Ты видишь, я у ног твоих

Я перевернулась на бок, и рука наткнулась на инородное тело. Сначала я машинально обняла его, прижимаясь плотнее, и уткнулась носом в волосы, и только потом сообразила, что этого здесь быть не должно. Резко вскочив на постели, я отползла к стене и уставилась на лежащего рядом. Кроваво-рыжие волосы… Ага, Сатклифф! Я немного успокоилась. Вчера в такси мы орали песни, сидя в обнимку на заднем сидении, потом поднимались в квартиру, повиснув с двух сторон на Себастьяне. Потом Грелль едва не слезно умолял позволить ему остаться, говорил, что не хочет в отведенное место жительства, жаловался, как ему там плохо, и как его никто не любит. Я гладила шелковистые волосы, говорила что-то утешительное, что скоро он вернется домой, и все будет хорошо. На что жнец, откровенно разрыдавшись, рассказал, что и там его никто не любит! Правда, проплакавшись, добавил, что не любит его только один человек, но вот от того, что он не любит, кажется, что никто не любит.А вот как мы оказались в одной постели, я что-то не припомню… Осторожно приподнимаю одеяло: так, пижама на мне. Это хорошо. - Грелль, - я осторожно потрясла жнеца за плечо. - Не стоит его тревожить, - услышала я заботливый голос. В комнату, мягко улыбаясь, входит Себастьян, и я чувствую, как губы расплываются. - Себа! Доброе утро! - Мистер Сатклифф очень хотел остаться, так что я решил положить вас вместе. Подумал, что диван большой, так что ничего плохого не будет. Кроме того, я дал каждому из вас по одеялу. Только сейчас я заметила, что мы с Греллем спали не под одним одеялом. - Я обещал разбудить его, когда придет время ему отправляться на службу, - продолжал Себастьян, присев на край дивана, - У Грелля есть еще четыре часа. Пусть поспит, - демон осторожно провел пальцами по моей щеке, - Ты бы тоже поспала еще. Рано. Я неосознанно перехватила ладонь, прижимаясь щекой, и чуть слышно выдохнула: - Хорошо. Засыпала я, ощущая себе невообразимо счастливой. Когда проснулась второй раз, Грелля уже не было. На кухне меня ждала свежесваренная рисовая каша со сгущенкой, которую можно было налить в тарелку прямо из банки. Багира путалась под ногами, терлась о мебель, требуя внимания к своей персоне. Себастьян был, как обычно, изыскано вежлив и безукоризненно прекрасен, и, в общем, все вернулось на круги своя… Да, именно так. Ничто не напоминало о вчерашнем. Я же, сколько ни ходила вокруг да около, так и не смогла задать самый главный вопрос. И с чего я вообще взяла, что та песня что-то значила? Мы с Сатклиффом были навеселе, а Себастьян, наверняка, действовал методом тыка. А я просто приняла желаемое за действительное. Таким образом, немного испортив себе настроение с самого утра, я просто стала жить дальше. Май! Как много в этом звуке! Погода стояла просто волшебной! Снег уже совсем сошел, все дышало новой жизнью, и даже обещанное похолодание к девятому числу не могло омрачить нашего с кошкой духа. Мы сидели на балконе, я – в любимом кресле-мешке, Багира – на моих коленях; я пила чай, Багира урчала; мы щурились на солнце. В открытые окна влетал шаловливый теплый ветер, путаясь у меня в волосах. Кошка подрагивала ушами. Совсем недавно с нами был жнец, но несколько минут назад он, сладко потянувшись, ушел косить. Что ж, работа есть работа. В комнате запел мобильник. Вздохнув, я поставила на пол чашку, подхватила кошку, которая тут же повисла у меня через локоть, и направилась в комнату. Звонить могли или Ритка или Себа. Реже Сатклифф. Ну да, Нафаня. - Слушаю тебя! - Ева, мне нужно, чтобы ты приехала! Демон в данный момент занимался ремонтом в старой моей квартире. Я дала ему указание делать все, что он посчитает нужным, и что ему вообще взбредет в голову, только не втягивать в это дело меня. И вот теперь… - Я помню, что ты не хотела возвращаться, - словно прочел мои мысли демон, - Но здесь есть то, что тебя определенно заинтересует! Что-то в его голосе было такого, что я проглотила сложившиеся для выволочки слова и, бросив «Еду», стала собираться. - Итак, демон! – начала я с порога, - Я очень надеюсь, что у тебя была по-настоящему уважительная причина, чтобы выдернуть меня сюда, потому, что если нет, то… Я так и замерла на пороге зала. Слова застыли на языке, рассыпались хрустальными шариками по новенькому ламинату. - Я не сразу заметил дверь в кладовую, а сегодня вот открыл и нашел там твои вещи. А помимо всего прочего вот это. Я словно во сне сделала несколько шагов. Протянула руку, проводя по полированной поверхности. Сомнений быть не могло – родная до последней царапинки, знакомая до последней потертости. Я взяла ЕЕ в руки и перевернула. Да, вот он! Я помню, как лично соскребала шпателем, найденным у Ритки, лакировку, когда на новогодних каникулах мы рванули в Питер на концерт Сплинов. И как я, сквозь охрану ломанулась к сцене! И как Васильев со смехом расписался моим же черным маркером. Как мы везли ее, как некую святыню, и как потом с благоговейным трепетом покрывали автограф лаком. Он чуть смазался, но только самую малость, не критично. Да, сомнений нет, это она – моя гитара. Когда-то давно подаренная дядей Петей. Моя боевая подруга! - Себастьян, - выдохнула я, только сейчас понимая что у меня мокрые щеки, - Это… это же… Как ты догадался? - Ну, это, как раз, не сложно! Вещи насквозь пропитаны тобой. Твоей энергетикой, если хочешь. А вот от нее, - Себастьян осторожно провел пальцем по изгибу, - особенно сильно веет. Мне было уже все равно. Я присела на диван, прижимая инструмент к себе. Когда я покидала квартиру, я не взяла ничего. Я была уверена, что от всех моих вещей сестра уже давно избавилась. Однако гитара в моих руках говорила об обратном. Я так давно не играла, кажется, уже все забыла! Провожу пальцами по струнам сверху вниз – инструмент расстроен. В свое время дядя Петя научил меня настраивать гитару без помощи тюнеров и прочего, ориентируясь только на звучание. Некоторое время повозившись с колками, все же добиваюсь нужного звука. Я сделала «паучка», чтобы размять пальцы, на пробу сыграла несколько простых мелодий. Руки все помнили, струны под пальцами ожили и звонко запели. Кажется, гитара тоже была рада нашей встрече! Набаловавшись и поняв, что мастерство все-таки непропиваемо, я решилась на более сложный выпад. Я так изголодалась по музицированию, что, казалось, сейчас играть буду вечность без перерыва. Чуть помедлив, припоминая аккорды, я принялась перебирать струны. - Нас книги обманут, а люди не вспомнят… POV Себастьян Сатклифф, разумеется, говорил, что моя Ева божественно поет, но только теперь я ощущаю всю красоту. Ах, как она играла! А как пела! Как проникновенно, сколько чувства! Она вкладывала душу в каждую строчку! Она словно сама была героем своей песни. Командиром, что ведет своих бойцов вперед, понимая, что битва станет для них последней. Забытые Богом и Дьяволом, и только одного он желает: защитить дорогого себе человека. Ева будто растворилась в музыке, слилась с ней, так, что даже не сразу вернулась на эту грешную землю после того, как допела. А когда открыла глаза, я не смог не попросить: - Еще… -А? – Ева все пребывала в мире грез. - Спой еще! Ева чуть улыбается, сжимает и разжимает кулаки, и снова берется за инструмент. И она пела мне. Она пела о нефилиме, павшем от ритуального ножа охотников за его крыльями; пела о канцлере Николя Ролене, стоящем на коленях у портрета Мадонны; о Юлие Цезаре, уставшем от собственного успеха и узревшем собственную смерть в видении. Она пела о слепой душе, изломанной и выпитой до дна, но все еще надеящейся на что-то. Пела, и, кажется, сама не замечала, как слезы текли по ее щекам. Она словно о себе рассказывала сейчас. Бедная моя девочка! Что же с тобой случилось? Я, конечно, не ангел, но сейчас больше всего на свете мне хочется, расправив крылья, укрыть тебя от всех возможных несчастий! Губами осушить твои слезинки, залечить-зацеловать все шрамы на твоем сердце! А Ева все пела. Пела о вассале, покидающем двор, просящем в дар возможность забыть своего сеньора. А о вассале и сеньоре ли идет речь? Пела о человеке, безответно влюбленном в кого-то, кто рядом и одновременно недосягаемо далеко. Как сама Ева ко мне… Пела о девушке, страдающей от той же безответной любви к женатому мужчине, что не счастлив в браке и морочит головы и жене и этой бедной девочке, и не держит и не отпускает… Милая, я всегда теперь буду рядом! Ты только пой мне еще… POV Ева Что-то я заигралась. Пальцы с непривычки саднило, но стоило мне остановиться, как я слышала: - Пой мне еще! И пела! Дорвалась. И как будто я не столько голосом пою, сколько душой… А Себастьян смотрит завороженно, словно сейчас падет ниц передо мной, как перед высшей силой. - Ева, еще… Я задумалась. Еще? А можно! Сплинов я всегда любила! Рука привычно уже пробегает по струнам. - Пой мне еще! Тихо… На последнем аккорде со звоном лопнула струна; у меня был в кровь стерт безымянный палец, на подушечках остальных обещали появится мозоли. Я утерла мокрые щеки. - Все, на сегодня хватит. Ох, я как будто дышать по новой начала! Себастьян, - я стиснула демона в объятиях, - Спасибо тебе, родной! Я тебе позже еще спою! Эмоции меня переполняли. Мне казалось, за спиной хлопают крылья, и если я сейчас шагну из окна, то обязательно взлечу! Но, разумеется, я этого делать не буду. Так, первым делом купить новый комплект струн! - Ева! – слышу уже у порога. – А с остальными вещами что делать? - Сжечь к чертовой матери! – счастливо прокричала я. Моя гитара – единственное, что я хочу забрать из старой жизни.