Жизнь до призыва
Да, я долго ждал этого дня. Сегодня мне стукнет двадцать один год и вот оно – совершеннолетие, которое я долго ждал! Эх, не могу поверить... Ведь меня ждёт бурная жизнь и я встречу того, с кем проведу её. Имя моего спутника было давно написано на правом запястье. И в этот день я смогу его прочесть. Надеюсь, что у этой особы будет милое, ненавязчивое и такое сладкое имя, которое захочется смаковать. Я погрузился в раздумия и легонько провёл по кожаному браслету рукой. И не заметил, как ко мне в комнату ворвалось рыжее чудовище, коим являлась моя сестра. Она ловко запрыгнула на кровать и громко закричала моё имя: "Герри, вставай! Мам приготовила огромный пирог, и все жут только тебя" — я лишь кивнул, а сестрица уже бежала вниз. Я знал, что в столовой меня будут встречать и поздравлять: мама, отец, маленькая бестия – Нора и её друзья. Так было каждый год. Я привык к детским соплям и восторгам, ведь семилетняя девочка до безумия любила рассказывать о том, как я служил в армии. Все хотели послушать об этом лично из моих уст. Я лениво спустился в просторную столовую, где не было ничего лишнего. Гости тихо сидели и, видимо, ждали меня. Отец укоризненно посмотрел, а мама лишь улыбнулась. Дети со всех сторон облепили мою скромную персону. Нора тёрлась рядом и во всю голосила, чтобы я взял её на руки, но я лишь присел и маленькие гости тоже. — Ох, Герри, ты уже такой взрослый, — нежно сказала мама и улыбнулась, — Мы с отцом решили подарить тебе маленькую квартиру в Хьюстоне, — мать нежно обняла отца. — Это было лишним, тем более это очень далеко... — Нет, ты взрослый мужчина и должен быть самостоятельным, — холодно отрезал отец. Да, он, сколько я себя помню, воспитывал меня, как настоящего мужчину: без соплей, слёз, лишних эмоций и... любви, похвалы. Он считал, что нет предела совершенства. После поздравлений остальных и сытного пирога ко мне подошла сестра. Она дёрнула военный жетон, который мирно покоился у меня на шее и спросила: — Герри, а зачем нужна эта штучка? — многие дети быстро прибежали и уселись рядом. Они ждали ответа. Я не мог отказать. — Хех, это – военный жетон. Он помогает опознать мёртвого солдата и узнать откуда он родом, его звание и так далее, — сестра похлопала глазами и слезла с моих колен. Похоже, она была довольна ответом и позвала дальше играть остальных. Я вздохнул и решил, что уже пора узнать имя моей судьбы. Мама легонько положила руку на плечё и кивнула. Я потопал к себе. Было страшно, но я должен. Сев на край кровати, я сдёрнул браслет... Лукас – это было красивое арабское имя. Оно было выведено каллиграфическим почерком. Я вздрогнул. Моя судьба – это мужчина, и он из другой страны. Откинувшись на кровать, я осознал, что все мечты о милой, красивой и нежной девушке пали крахом. Да, я точно ущербен. Накинув браслет обратно на запястье, я прикрыл глаза, а руками стал копаться в потускневшей рыжей шевелюре. Со временем я ушёл в себя, но меня окликнул отец и мне пришлось мигом спуститься к нему. Мать плакала, сестра её утешала и не могла понять в чём дело, а отец протянул лишь повестку... Внимание! Важная новость! Сегодня в четыре часа утра вражеские силы востока атаковали нашу страну. Герри Мур, вас призывают немедленно вернуться и отправиться на фронт. Если вы откажетесь или сбежите, то становитесь дезертиром. В таком случае вы будете немедленно расстреляны. Штаб, ВолерХенд, военная база.Проводы
Все плакали. Мать билась в истерике, а отец был холоден: ни один мускул на его лице не дрогнул. Я лишь помахал и улыбнулся, как последний раз в жизни...Первые дни для Герри
Мы ехали долго: меня немного укачивало, со всех сторон доносились шуточки в мой адрес. Я старался игнорировать всё сказанное. Да, я понимаю, ведь кому понравится то, что твой командир и начальник – это паренёк с тёмно-рыжей копной, лет которому было менее двадцати пяти, коем был я. Многие шутили о том, что я стал главой через постель, но это лишь каверзные слухи, которые задевали моё достоинство. Я обвёл глазами всех и сделал определённые выводы. Да, машину нехило качало. Всё больше думая, я не заметил, как ко мне подсел коренастый мужчина с тёмно-русыми волосами и загадочно улыбался. — Здравствуй, Герри Му-ур, — фамилия была слишком растянута и смешок пробежал по толпе военнослужащих. — Здравствуйте, вы что-то хотели? — я посмотрел на мужчину, но он лишь проигнорировал вопрос. — Браин Дэйт, — мой новый "друг" протянул мне руку и я пожал её. — Ммм, у тебя нежное запястье, — только сейчас я понял, что меня просто стебали. Я уже хотел возмутиться, но мы приехали на нашу базу и все стали выгружаться. Эх, не будет мне жизни. Утро нового дня началось с построения. Многие мои подчинённые были в весёлом расположении духа и во всю кидали лестные шуточки. Я терпел, но вот только один человек не давал мне покоя – вчерашний юморист. Я прочёл его дело и понял, что имя у него ненастоящие, а взято. Никогда не мог подумать, что люди будут менять что-то настолько важное, ибо тогда твои шансы найти пару резко уменьшаются. Я ещё раз убедился, что эта личность не блещет умом. Я откинулся на стул и закрыл глаза. Всюду сновали молоденькие солдатики и болтали о всякой чуше, которая взбредала в их голову, а я отдыхал в палатке. Вскоре шум стих, и стало немного непривычно. Я выглянул наружу и увидел "друга", который топал в сторону моего "кабинета". Как культурный человек, я разрешил ему войти, но этот свинтус развалился на моём месте, лишь сверкая тупой и неуместной улыбкой.Жестокая пустыня
Шёл пятый день. Да, пятый день нашего пребывания в пустыне. Нас мучала жара. Я думал о доме, а многие сослуживцы рассказывали о том, что их ждут дети, жёны и родители. А я не знал, что говорить. На их глазах часто можно было увидеть горькие капельки солёной воды, которые мокрыми дорожками катились из глаз по сухой коже. Они вытирали их твёрдой мозолистой рукой, но по их лицам можно было понять, что их сердца тоже рыдают навзрыд. Многим бы показалось это чем-то странным, и журналисты бы скептически отнеслись к данному факту. Ведь каждый солдат должен быть непреклонен, а слёзы это удел слабых женщин и детей. Уже ночь, жара спала, но воздух по прежнему был раскалённый. Мой отряд послали патрулировать границы. Никто не молвил слов. Были слышны лишь чёткие короткие шаги. Мы действовали по инструкции. Я приказал подопечным разделиться: многие возражали, но всё же разошлись. Я шагал тихо и слушал "песнь" ветра, которая убаюкивала и давала возможность забыть об этой чёртовой войне хотя бы чуть-чуть. Иногда казалось, что у неё нет конца, ибо наши друзья-солдаты замертво падали на песок. Как же мне было обидно, что они не увидят улыбки своих родных и близких. Ночь была прекрасна, иногда она будоражила кровь. Вдруг где-то близко я услышал охрипшие стоны. Он манил меня и я двигался на звук. Увиденное меня заинтересовало не на шутку: худощавый араб находился в неглубокой яме и яростно старался выбраться, но рана давала знать о себе. Он испугался меня и стал жадно хватать ноздрями воздух, словно дикий жеребец, который был пойман чужеземцем. Я решил помочь бедолаге, хотя знал, что могу уже быть нежильцом... — Спокойно, я не причиню зла, — шепнул мой голос, и парень притих. В темноте можно было разглядеть его пухлые губы цвета персика, ровный, прямой нос и глаза – чёрные, как сажа, и в них можно было тонуть. Я оценил всю картину и решил не медлить. Парень разрешил притронуться к себе. Я аккуратно стянул его потрёпанную футболку и стал промывать рану водой. Он зашипел, а я лишь потрепал его по шикарным, цветом вороньего крыла, волосам. Процедура заняла мало времени, и мой новый "друг" стал менее дёрганным. Слушая пустыню, словно это живой организм, я стал шептать арабу: — Наверное, ты думаешь как убить меня... — моё сознание вовсю рисовало, как я вознесусь к небесам. Только там я смогу найти упоение души, а больше всего я желал увидеть эмоции на морщинистом лице отца. Ведь для каждого сына очень важно мнение главы семьи. — Шукран*, человек, — араб вздохнул и откинулся на песочную гладь, — Да, я правда думал, как тебя убить во славу аллаха, но не смог, — парень сжимал в руке клинок, его костяшки побелели. Да, он был необычным военным. — Хм, ты удивляешь меня, могу узнать твоё имя? — Лукас, – меня назвал так отец, — он тихо засмеялся, глядя на меня. Внутри меня забушевала буря. Я оторопел. Моя судьба лежит и смотрит на тёмное ночное небо, его тонкие и столь женские ручки подняты вверх, указывая на звёзды. Это было незабываемо...Багровый рассвет для Герри
Два жарких месяца... Хм, время неумолимо. За этот короткий для солдата срок я всё чаще ходил на границу – лишь там я мог увидеть эти нежные губы. И только мечтать... Я многое узнал от Лукаса. Он рассказал, что до войны был обычным парнем, работал в семейном магазинчике. Иногда я спрашивал его про "судьбу", а он лишь краснел и отворачивался, а потом и вовсе убегал в свой лагерь. Мои сослуживцы всё чаще целовали потрёпанные, кое-где затёртые фотографии родных и беззвучно рыдали. Все ждали писем, а я даже не мог о них мечтать, ведь мама не будет писать их без отца, а он никогда не одобрял всяких соплей. Я белой завистью завидовал тем, у кого была иная жизнь. В раздумиях спасительная фляга опустела, а жажда была не утолена. Я облизнул вновь сухие губы. Песок был невыносимо горяч. Да, сегодня тут будет бойня. Моя группа второй день сидит в засаде. Многие читают молитвы, а кто-то и вовсе рыдает. Нет, я не имею права их осуждать за это. Ведь мы все живые... — Сэр, они наступают, — шёптал один из моих солдат. Я видел их: человек двести, а нас было всего тридцать пять. Силы колоссально отличались, но нужно идти вперёд, как бы больно не было. Мы восстали из песка и шли гордо. Тут пули засвистели в раскалённом воздухе, песок задымился и поднялся ввысь. Жара окутывала и поглощала. Некогда вольные орлы лежали в лужах крови. Да, всё было слишком серьёзно. Мы бились. Время бежало и вот уже спасительный вечер, но нас осталось трое... Мой подчинённый еле дышал и рыдал, как дитё. Да, он осознал, что не увидит тёплые улыбки родных: всё осталось в прошлом. Последние, что я успел – это благословить молодого парня в последний путь. Ночь – впервые в жизни я так ждал её и молил, чтобы тьма не отступала. Ребята старались вызвать подмогу, но всё пало крахом. Я ощущал, что мы отрезаны от мира. — Сэр, я хотел сказать, — послышался хриплый и прокуренный голос Браин. — Что... — Можно менее официально, — лишь улыбнулся я. Дорожка пота катилась по скулам, а на лбу выступила испарина, — Нечужие же. — Извини, Герри. Просто хотел сказать, что всё будет хорошо, — он тяжело вздохнул. — Знаешь, я всегда задавал себе один вопрос: чёрт, почему такого молокососа поставили главным? Я возражал, но теперь смог понять, что ты – крепкий орешек. Да, я знал, что мой "брат" всегда был против того, чтобы я командиром. Сам удивляюсь, ведь я не так опытен, как Браин. Ему уже шёл третий десяток, и он повидал многое. — Я присяду? — кивок, и рядом со мной уселся грузный мужчина. Сейчас я мог разглядеть его, как следует: короткие выгоревшие волосы, на лбу кочевали морщины, густые брови, зелёные, глубоко посаженные глаза, сломанная переносица и треснутые губы. Он отличался от Лукаса... — Скажи, Браин, ты встретил свою пару? — мужчина поморщил нос и напомнил мне этим Нору. В груди кольнуло и ком подступил к горлу, создавая спазм. — Да, ещё, — он облизнул губы, — думаю, ты будешь осуждать меня, но моя пара –это мужчина, — я напрягся и понял, что в этом огромном мире таких, как я, немало. — У меня тоже, — глаза Браина от этих слов удовлетворительно засияли. Еле слышный смех наполнил тишину. Друг не мог успокоиться и я ткнул его локтём в бок. Его отношение ко мне стало более мягким. Время летело, а мы смеялись. Браин рассказовал о себе, о школьных днях, о первой любви... Когда он закончил, то я уже почти отдался ночи, глаза сомкнулись. — Герри, я хочу тебя, — его сильные руки потянулись ко мне. Я растерялся от неожиданности, дрожь пронзила моё тело. Я никогда не рассматривал его в плане постельных утех. Тем более заветная пара с именем Лукас была найдена. — Что же ты сопротивляешься? Отдайся мне, малыш. Я твой, а ты мой, — низ живота заныл, но мой разум старался сохранить спокойствие. Моё учещённое дыхание и возбуждение накрыло с головой. Я ластился и нежно шептал. Чужие, но в тоже время родные руки освобождали меня от ненужной одежды. Мой разум млел, а стоны от прикосновений стали мелодией. Вкус медовых губ, наслаждение, тепло и вторжение – всё смешалось. Резкая боль – и я принял её, как должное. И снова: дурман, шёпот, поцелуи. Я затерялся и стал предателем. Прости, мой милый Лукас. Падение было прекрасным, но скоро будет жёсткое и холодное дно. Всё меньше и меньше лица сослуживцев мелькают перед глазами. Браин прикрывает меня, но я не достоин жизни. Ведь я предал "его"... Пули снова разорвали пространство, но поток противников продолжался. И среди них я узрел... Лукаса. Он был свободным и резвым, а в его глазах пылала жизнь. Он смотрел на меня, и я подхватил его взгляд. Только... Он спустил курок. Жгучая боль пронзила тело. Я ощущаю песок – это золото блещит. Шум утих, но голос... Такой родной обволакивает меня: — Герри, прошу держись! — Браин кричит, а я лишь хрипло вдыхаю воздух. — Не бросай меня снова, ведь тогда, в прошлом, ты оставил меня! А я ждал, когда мы снова встретимся! — Браин, вот зачем ты стараешься меня обмануть? Ах да, это же немой вопрос... Моё тело кто-то тащил, песок забился под рубаху. Остановка. И песня. Песня? "О ветер, молю я тебя: спаси его душу. И помни имя славного бойца твоего. Я тот, кто спустил курок на друга, или же врага народа моего". Акцент. Хм, я знаю эти тонкие руки. Милый арабский воин, ты решил остаться со мной? Песок и тело словно в агонии, а я лишь рад. Похоже, меня хоронят. Пусть так и будет... Отец теперь ты рад? И последняя крупинка упала на маленький холмик, который будет занесён юным или же вековыми песком... — Ах, Герри, ты снова сделал ошибку, которая стоила тебе жизни. Глупый, но ты не бойся. Я сохраню твою душу в сотый раз... Обещай, что больше не будешь смотреть слепо на мир. — Кора, ты снова собираешься дать ему шанс? — Конечно, только теперь ему придётся ждать сотню лет, дабы переродиться, — маленькая колба была приоткрыта, а на её дне сидел маленький лилипут с ярко-рыжими патлами. Он что-то выглядовал и иногда стучал в стеклянную преграду, — Герри, тише... Да, я помню, подожди. Хех, хотя ты ждёшь его уже двадцать лет, — в руках Коры появился такой же маленький мальчик, только его волосы были русые, а кожа отдавала темным оттенком, на носу была маленькая горбинка. Рыжеволосый завизжал и ещё усердней стал трезвонить крошечными кулачками. Женщина заметила это и лишь улыбнулась во все тридцать два заострённых зуба. Она посадила новоприбывшего в колбу к огоньку, а тот лишь крепко вцепился, — А теперь ждите своего часа. </i> Крики малыша заполнили светлую палату. Возле открытого окна кружили птицы и вовсю ворковали. — Фау, смотри какой карапуз у тебя родился! — восклицала женщина-киборг, передовая младенца в руки матери. — Да, он до безумия милый, а его рыжие локоны просто чудо. — механизированный голос скрипел, но отдавал теплотой и лаской. — Ты решила с именем? — Герри... Это имя прекрасно подходит этому детя... — Старомодное оно...