подарок, небрежно бросая его в один из ящиков с бельём. Слава лишь хмыкает. На следующий день он видит эту футболку висящей отдельно в шкафу, на той самой вешалке, на которой немногим ранее висела любимая рубашка Окси. И это притом, что тот распинался о том, что футболки должны лежать в ящиках, а не занимать место на вешалках. «Сегодня ты смотришь баттлы без панчей, а завтра — порнуху без баб». — Да зачем мне порнуха, если у меня в реале с этим всё заебись. — А я говорил, что ты пидор. — А ты типа нет. — Нет, конечно. — Да-а, а кто же ты тогда? — Я самый преданный поклонник Оксимирона. Мирон улыбается, качая головой. — Идиот ты. — Любимый! — возмущенно добавляет Слава. — Любимый, — не спорит Фёдоров. «Потому что герою не стыдно сказать: "Я с изъянами, я уязвимый"». Славе всегда страшно в такие моменты. Видеть любимого человека в таком убитом состоянии неимоверно тяжело. В последнее время, конечно, такое происходит нечасто, но Мирон всё ещё уходит в себя, начиная самобичевание. Карелин постоянно боится не успеть. Когда Фёдоров вдруг перестает отвечать на звонки, когда пропадает вмиг из всех соц. сетей, Слава скомкано прощается с друзьями, пригласившими выпить, и мчится домой. Он находит Окси на их кровати, смотрящего в одну точку безжизненным взглядом. Приказывает себе успокоиться, переводит дыхание, разувшись, проходит в комнату, присаживаясь рядом. Он уже знает, что вывести Мирона из этого состояния практически невозможно. Тот должен самостоятельно вернуться в реальность. Поэтому он только укладывает несопротивляющегося мужчину на кровать, ложась рядом, обнимая. Наутро Слава просыпается, ловя на себе благодарный взгляд и чувствуя, как его обнимают в ответ. «Слава-Слава, ты бойкий и ласковый». — Заебал, хоть один наш секс может обойтись без этого комментария? — Только если прекратятся твои извечные комментарии по типу «вот ты пидор» и так далее. — Ну нет, не бывать этому. — Тогда смирись. Мирон притягивает его обратно к себе, обвивая руками шею. Слишком откровенно стонет, когда чувствует, как Слава прижимается к нему тазом. Запрокидывает голову, теряясь в ощущениях, когда Слава спускается поцелуями по его шее к ключицам и груди. Задерживает дыхание, ощущая чужие руки буквально везде, плавясь под этими прикосновениями, прося большего. Слава не торопится, хотя терпение уже на пределе. Он внимательно наблюдает за Фёдоровым, любуясь тем, как тот сходит с ума от желания, раз за разом шепча его имя вперемешку с неразборчивыми просьбами. Он впивается новым поцелуем в его губы, кусая, вырывая новые стоны, заставляя поддаться его действиям. Окси цепляется пальцами то за его плечи, оставляя красные следы от коротких ногтей, то за белоснежные простыни. Когда Мирон прогибается в спине от его прикосновений, шумно втягивая носом воздух, он, кажется, сам забывает, как дышать. Рыча, накрывает его своим телом, страстно целуя, сжимая его запястья, слушая всхлипы. Оторвавшись, он не даёт ни секунды на передышку, переходя к основному. Фёдоров сжимает чужие бока коленями, прикрывает глаза, стискивает зубы. Он выгибается от первого толчка, шипя и матерясь. Слава тянется к нему, оставляет засос на шее, позволяет обхватить себя за шею, смазано поцеловать. Мирон сам подаётся на каждое движение, смотрит прямо в серые глаза напротив, тяжело дышит. Темп нарастает, и он уже чувствует, что осталось чуть-чуть. Слава сжимает одной рукой его член, другой проходясь по груди, оставляет легкие невесомые поцелуи на его шее. Мирона трясёт, он запрокидывает голову, открывая рот в беззвучном крике, руки сжимаются на чужих плечах, после чего всё тело расслабляется. Слава следует за ним, шепча ему на ухо его же имя. — Несомненно, бойкий и ласковый, — заключает, отдышавшись, Фёдоров. «Пиздец ты самовлюбленный, братан». Он смеётся над тем, как Окси часами крутится перед зеркалом перед какой-нибудь очередной важной встречей, выбирая из груды рубашек подходящую. Над тем, как тот в свою очередь бурчит о том, что «всё должно быть на высшем уровне» и что он, Слава, ничего не понимает. Слава запросто соглашается, куда ему до самого императора. Тот злобно сверкает глазами, вызывая ещё больший смех. Однако Карелину совсем не до шуток, когда Мирону вдруг приспичивает взять его с собой. Он с недоверием разглядывает новые вещи, купленные Фёдоровым, и шутит, что они будут висеть на нём, ведь размер, очевидно, больше, чем надо. Выкатывает глаза, когда получает ответ, что это для него. Долго отнекивается, то и дело бегая из угла в угол от Мирона, пытающегося нацепить на него рубашку. Наконец, Окси отстаёт, и вроде бы можно праздновать победу, но нет. Он видит грусть и разочарование в этих глазах, пусть и слегка наигранные, но Слава не может этого терпеть. Он тяжело вздыхает и, скрепя сердце, соглашается. Теперь он сам час стоит перед зеркалом, пока Мирон бегает вокруг него, ведь «всё должно быть на уровне, даже мой парень». За что ему это? «Но был в студии возмутительно милым». Слава обожает его смущать. Вечно ластится, лезет целоваться во все подходящие и неподходящие моменты, делает всевозможные комплименты только ради того, чтобы лицезреть то, как Мирон из серьёзного и холодного превращается в робкого и даже немного растерянного. Возмутительно милый. Только Слава не возмущается. Да и смысл терять время на какие-то там возмущения, когда рядом такое чудо. Словами не передать, как ему нравится, когда Фёдоров тихо и неуверенно произносит: — Ну Слав… Улыбка сама собой расцветает на его лице, он продолжает тискать Окси, будто тот плюшевая игрушка, на что тот возмущенно сопит, однако не отодвигается и не пытается как-то препятствовать чужим рукам. Тогда Слава наклоняется к его лицу, оставляя невесомый поцелуй на щеке, после чего переходит к губам. Целует долго, не давая отстраниться ни на минуту, заставляя дрожать в своих руках. Когда он отстраняется, Мирон выглядит ещё более смущённым, хотя, казалось бы, куда больше. И Слава продолжает его целовать. «Весь твой рэп ни о чём. Потому что он только об Окси». — Ой, а вот твой рэп о ком-то другом, — закатив глаза парирует Окси. — Сколько треков с упоминанием меня насчитали фаны? — Один-один, — недовольно бурчит Карелин. Фёдоров довольно улыбается, скрещивая руки на груди. — Постойте, Мирон Янович… — улыбка тут же сползает с его губ, зато появляется на чужих. — Вы-то откуда об этом знаете?! Мирон не находится с ответом, потому лишь удрученно выдыхает, стараясь не смотреть на чересчур довольного Славу: — Два-один… «Будешь пить после меня теперь?» — Слав, ты до сих пор хранишь эту бутылку? Мирон появляется в дверях комнаты с этим внезапным вопросом, вертя в руках пластиковую тару. — Нет, — слишком быстро отвечает Карелин, тут же осекаясь. — С чего ты вообще взял, что это та же самая бутылка? Фёдоров как-то подозрительно смотрит, прищуривая глаза, однако, в следующее мгновение выглядит уже расслабленным. Он безразлично кивает на бутылку, задавая ещё один вопрос: — Тогда ты будешь не против, если я её выкину, правда? В следующую секунду он недоуменно пялится на пустую ладонь, переводит взгляд на Славу, который прижимает изделие из пластмассы к себе, будто защищая. — Буду. Она мне нужна. Очень. — Ну-ну, — ухмыляется Окси, глядя на то, как преувеличенно спокойный Карелин выходит из комнаты. — Я же даже не уточнял, о какой именно бутылке я подумал. «И быть может, заметил кто-то, в моих раундах нету мата. … Историческая хуйня». Толпа вокруг разрывалась криками и аплодисментами, радостными и разъяренными возгласами, поздравлениями и выражением сочувствия. Гнойному было плевать. Сознание было поглощено лишь одной мыслью. Оксимирон действительно сказал правду. Он не использовал ни одного матерного слова за все свои три раунда. Однако же в голове Славы эхом отдавалась его последняя фраза. «Историческая хуйня». Жемчужина русского языка, да? Несомненно. Уже тогда он знал, что самое интересное только начинается.