Я просто фотографирую то, что кажется мне красивым, Джонхен

Маленькая божья коровка, уставшая от долгого полёта, приземлилась на маленький потертый фотоаппарат Canon, который, казалось, через несколько минут превратится обратно в свою начальную форму - кучу пластика. На этот раз, создание божье выбрало отличное место для отдыха - под нежными лучами солнца. Небо было донельзя голубым, облака на нем лениво танцевали. Завидовала ли ты когда-нибудь облакам? Уверена, что завидовала. Черт, ведь они так далеко, никто не может их потревожить, и тем более, ограничивать и осуждать. Они все просто облака. Они просто летают. Все вместе. Любое облачко может найти себе облачко. Любого цвета и формы. Не это ли мечта? Рядом лежала обладательница этой самой камеры — девушка, чьи ресницы и брови редко подергивались, а руки ее иногда плавно и спокойно поправляли шнур наушников. Морковные пухлые губы изредка сворачивались в трубочку, когда какое-либо насекомое посягало на ее нос. Лежа на недавно покошенной траве, Ксения выглядела вполне довольно и умиротворенно, пока та не встала с земли, прежде хорошенько отряхнувшись, не забыв, конечно же, свою камеру, с которой, в тот же миг, сердито улетела божья коровка. Это и понятно, ведь ей опять помешали провести свой, наверняка, заслуженный отдых. Божьи создания совсем не злятся. Божьи создания не должны злиться. Не так ли? В какой части Милас бы не находилась, повсюду рядом, будто зовя к себе, красовалось озеро, и наша героиня, остановившись на миг, взяла в руки своё «оружие». В следующую секунду, показалось, что звук, уже давно хорошо знакомый ей, как некая звуковая вспышка, облетела весь парк. Ксюша заранее знала, какой будет фотография: почти весь снимок будет веять природой , большая часть будет зеленой, лишь высокие здания на заднем фоне заставляли бы вспоминать то, что она находится в большом, тесном и душном городе. Она каждый день, по дороге домой, проходила по аллее с деревянными скамейками, в которой не было, как обычно, ни души. На одной стороне всегда было очень темно: на скамейках виднелась плесень и в трещинах, между плитками асфальта, не были украшены природой. На другую же сторону всегда падал свет, все скамейки всегда выглядели так, как будто их покрасили только вчера. Ни души. Однако Ксения точно знала, что увидит ее — девушку, которая каждое воскресенье сидела на одной и той же лавочке с блокнотом и с плеером, записывая туда, как думала милас, свои песни. Как и ожидалось, увидел его. Но сегодня у него ничего не было. Ни блокнота, ни ручки, ни книги. Абсолютно ничего. Знакомый незнакомец всего лишь сидел и наслаждался природой, солнцем в особенности. Кстати, до сегодняшнего дня он всегда сидел на темной стороне, куда не попадали лучи солнца, а сейчас он на светлой стороне. На минуту Тэмину показалось, что он, как будто прощается с природой, как будто видит эти деревья и кусты в последний раз. Ангел, как он уже его успел прозвать, выглядел сегодня уставшим и замученным.       На нем были светлые джинсы, рваные до колен в виде полосок, а колено было полностью оголено, серебряный браслет на левой руке, а на правой — часы. Свободная рубашка, с небрежно поднятыми руками до локтей, была почти одного цвета с джинсами (рубашка была на тон темнее), и застегнута им на три пуговицы       Каждый раз, проходя мимо него к своему дому, он поворачивал на несколько секунд свою голову. Всё. Но сегодня он остановился, набрал в свои легкие по больше воздуха, и, подняв на уровень груди, посмотрел на свой фотоаппарат.       «Я сделаю это!» — подговаривал он самого себя.       «Просто подойди, и сделай. Ты сможешь! Соберись, Ли Тэмин!»       И он решился. — Извините, мне очень нужна ваша помощь! — с дрожащими руками и ногами, обратился он к парню, который, казалось, впал в какой-то транс, впитывая в себе лучи солнца. — Что? Ох, да, конечно! Что у вас случилось? — отозвался он с неподдельным интересом, привстав, а затем обратно сев. — Прежде всего, я хочу узнать, как я могу к вам обращаться? — робко спросил парень с пухлыми губами. — Джонхён, — мягко улыбнулся он, — а вас, могу я узнать? — Ли Тэмин, я фотограф-любитель. Джонхён, я хочу сделать ваш снимок, вы не против? — Стоп, так вы всего лишь, хотите запечатлеть меня? То есть, и это все? Вы об «этой» помощи просили? Ну… давайте. Что мне нужно сделать для вашего фото? — Просто будьте самим собой, то есть парнем, который приходит в парк каждое воскресенье в пять утра, на протяжении месяца, который так же пишет песни. — Хорошо, я понял. Я постараюсь, — с удивлёнными глазами протараторил Джонхён. Он только что узнал, что за ним, возможно следят. Но он был не против того, что за ним следил именно Тэмин.       Фотограф приблизил свою камеру к правому глазу, его указательный палец сам нашёл эту заветную кнопку.

Щёлк

— Идеально! — словно маленький ребёнок, обрадовался наш фотограф. — А почему вы захотели сделать именно мой снимок? Ой, я понял. Точно, вы наверное делаете снимки случайных прохожих? Набираетесь опыта, так сказать. — Нет. Я просто фотографирую то, что кажется мне красивым, — посмотрев ему в глаза, а после опустив их, шёпотом, но чтобы Джонхён услышал, сказал Тэмин, — безумно красивым. Маленькая божья коровка, уставшая от долгого полёта, приземлилась на маленький потертый фотоаппарат Canon, который, казалось, через несколько минут превратится обратно в свою начальную форму - кучу пластика. На этот раз, создание божье выбрало отличное место для отдыха под нежными лучами солнца. Небо было донельзя голубым, облака на нем лениво танцевали. Завидовала ли ты когда-нибудь облакам? Уверена, что завидовала. Черт, ведь они так далеко, никто не может их потревожить, и тем более, ограничивать и осуждать. Они все просто облака. Они просто летают. Все вместе. Любое облачко может найти себе облачко. Любого цвета и формы. Рядом лежал обладатель этой самой камеры — парень, чьи ресницы и брови редко подергивались, а руки его иногда плавно и спокойно поправляли шнур наушников. Несвойственные обычно лицам мужского пола, пухлые и размазанные губы изредка сворачивались в трубочку. Тэмин всегда излучал ненавязчивую женственность. Лежа на недавно покошенной траве, парень выглядел вполне довольным и умиротворенным, пока тот не встал с земли, прежде хорошенько отряхнувшись, взял камеру, с которой сердито улетела божья коровка. Ей опять помешали провести свой заслуженный отдых. Божье создание совсем не злится. Божьи создания не должны злиться. В какой части Ли Тэмин не находился, повсюду рядом, будто зовя к себе, красовалось озеро, и парень, остановившись на миг, взял в руки своё «оружие». В следующую секунду, показалось, что звук, уже давно хорошо знакомый ему, как некая звуковая вспышка, облетела весь парк. Щёлк Парень заранее знал, какой будет фотография: почти весь снимок будет веять природой, бобольшая часть будет зеленой, лишь высокие здания на заднем фоне заставляли бы вспоминать то, что он находится в тесном городе. Тэ каждый день, по дороге домой, проходил по аллее с деревянными скамейками, в которой не было, как обычно, ни души. На одной стороне всегда было очень темно: на скамейках виднелась плесень и в трещинах, между плитками асфальта, не были украшены природой. На другую же сторону всегда падал свет, все скамейки всегда выглядели так, как будто их покрасили только вчера. Почти ни души. Однако Тэмин точно знал, что увидит его — парня, который каждое воскресенье сидел на одной и той же лавочке с блокнотом, записывая туда, как он думал, свои песни. Как и ожидалось, он увидел его. Но сегодня у него ничего не было. Ни блокнота, ни ручки, ни книги. Абсолютно ничего. Знакомый незнакомец всего лишь сидел и наслаждался природой, солнцем в особенности. Кстати, до сегодняшнего дня он всегда сидел на темной стороне, куда не попадали лучи солнца, а сейчас он на светлой стороне. На минуту Тэмину показалось, что он, как будто прощается с природой, как будто видит эти деревья и кусты в последний раз. Ангел, как он уже его успел прозвать, выглядел сегодня уставшим и замученным. На нем были светлые джинсы, рваные до колен в виде полосок, а колено было полностью оголено, серебряный браслет на левой руке, а на правой — часы. Свободная рубашка, с небрежно поднятыми руками до локтей, была почти одного цвета с джинсами (рубашка была на тон темнее), и застегнута им на три пуговицы Каждый раз, проходя мимо него к своему дому, он поворачивал на несколько секунд свою голову. Всё. Но сегодня он остановился, набрал в свои легкие по больше воздуха, и, подняв на уровень груди, посмотрел на свой фотоаппарат. «Я сделаю это!» — подговаривал он самого себя. «Просто подойди, и сделай. Ты сможешь! Соберись, Ли Тэмин!» И он решился. — Извините, мне очень нужна ваша помощь! — с дрожащими руками и ногами, обратился он к парню, который, казалось, впал в какой-то транс, впитывая в себе лучи солнца. — Что? Ох, да, конечно! Что у вас случилось? — отозвался он с неподдельным интересом, привстав, а затем обратно сев. — Прежде всего, я хочу узнать, как я могу к вам обращаться? — робко спросил парень с пухлыми губами. — Джонхён, — мягко улыбнулся он, — а вас, могу я узнать? — Ли Тэмин, я фотограф-любитель. Джонхён, я хочу сделать ваш снимок, вы не против? — Стоп, так вы всего лишь, хотите запечатлеть меня? То есть, и это все? Вы об «этой» помощи просили? Ну… давайте. Что мне нужно сделать для вашего фото? — Просто будьте самим собой, то есть парнем, который приходит в парк каждое воскресенье в пять утра, на протяжении месяца, который так же пишет песни. — Хорошо, я понял. Я постараюсь, — с удивлёнными глазами протараторил Джонхён. Он только что узнал, что за ним, возможно следят. Но он был не против того, что за ним следил именно Тэмин. Фотограф приблизил свою камеру к правому глазу, его указательный палец сам нашёл эту заветную кнопку. Щёлк — Идеально! — словно маленький ребёнок, обрадовался наш фотограф. — А почему вы захотели сделать именно мой снимок? Ой, я понял. Точно, вы наверное делаете снимки случайных прохожих? Набираетесь опыта, так сказать. — Нет. Я просто фотографирую то, что кажется мне красивым, — посмотрев ему в глаза, а после опустив их, шёпотом, но чтобы Джонхён услышал, сказал Тэмин, — безумно красивым.