Освободи своё сердце от ненависти — прости всех, на кого ты был обижен. Освободи своё сердце от волнений — большинство из них бесполезны. Веди простую жизнь и цени то, что имеешь. Отдавай больше. Ожидай меньше. — Его Святейшество Далай Лама XIV
Белла
— Ну, и что это было? — задумчиво спросил Ньютон, пребывая всё ещё в шоке от моей неожиданной махинации и вполне прогнозируемой мной развязки. Лично у меня на душе было чуть паршиво. Не было привычного удовлетворения от проделанной шалости. — Почему Каллен использовал твою фамилию, как кодовое слово в тир, Белоснежка? — Тайлер, как и я, не совсем понимал причину такой чести. В моей голове был логичный ответ, что из-за молчания мыслей телепат воспринимает меня, как надоедливую загадку, но не говорить же об этом друзьям… — Может, потому что он хочет её застрелить? — то ли пошутил, то ли предположил Ли всерьёз. Ну, убить он меня хочет с первого дня… Я поджала губы, раздумывая над этой идеей, но потом отбросила подобный вариант, так как чего-чего, а убийственных взглядов от своей махинации я от Эдварда не получила. — Белла, а эта рубашка случайно тобой не с Бо снята? — спросил внезапно молчавший до этого Йорки с выражением огромного подозрения на физиономии. Все взгляды тут же приковал бедный предмет гардероба. — Он случайно вылил на мою рубашку кофе, — я даже не понимала, кого именно оправдываю: себя или Бо. Парни странно переглянулись, Тайлер присвистнул, Ли пробормотал что-то удивлённое, а Эрик… Эрик посмотрел на меня, как терапевт на смертельно больного и тупого пациента. «В морг», — читалось на чуть усталом азиатском лице будущего журналюги. В морг очень не хотелось, да и вообще, у меня на эту жизнь диаметрально противоположные планы, так что я оставила неизвестные подозрения Йорки, типа тех вчерашних, что мы с Калленом встречались, и бодро поторопила всех в тир. Там я мило объяснила, что ранний склероз — это семейное, мои «братья» оказывается, сняли оба тира по растерянности, так что все «Каллены» будут стрелять во втором тире… Как же его название? — мои мальчики тут же поддержали ложь-игру, назвав контору конкурента. Когда же я спросила, могут ли друзья семьи остаться тут, меня мигом заверили, что никаких проблем не возникнет. — А вы очень похожи на своих братьев, мисс, — на прощание сказал парень, оглянувшись и прервав инструктаж, за что получил подозрительные смешки от школьников. Интересно, чем? «Реальным возрастом», — гаденько пропело подсознание. — На самом деле, я приёмная, — тихо и наигранно грустно ответила я, бросив предупреждающий взгляд на мальчишек. О том, что я не стреляю, так как документов у меня на фамилию Каллен нет, мы договорились ещё у первого тира. Я заверила, что прекрасно погуляю одна по городу, а вечером можно будет встретиться где-то возле башни Спейс-Нидл. Повесив на здоровое плечо рюкзак, в который, не глядя, кинула книжку Бо, кошелёк, мобильный и маленький местный путеводитель. Его, кстати, скинувшись, любезно купили парни, от сопровождения которых я успешно открестилась… С этой маленькой, но ценной брошюркой я уверенно обойду за свободные пять часов всё самое интересное. «Изумрудный город», как неофициально называют Сиэтл из-за большого количества зелени, оказался куда интереснее, чем я думала. Глядя на внушительный список музеев, смотровых площадок, кафе, парков и скверов, я могла только догадываться, как этот город расцветает и оживает с приходом весны и теплолюбивых туристов… Папа рассказывал, что ещё до моего рождения они с мамой часто ездили сюда в сезон цветения магнолии, в честь которых тут назван целый район. Сегодня город выглядел не особенно изумрудно, хотя снег уже сошёл, а деревья были готовы вот-вот проснуться от зимней спячки. Хмурое небо с редкими проблесками солнца предупреждало, что разница с климатом Форкса не столь существенна. Но с каждым шагом, который я делала под бодрую музыку CD-плеера, моё настроение шло в гору. Мимо меня проезжали и наверняка сигналили машины, когда я, пританцовывая, проходила рядом с яркими витринами или прыгала по белым линиям, когда все люди вокруг с серьёзными минами стадно, скучно переходили по пешеходному… В моей душе звучала задорная песня молодости, решение вопроса с Калленом дало возможность расслабиться и жить в своё удовольствие, не ощущая груза ответственности за тот сложный путь, что был выбран мной с детства. Это было похоже на состояние, когда внезапно отменяют соревнование, к которому человек подсознательно не готов. Да, ты хотел его выиграть, но ты его и не проиграл, верно? Проходя мимо знаменитого на весь штат Вашингтон Собора Сент-Джеймс, я шутливо отдала честь Богу, благодаря судьбу за то, что, подарив столь многое, она не захотела спрашивать меня по счетам, возможно, решив, что с меня хватит и любимой работы. Кто знает? Может, лекарство от рака изобретут и без меня? Вдруг где-нибудь в 2010 году полностью победят это заболевание, как когда-то победили оспу, а я переживаю… А, согласно тем же майя, в 2012 всё равно апокалипсис, так стоит ли париться? Я улыбнулась про себя, точно припоминая как минимум три даты конца света, которые скучно отпраздновала у себя дома, сварив любимую и заранее купленную гречку. Ни на что, кроме цен, эти даты, вроде, не влияли. Загляделась на здание Бенаройя-Холл, которое вмещает в себя один из лучших концертных залов страны, тут часто выступает городской симфонический оркестр Сиэтла. Бенаройя-Холл уже несколько лет считается одной из лучших музыкальных площадок в мире благодаря отличным акустическим свойствам и роскошной отделке. Полюбовавшись со стороны на огромную стеклянную стену, я пообещала себе выбить выходной и съездить сюда на концерт классической музыки. В знаменитый музей научной фантастики и истории музыки я решила пройти как-нибудь в другой раз, справедливо ожидая, что в субботний день в этом оригинальном здании меня просто раздавят туристы. Помимо достопримечательностей, указанных в путеводителе, я часто ахала, просто остановившись рядом с каким-либо интересным домиком в районе Pionееr Square. Пару раз я брала такси, один раз чуть не заблудилась, когда по рассеянности свернула не туда, но быстро поняла свою ошибку, когда услышала за поворотом чей-то басовитый неприятный гогот. Пластинка как раз закончилась, и я перезапускала диск… Короче, мне просто повезло, что услышав подобное, мой мозг тут же скомандовал тикать ногам в темпе вальса в сторону светлой и людной улицы и по подворотням не шастать, даже если там мелькают интересные арт-объекты, нарисованные уличными художниками-умельцами. Вообще, я в очередной раз пожалела, что со мной нет Светы. Вот кто с удовольствием бы побродил и посмотрел местные красоты, рассказал мне, тёмной, в каком точном архитектурном стиле сделано то или иное здание, солнечно поулыбался, с удовольствием позируя мне для фотографии, и даже разделил со мной вот этот греховно вкусный пирог с клубникой, попробовав который, можно смело умирать, либо продолжать жить, зная, что рай на земле тоже возможен. Ох, я просто нуждалась в Казанцевой, как в человеке, который без лишних вопросов выпил бы всю мою пенку с кофе… Да, когда моё плечо опять разболелось, я решила, что можно сделать вкусную остановку, и сейчас сидела в уютном кафе, интерьер которого мне понравился приятным сочетанием древесных-кофейных, молочно-белых и зелёных оттенков. Ну и аппетитным запахом свежайшей выпечки, чего лукавить… Отстояв приличную очередь, которая наглядно говорила о качестве продуктов, нагуливая аппетит азартом и советуясь с улыбчивыми постоянными клиентами пекарни, с чего лучше приобщиться к прекрасному и высококалорийному, я удачно успела к тут же освободившемуся столику, прицельно кинув свой рюкзак туда, куда уже было навострили лыжи менее внимательные посетители. После ложки десерта я поняла, что народ тут тусуется не зря. После глотка крепкого кофе решила, что зайду сюда ещё не раз и обязательно затащу сюда сладкоежку Джейкоба. Сверив время, я прикинула, что у меня ещё чуть больше часа до встречи. Несколько мест для магазина я тоже присмотрела и записала прямо на путеводителе, решив скинуть адреса с описанием помощнице Роба, с которой мы познакомились в мой прошлый приезд. Милая девочка, в отличие от деда, была в восторге от идеи индейского магазина и мёда, к ней дедушка советовал отправлять любые вопросы по лавке, аргументируя это тем, что её отец имеет несколько цветочных и книжных лавок в Нью-Йорке, и Ребекка неплохо понимает тонкости «малого бизнеса», как выразился Роб. В общем, всё, что я хотела, было просмотрено, струны куплены, я даже приобрела новую нотную тетрадь для Бо, помня, что старая порвалась. Единственное, что было мной забыто, так это книжный, хотя многие из них я встречала по дороге, но всё время находилось какое-либо отвлекающее событие. Мне вдруг стало интересно, что за томик я схватила, убегая от Квона, а достав книгу, не удержалась от восторженного смеха. «Трудно быть богом» Стругацких. Да, не оригинал, но того, кто читал на русском, английский не сильно расстроит… — Мисс, все столики заняты, можно нам присесть к вам? Я подняла глаза в ответ на звонкий, почти детский голос, чтобы увидеть колоритную пару явно влюблённых. Девочка-цветочек, нежная, вся как будто выполнена в пастели, пара французских косичек перекинуты на грудь, еле заметные ромбики белой отглаженной кофты напоминали скорее детские гольфы, чем деловую форму, а добрый взгляд широко распахнутых глаз моментально располагал. Чуть усталый взгляд её взрослого спутника, который был, кажется, заранее готов к моему отказу, помог мне быстро сориентироваться с ответом: — Конечно, присаживайтесь! Не люблю есть в одиночестве, — подмигнув девочке, я повесила на спинку стула свой рюкзак, освобождая новоприбывшим место. — Спасибо огромное, я просто забыла, что тут нельзя зарезервировать столик, — хихикнула незнакомка, как-то подбадривающе дёргая за рукав мужчину. Улыбнулась поверх чашки: — Я тоже бываю рассеянной. «Каллен и мальчик из тира подтвердят»… — Меня зовут Сара, а это Джордж, ой, — говорушка обратила внимание на то, что я лопаю, — я тоже обожаю клубничный оргазм! Я подавилась продуктом. А в глазах спутника впервые мелькнуло что-то человеческое. Кажется, ребята забавлялись за мой счёт. — Простите? — вежливо переспросила я, вытирая губы салфеткой. — Ой, этот десерт не так называется, конечно, но клубника, как символ Венеры, считается афродизиаком со времён древнего Рима… Согласно поверью, если разломить клубничку пополам и одну часть отдать человеку, который очень нравится, то вы непременно влюбитесь друг в друга, — начала тараторить девчушка, пока на её плечо не опустилась тяжёлая мужская рука. — Дорогая, ты же не сексолог, прекращай смущать мисс… — он тактично сделал паузу, позволив мне представиться: — Белла, Белла Свон. Очаровательная Сара тут же смутилась и спряталась, как котёнок, на груди Джоржа. Он успокаивающе опустил ладонь ей на голову, с тёплой улыбкой поглаживая пушистые косички: — Она на первый взгляд очень смелая, даже дерзкая, но смутить её легче, чем ребёнка. — Вы очень красивая и милая пара, — честно ответила я, получая почти эстетическое удовольствие оттого, как они взаимодействуют. — Совет нашего университета так не думает, — мягко заметил мужчина, пощекотав кончиком косы шею Сары, от чего она тут же с веселым визгом вырвалась и погрозила ему пальцем. До меня вдруг дошло, кем эти люди ещё, наверняка, являются друг для друга. — Роман между преподавателем и студенткой? Пара весело рассмеялась: — Вообще-то, студентом этого милого профессора являюсь я, — улыбаясь, просветил меня мужчина. И они снова начали смеяться, но уже над моим выражением лица. — На самом деле, я старше его на полгода, — заговорчески подмигнув, поделилась Сара. Мужчина закатил глаза и проворчал о том, что маленькие собачки до старости щенки. — А она замещает на кафедре своего отца и опыта преподавателя, по сути, не имеет, — нашёлся и сдал девушку парень, улыбнувшись так задорно и по-мальчишески, что я моментально поверила в то, что ему не больше двадцати восьми. — Я потомственный преподаватель, — взвилась Сара, чем заставила Джо откашляться, спрятав улыбку. — Хотя я больше люблю историю изучать, чем просвещать в неё других, — девушка очаровательно сморщила носик. — Поэтому я без сожаления сменила работу, когда отец заболел, а должность координатора экспонатов занял какой-то малообразованный хлыщ, думаю, по знакомству… — Примерно, как ты в колледж, где ректор — дед, а отец — профессор, — мужчина невозмутимо отхлебнул свой кофе и хитро посмотрел на любимую, которая тут же зарделась, но быстро взяла себя в руки и напустила на себя чопорный вид: — Мистер Холл, на следующей неделе, не позже вторника, будьте добры, сдать мне написанное от руки эссе на тему: «Двойные стандарты в Древнем Египте или мужской шовинизм, как причина воцарения Клеопатры»… — Давай просто посмотрим «Мумию», крошка? — попытался сторговаться парень. Сара пронзила его яростным взглядом, но быстро смягчилась, стрельнув глазками на очередь у витрины и проворчала: — Два, Джордж… Два клубничных оргазма для нас с Беллой, и я подумаю над твоим сомнительным предложением… Что-то мне подсказало, что она больше кокетничает, чем обижается. Наверное, этим «что-то» была ложечка десерта, которую девушка соблазнительно облизала. Боясь откровенно фривольного разговора без мужских ушей, я решила перевести разговор на безопасную тему: — Значит, ты работала в музее и должность скромного чичероне променяла на строгого преподавателя? — Да, пока работала гидом-экскурсоводом, мечтала наказывать оценками или дополнительными отработками зевающих посетителей. Сара улыбнулась воспоминанию, аккуратно расправила бумажную салфетку и снова свернула её в треугольник: — Как думаешь, я не перегибаю? Это она спрашивала про забавную тиранию Джорджа, который, кажется, только и ждал подсказок, как бы побаловать свою девушку? Кажется, да… — Я думаю, что мне пора по-доброму завидовать вам двоим, — я решила быть максимально честной. — Сейчас редко встретишь столь эмоционально созвучные пары. — У тебя не так? Глядя в это открытое и по-детски милое личико, я почему-то решила открыться. В конце концов, разве встретимся мы ещё раз? Куда проще излить душу и спросить совета случайного знакомца, чем рассказать то же самое хорошему другу, который прочтёт по лицу больше, чем ты готов раскрыть. — Когда-то было так… Но сейчас на этом месте пустота, которую почти невозможно заполнить никакой приятной компанией. — Скучаешь по нему? — проницательно спросила Сара, увидев мои глаза, впрочем, скорее утверждая и не уточняя ничего более. — Смертельно, — согласилась, не совладав с лицом и голосом, который очевидно дрогнул. — Соболезную. Потянувшись через стол, девушка ободряюще сжала мою ладонь, которая была непривычно холодной по сравнению с её, и протянула салфетку, которой я, впрочем, не воспользовалась. Слезы не покинули глаз, я просто приказала себе не сметь расклеиваться и подумать о чём-то весёлом… Например, о лице Эдварда, когда я назвалась его сестрой… — Но ты жива, наверняка он хотел бы видеть тебя счастливой… Он наблюдает за тобой с небес и радуется, если улыбаешься ты. Меня хватило лишь болезненно усмехнуться её искренней вере, уж я-то знала кое-что о жизни после смерти. — Делаю все, что в моих силах. Вообще предпочитаю гидры сомнений и меланхолий уничтожать в зародыше, а не нянчить этих хлопотных питомцев, но иногда они такие миленькие, такие хорошенькие, что так и хочется пригреть их на груди в припадке рефлексии… Эх, лучше бы завела английского мастифа… Сара рассмеялась: — Я такая же, пытаюсь держать себя в узде, но натуру не спрячешь. Джордж не такой… Со стороны может показаться, что он угрюмый, закрытый, однако это не так… Просто ему нужно чуть-чуть привыкнуть к чужим людям. Именно он научил меня, что рефлексировать и страдать ради духовного очищения или внутреннего роста необязательно. И это чертовски странно, ведь это я старше… Это я привыкла ходить мимо полотен Веласкеса, слушать Моцарта, читать стихи… Я привычно проходила мимо этого, кичась своей эрудицией вместо того, чтобы остановиться и впитать это в себя, прочувствовать, — Сара с любовью посмотрела на своего мужчину, который уже расплачивался за десерт. — Мир заиграл причудливой мозаикой витражей из маленьких и больших удовольствий. Кажется, что я всю жизнь, как дурочка, собирала эти маленькие кусочки, не зная, что с ними делать, а он, такой большой, немного неуклюжий, наконец пришел и собрал из них мою историю, а потом показал, как причудливо падает свет солнца из такого окна… И я влюбилась. Джо бесшумно подошел и сел рядом с Сарой, приобняв девушку за плечи. — Когда впервые увидел её, я подумал, что это восковая куколка, — мужчина улыбнулся воспоминанию и заправил светлый локон за ушко любимой. — Ну, знаете, из тех, что представлены у мадам Тюссо… Все в аудитории шумели, бурно жестикулировали, но не она… Она неподвижно сидела за столом, читала книгу и даже, кажется, не моргала. — Я бываю чертовски увлечённой, если сталкиваюсь с хорошей книгой, — фыркнув, девушка с интересом заглянула под обложку Стругацких, но Джо властным жестом пресёк её поползновение и пододвинул том ближе ко мне. — О, да… А если книга не так хороша, как ожидалось, она летит в стену, — засмеялся мужчина, ласково дразня подругу, но в его голосе звучали лишь тепло и любовь. — Маленький варвар… Знаете, Сара — единственный преподаватель, который позволяет себе вырывать листы и сто раз зачеркивать неудачные эссе. Девушка закатила глаза, поясняя мне: — Если у меня хорошее настроение, я рисую грозный смайлик цветными карандашами, который грозит пальцем и советует переписать работу. — Ммм… То есть, когда твой нарисованный Сэм показывал мне фак, ты была в хорошем настроении? — Конечно, в хорошем, ты же фактически признался мне в любви в этом эссе! Я рассмеялась над неповторимым выражением лица Джо, который, к слову, быстро оправился от шока и начал щекотать свою спутницу, от чего Сара завизжала, как девчонка. Я смотрела на них, чувствуя тепло и лёгкую тоску… Эта пара смотрелась столь органично, столь мило, что мне банально захотелось испытать нечто подобное ещё раз. Как никогда остро по внутренним нервам ударило одиночество. Да, я стремилась окружить себя близкими, друзьями, но той особенной связи, что бывает между влюбленными, я не испытывала вот уже двадцать пять лет… Я почти забыла это упоительное ощущение чужой твердой и уверенной руки, которая обхватив твоё запястье ведёт по жизни, считывая твой пульс, как нечто обязательное, что должно наполнять картину счастья. — Я хочу всегда знать, как бьётся твоё сердце, — как-то сказал Леша, вызвав минутный приступ тахикардии у не сентиментальной, в общем-то, меня. Ощущения жизни, полноценной, наполненной чем-то важным, даже во время повседневных забот… Я, которая поставила невероятную цель шестнадцать лет назад, этого не ощущала. Пропустила мимо, как нечто неважное, ненужное… А в итоге? В памяти всплыли покалывающие ощущения губ в предчувствии поцелуя, волнение. Тёплое утро, завтрак, шутки, смех Бо и его синие глаза, что смотрят внимательно, так непривычно серьёзно, взросло… Мое сердце забилось быстрее, а щёки опалило жаром. Я поняла, что тоже хочу смотреть на солнце сквозь цветной витраж.