Учиха Изуна: Хроники Лунной Химе

      Я смотрела на нежданного гостя со смесью недоумения и опаски: даже если я конкретно расслабилась и забила на отслеживание обстановки, не могла же я так просто подпустить кого-то так близко и не заметить! Гость же, однако, смотрел на меня с совершенно невозмутимым видом и даже некоторым интересом, словно это не он сейчас залез к незнакомке в онсэн, а я — к нему. Точнее, как сказать «он»… она. Будь этот человек мужчиной, я отреагировала бы куда ярче. — Вы кто? — вылетело из моего рта самым естественным образом, прежде чем я сумела даже задуматься о самой возможности выдать более вежливую формулировку. Впрочем, поразмышляв немного над этим, я пришла к выводу, что все равно не захотела бы сейчас размениваться на вежливости, пусть даже это и кто-то из старейшин, их приближенных или других уважаемых членов клана. Учитывая все мелочи и то же банальное единство, демонстрируемое убежищами, сомневаюсь, что этот неизвестный мне пока «коварный замысел» — детище одного лишь… Кио.       Женщина, по моим прикидкам, лет пятидесяти на вид на мой вопрос развалилась вольготнее, ища удобное положение, лицо ее приобрело довольное выражение, и лишь тогда она соизволила дать мне ответ. — Меня зовут Коу, — и все. Ни титула, ни статуса, ни даже фамилии (а отсутствие последней, пусть даже мы и соклановцы, тоже много значило). У меня создавалось чувство, словно эта тетенька пришла сюда вполне намеренно. И не скажу, что мне это нравилось. Ее Кио послал? Подозрительно щурюсь. — Изуна, — но самой, даже если меня в лицо в клане не знает только слепой, представиться тоже нужно. Раз эта Коу не стала светить титулами, то и я не буду. Мне же спокойнее: гораздо проще говорить с кем бы то ни было, когда вы Изуна и Коу, чем когда вы химе и черт-знает-кто. Представляясь, я, не особо задумываясь над своим жестом, протянула руку для рукопожатия. И только тогда, когда прошло уже секунды две, а ее все не пожимали, я вспомнила, что подобные жесты не котируются. Будь мы мужчинами — тогда да, это могло показаться чрезмерно пафосным (для «случайной» встречи в купальне), но ступора не вызвало бы. Но мы женщины, а это меняет все.       И тем удивительнее было, когда спустя еще одно мгновение я все-таки ощутила чужое прикосновение. Она поняла, чего от нее хотят. И приняла, что еще страннее. Подобная мелочь сразу добавила ей моего расположения, пусть, возможно, она об этом и не догадывается. — Приятно познакомиться, — лицо Коу растянулось в милейшей улыбке. От ассоциаций с Кио меня ощутимо передернуло. — Очень, — пусть я и согласилась с ее заявлением, но моя ответная улыбка была скорее натянутой, нежели доброй и вежливой. Тетка, очевидно, хотела со мной поговорить, но вот я таким желанием не горела. Что она будет мне заливать? Про причины, по которым я буду обязана участвовать в их заговоре? Или сразу перейдет к угрозам, чтобы я о нем молчала? Не хочу я сейчас это обсуждать. Хочу успокоиться, убедиться в том, что мы с Кайо просто друг друга недопоняли, и помириться с дедушкой. Когда будет надо, я сама подойду к Кио (и только к нему), и мы поговорим с ним об этом. Не надо подсылать ко мне людей! Особенно, когда я отдыхаю!       Но разговора было не избежать. И раз уж так получилось, то я предпочла бы прояснить один нюанс. — Вы так тихо подошли, ха-хах, — когда мне что-то нужно, я улыбаюсь куда убедительней и естественней. Возможно, потирание затылка слишком простонародный жест, но она сама установила правила, представившись одним только именем. — Я Вас не заметила.       Намек достаточно прозрачен, чтобы человек, вращающийся в высших кругах, в миг его раскусил. — Я скрыла чакру, — спокойно ответила Коу и, прежде чем я успела выдвинуть обвинения на тему того, что таким образом подкрадываются только враги, добавила: — До меня дошел слух о Вашем таланте к сенсорным техникам, и я не удержалась. — Как видите, слухи преувеличивают мои таланты: я едва Вас чувствую, — щурюсь. Сначала представляется столь неформально, а потом прямо дает понять, что знает, кто я. Как мне это понимать? — Но чувствуете, — многозначительно отмечает женщина с намеком на похвалу. М-м-м, классно, сейчас растаю от комплимента. Знаю я, что хороша в этом.       На минуту наступает тишина. Я судорожно размышляю, как бы мне, если не ее выгнать, так хоть самой уйти. Только мне не хочется, а Коу… Коу же первой возобновляет разговор. — Я смотрю, в этот раз Вы предпочли отдельную купальню общим, Изуна-сан, — говорит она, и у меня что-то царапает внутри головы. «Изуна-сан»… Как непривычно. Я куда чаще бываю Изуной-химе, Изуной-сама или просто Изуной — две крайности. А так, чтобы ко мне обращались с уважительным равенством… Такая редкость.       Но настроение от поднятой темы портится. — А кто же виноват, что наши соклановцы так верят слухам? — непринужденно пожимаю плечами, словно это меня совершенно не задевает, но кидаю на Коу злобный взгляд, будто она во всем этом виновата. Что, впрочем, может быть и так. Ядовито тяну, ничуть не скрывая свои на этот счет эмоции: — Негоже Изуне-сама смущать своих дорогих родственниц: девичья психика к таким потрясениям неустойчива. Мое присутствие приносило дискомфорт в мирные женские посиделки, поэтому я ушел.       Лицо Коу приняло несколько удивленное такими откровениями выражение. Ну да, конечно, удивляйся. Как будто я поверю, что руководство убежищ, к которому ты так или иначе относишься, не в курсе подобных слухов! С нескрываемой злостью смотрю на женщину, едва удерживаясь от желания обвинить ее во всех грехах. Я так зла! Так!.. Почему все это вообще творится со мной?!       Под моим выразительным взглядом любой человек почувствовал бы себя неуютно, но даже зная это, заметив легкое движение Коу, я реагирую негативно. — Вот только Вы меня не смущайтесь, будьте добры, — прошу сухим тоном. Это обидно… это банально обидно! Она сама ко мне пришла, а теперь!.. — Меня женщины в возрасте не интересуют.       Я, наверное, слишком ей грубила. Эта Коу наверняка какая-нибудь уважаемая личность в клане, которую я только чудом каким-то не видела раньше, и если информация о моем поведении дойдет до Кагами, больше мне на поблажки рассчитывать не стоит. Впрочем, когда я сообщу ему о творящихся в убежищах мутках, вход сюда тем более будет мне закрыт. А еще, возможно, было лишним так говорить сейчас, изображая из себя Изуну-джи. Местные в этом плане такие идиоты, что могут и не понять шутки.       Но эта женщина опять меня удивила. Когда на мое шипение она лишь расхохоталась до странного добродушным смехом, я аж зависла. Всем своим видом она создавала впечатление хорошего человека, но… Нет-нет-нет! Нельзя верить внешнему виду! Кио тоже казался мне милым старичком, а в итоге, в итоге… Вспоминать обо всем этом не хотелось, однако недавние сцены так и лезли в голову. И милый старичок оказался милой, но все же змеей, и вовсе не из тех чешуйчатых, что вызывали у меня восторг. — А-ха-ха-ха, — а Коу все продолжала смеяться, что постепенно начало вводить меня в краску. Казалось, что я в очередной раз ляпнула какую-то глупость. А считать свои слова глупостью я не любила. — Вам кажется это смешным? — в возмущении хмурюсь, искренне при этом надеясь, что лицо у меня все еще белое, как и пристало Учиха-химе, а не оттенка аля «Я косплею шаринган». — Извините, Изуна-сан, но Вы просто неподражаемы, — обалдеть новость, да? Даже если меня надо в Красную книгу заносить, что с того? — Я знаю об этих слухах, но очень сомневаюсь, что они правдивы. Или у них все-таки есть обоснование? — Нет, — бурчу, сдуваясь. Вау, нашелся человек, которому эти теории тоже кажутся дикостью? Не-ве-ро-ят-но. И я, наверное, из-за одного лишь этого факта готова проникнуться к Коу бесконечной симпатией. Но нельзя! Это все наверняка их коварный план, и мне определенно надо валить отсюда поскорее, пока он действительно не сработал! Потом от меня не пахнет, кожа размякла, и грязи нет. Этого более чем достаточно. А если и нет, то Кайо не в том положении, чтобы требовать большего.       Надо вали-и-ить. Иначе я начну ей симпатизировать: я ж себя знаю, это потом вытравить будет сложно. — Знаете, на самом деле мне уже пора, — ничего лучше, чем это, я, конечно же, придумать не смогла. Поспешно вылажу из онсэна, старательно игнорируя удивленный взгляд Коу. Несмотря на разницу температур, холода я не чувствую — видимо, хорошо прогрелась — и мне, пожалуй, даже немного жаль упускать шанс: распаренная кожа такая мягкая, но времени на все процедуры просто нет. — Я Вас настолько смущаю? — с намеком на подколку раздается из-за спины. Гордость выбрала не лучшее время, чтобы проснуться. — Изуна-сан, оказывается, такая стеснительная девочка. Никогда бы не подумала, судя по тем слухам, что ходят о Вас в народе.       Гордость Учиха порой может быть незаметна, но она всегда есть. И реагировать она может на малейшие сомнения в силе ее владельца, будь то боевые навыки или… — Ничего я не стеснительная! — шиплю уязвлено, и тут же сажусь на лавку, демонстрируя, что никуда я не тороплюсь, а просто начинаю собираться. Не то чтобы скромность не красила девушек, просто это так прозвучало!..       И… вот черт. Теперь уйти слишком быстро нельзя, если не хочу подтвердить ее слова. Мне предпочтительней репутация наглой и бесстыжей девчонки, чем… чем... Не стеснительная я, ясно?! Агрессивно и чуть дергано извлекаю из печати с десяток баночек: все они мне, конечно, сейчас не нужны, но чтобы продемонстрировать, что это не побег, а достойный уход.       Я идиотка, да?.. Гордая идиотка. Но, быть может, мне все-таки удастся избежать нежелательных разговоров? Если изобразить увлеченность деятельностью… Х-ха. Истинно идиотка, — думаю, чуть морщась, и открываю первую баночку. Для начала не помешает нанести мазь на костяшки — я не щадила их, когда избивала манекены. Потом тело… — Поразительно, — звучит удивительно чистый, без привычного старческого хрипа, голос. Еще и двух минут не прошло. Блин! Я надеялась, что все и дальше обойдется пристальным, но молчаливым вниманием к моим действиям. Конечно, втирать масла в кожу, когда ты сидишь перед кем-то голая и этот кто-то без конца на тебя пялится, то еще удовольствие, даже если это просто старуха. Но всяко лучше, чем опасные разговоры. Наверное… По крайне мере, если разговоры будут совмещены с вышеописанным.       Намеренно медленно отвлекаюсь от священного процесса наведения красоты, лениво перевожу вопросительный взгляд на Коу и… — Из рассказов соклановцев у меня сложилось о Вас впечатление, как о буйной особе, куноичи, импульсивной и эмоциональной, — женщина помотала головой, давя улыбку. Я скорчила лицо, выражающее только одну мысль: «Какого, биджу вас всех подери, черта?». «Буйная особа», ха! «Импульсивная и эмоциональная куноичи», пфе! Почему, хотя она говорит одно, я слышу между строк совсем другое, куда менее лестное определение, а?! И? И что с того, что большинство людей обо мне одного, весьма однотипного мнения? Замираю, всем своим видом выказывая ожидание продолжения. — И тем удивительнее видеть, как трепетно Вы относитесь к своему внешнему виду.       Это должно было звучать как комплимент… определенно, должно было, так? Ну так почему… — То есть, если мне интересно ремесло шиноби, то и выглядеть я должна, как неотесанный болван, вернувшийся с месячной миссии?! — я задохнулась возмущением. Конечно, мне много раз говорили, что нужно сделать выбор: либо будь химе, либо куноичи, но я все еще придерживаюсь мнения, что все это глупые оправдания. Если я могу это сочетать, оставаясь и ухоженной, как положено принцессе, и сильной, какой должен быть шиноби, то почему остальные не могут? Где вы видели шиноби, которые отдают все свое время лишь тренировкам? Такие, на самом деле, редкость, и оставшееся время вполне можно выделить качественной заботе о своем теле!       Все это мне хотелось вывалить на присланную старейшинами пешку (может и нет, но какая разница?) немедля, но огромными жертвами в виде нервных клеток я смогла сдержаться. Чем меньше я буду говорить, тем лучше. Если не сдержусь, могу сказать лишнего, что, в свете неясности целей Кио и всех, к нему прилагающийся, может выйти боком не только мне. Но, несмотря на это, все равно… все равно!..       Угх, — стиснув зубы, заставляю себя вернуться к втиранию. Я должна закончить с этим поскорее, раз уж начала. И уйти, уйти, уйти! — Конечно, нет, — в отличие от меня, у Коу причин молчать не было. Скорее, наоборот, ей нужно было разговорить меня. — Просто многие куноичи считают, что воинская обязанность освобождает их от обязанности быть женщиной. Тем более удивительно, что об этом не забываете Вы, изначально лишенная права быть шиноби, но выбившая его для себя, химе. — Вы знаете, кто я, — утверждаю, агрессивно втирая масло уже в бок. Быстрее, быстрее, быстрее. Нужно закончить с этим как можно быстрее. — Сложно найти человека, который не знал бы Вас, Изуна-сан, — справедливо замечает она, и слух вновь корябает непривычное обращение. Мне лучше молчать, но и разговор игнорировать нельзя. Главное, контролировать его ход. — Почему же тогда Вы не зовете меня «Изуна-сама» или «Изуна-химе»? — быстрее, быстрее, быстрее. — У нас не настолько большая разница в статусах, чтобы я звала Вас «Изуна-сама», но я и не настолько нагла, чтобы фамильярно называть наследницу Таджимы по имени, — удивленно хлопаю глазами на такое заявление. Вот как? Это объясняет многое, однако остается еще два вопроса. Во-первых, «химе» — обращение совсем не раболепное и вполне допустимое для любых слоев, что ее смущает в нем? И, во-вторых, пусть странно, что я к этому цепляюсь… она назвала меня наследницей Таджимы. Не Изуны, не Мадары, именно Таджимы. Это так… непривычно, особенно в свете того, что звучат эти слова от жительницы убежищ. И снова «плюс» в копилку симпатий к ней. — Мне показалось сомнительным, что Вы будете в восторге от обращения «химе», но если я ошиблась… — Не ошиблись, — выдыхаю, признавая. Выбирая между двумя золами, что оставались, помимо полной фамильярности, я отдавала предпочтение «Изуне-химе», но, по правде, был ряд причин, по которым и это обращение мне не нравилось. В первую очередь, обязанность этот титул поддерживать, автоматически набиравшая силу перед теми, кто напоминал мне о нем. Конечно, существовали также такие суффиксы, как «чан» или «сан», но как много людей могут обратиться ко мне так? «Чан» — это для друзей, коих вне клана у Изуны было немного, соклановцы же обращаться ко мне иначе, как «химе» не смели. «Сан» — это для равных, а равных у меня, опять же, было не так уж много. Равных, не любящих при случае напомнить мне о необходимости поддерживать статус, еще меньше. Удивительно только, что все эти тонкости просекла женщина, которую я вижу впервые. Впрочем, каков шанс, что Кио не следил за мной, раз я нужна для его игр? Он минимален, мизерный, совсем крохотный. Так что радоваться нет причин. — Вас тяготит этот статус? — мягко предположила Коу, и я явственно ощутила, как из груди волной поднимается раздражение. Опасная тема. Уже лезем в душу, мадам?       Уйти, уйти быстрее. Скорее. Скорей! — Этот титул я несу с гордостью, — отвечаю холодно, задирая подбородок. Не надо мне сейчас намекать! Звание химе — тяжкая ноша, но сбрасывать его или чего они там от меня хотят, я не собираюсь. Чую, к моменту нашего разговора с Кио, я буду заведена до состояния неадеквата. Кагами об этом точно узнает. Точно. — Быть химе Учиха Ичизоку — почетное право и обязанность. А меня лишь расстраивает необходимость выражать почтение мне моим родственникам, а не только чужакам.       Вот же пристала! Какой нормальный человек полезет к незнакомцу с подобного рода вопросами, а? Точно Кио прислал, наверное, хочет убедиться в чем-то. Может, возжелал посвятить меня в свои планы и решил присмотреться, чтобы понять, стоит ли это делать? Если да, то зря старается: я в мероприятиях, идущих клану во вред, не участвую. Ну, история с дедушкой — исключение... — Вы говорите так, словно Вы одиноки из-за этого, — отмечает она и… И, попадая по больному месту, окончательно выводит меня из себя. Я не могу оставаться спокойной, когда кто-то потенциально опасный для меня так явно лезет, куда не просят! — Одинока я или нет — не Вашего ума дело, — пальцы скользят из-за масла, туго сжимаются в кулаки и белеют, вытесняя здоровый оттенок вместе с кровью. А вместе с взбесившейся из-за эмоций чакрой неминуемо идет и шаринган. Моего самоконтроля опять не хватило. Плевать. Я просто слишком устала, чтобы такое терпеть. — Мои слова Вас задели?       Прикинь, да! Офигеть, правда?! Человека, который недавно потерял прикрытие и вместе с ним половину знакомых и большую часть друзей, задело предположение о том, что высокий статус, отдаляющий от него собственных соклановцев, делает его одиноким! Ну вообще, и подумать нельзя было, да?! — Я на вопросы чужих шавок не отвечаю! — рявкаю зло и резко встаю. Все. Все! Хватит с меня уже! Ухожу немедленно, и слушать ее больше не желаю! И плевать мне, что она обо мне подумает: с компашкой Кио пусть разбирается Кагами, это его работа, а я к этому отношения больше иметь не хочу!       За спиной раздается одинокий плеск, будто кто-то пытался встать, но после упал в воду. Так удивлена тому, что я не намерена терпеть ее вопросы? Политика и привычка следовать формальностям просто невероятно сковывает мозги. — Ш-шавка?.. — раздается позади пораженный голос, и в нем четко слышится полнейший шок. Неприятно, а? А мне, думаешь, приятно было терпеть подобные вопросы? — К-как Вы меня назвали?       Не выдержав, оборачиваюсь напоследок. Выражение лица этой женщины в кои-то веки потеряло свое по-лисьи приятное и хитрое выражение, и теперь она выглядела так, будто ее окатили холодной водой, а она никак не может в это поверить.       Наверное, не будь я так зла, так расстроена, так уверена в том, что заговорщиков скоро ожидает кара и уважения они не заслуживают, я бы никогда не рискнула говорить с кем-то уровня старейшины столь неуважительно. С кем-то ее возраста, прежде всего. Но и злость, и разочарование, и уверенность в том, что моего уважения она больше не заслуживает, сыграли злую шутку. Почему? Ну, потому что… — Как и следует называть подчиненных своих врагов. Разве Вас не Кио подослал? — небрежно пожимаю плечами, с ядовитой насмешкой смотря на Коу из-за плеча. Презрительно тяну: — Ша-а-авка...       Я могла бы давать мастер-классы по доведению людей до ручки. В мгновения ока оказавшаяся возле меня куноичи вовсю светила клановым додзюцу и явно была… как бы это сказать помягче… оскорблена. — Кио?! — голос эта леди подняла впервые за все время нашего знакомства и тон, которым она произнесла имя старейшины, на секунду заронил во мне сомнения. — Скажете «нет»? — саркастично спрашиваю, приподнимая бровь и всем видом выражая свое отношение к этому глупому вопросу. То, что вопрос глупый, я начинаю понимать буквально секунду спустя. Такое лицо не строят те, кого просто понизили с валета до шестерки. Такое лицо бывает у тех, кто вообще в карты не играет. Похолодев внутри, уточняю: — Правда нет?..       «Нет» — говорит ее лицо снова, и позже я слышу это наяву. Глаза от такого поворота расширяются сами собой, как и рот — приоткрывается. На щеки будто брызнули кипятком, так они покраснели — я знаю это без всякого зеркала. Такой дурой я не чувствовала себя уже очень давно. А все, на что меня хватает, это тихое: — Ой…