Заметался пожар голубой, Позабылись родимые дали. В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. Мне бы только смотреть на тебя, Видеть глаз златокарий омут, И чтоб, прошлое не любя, Ты уйти не смогла к другому. Поступь нежная, лёгкий стан, Если б знала ты сердцем упорным, Как умеет любить хулиган, Как умеет он быть покорным. Я б навеки забыл кабаки И стихи бы писать забросил, Только б тонко касаться руки И волос твоих цветом в осень. Я б навеки пошёл за тобой Хоть в свои, хоть в чужие дали… В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. Сергей Есенин «Заметался пожар голубой…»
Эдвард
Шел четвёртый час ночи, я находился дома, но было противное чувство, что я засиделся в гостях. Я слышал близкие чужие мысли, наполненные почти дневными заботами, так как никто в моей семье, естественно, не спал. А мне нестерпимо хотелось уснуть, чтобы проснуться уже утром, когда я смогу увидеть Беллу… Хотя бы через мысли Чарли. А лучше уснуть и проснуться сразу в воскресенье! Удивительно, как эта смертная девушка, случайно войдя в мою жизнь, умудрилась смешать всё, полностью изменить мои цели, привычки, чувства, мировосприятие… И она продолжала менять меня. Вот сейчас вместо того, чтобы слушать что-нибудь из классики, читать, музицировать наконец, как ещё делал всего лишь два месяца назад, или любоваться спящей девушкой, вдыхая неповторимый запах, как привык делать недавно, я сбежал подальше, чтобы своим мрачным настроением не портить её ночь. Моё хмурое настроение не должно было влиять на сны Беллы, но, как и все люди, она чувствовала исходящую от меня опасность. Возможно, мои тихие мечты об убийстве Квона или в очередной раз зарвавшегося Ньютона порождали у этой маленькой избирательной телепатки ночные кошмары. Я не знал. Но, заметив печальную тенденцию, пообещал себе входить в её комнату почти как в храм божий. С чистыми помыслами и намерениями. На всякий случай. В сожаления Элис относительно отъезда Бо Белла точно не поверила, а сестра была первоклассной лгуньей. Нам с ней даже в очередной раз на мгновение показалось, что Изабелла Свон знает о даре предсказательницы и злится на поездку в Сиэтл вполне осознанно. Провернуть эту аферу у меня под носом Элис помогло едва ли не чудо. Девушка сбежала с уроков раньше, чем я успел заметить подвох в её мыслях. Мой ужас, который я испытал, не найдя Беллу дома после недавнего обморока, не описать словами. Мелкая поганка Элис не брала трубку. Первым делом я, естественно, позвонил в больницу. Карлайл успокоил меня и сказал, что если девушка зайдёт к нему, он сразу позвонит мне. Потом я искал Беллу по всему этому маленькому чёртовому городку, впервые осознав, сколько у Беллы друзей и знакомых. В мыслях Чарли я мельком прочёл о домашнем аресте и запрете на выезд из города, а также о том, как тщательно он проверил новую машину Беллы, в которой сидела мисс Роузен. Совершенно крамольная мысль о том, что мисс Свон может быть с моей матерью, которая планировала проверить ремонт в магазине Сиэтла, спасла меня ближе к вечеру. Мама быстро ответила и рассказала, что Белла давно уехала с девочками за покупками. В числе девочек значилась моя любимая сестра: — О, а ты потерял только Беллу или и свою машину тоже? Как-то быстро я понял, что Эсми имела в виду не «Вольво». Итак, Эмметт накаркал. Мою машину всё-таки спёрли. Но тем вечером меня ждал ещё один сюрприз, и если начинался он хоть и напряжённо, но приятно, его конец почти заставил меня разругаться с Элис. Предсказательница не просто заглаживала свою вину видом промокшего соперника. Она спасала меня. Совершенно безобразным образом. Квон планировал признаться в своих чувствах Белле перед отъездом, уговорить Беллу поехать с ним. И если последнего Элис не видела даже как вероятность, то ответное, смущённое и неловкое признание Беллы она видела, а потому намеренно тянула время, давая возможность дождю вымыть из головы Квона желание озвучить свои чувства. Её план, конечно, сработал. Но, беспомощно слушая рыдания девушки на плече отца, который не мог вспомнить, когда его дочь плакала в последний раз, а потому даже не знал, как её успокоить, я чувствовал отвращение к себе, к сестре, к человеческим болезням, но особенно к Квону, который малодушно позволил себе разделить собственную боль с Беллой. В конце концов, какое у него было на это собачье право? О чём этот юнец думал? Она не давала ему никаких клятв! Жить с ним в печали и радости, делить горести… Она не должна была чувствовать себя виноватой за его разочарование. После той ночи она будто потухла. Слабым огоньком в её глазах горело желание как-то помочь другу, но это была лишь тень того пламени, что я наблюдал недавно, которое любил в ней. Она почти не разговаривала. Не смеялась. Это было мучительно. Она не обратила внимания на мой подарок. Когда Чарли принёс оставленные мной в почтовом ящике марципановые конфеты, Белла лишь чуть удивленно приподняла брови и даже не попробовала любимые сладости. Сегодня, получив её согласие на поездку в субботу, я не чувствовал триумфа победителя. Я понимал, для чего она едет. И, чёрт возьми, если она наконец улыбнётся, убедившись, что сделала всё, что могла, я анонимно отправлю круглую сумму организатору этого собрания! Вздохнув, я спустился вниз к семье. Я и так слишком мало уделял им внимания в последнее время. — Одно её маленькое вынужденное «да», и ты уже спешишь отблагодарить её… — Элис со счастливым лицом ожидала меня в гостиной. В её мыслях я наблюдал курьера, который вручает Белле мой небольшой подарок. — Ты же знаешь, её согласие или несогласие не влияли на посылку. Я видел в мыслях сестры, как девушка с недоумением разглядывает старинное ручное зеркало в серебряной оправе. — Подпись «Белоснежке»? Да ты романтик!.. О… — к видениям сестры добавилось ещё несколько сцен. — Гребень и шкатулка в стиле зеркала? — Когда-то в таких шкатулках хранили ленты и украшения. — И красные яблочки на десерт, верно? — Целая корзина, — рассмеялся я. — Будешь отправлять курьера каждый день? — Ты же видишь, что буду… В моих планах также значился огромный букет пионов, очаровательный яркий комплект из шарфа и шапки, будто созданный дополнить незабываемые перчатки Беллы, пополнение библиотеки Форкса, в которую девушка периодически заглядывала, и другие хулиганства, которых требовало мое покорённое сердце. — Я бы не устояла, — мечтательно улыбнулась Элис и послала мне воздушный поцелуй. Я вздохнул. Как же долго тянется время. Титаническими усилиями я смог дождаться дня встречи. Воскресную ночь я провёл в спальне Беллы, с удовольствием заметив зеркало на прикроватной тумбочке. Как будто его новая хозяйка смотрелась в него перед сном. — Ты красивей всех на свете, — трепетало в моей груди мёртвое сердце, пока я любовался расслабленными губами и длинными ресницами любимой. Возможно, она гадала, кто даритель? Её немного испытующий взгляд днём, когда я подъехал, чтобы отвезти ее, свидетельствовал о том, что я в списке этих подозреваемых. Я не собирался отказываться от этой маленькой игры в инкогнито: — Да-да, я знаю, ты делаешь это только ради Бо и всё ещё подпираешь стулом дверь к нашей дружбе, — как мог беззаботно пропел я, помогая девушке сесть. В её волосах я с ликованием заметил гребень с жемчугом, который курьер привёз несколько часов назад. Я специально остановил свой выбор не на большом гребене-пейнета, который испанские модницы два века назад носили под мантильей, а на аккуратном серебряном украшении, которое сейчас почти тонет в густых волосах цвета красного дерева. Особенно мне понравилось, что благодаря замысловатой, изящной причёске мисс Свон это маленькое украшение было ненавязчиво скрыто, и лишь более высокому, чем сама дама, человеку — мне, например — становилось заметно, как гребень уютно устроился среди блестящего шёлка волос. Несколько выбившихся тонких прядок свисали вдоль висков Беллы упругими пружинками, придавая всему её облику аристократичность и утончённость. — Я рада, что ты помнишь моё заявление о закрытой двери… — вздох Беллы выражал облегчение. Что? Ах, да… «Дверь закрыта, ручка подперта стулом, ключ проглочен и уже переваривается». Мисс Свон просто не знала, что я был достаточно вероломным, чтобы попытаться влезть в её сердце через окно… — И я рада, что ты не злишься на меня, Эдвард. Злюсь на неё? Три ха-ха! Кажется, я потерял способность к подобному: — Я уважаю принципиальность, но ещё больше я люблю здравый смысл, Белла. Девушка позволила себе слабую улыбку. Едва ли следя за дорогой, я впитывал эту её эмоцию всем своим существом, а затем почти нагло решил закрепить успех: — Но если ты ощущаешь потребность позаботиться о моих чувствах, я ничего не имею против. Её тихий смех действовал на меня почти ослепляюще. И пусть она качала головой и смеялась над моей дерзостью, мне было невероятно хорошо в этот момент. Я понял, что она не ненавидит меня. Мне открылась женщина, которая быстро привязывается к людям, имея невероятный успех благодаря своей открытости, искренности, но которая слишком болезненно воспринимает потери, поэтому предпочитает не рисковать, раздавая вторые шансы направо и налево. Поездка закончилась удачно, мне удалось поговорить со старым другом отца, который принял меня за родного сына Карлайла и заметно обрадовался новостям о бывшем коллеге. Отец будет счастлив узнать, как хорошо сложилась жизнь этого талантливого доктора, с которым Карлайл по понятным причинам почти прервал переписку. Именно мистер Сандерленд помог чуть растерянной Белле найти поначалу знакомых ему хирургов, а потом и онкологов… Пока девушка общалась с очередным врачом, демонстрируя удивительную, нет, феноменальную осведомлённость, я стоял неподалеку, беседуя с другом отца, который вспоминал их общую практику. — Ваша невеста немного старше вас, верно? — внезапно перевёл тему мистер Сандерленд. Я удивился больше заявлению о возрасте, чем о статусе, так как сосредоточившись на разговоре Беллы, упустил мысли Дерека, предшествующие этому предположению. — С чего вы взяли, сэр? — Я просто умею считать и ещё не разучился слышать, — рассмеялся уже не практикующий хирург, прищурив подслеповатые от возраста глаза. — Ещё двадцать два года назад Эсми не была беременна, молодой человек… А я слышал, что вы младший сын. Даже если эта девушка рано закончила школу, судя по разговору с уже паникующим Говардом, она сейчас находится как минимум на третьем курсе, и мне интересно, где в нашей стране готовят таких специалистов, которые способны, еще не выпустившись, смутить бывалого практика своими дотошными вопросами. Хотя Файерс больше писака в последние годы… Значит, я не один заметил странное несоответствие внешности и содержания… — Вы очень удивитесь, если я скажу, что Белла младше меня на полгода, а школу закончит только через год? — улыбнулся я собеседнику. — Вы меня разыгрываете? Это у вас, верно, от вашего дяди Эмметта. Я чуть усмехнулся воспоминаниям Дерека о моем «брате-дяде»: — И, тем не менее, я говорю чистую правду. Но мисс Свон действительно отлично разбирается почти во всём, что касается медицины. Разговор Беллы с «паникующим Говардом» заметно подходил к концу. Девушка только что отклонила несколько новых экспериментальных методик, которыми желал поразить молодую и симпатичную специалистку именитый врач, написавший несколько научных работ. — Вы не поняли, — тихо, но зло перебила Белла, когда онколог, которому было меньше сорока, начал доказывать, что химиотерапия — прошлый век, а в его клинике едва ли не изобрели лекарство от рака. — Доктор Файерс, мне нужно стандартное, проверенное и действенное на этой стадии лечение, а не ваш дорогой и неисследованный препарат, который ни разу не претендует на философский камень, каким вы заученно его мне расписываете. Когда обедневшие, похоронившие родных родственники и ваши мёртвые пациенты наконец вскроют вашу скрытую под жаждой наживы совесть, я буду готова продолжить наш разговор… — Но этот препарат даёт заметный эффект уже в первый месяц! — Чтобы ещё через месяц резко наступившее ухудшение убило больного… — На второй стадии статистика достаточно утешительная! Белла молча развернулась, собираясь уйти, но рука мужчины, задетого за живое, бесцеремонно обхватила её локоть. Я уже хотел вмешаться, когда меня опередил другой человек. Натренированные на операциях пальцы крепко сжали запястье доктора, который больше предпочитал говорить и писать научные статьи, чем лечить пациентов. Говард заметил, что в ситуации проигрывает, и счёл за благо отступить. Белла поблагодарила незнакомца, чей взгляд был предельно спокоен, даже равнодушен. Девушка, не ожидавшая такой реакции, смутившись, решила представиться, но хирург принял её за чью-то дочь и заметно пытался уйти от разговора. Его мысли были больше заняты скорым переездом в Бостон, и он думал, как бы улизнуть от почётной миссии выбора дома, оставив это на откуп любимой, но чуть привередливой жене, вкусы с которой у него всё равно не совпадали. Увидев, что он параллельно раздумывает об очередном пациенте с раком лёгких, я понял, что именно такого специалиста Белла и искала. Но о том, что он — врач-онколог и скоро переедет в Бостон, она бы никогда не узнала, если бы не… — Дорогая, — я с очаровательной улыбкой подошёл к Белле. — Ты так и не нашла хорошего онколога для своей подопечной? Не обратив внимания на мою фамильярность, девушка хмуро пожаловалась, что ушедший специалист из Бостона её не устроил и вряд ли теперь поделится контактами коллег из города. После этого потерявший было интерес к беседе врач воспрянул духом и представился. Клиенты в новом городе нужны всем. Меньше, чем через полчаса плодотворного разговора Белла договорилась с мужчиной о контракте, который чуть позже помогут составить её знакомые юристы. Как специалист этот врач из Флориды её полностью устроил…Белла
— А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо… Все хо-ро-шо! — напевала я, укладывая волосы перед новым серебряным зеркальцем и закрепляя причёску красивым гребнем с белым жемчугом. — Либо всё хорошо замаскировано, — сказала я с видом настоящего параноика. Врач для мамы Бо был найден. Миссис Вайт с удивлением и радостью попала к жутко опытному и жутко серьёзному новому специалисту из Флориды. После того, как он озвучил цену своих услуг, мать Квона переспросила: «За день лечения или за неделю?». Однако это было за всё лечение, так сказать, до победного конца. С доктором Морганом мы вели переписку по ходу лечения и всё больше проникались взаимным уважением. Квон, если и подозревал о моем финансовом вмешательстве, так как именно я через Свету порекомендовала этого врача, то пока благоразумно молчал. Очень правильно, с другой стороны. Этот разговор не привёл бы ни к чему, кроме ссоры. Папа часто пропадал на работе, так как от мистера Квона сейчас толку было мало. Единственное, что Чарли сделал, так это сдал под моим хмурым взглядом все анализы. Папа, который особо никогда не болел, гордо принёс мне результаты, и пока я дотошно проверяла каждую бумажку, на радостях приговорил две банки любимого пива. Мама тоже посетила больницу в Джексонвилле и теперь периодически звонила, чтобы спросить о том или ином термине. Мои близкие были в безопасности. Друзья, знакомые жили спокойной и размеренной жизнью. Только почему-то успокоиться я не могла. Во мне росло внутреннее напряжение, как в сжимаемой пружине, которое выходило из-под контроля, стоило мне уснуть. Чёртов белый волк преследовал меня почти каждую ночь. Огромный белый волчара с кроваво-красными глазами, он рычал и рвался с цепи, пока я медленно, словно завороженная, подходила ближе. Когда мы встречались с ним взглядом, я с ужасом видела в этих жутких глазах несвойственный зверю разум. А потом, как щелчок, слышала рвущуюся серебряную цепь, что удерживала огромное чудовище. И начинался бег. Беспощадный бег, где я дрожала от страха, кричала, падая в темноту, и просыпалась от собственного крика. С рассветом волк-альбинос уже не казался и в половину таким страшным. Я не понимала, как могла испугаться этого пушистика-переростка, который во сне меня даже лапой не тронул, но даже днём тени леса стали выглядеть для меня зловеще. Наверное, из-за недосыпа и из-за отсутствия привычного даже в зимние месяцы солнца, я стала ещё бледнее обычного, почти сровнявшись по оттенку синяков под глазами с вампирами. Каллены… Вероятно, в одном из них и заключались источники моей паранойи, которая и давала пинки подсознанию. Эдвард стал странным… Я часто ловила или чувствовала на себе его взгляд. Даже когда он разговаривал с кем-то рядом, у меня возникало паршивое чувство, что он едва ли не ко мне обращается. Мы почти не общались со дня поездки в Сиэтл, где он очень помог мне сойтись с мистером Морганом. После этого он подвёл меня к нескольким хирургам и генетикам, в чьи разговоры мы плавно и чуть беспардонно влились, несмотря на первое пренебрежение и нежелание с нами считаться. К концу вечера мы получили настойчивые приглашения от профессоров нескольких университетов «Лиги плюща». Я была абсолютно счастлива в тот вечер, перевыполнив даже самый оптимистичный план посещения этого мероприятия. Каллен же скрывал еле заметную улыбку и, кажется, с трудом сдерживался, чтобы показательно не погладить меня по головке или не сказать что-нибудь язвительное. Вернув меня домой, он церемонно открыл мне дверь, подал руку и чуть поклонился, поблагодарив за вечер и прощаясь. На следующий день курьер принёс шкатулку, родную сестру зеркала и гребня, с той же подписью: «Белоснежке». Открыв крышку, я обнаружила много-много шёлковых, атласных и бархатных лент для волос, а позже я с удивлением поняла, что они подходят под каждое платье, в котором я хоть раз появлялась в школе. Всё можно было отнести к совпадению, так как особым разнообразием цветов мой гардероб не страдал, если бы не точность оттенков и текстур. Кто мог так точно подобрать ленты, я понимала… Да и сам стиль подарков мягко намекал, что даритель не беден и обладает изящным вкусом. Я грешила на Элис и Эдварда. Эта парочка вампиров всячески пыталась вернуть мою дружбу. И если телепат вёл себя сдержанно, так, что в намёки на его внимание я то верила, то в них же сомневалась, тогда как ясновидящая никогда не страдала скромностью и ничуть не скрывала своей симпатии. После написания школьных промежуточных тестов, нас внезапно озадачили тестом на IQ. Открыв свой вариант, я с удивлением обнаружила, что уже проходила подобный, поэтому незаметно закончила едва ли не раньше всех в классе. Сидевший рядом Эдвард флегматично ставил галочки на полях в уже законченном тесте. Это даже немного убаюкивало. Я заснула прямо на парте, а проснувшись за мгновение до звонка, обнаружила на своих плечах пиджак вампира. Сам же парень, отвернувшись, внимательно разглядывал птичек за окном. — Наши работы сдал, — тихо, не поворачиваясь, успокоил Эдвард, пока я сонно моргала и щурилась. Позже оказалось, что мы с Калленами написали на необычно высокий результат, я даже удивилась, так как в тот раз, когда мы с Зарой решали ради смеха найденные ею тесты, баллы были чуть выше среднего. Директор поздравил нас перед всей школой и гордо вручил нам пригласительные в музей Сиэтла… Да-да, условия посещения подозрительно совпали с теми, что предлагал на четырнадцатое февраля Каллен! Я как-то сразу вспомнила, как мы встретились с вампиром у кабинета мистера Грина: — Браво!.. Приглашение с открытой датой, ты серьёзно, Эдвард? — я была в шоке, а Эмметт лишь посмеялся и вручил свой пригласительный мне, сказав, что он не поклонник подобного. Роуз молча порвала приглашение, буравя телепата недобрым взглядом. Джаспер отдал приглашение Элис, которая решила оставить несколько билетов себе на всякий случай. Эдвард улыбался: — Не рви свои, может быть, когда Света приедет, посмотрите… Я бы спросила Каллена, откуда он узнал о приезде Светы, если я говорила об этом только Анджеле, но на меня внезапно напала икота, в условиях которой ссориться было неудобно. — Щекотать или пугать будем? — зловеще спросил Эмметт, с улыбкой маньяка приближаясь ко мне. — Ты её уже пугаешь, — уточнил Джаспер, дыша в противоположную сторону от меня. — Ик! Моей шеи коснулось что-то холодное, перекидывая волосы на грудь, твёрдые пальцы медленно прошлись в пугающей ласке от шеи по позвоночнику до самой талии, останавливаясь на ней в своём смелом путешествии, а потом бархатный голос соблазнительно спросил: — Жажда не мучает? Моргнув, я сделала судорожный вдох, так как всё это время непроизвольно задерживала дыхание. — О, икать перестала, — с мягкой улыбкой отпустил меня Каллен, показательно оттряхивая руки, будто от мелкой пыли. — Не благодари! И ушёл, смеясь, оставив меня в недоумении соображать, что это только что было и стоит ли мне обидеться.Карлайл
Я был удивлён, заметив машину шерифа возле больницы в такой час. — Время позднее, мистер Свон, что-то случилось? — я не был Эдвардом, но чувствовал, что отец Беллы приехал ко мне для серьёзного разговора. — Здравствуйте, Карлайл. Я не хотел отвлекать вас разговором во время работы, а сейчас уже поздно… Не знаю, на что я рассчитывал… Конечно, вы спешите и сейчас поедете домой… — Чарли был серьезно расстроен. Я мягко улыбнулся и заверил его, что ничуть не устал и готов выслушать шефа полиции. — Это долгий разговор, мистер Каллен. И я пришёл к вам не как шериф к врачу, а как отец к отцу. Что ж, это объясняет наличие серебристого вольво на вечерней стоянке больницы вместо привычного мерседеса, на котором меня обычно забирает Эсми. — Тогда я тем более не собираюсь уходить от разговора. Интересно, мой сын в машине или просто где-то поблизости? Чарли заметно расслабился: — Вам ведь наверняка звонили со школы? Белла и ваши дети выиграли экскурсию в музей Сиэтла… Ту самую экскурсию, которой мой сын планировал порадовать дочку шерифа на прошлой неделе… Вот, что значит настойчивость… — Да, Чарли, Эсми что-то говорила об этом, они блестяще прошли тест IQ, верно? Отец Беллы скривился, как от зубной боли: — Учителя заметили, что никто не ожидал от них хороших результатов, так как они закончили раньше всех. — Ну, нас можно поздравить с умными детьми, разве это плохо? Шериф Свон не поддержал моего энтузиазма. Он выглядел скорее расстроенным, когда, помолчав, признался: — Не знаю, как у ваших детей, но у Беллы это началось с самого детства. В год она прекрасно говорила, ходила, сама делала зарядку. В полтора освоила русский в детском саду. В два с половиной читала и считала. В три начала делать выкройки для кукол с няней и старшей подругой, красила ткань, делала намётки, мастерила кукол. Но она не играла в них. Она их продавала, Карлайл, — Чарли говорил это с какой-то странной смесью гордости, ужаса и грусти. — Моя дочь была необычайно взрослым ребёнком, что продлило детство её матери, но я предпочитал не замечать её странностей, пока перед нами не встал вопрос школы… Белла отказалась идти в школу для маленьких гениев, в которую её хотел отправить её дед. Запретила называть себя вундеркиндом, сказав, что те обычно плохо заканчивают… Я мог бы подумать, что дело в её подруге, Светлане, что дочь хочет учиться вместе с ней, но Белла отказалась даже перепрыгивать учебный год, хотя учителя нам не раз советовали, чтобы Белла закончила хотя бы год экстерном. Она всегда знала ответы на их вопросы. — Ваша дочь не хотела закончить школу пораньше? — Белла в принципе не любит торопить события. Она была… — Чарли осторожно подбирал слова, — очень степенным ребёнком, со снисходительностью смотрела на бегающих детей и взрослых. Оглядываясь назад, я даже вижу, что она по-взрослому учила нас с Рене жизни. Я улыбнулся, хотел бы я увидеть эту малышку раньше. — Но в последнее время она сильно изменилась, я не узнаю собственного ребёнка. Она стала плохо спать, мало ест, почти не бывает дома… Какое совпадение, мистер Свон, Эдвард тоже! — позволил я себе улыбнуться в мыслях, зная, что сын прочтёт это. — Хотя, возможно, дело в магазине, но… Она и раньше могла увлечься чем-то, но как только это получалось на нужном ей уровне, Белла бросала это и бралась за что-то другое… Балет, танцы, музыка, фотография… Но с магазином ей помогают, думаю, дело не в нём. Надеюсь, что когда мой сын заслужит её внимание, он не надоест этой девушке через месяца два, когда она поймет, сколь сильно он ею увлечён… — Переходный возраст встречается даже у гениальных детей, мистер Свон. — Да, возможно… Понимаете… — Чарли с трудом подбирал слова. — Есть всего несколько человек, которые хорошо знают мою дочь, доктор. Именно знают, а не думают, что знают, хотя видят лишь вершину айсберга… Я говорил с няней Беллы, она из России и полностью поддерживала все её начинания, но после обморока дочери, после того, как она просыпалась с криком второй раз за неделю, я вспомнил наш с ней спор относительно школы. Та дама советовала никак не выделять особенности Беллы, не требовать с неё больше, чем девочка сама хочет демонстрировать… — Хочет демонстрировать? — я опешил от такой формулировки. — Чарли, за кого вы принимаете собственную дочь?! — Я принимаю её за невероятно умного и не всегда откровенного ребёнка, который впервые в жизни столкнулся с тем, что он не умнее взрослых, — абсолютно серьёзно ответил шериф. — Я не знаю, как Белла относится к другим вашим детям, но её явно волнует непредсказуемость Эдварда… Мне остаётся лишь надеяться, что до конфронтации дело не дойдёт. Потому что свою дочь я знаю, и морально она способна при желании вымотать любого. Не хочу вас пугать, Карлайл, но то, что собирается предпринять моя дочь, если дело дойдёт до войны, для всех до последнего будет загадкой… Белла привыкла просчитывать людей, а тут случилась осечка. Очевидно, что данное обстоятельство её выбивает из состояния покоя. Но долго она это терпеть не будет. — Не волнуйтесь, мистер Свон, насколько я знаю своего сына, он тоже давно выбит из состояния покоя вашей дочерью… И ничего против этого не имеет… Кажется, мне по-настоящему удалось удивить этого человека: — Значит ли это, что ежедневные курьеры с «дарами» у нашего дома имеют к вашему сыну непосредственное отношение? — дождавшись моего кивка, мужчина выдохнул и на секунду закрыл глаза. — Поймите, я обожаю свою дочь, Карлайл. Она добрая, весёлая, заботливая и умная маленькая принцесса, однако, в ней редко, но просыпается коварное, изворотливое, самовлюблённое чудовище, которое лучше не дразнить. Я вспомнил девушку. У меня не было причин сомневаться в словах шерифа, но образ чудовища, видимо, спал слишком глубоко… Хотя, если вспомнить, как она говорила с продавцами в магазине… Возможно, это была защитная реакция? Чарли усмехнулся, будто прочитав мои мысли: — Передайте мои соболезнования сыну, Карлайл. Мы рассмеялись и крепко пожали друг другу руки.Эдвард
По дороге домой я сохранял подавленное молчание. И чувствовал себя идиотом. Который упорно делает что-то не так… — Я могу выйти из машины, если тебе необходимо побыть в тишине, Эдвард, — предложил отец и даже был морально готов, что я сам выскочу из машины, а ему придётся резко брать управление «Вольво» на себя. Я отрицательно потряс головой и крепче обхватил руль. — Кхм… Ладно… Это Элис подсказала забрать меня? — попытался разговорить меня Карлайл. И в ответ я снова отрицательно покачал головой. Кажется, я сейчас не был способен на слова… Элис была здесь ни при чём. Это была сугубо моя инициатива, стоило мне заметить образ отца, мелькнувший в голове шерифа Свона. Если честно, то я начал прислушиваться к мыслям этого трудно читаемого мужчины, надеясь на лучшее. В моё время заручиться поддержкой и симпатией отца девушки многое значило. Едва ли не половину дела, можно сказать. Учитывая некоторую старомодность мисс Свон, я полагал, что в этом аспекте она недалеко ушла от барышень моего времени. Тем более, я видел, как Белла любит отца. Поэтому, заметив желание шерифа поговорить с моим отцом, я последовал за ним, решая для себя дилемму: подойти и пообщаться или остаться сторонним наблюдателем. В первом случае можно попробовать разговорить Чарли о детстве Беллы, а во втором — попытаться разобраться в феномене мысленного молчания его дочери. Я выбрал второе, не уверенный, что смогу разговорить этого серьёзного человека на интересующие меня темы, так как уже знал, как сложно общаться с кем-то, не опираясь на привычный дар. Мысли Чарли были безнадёжно рваными, будто шли из сломанной рации. Я почти не видел образов в его голове, все они представлялись расплывчатыми очертаниями, от которых хотелось прищуриться и проверить зрение. Смотреть его глазами тоже плохо получалось, я чувствовал себя некомфортно, и меня будто выталкивало что-то из головы шерифа. Примерно через час такого упорного наблюдения через силу, я наконец понял причину встречи отца Беллы с Карлайлом. Чарли, естественно, беспокоился о дочери… Её кошмары, бледность, плохой аппетит и недавний обморок очень напугали этого сурового мужчину. В его голове я с трудом разобрал воспоминание о давнем разговоре с няней Беллы, которая советовала не напрягать ребенка больше, чем девочка сама того хотела, пугая различными заболеваниями и психическими расстройствами детей-вундеркиндов из её страны. Я решил на всякий случай поискать статьи о подобном, когда вернусь домой. В свою очередь шериф Свон тоже считал нас вундеркиндами, именно поэтому он хотел поговорить с Карлайлом, как отец с отцом: спросить совета, узнать возможные причины… Однако внезапно Чарли вспомнил «Астон Мартин» с Элис за рулём, образ в его голове сопровождался странным недовольством, и я с удивлением понял, что провести шерифа девушкам не удалось. Пусть вечером, но он понял о побеге Беллы в Сиэтл по возвращённой машине мисс Свон и отсутствию помощницы деда Беллы. Но из-за трудной ситуации с Квоном даже забыл отчитать дочь за несоблюдение постельного режима. Он крутил образ моей сестры, и она ему в чём-то импонировала, напоминая Свету. Он считал, что совместные шалости детей могут значить всё, что угодно, кроме их вражды. Так что Элис, как возможная причина волнений Беллы, была вне подозрений. Потом шериф вспомнил, как Белла проснулась с криком в ночь воскресенья, её задумчивая отстранённость утром, строгий, собранный вид, когда она собиралась на симпозиум врачей, и, как ни странно, мою шальную улыбку, которую он заметил, наблюдая за отъездом дочери через окно кухни. Улыбка была в его понимании наглой и дразнящей. Я понял, что был прав, не подойдя в открытую к шерифу сегодня… Но эти открытия не стали самыми неприятными за сегодняшний вечер. Честное слово, я был готов бороться с предубеждением мистера Свона, чтобы убедить его в том, что его дочь для меня важнее собственной жизни… Но к откровениям Чарли о детстве Беллы, плавно перетёкшим в предупреждения и сочувствие, я готов не был. Меня подозрительно быстро раскусил мужчина, которого до знакомства с мисс Свон я считал недалёким… И он же мне искренне соболезновал. Одно хорошо, кажется, долю симпатии отца Беллы я за сегодня всё же приобрёл.