Я люблю ночь

Я люблю ночь за то, что в ней меньше машин, Я люблю дым и пепел своих папирос, Я люблю кухни за то, что они хранят тайны, Я люблю свой дом, но вряд ли это всерьез. - И все-таки никогда не смогу понять, почему медицина, Джон? - Потому что дружба-мир-жвачка, - в ответ послышался тихий смех. - Я сейчас очень жалею, что познакомил тебя с творчеством Джона Леннона. - Можешь жалеть сколько угодно, но я не думаю, что это сильно повлияло на мое решение. - Ты хотел стать военным. - Я и теперь вполне могу стать военным. Врачи-хирурги всегда нужны на поле боя. - Все равно, не ту музыку ты слушаешь, - Мориарти покосился на музыкальный центр, воспроизводивший какую-то унылую мелодию. – То слишком приторная, то на мысли о суициде нагоняет. - Ой ли, Джим? Вот сколько раз ты сам лично пытался свести счеты с жизнью? - Не знаю. Ты обещал, что будешь считать после пятого раза… - Уже девять, Джим. И все безуспешно. По-моему, ты просто пытаешься играть в игры со смертью. Это опасная и уж точно неравная игра. Джим только усмехнулся и затушил сигарету. Закатное солнце отражалось в его глазах, отчего они становились невероятного кофейного цвета, практически прозрачные. И добрые. Но только для Джона. А Ватсон сидел к окну спиной и просто смотрел в свой пустой стакан, теперь о чем-то задумавшись. - Тебе ещё налить? – Мориарти держал в руках бутылку дешевого виски. Единственное, что он смог себе позволить. - Нет, я все. - Уверен? Здесь ещё много осталось, я один не осилю. - Ты не знаешь меры, - обреченно вздохнул Ватсон, понимая, что ему все же придется делить с Джимом эту бутылку на двоих. Но попытаться отговорить стоило. – Может, лучше прибережешь на черный день? - Зачем? Если бы это было что-то хорошее, что, пожалуй, можно было бы и приберечь. А ту гадость, что можем позволить себе мы, беречь не нужно. Это лишнее. - Ну ладно. Наливай. А то, зная тебя, придется снова откачивать. И тогда, я думаю, можно будет засчитывать десятый. - Юбилейный, - как-то чересчур романтично протянул Джеймс. – Нужно будет отметить. - О да, устроим праздник. Я куплю тебе подарок. - Я люблю подарки. - Да. Прошлый мой сюрприз не прожил и нескольких часов. Ты разбил его об стену. - Я был пьян. - Почти всегда, когда мы встречаемся, ты напиваешься. Я до сих пор не забуду, как ты испортил мое свидание с Сарой. - Но ведь было весело! Это был один из лучших дней моей жизни. Зато ты понял, что ни одна твоя девушка никогда со мной не сравнится, - голос Джима так и сквозил самодовольством и эгоизмом. - Я тебе уже говорил, что я натурал, Джим, - усталый вздох, глоток виски, закусывая свежим огурцом. – Так что даже не пытайся мне что-то возражать. И мне, как любому нормальному человеку, нужна девушка, с которой будет постоянный секс. А ты опять меня этого лишил. - Ой, ну не ной ты так. Вот я без девушки нормально живу и процветаю, заметь. - Да, я вижу. Девять попыток самоубийства, постоянные пьяные дебоши и проблемы с законом. - Не только пьяные, - поправил Джеймс, шкодливо усмехаясь. – Это и называется жизнь, дорогой мой Джон. А не твоя вечная учеба и поиск постоянной женщины. Это скучно, друг мой. - Зато куда безопаснее. Неужели ты не хочешь принести обществу хоть какую-нибудь пользу? - Ты издеваешься? Думаешь, это общество достойно того, чтобы мой гений приносил ему пользу? Ах, уволь. Что-то мне подсказывает, что общество и само вполне справляется. Пока есть идиоты, Джон, общество всегда будет справляться. - А себя ты к идиотам не относишь… Зато, следуя твоей логике, можно прийти к выводу, что я – идиот. - Ты особенный, - Джим залпом осушил стакан, тут же наливая себе ещё. – Исключение из правил, которые всегда имеют место быть. - Тогда любой человек может стать исключением из правил, если ты его узнаешь получше. - Я не хочу узнавать никого получше. На лицах придурков и так написано: «ПРИДУРОК». Большими печатными буквами, - усмешка и ещё один опустошенный стакан сопроводили реплику Джима. Затем он достал из пачки сигарету и посчитал, сколько их ещё осталось. Тихо чертыхнувшись, Мориарти все же положил сигарету на место. - И у меня такого не видно? - Оно не так ярко выражено, как у остальных. Джон промолчал, зная, что у Джеймса нет привычки щадить человеческие чувства. Поэтому за чувства друга нередко приходилось отвечать именно Ватсону. Только вот Джон все не мог взять в толк, почему Мориарти так жизненно необходимо обманывать себя и других, притворяясь бесчувственной скотиной. Великий гуманист – Джон Хемиш Ватсон – искренне верил, что рано или поздно Джим все же поймет, что в чувствах нет ничего дурного, и сможет наконец-то стать на толику нормальней. Хотя Ватсону все же импонировала дружба с таким безумцем и авантюристом, как Джеймс. Его непередаваемый шарм притягивал к Джиму людей, но большинство из них не выдерживали и недели. C Джоном они были дружны уже больше двух лет. Познакомились, когда оба подавали документы в медицинский. Оба прошли. Но, однако, Джим вылетел после полугода за постоянные прогулы. - Ты ведь не обиделся? - Нет. - Точно? - Не задавай глупых вопросов. Я же понимаю, что чувства свойственны простым людям. «Придуркам». - Ты обиделся. - Возможно. - Прости, Джон. В следующий раз постараюсь не забыть, что у тебя есть чувства. - Верится с трудом, - нервный смешок. Взгляд на часы. – Как быстро время идет, - усталая улыбка, украсившая лицо Джона, который мгновенно стал каким-то теплым и домашним. - М? – Джим, умилившийся только в глубине души, опустошил ещё один стакан. - Уже за полночь. - Когда ты последний раз встречал рассвет? - Не знаю. Давно, я полагаю. - Я знаю, как выбраться на крышу общежития. Позже. - Зачем? Просто чтобы встретить рассвет? - Почему нет? - Просто… Ладно, пускай так. Все-таки рассвет до чертиков красив. - Да. Особенно в это время года. Хотя крыша общежития ни за что не сравнится с многоэтажкой из Сити. - Ну и пусть. В любом случае, это выше человеческого роста во много раз. Дает ещё один повод задуматься о ничтожности и божественности человека одновременно. Представь себе существо, совсем маленькое по сравнению с объектом, что он сотворил. А что, если Бог – это просто какой-то маленький муравей? - Не задавай глупых вопросов. Не задавай бессмысленных вопросов. Жалкое зрелище, показывающее всю необразованность и глупость, которая появляется, только когда задаешь такие вопросы. - Но если бы люди не задавали вопросов, то вряд ли бы получали на них ответы. Разве я не прав? - Прав, что очень странно, - консультант иронично усмехнулся, все же достав сигарету и закурив. Удушливый дым медленно заполнял воздушное пространство комнаты, заставляя двух друзей остекленевшими взглядами наблюдать за причудливыми узорами, которые появлялись от малейшего движения воздуха. - Открой окно, - наконец отмер Ватсон. - Сам открывай. Тем более, тебе ближе. Стараясь думать не особо громко, Джон медленно встал и подошел к окну. Пара мимолетных движений, и окно было приоткрыто, пропуская в комнату свежий, прохладный ветерок, отдававший влажными запахами Темзы. - Все-таки хорошо, что ты решил на какое-то время забить на свою учебу, Джон. - Я не забыл о ней, - Ватсон развернулся, опираясь на подоконник, глядя прямо в глаза Джима, потемневшие, неестественно сияющие в свете электрической лампы, освещавшей всю комнату. – У меня каникулы, а затем практика в Ливерпуле. - Ливерпуль, - голос Джеймса так и сквозил ностальгическими нотками романтики. Уже второй раз за вечер. – Я думаю, я бы мог поехать с тобой. - Будешь пытаться отвлекать меня? – усмешка. - Когда ты занимаешься, тебя ни пожар, ни товарный поезд не отвлечет. - Я и говорю, попытаешься. - И не подумаю. Найду занятия поинтересней. Хочешь, девушку тебе заведу? - Брачное агентство «У Джима»? Если честно, как-то не внушает доверия. - А что тебе внушает доверие? - Личное знакомство. Брачные агентства только и делают, что деньги из людей высасывают. - Я бы подзаработал. - Ах да, куда же без этого. Снова на кухне повисло молчание, нарушаемое только тиканьем старых маятниковых часов, которые, кажется, достались Джону ещё от любимой бабушки. Неприкаянная бутылка виски, опустошенная почти до самого дна, жалостливо блестела в желтом электрическом свете. В окно забарабанил дождь. Джон отошел от подоконника и сел на стул рядом с Джимом. Мориарти, не раздумывая, положил голову на плечо Ватсона. - Ты хочешь спать? - Даже не надейся. Я обещал тебе лучший рассвет в твоей жизни. И я привык держать свое слово. - Ты пьян, я пьян. Не думаю, что мы дотянем до рассвета. Тем более, дождь начался. - Он скоро закончится, вот увидишь. Капли монотонно били в окно, сливаясь с тихим стуком маятника. - И как ты можешь жить в таком шуме? - Привык. Джон старался не шевелиться, чтобы не спугнуть момент, который казался сейчас неуловимым и грациозным, как лесная лань. И тут Джон понял, что он и в самом деле пьян. Надо же, такие глупые мысли в голову лезут. - Джим, расскажи мне что-нибудь? - Что? - Что ты знаешь? - Я знаю все о наркотиках. - Я знаю, что ты знаешь. - Сколько? - Думаю, порядка трех раз. - Три из девяти… Что ж, не так уж и плохо. - Девять, Джим, это уже плохо. - Ой, да ладно тебе. Я же жив и здоров. - Да, и с до сих пор не зажившими рубцами на руках. - Они выглядят вполне эстетично. - Это ты так считаешь. - А разве нет? - Ни разу. Эстетика - это искусство. А не самобичевание. И не игры со смертью. - А мне нравится. Тихо. Снова тихо. И дождь уже закончился. Джим разлил последние остатки виски по стаканам и собрался сказать тост. - Джон, я хочу предложить тост, - Мориарти, пошатываясь, встал со стула и шумно вздохнул. Ватсон поднял взгляд на него, тоже взяв стакан в руки, но продолжая сидеть на месте. – Давай выпьем за твою будущую карьеру врача. Потому что я знаю, что в один прекрасный момент мне понадобится мой личный доктор, который будет меня лечить. Не дав Ватсону ничего возразить, Джим чокнулся со стаканом друга и залпом допил весь янтарный напиток. Когда звон стекла перестал отражаться эхом в голове Джона, то и он допил виски, стараясь не думать о том, что только что сказал Джим. - Ну… а как же ты? Кого, по-твоему, я буду лечить? - Большая тайна, Джон. Единственная моя тайна от тебя. - Это приятно слышать, пожалуй. - Да, не может быть по-другому, - долгая пауза. – Который час? - Четыре сорок. - Идем на крышу? - Уже пора? - Пора. Но мы можем ещё немного подождать. - А зачем нам ждать? - Незачем. Идем. Джим поднялся и прошел в прихожую. Джон последовал за ним. Обувшись и одевшись, они выбрались в прокуренный подъезд и по лестнице потопали на крышу. Они не торопились. Им пока было некуда торопиться. Было ещё очень рано. Хотя... - Начинать что-то прекрасное никогда не рано. Не так ли, Джон? - М? – Ватсон на мгновение остановился, глядя в спину Джима. – Пожалуй. Рано не бывает. Но, - он обогнул лестничный пролет и остановился, потому что они уже пришли. - Но все же всегда нужно совершенствоваться. - Нужно, - кивнул Джим и по узкой вертикальной лестнице полез к люку, ведущему на крышу. Одной рукой держась за ступеньку-перекладину, второй он достал из кармана джинсов отмычки и умелыми, уже опытными движениями взломал висячий замок. - Джим, - проговорил Джон, когда уже поднимался вслед за Мориарти на крышу. – А где ты научился взламывать замки? Мориарти подал ему руку и вытянул Джона на влажный гравий, которым была усыпана крыша. - Ну… Есть опыт. Просто есть. - Джим, ты говорил, что у тебя от меня только один секрет. - Это часть того секрета. Я боюсь, ты не поймешь. - Я пойму. Всегда смогу понять. Джим только вздохнул и подошел к самому краю, где находился довольно широкий парапет, на который он и забрался, уперевшись руками в несколько скользкий кафель и притянув ноги к груди. - Джим, ты опять рискуешь. - И что? Не бойся, я не упаду. - Ладно, - Джон сел рядом, все же не сильно рискуя, только лишь немого упираясь ягодицами и кистями в парапет. Небо начало светлеть, становясь непонятного грязно-серо-голубого цвета с короткой розовой полоской на востоке. Джим достал из кармана пальто пакетик травы и бумагу. - Это марихуана? – удивленно посмотрел на Джима Джон. - Да. Ты будешь? - Зачем? - Джон, это даже не вызывает зависимости. И безопасно, потому что за всю историю использования человеком марихуаны не было ни одного летального исхода. - Я знаю. Мы проходили на лекции по наркологии. Ты, по-моему, даже сходил на одну. - Я её проспал. Лектор нудный нуб. - Да, я помню. - Так ты будешь? - Ну… - Джон недоверчиво следил за движениями Джеймса, который уже скручивал косяк. – Я думаю, что если я один раз попробую, ничего не случится. - Не случится. Джим положил косяк в рот и поджег один его конец, жадно вдыхая дым из другого, что был в его рту. Вытащил. Передал Джону, который, в свою очередь, медлил, глядя, как вязкий, сладковатый на запах дым растворяется в тяжелом, влажном воздухе. Затем он все же решился сделать свою первую затяжку. Посветлело. Мы сидели и курили, Начинался новый день.