YOU WILL NEVER BE A GOD

Сколько раз Тор падал на колени у бездыханного тела своего брата? Сколько ночей скорбел по нему — родному не по крови, но по духу? Сколько грудных клеток проломил, желая праведного отмщения? Кажется, сам Тор уже сбился со счёту. И сейчас, прильнув головой к бездвижной груди Локи, ему, Тору Одинсону, королю Асгарда, Громовержцу больше всего хочется верить в то, что смерть брата — всего лишь очередная трикстерская уловка на пути достижения своей цели. Тор прощал предательства Локи раз за разом, и простил бы сейчас, лишь бы тот выбрался из этой передряги и оказался живым. Но в этот раз всё не так — Тор чувствует это всем своим божественным нутром. Прежде в груди всегда горел огонь, вне зависимости от того, какую сторону занимал его брат, вне зависимости от того, мёртв (вернее — притворяется ли мёртвым) Локи или нет, но… Но не сейчас. Пламя в груди Тора тухнет, стоит Таносу бросить безжизненное тело брата на холодный искореженный металл корабля — словно с насмешкой — ему в самые ноги. Вместо божественного огня внутри Тора разрастается мрачная и зубастая бесконечная тьма, и Тор готов поклясться, что физически ощущает, как она высасывает из него всё то хорошее и доброе, что есть в нём. Тор сжимает ткань на костюме брата сильными пальцами, прижимаясь щекой к его груди в надежде услышать стук сердца, но оно безмолвно. Ему, Тору Одинсону, полторы тысячи лет, а поверженных им врагов — вдвое больше, но, видимо, даже Богам случается ломаться и чувствовать себя так, что вот-вот и развеешься пеплом по ветру. Его отец мёртв, его сестра пала от его же руки, лучший друг повержен в бою и последний, кого он так любил, кто был дорог — дороже всех — умер у него на глазах, отдал жизнь, за которую всегда так рьяно цеплялся, защищая его. А он не сделал ровным счётом ничего — он не смог уберечь ни свой народ, ни брата, никого. И какой после этого из него Бог! Тор смотрит на Локи сквозь пелену слёз — жгучих и безумных — и, поддавшись порыву, льнет к трикстерским губам — холодным, горьким от крови, что успела змейками расчерчить бледно-фиолетовое от удушья лицо. Он медленно, почти ласково проводит мозолистой ладонью по его тёмным волосам и крепко прижимает Локи к себе. Фиолетовые языки пламени лижут Тору руки, но он не чувствует физической боли — только душевную, и она перекрывает абсолютно все чувства. Все, кроме любви. Ещё секунда — и космический корабль, который когда-то казался спасением, ноевым ковчегом, плывущим в новый мир за новой, лучшей, жизнью, разлетается на куски, оставляя вместо себя кучу изуродованного металла и мёртвые тела некогда великого народа… и даруя Тору благостную темноту и освобождение — через смерть.