~ ~ ~
Не было в мире диковины более редкой, чем перо птицы Гром. В старинных балладах говорилось, будто жили в мире счастливчики, которые находили перья этой птицы: восьмифутовый стержень – стальной штырь, опахало как щит из металлических пластин; не пробивают их ни стрела, ни копьё. Поднять такое перо не каждый богатырь сможет. Но лишь год хранилось оно, а после рассыпалось пеплом. Велика птица Гром. Взмахнёт крылом – на море буря начинается. Взлетит – люди по домам расходятся, думая, что солнце село и ночь пришла. Крикнет – будто небо на части раскололось. Оттого и зовут её словом, что грозовой раскат обозначает. Никакой силач птицу Гром не одолеет. Можно было бы собрать полсотни удальцов, но и вместе едва ли справятся. Да и найдёшь ли охотников? Живёт птица Гром за болотами топкими, за лесами непроходимыми, в скалах таких высоких, что подножие у них есть, а вершины в небесах потерялись. Дорогу к ней отыскать почти невозможно, а уж сразиться и перо добыть и вовсе дело безнадёжное. Правда, уже лет тридцать никто не видал птицу Гром и не слыхал крика её оглушающего. Кто знает, может, её уже и нет на свете?~ ~ ~
Идёт вперёд Джон Ватсон, английский лорд. Нипочём ему топи болотные. Вспомнит глаза любимого – и перепрыгивает легко с кочки на кочку, будто несёт его сила неведомая. – Разве могу я утонуть в трясине гиблой, если я давно утонул в глазах яснее звёзд полуночных, цвета дождя весеннего? Чавкает тина, заливает сапоги жижей торфяной, но не останавливается Джон. Не задержат его и деревья колючие. Вспомнит Джон волосы любимого – и находит проход среди сучков и стволов жёстких, путь загораживающих. – Разве могу я запутаться в ветвях тернистых, если я давно запутался в кудрях буйных, мягких, будто шёлк? И продирается, на царапины и ссадины внимания не обращая. Долго шёл Джон. Вот и скалы перед ним выросли. Из пепельного камня с вкраплениями сухих травинок, что чудом из горсти земли пробились, на ветру дрожат. Тропинки только дикими козами протоптанные, ни один человек ещё сюда не добирался. Уступы на скалах узкие, так и норовят сбросить. Склоны крутые, ухватиться не за что. Одну гряду за день преодолеешь, а за ней ещё три вырастают, круче и выше первой. Но нет преград для сердца любящего. – Разве сравнитесь вы, горы, в неприступности с моим любимым? Разве могу упасть я с ваших плеч, если я давно упал к его ногам? Вот и облака внизу остались, земли не видно, только пики снежные ввысь уходят. А Джон Ватсон не сворачивает, продолжает идти. Неделю ещё так поднимался. А на седьмой день подвернулся ему под ногу обледенелый камень. Поскользнулся Джон и сам камнем вниз сорвался. Успел лишь в последний раз Шерлока мысленно представить да попрощаться – и очутился на чём-то мягком, будто мех. Осмотрелся Джон. Площадка огромная, как четыре королевских двора. И лежат на этой площадке три шара здоровенных, пёстрых, каждый размером с двух людей, если их друг на друга поставить. А вокруг них – словно пуховая перина. Птица Гром вся перьями покрыта, только на груди у неё пух, который по прочности не уступает кольчуге. Значит, им она гнездо устилает. Привела Джона удача куда нужно. Оставалось только птицу Гром дождаться да перо добыть. Затаился Джон. Время к вечеру повернуло. Потемнело небо, тучи набежали, резкий порыв ветра над горами пронёсся. Вдруг сверкнуло что-то в выси ярко, и грохот раздался. Никак птица Гром возвращается? Поднял голову Джон – а это гроза собралась. Молнии небо на куски режут, от ударов грома скалы трясутся. Дождь начался. Бросился Джон яйца птицы Гром потеплее укутывать. Жалко же птенцов! Ветки и камушки поближе подтаскивал, чтобы по ним подняться и верхушки прикрыть, умаялся. А тут новая напасть. Одна из молний в край гнезда ударила, вспыхнул пожар. Сорвал с себя Джон весткоут, начал прибивать им пламя, чтобы не разгулялось. Упрямый огонь оказался, неизвестно, кто бы пересилил, но тут с неба полило так, будто море целое наверх вознеслось и опрокинулось. Завернулся Джон в остатки весткоута обгоревшего и давай в углу гнезда отверстие малое ножом вырезать – чтобы вода не скапливалась, а наружу вылилась, и будущие птенцы не замёрзли. Той работой и сам согрелся. Через четверть часа ливень кончился. Только Джон лоб вытер, снова грохот страшный на всё ущелье – птица Гром летит. А Джону и спрятаться теперь негде – всё, что в гнезде было, вокруг яиц птичьих собрал, сберегая. Тьма накрыла его, ненадолго ослепив и оглушив, – птица в гнездо опустилась. Поспешно деток проверила. И заговорила гулко, будто эхо по горам прокатилось: – Спасибо тебе, человек. Чего хочешь за свою службу? Открыл Джон глаза – чёрно-серая глыба перед ним возвышается, только на груди синий пух колышется. Клюв размером с королевскую конюшню, глаза как окна в парадном зале дворца. Не растерялся Джон. – Здравствуй, птица Гром. Дай мне одно своё перо – больше мне ничего не надо. Опустила голову птица огромная, прогудела тихо: – Рада бы отплатить тебе, человек, но не могу перо отдать. Умру я, если хоть одно перо у меня выдернуть. Ради малышей своих не пожалела бы я жизни, но пока они не вылупятся и на крыло не встанут, нельзя мне умереть и их заботы лишить. Сдавило сердце у благородного лорда Джона Ватсона. Не мог он отнять жизнь у птицы, не мог оставить её птенцов без матери. Неужто придётся ему отказаться от счастья, от прекрасного принца, от любви и радости своей? Лучше было бы сразу разбиться о скалы... Увидела птица, какое горе причинила её речь. – Зачем тебе моё перо, человек? Рассказал Джон удручённо о воле короля. – Не хочу отпускать тебя, не отблагодарив. Пожалуй, я знаю, как ты можешь вернуться без пера, но клятву свою сдержать...~ ~ ~
Три месяца прошло с того дня, как ушёл Джон Ватсон с бала во дворце королевском. Три месяца о нём никто ничего не слышал, кроме того, что отправился бедный лорд за болота зыбучие да леса дремучие. Полушёпотом передавали друг другу придворные, что его высочество пришёл в страшный гнев, узнав о том, что брат его старший ответил тогда Ватсону. Ссора вышла очень шумная, слуги сломя голову разбегались, чтобы под горячую руку не попасть. Лакеи поговаривали, будто принц даже хотел коня взять да ускакать вслед за лордом, но королевская стража удержала, и венценосные братья по сей день не помирились; Шерлок словно в себя ушёл и с тех пор словечка не вымолвил. А у короля складка меж бровей появилась тревожная. Однако время шло, и назначил Майкрофт Хладнокровный очередной бал, на котором настоятельно просил присутствовать младшего брата. Тот пришёл. И смотрел на присутствующих так, словно каждый из них был виноват в том, что он – не Джон Ватсон. А король внимательно изучал гостей. Шерлока и впрямь нужно выдать замуж, иначе и сам покоя не найдёт, и брату жизни не даст. Леди в расчёт брать не стоит – не сладит с ним ни одна, и не интересуют принца женщины. Поэтому и собрал сегодня Майкрофт всех подходящих женихов. Маркиз Адлер. Молод, красив, умён, амбициозен. Правда, слухи про него ходят, будто охоч маркиз до физических наказаний. Но кто знает, может, Шерлоку это и надобно? Герцог Магнуссен. Хитёр, скрытен, опытен. Разница в возрасте большая, но это не так уж важно. Барон Анджело. Силён, жизнерадостен, улыбчив. Хорошо относится к Шерлоку. Глуп только и нечист на руку, уже серебряную вилку со стола стащил. Но монарх не успел сделать полный обзор, потому что музыка внезапно смолкла, а кружившиеся пары замерли, глядя на вошедшего невысокого усталого человека. Шерлок ахнул от радости и весь аж засветился. – Позвольте выразить вам своё глубокое почтение, мой государь. – Рады видеть вас в добром здравии, лорд. – Майкрофт быстро взял себя в руки. – Однако, насколько нам помнится, мы запретили вам появляться здесь, пока вы не выполните условие договора. – Я выполнил его, ваше величество, – спокойно произнёс Джон. – Вы принесли перо птицы Гром? – невольно усмехнулся король. – Поскольку мы его не видим, надо полагать, вы оставили его за дверью? Гости захихикали, а Шерлок в ярости прошипел «Майкрофт!». – Я поклялся, что найду птицу Гром, и я её нашёл. – От чётких слов лорда в зале снова стало тихо. – Я поклялся, что преподнесу её дар его высочеству, и этот дар – вот! – Джон сунул руку за пазуху и вытащил какой-то свёрток. Развернул его, и показалась шерстяная ткань. Шарф. Он мерцал и переливался в руках лорда, как вода. Глубина бездонного неба, прозрачность бескрайнего океана, грани драгоценного сапфира предстали перед лицами изумлённых придворных. Синий, серебряный, сизый оттенки играли, притягивали взор, звали прикоснуться. – Это шарф из пуха с груди птицы Гром, – просто объяснил Ватсон. – Я сам связал его. И весь зал охнул, как один человек. Если о получении пера ещё можно было прочитать в старых книгах, то о том, чтобы добыть пух громадной птицы, никому слыхать не доводилось. У мёртвой птицы он сразу чернел и застывал железными стружками, а дёргать у живой – дураков нет. Но тут же раздались голоса: – Ложь! Подделка! – Я готов доказать его подлинность, – невозмутимо продолжал Джон. – Ваше величество, позвольте обратиться к вам с просьбой. Не могли бы вы позвать палача? Недоверчивые поражённо замолкли. Король сделал знак одному из лакеев, и тот помчался выполнять безмолвный приказ. Вскоре в зал вошёл палач – здоровенный детина в маске и с топором. Джон обернул шарф вокруг шеи несколько раз и встал на колени, положив голову на ступени перед троном у ног владыки. – Будьте добры, ваше величество, прикажите ему отрубить мне голову. Фрейлины взвизгнули, две или три приготовились упасть в обморок. У Майкрофта мелькнула мысль, что бедный лорд и впрямь лишился ума от любви. Или хочет таким вычурным способом покончить с собой? Очень неприятно, но, быть может, это и к лучшему?.. – Пусть будет по-вашему. – Нахмурившись, король кивнул палачу. – Нет, – вырвалось у Шерлока, но Джон улыбнулся ему успокаивающе. А потом повернулся к палачу. – Держи топор крепче, – насмешливо сказал он. – А то ещё, не ровен час, выронишь. Палач, видимо, обиделся, потому что размахнулся и ударил от души... и едва не потерял равновесие, потому что лезвие отскочило от шерсти, будто от наковальни, и чуть не сорвалось с топорища. Только пух птицы Гром мог придать непробиваемость шарфу. Больше никто не выразил сомнений. Палач замер, не зная, стоит ли делать ещё одну попытку. – Свободен, – сказал ему впечатлённый король. Побледневший Шерлок выдохнул и расслабил пальцы, нервно сжавшие подлокотники трона. – Если бы я принёс перо, – сказал Джон, вставая и с достоинством выпрямляясь, – разве не заявили бы ваши благородные подданные, что я заказал его в ближайшей кузнице?.. Тогда как пух птицы Гром подделать невозможно. Примете ли вы, ваше величество, этот дар за тот, который я должен был принести его высочеству? – Разумеется, – резко ответил за короля молодой принц. Он сорвался с места и мигом оказался рядом с Джоном. Бережно взял у него мягкий шарф и повязал на своей шее. – Все присутствующие здесь являются свидетелями, что лорд Джон Ватсон, сын графа Бейкерского, выполнил свою клятву! – Шерлок посмотрел на брата. – Вам, ваше величество, надо бы выполнить свою. Майкрофт кивнул. – Мы обещали рассмотреть возможность вашего брака. И мы её рассмотрели. Лорд и в самом деле сегодня заставил посмотреть на себя по-другому. Но станет ли он жить с Шерлоком во дворце? Нет, ему не позволит гордость. А отпустить брата в разорённое пьяницей-вельможей имение, в котором всё, что ещё не растратил отец, бесконтрольно транжирит виконт – старший сын графа, Майкрофт не мог. – Мы опасаемся, что содержание его высочества окажется для вас неподъёмным, лорд Ватсон. Насколько нам известно, нынешний доход вашего отца, графа Бейкерского, не слишком велик? – У меня теперь иной источник доходов, ваше величество! – Джон указал на шарф. – Продав всего лишь малую толику от оставшегося пуха, я смогу увеличить своё состояние впятеро за один день. Полагаю, многие из аристократов и светских красавиц пожелают заказать себе подобное украшение. По лицам собравшихся было видно, что они готовы душу продать, лишь бы заполучить себе что угодно с пухом птицы Гром: хоть варежки, хоть платок. И у короля не осталось больше причин возражать.~ ~ ~
Пуха осталось много, потому что птица Гром его не жалела. Она донесла Джона почти до границ человеческого жилья – поднять столько пуха он бы сам не смог. Денег от продажи драгоценного дара хватило на то, чтобы выкупить распроданные старым графом угодья и построить на них красивый замок. Здание вышло немного ниже, чем у короля, но лишь потому, что Джон не хотел ссориться с властителем Англии (хотя Шерлок уговаривал мужа не церемониться, мечтая утереть нос старшему брату). Лорд Джон Ватсон полностью поправил свои дела. Старый граф вскорости умер, да и виконт пережил его ненадолго, свалившись на скаку с лошади после двух выпитых бутылок виски. Титул перешёл к Джону. Счастье поселилось на землях графа Ватсона. Птица Гром не забыла доброго человека. Каждую весну, в мае, наутро после сильной грозы на крыше замка нынешнего графа Бейкерского владельцы находили новую гору пуха. А спустя несколько лет вместо одной большой горы появились три маленьких пушистых холмика, и Джон был рад узнать, что в семье птицы тоже всё хорошо. Конец.