У неё не было совершенно никаких сил на предновогодние приготовления. Ксюша с самого утра чувствовала себя не очень хорошо: голова кружилась и периодически подташнивало. Она взад и вперёд ходила по квартире, чувствуя, что ей постоянно чего-то хотелось, а чего именно девушка понять не могла, недовольно кусая губу и ожидая мужа с работы, косясь на часы и вздыхая. Девушка, действительно, знала, что в последнее время стала более капризной, вынося мозг Алексу, однако контролировать это беременное состояние она не могла.
Что-то внутри, словно руководствовалось ею, заставляя делать какие-то глупые поступки, просить его о дурацких вещах и вести себя…
как избалованная девчонка. Ксюша вздохнула, опустив голову. Она так переживала из-за всего этого, из-за того, что жутко раздражает мужа. По крайней мере ей так казалось. Хотя он изо всех сил старался быть спокойным, молчаливо снося всё это. Но каждый раз сердце боялось, что именно из-за её капризов он не спешит домой.
Тревога поднималась в сердце и заставляла переживать каждый раз, словно непрошенный и незваный гость. Невольно русоволосая осмотрелась, на окнах блестели красивые снежинки, которые она вырезала вместе с Кириллом, еловая веточка на окне для того, что заполнить дом такой необходимой им новогодней атмосферой. Ведь оставалось всего пару дней до праздника, а она лишь выносила любимым мужчинам мозг.
— Ксюш, — послышался мальчишеский голос сзади, и девушка обернулась, увидев рядом стоящего Кирилла. — С тобой всё хорошо?
Русоволосая спокойно кивнула, подходя ближе, а она ведь совсем не заметила, как он подошёл. Совсем задумалась, да и о школе не спросила. Нельзя быть такой рассеянной. Осторожно обойдя его она села на табуретку, напротив неё сел мальчишка.
— Со мной всё просто отлично, — усмехнулась Ксения, поднимая палец вверх. — Лучше расскажи-ка мне, почему мне звонила твоя классная руководительница?
Кирилл вздёрнул голову вверх, готовясь к защите от ругани, которой… н
е последовало. Девушка просто молча смотрела на него с какой-то полуулыбкой и мягкостью в глазах, совсем не помещающуюся в его воображении.
— Я устроил драку в школе, — спокойно осведомил её Кирилл, сцепляя руки в замок.
— Драку? — мягко переспросила русоволосая, подаваясь вперёд. Мальчик сухо кивнул. — И о поводе ты мне, конечно, не расскажешь. Ладно, я схожу в школу, раз твоя класснуха так просила.
Услышав последнюю фразу, мальчишка встрепенулся, поднимая на неё непонимающий взгляд. Ксюша не накричала, не наорала, не начала читать какие-то нотации, и даже взгляд её был всё также наполнен теплотой.
— Не надо, — возмутился Кирилл, качая головой и кивая на её округлившийся живот. — Тебе нельзя нервничать. Я сам всё объясню и… прости за это.
Последнюю фразу он буквально выжал из себя, потому что пересиливать себя было сложно. Он ненавидел извиняться, не любил все эти сентиментальные эмоции, но именно сейчас это было именно тем, что творилось в его душе. Ксюша же лишь тихонько усмехнулась, поднялась с табуретки и обошла Кирилла, приобняв за плечи.
— Я не знаю, что произошло, но я уверена, что у тебя была причина так себя повести. В любом случае я буду на твоей стороне, чтобы не случилось, — произнесла русоволосая, чуть потрепав его по светлой голове. — Мы — твоя семья. Просто помни об этом.
Ксюша осторожно целует его в макушку, несмотря на то, что мальчик немного дёргается, никак не привыкнув к такой ласке. На самом деле, он просто…
боится привыкнуть. И все эти жесты ему до ужаса непривычны. То, что кто-то гладит его школьную форму, терпеливо кладёт в сумку контейнер с бутербродами, спрашивает, как дела после школы, разбирает трудные школьные задачи вместе с ним до поздней ночи.
Кирилл немного обернулся, покосившись на выпуклый девичьи живот, указывающий на её интересное положение, и сразу поник. Не радужная мысль пронеслась в его голове:
он скоро станет ей не нужен. Зачем в семье чужой ребёнок, не умеющий себя нормально вести, когда есть свой? Но это было не самым худшим, что могло быть, ведь в этом случае Кирилл бы знал, что с ней всё хорошо и она здорова. Этого бы ему хватило, однако понимать, что скоро её просто могло не стать…
было невыносимо.
— Кстати, конфеты будешь? Я купила те, которые тебе нравятся, такие с апельсиновой начинкой…
Договорить русоволосая не успела, как вдруг увидела, что мальчишка резко вскочил со стула, а в следующую секунду осторожно, будто боясь получить по рукам, обнял её. Почему-то в этот момент ему стало безумно стыдно за всё: за то, что постоянно её расстраивает, она ведь и так измученна всем, ещё и он вдобавок.
— Они хотели меня избить, — устало выдаёт Кирилл. — Я не хотел.
Тогда мальчик не рассказал ей много чего: то, что его назвали «детдомовским подкидышем», то, что они назвали её «дешёвой шлюхой». Она не должна это знать и волноваться из-за каких-то идиотов. О
н ведь обязан её защищать и оберегать даже от дебильных нападок.
— Я знаю, — ответила русоволосая, потрепав его по голове вновь. — Просто я волнуюсь за тебя.
— А, когда родится твой ребёнок, ты будешь волноваться за меня? — с глупой детской ревностью спросил Кирилл, кивая на её живот.
Ксюша лишь покачала головой, чуть улыбаясь и смеяс
ь. Неужели все мужчины такие ревнивые?
— Когда она родится, — с надеждой произнесла Ксюша, пытаясь выглядеть уверенной, но выдавало сердце. — Я буду очень сильно любить её, как и тебя.
Подумав об этом, русоволосая улыбнулась, касаясь рукой уже появившегося живота. Маленькая его жительница порой часто бушевала, устраивая маме приступы, но Ксюша только качала головой, постепенно осознавая, что в ней теперь теплится маленькая жизнь. И за неё она несёт ответственность.
Так не привычно… Она станет мамой, если…
— А на меня ещё останется? — послышался голос, а в дверном проёме появился Алекс, держащий в руке какую-то коробочку, чуть улыбаясь, отражая её улыбку. Он как и всегда зашёл слишком не слышно.
Дурацкая привычка.
Русоволосая прерывисто выдохнула, чувствуя, как сердце начинает устраивать бешенный забег внутри. Мужчина лишь усмехнулся, проходя в комнату ближе. Кажется, за это время это должно было пройти, ведь они уже достаточно времени вместе, но эта сердечная чехарда обоих сердец не прекращалась, казалось, только стала сильнее…
Ксюша лишь отрывисто кивнула, чувствуя, как губы парня коснулись её виска, а в её ладони мягко легла та самая коробочка, которую он принёс. Она подняла на него вопросительный взгляд своих каре-зелёных глаз. Но не дождавшись ответа, тут же открыла и замерла… А из глаза невольно захотели покатиться слёзы.
— Алекс, я хочу вишню и голубику, — капризно протянула русоволосая, лёжа в его объятьях и смеясь. — Вот наступит лето, накуплю их и будем все вместе ими объедаться… Главное, дождаться…
— Спи уже, детка.
Девушка против собственной воли закусывает губу, неотрывно смотря в его глаза, чувствуя, как что-то внутри отчаянно замирает. Ведь вся эта деревянная коробочка доверху заполнена голубикой и вишней, маленькими ягодками, которые так сложно найти зимой, а он нашёл.
Для неё… Запомнил… Любимый…
— С-с-спасибо, — в одно мгновение переставая дышать, шепчет русоволосая. А в следующую секунду порывисто обнимает его. И Алекс невольно думает, что готов сделать очень многое ради её такой улыбки.
</i>— Эй, парень, ты чего ищешь? — спросил его какой-то мужчина на одном из рынков, куда он пришёл, не особо доверяя продуктовым магазинам.
— Ягоды, — грубо ответил Алекс, думая о том, что это была дурацкая идея. Но вспомнить каре-зелёные глаза Ксюши… Нет, он найдёт для своей детки то, чего ей хочется. Им хочется. Его девчонкам.
— Какие же ягоды зимой? — наигранно удивился мужик. — А, если и есть так по космической цене.
— Вот последнее вообще неважно, — ответил парень, думая о том, что нужно выруливать дальше. К Новому Году и не такое должно на таких рынках быть. И ему, как никому другому это знать, он работал здесь когда-то грузчиком.
— Ну, тогда договоримся, — неожиданно привлёк его внимание мужик. — Есть вишня, клубника, голубика, черника. Чего надо?
— Закиньте всего в ящик, один маленький, другой побольше, — распорядился он, доставая бумажник.
— А зачем тебе?
— Жена беременная, — гулко сказал он расплачиваясь, улыбнувшись, подумав об этом.
— И кого ждёте?
— Дочку.
</i>
И вот сейчас, когда она обнимала его так сильно, прижимаясь всем дрожащим телом, утыкаясь холодным носиком в его плечо и щебеча слова благодарности, Алекс понимал, что всё же жутко корыстный человек. Потому что каждый раз, переступая через собственные барьеры и делая что-то для неё, он ожидал именно такой благодарности своей детки. И терпеливо, как верный пёс, ждал, когда её губы нескромно прикоснуться к его губам, а каре-зелёные глаза зажгутся ослепительным блеском…
***
Когда она вошла в их спальню, успев уложить Кирилла, Алекс уже лежал на постели, просматривая рабочий отчёт, но заметив русоволосую отставил его в сторону, отчего-то вставая и подходя к ней ближе. Она также подалась навстречу к нему, светящимися от счастья глазами смотря на него. А в следующую секунду девичья худенькая ручка осторожно коснулась его щеки. И
было в этом что-то такое… родное, понятное только им двоим.
— Я так скучала, — прошептала Ксюша, вставая на носочки и прислоняясь своим лбом к его лбу. Как всегда любила делать…
— Детка, меня не было всего десять часов, — усмехнулся он, наматывая локон её волос на палец.
— Тебя не было целых десять часов, — воспротивилась она, надув губки и сверкнув глазами. — И я уже успела безумно соскучиться…
А в следующий момент её губы так привычно слились с его губами в поцелуе, его руки очутились на её спине, поглаживая.
Так нужно. Так необходимо. До рваного дыхания. Переводя нежные ласки в более откровенные на семейной постели, которая уже успела повидать очень многое… Страсть, нежность и любовь, царившую в их душах, способную согреть в зимний мороз.
Казалось, Алекс никогда не смог бы насытится её телом, целуя каждый участок кожи, стараясь быть безумно нежным и аккуратным, чтобы не причинить своей детке даже случайной боли, пытаясь обвить её тем ощущение, которое душило его изнутри. Мягко ласкал её вздымающуюся грудь, поглаживал талию, а она в ответ, так отчаянно цеплялась за него, шепча лишь гулкое "Алекс", словно молитву.
И в эти моменты парень снова понимал, что только находясь с ней, чувствуя, что она дышит, что она рядом… Он чувствовал себя… счастливым… И каждая их такая близость всегда была слишком яркой, страстной с привкусом, щемящей горечи от осознания того, что это может быть последней такой ночью... А потому он так крепко цеплялся за неё, боясь потерять...
— Я люблю тебя, — неожиданно вырывая его из мыслей, произнесла она, лёжа на его груди и рисуя узоры ноготком. И даже не видя его лица, была уверена, что сейчас он усмехается. —
Хоть ты и жутко вредный и самодовольный.
— Да? — уточнил он, подняв бровь, за что легонько получил удар кулачком. А его ладонь стала перебирать русые волосы, она лишь прижалась сильнее, словно в одно мгновение чего-то испугавшись. — Что такое, детка?
Ксюша лишь улыбнулась, вперив в него взгляд каре-зелёных глаз, подперев рукой щёку.
— А вот представь, что со мной будет через пару месяцев. Буду ещё более капризная и вредная. Буду нервировать тебя, раздражать. Каждый день, - предупредила она, немного грустно улыбаясь. - И как тебе такое муторное завтра?
Он же только посмотрел на неё в ответ, покачав головой, и молча переплел их пальцы.
Глупенькая дурочка.
— Лучше такое муторное завтра, чем без тебя… — она только усмехнулась, чувствуя в теле дрожь.
Только этот парень мог вызывать дрожь, сказав лишь одно слово.
— Знаешь, а я хочу проводить так каждый год… — сменив тему, вдруг прошептала русоволосая, поглаживая его скулу и осторожно целуя в шею.
— Лёжа в постели и занимаясь сексом? — уточнил он улыбаясь и поглаживая её по спине, как бы призывая к действию. Она закусила губу, шикнув, но в следующую секунду, сжала его руку сильнее обычного. И он понял, что она хочет сказать что-то очень важное.
-
Вместе — прерывисто выдохнула она. —
Хочу вместе. Ты только не отпускай меня, держи меня рядом, пока любишь..... Будь со мной, пока любишь… Это всё, что мне нужно…
Но вместо слов и обещании он лишь оставил поцелуй на её губах...
***
Уже ночью, когда Ксюша засыпает, Алекс привычно укладывает девушку на свою грудь, касаясь небольшого животика. Понимая, что его житель значит для них и как может изменить их жизнь. И он осторожно положил на него руку, усмехаясь.
-
Чудит, наша мама? Капризной называет… Но мы то знаем, какая она… Вредная стерва, но наша с тобой… — Алекс закрывает глаза, осторожно целуя её за ушком, боясь разбудить и накрывая пледом. —
И мы с тобой уж точно её никуда не отпустим.
