Действее последние. По следам прошедшего крокодила. Тот, кто раскручивает маховик Справедливости, никогда не сможет его остановить. Часть 1
Есть ошибки. Количество исправлений (0). Здание «Совета Кланов». Центральная трибуна. Она находилась в центре здания по форме напоминающий Колизей. Прямо под открытым небом. В случае непогоды его закрывали, натягивая брезент, с помощью системы тросов. Раньше это делали лапами нанятые кланами рабочие, но сейчас всё автоматизировали. Теперь председателю «Совета Кланов» стоило нажать кнопку и мощные моторы за считанные минуты закрыли пасмурное небо над головами заседающих в «Совете Кланов» членов различных кланов Репод Сити. Подобное решение рептилии подглядели у Зверополиса, а точнее у одного из его стадионов. Сейчас, когда небо было солнечным и безоблачным в этом не было необходимости. Яркие лучи солнца освещали местный пантеон. Именно тут, на протяжении десятка лет самые влиятельные кланы управляли городом рептилий, лишь частично отдавая мелкие, незначительно-бытовые бразды правления «Гордому Совету Города». Однако после восстания было принято ввести войска генерала Тайла в Репод Сити. Хоть это было невозможно уставом города, «Совету Кланов» ничего не оставалось, как нарушить свою же догму. Генерал Тайл ввел войска по просьбе «Совета Кланов» и обуздал бунтовщиков, а заодно восстановил порядок в городе, за что получил прозвище «Тайл Безжалостный». С тех пор он отказывается покидать город, ссылаясь на то, что как только его «Второй Легион Великого Датариса Многозубого» выйдет за границы города бунты могут возобновиться. Несмотря на то что «Совет Кланов» много раз убеждал высший офицерский состав «Центрального Штаба Администрации Репод Сити» и лично генерала Тайла в том, что они совместно с полицией «Гордого Совета Города» смогут сохранить стабильность в городе. Все их доводы были отбиты жестким заявлением военных о том что ситуация явно не стабильна и то что сил кланам не хватит для сохранения порядке, не говоря уже о местной полиции, которую военные мягко говоря недолюбливали и даже презирали. Вторым доводом в пользу оставления армии генерала Тайла стал тот факт, что второй штурм города может обернуться настоящей катастрофой для всех, так как во время первого штурма армия генерала Тайла понесла тяжелые потери, повторять которые никто не хочет. Это решение «Центрального Штаба Администрации Репод Сити» полностью уверило «Совет Кланов» в том, что военные хотят узурпировать власть в городе. Отношение между двумя структурами накалились до предела. Между тем, развязывать войну никто не хотел, но не по причине заботы о жителях города, а по причине слабости: кланы Репод Сити едва сводили концы с концами, а армия генерала Тайла была опустошена бесконечным голодом и кровопролитными столкновениями с бесчисленными бандами на узких, мрачных улицах города. Естественно в распоряжении «Центрального Штаба Администрации Репод Сити» был ещё легион генерала Энриэля, потрёпанный из-за голода и болезни, но многочислен и боеспособен. Именно он мог повлиять на исход соотношения сил в противостоянии военных и кланов. Однако «Первый легион» генерала Энриэля охранял границы Репод Сити. Если воспользоваться его легионом — оставить город без защиты. Именно этот факт останавливал «Центральны Штаб Администрации Репод Сити» от прямого конфликта с «Советом Кланов». Всё зависло в воздухе. Не имея достаточно сил для уничтожения своего противника противоборствующие стороны замерли, затягивая время для того чтобы восстановить силы. Ко всему этому в Репод Сити стали действовать организованные бунтовщики-революционеры. На улицах стали появилось плакаты, разбрасываться листовки, ходить слухи о тайных собраниях, появилась даже подпольное радио — всё это продвигало одну идею, которую одинаково ненавидите и кланы, и военные — Репод Сити должен принадлежать только его жителям — демократия, вот истинный путь Свободы и Равенства. Подобное «Богохульство» вырубалось на корню, но, несмотря на все старания, и кланов, и военных, оно плодилась подобно сорнякам после дождя. Единственное что сдерживало его это «твердолобость» жителей города рептилий что отчаянно и свято верили в то, что все города «млеков» сборище злобных тварей ждущих как бы побыстрее истребить всех рептилий. «Вокруг одни враги! Лишь «Совет Кланов» позаботится о Вас!»: прочитав очередной лозунг на листовке что должны заполонить улицы города и умы её жителей председатель «Совета Кланов» Андернос поднялся на трибуну, очутившись в центре Колизея. Он одобрительно кивнул своему секретарю одобрив лозунг на листовке и тот, получив «зелёный свет», бросился в типографию для того чтобы сотни машин размножали эту «правду». Поднявшись на трибуну Андернос внимательно оглядел собравшихся на заседание «Совета Кланов» зверей. В этот день было особенно много народу. Оно и понятно, сегодня произойдёт то, во что никто не верил, но знал, что это произойдёт. Как бы не старались, как бы не отнекивались и не ерепенились члены «Совета Кланов», Каашь — глава «Клана Монту» наконец вошёл в «Совет Кланов». Андернос с самого начала знал что закулисные, тайные переговоры, что произошли до официального голосования, не изменят его исход. Каашь уже надавил на всех до кого мог дотянуться. А дотянуться он мог практически до каждого. Андернос и остальные проморгали тот момент, когда большая часть кланов входящая в «Совет Кланов», в основном это небольшие и слабые кланы такие как «Клан Аш», попали под влияние Каашь. А теперь, когда более сильным кланам, что всё ещё не зависили от Каашь понадобилась поддержка более слабых, те по понятным причинам не могли её дать. Как ни крути змею за хвост исход голосования по входу «Клана Монту» в «Совет Кланов» был предрешен. Все кто зависим от Каашь не смогут проголосовать против него. Раньше, когда Каашь только подавал заявку на вступление, они всегда могли спрятаться за спины более независимых кланов, но теперь, когда Каашь практически стал представителем «Клана Аш», последним членом которого после разбойного нападения на свадьбе и самоубийства Матильды осталась искалеченная Бинди, которая, по понятным причинам не могла выступать от имени своего клана, никто не мог противиться воли Каашь. Оглядев с трибуны округлые слитые в одно целое парты, за которыми под эмблемами своих кланов сидели члены «Совета Кланов» Андернос уже знал, кто проголосует «За», а кто «Против». От удручённых мыслей его вырвала вспышка фотоаппарата. Сегодня на заседании слишком много прессы. Она расположилась вдоль трибуны в ожидании, как им казалось, ещё неизвестного решения. Андернос взглянул на солнечные часы. «Время пришло» — подумал он. Он нажал на кнопку и из динамиков раздался громкий гонг призывающий всех угомониться, а заодно извещал о начале заседания. Услышав его, многочисленные рептилии стали расходиться по своим местам. Чем-то это напоминало тот промежуток времени: после звонка на урок и непосредственно началом самого урока. — Прошу всех занять свои места. — произнёс Андернос в микрофон и динамики усилие его голос. Подождав некоторое время пока все займут свои места, под щелчки фотоаппаратов, председатель «Совета Кланов» начал заседание. Спустя несколько дней. Утро. Бастион «Клана Арбитр». Кабинет Беатрис. На столе Беатрис лежало множество газет. Все они были от разных издательств, но на всех, на первых полосах, жирными буквами было написано: «Триумфальная речь главы «Клана Монту» господина Каашь, по случаю принятие его клана в «Совет Кланов»!!!», «Роскошный бал в особняке «Клана Монту» по поводу принятие его клана в «Совет Кланов», «Бесплатная раздача 5 ζ (автор 500) тонн еды во всех номах города!!!», «Со вступлением «Клана Монту» в «Совет Кланов» жизнь в Репод Сити изменится к лучшему!!!», «Да здравствует господин Каашь и его «Клан Монту»!!!», «Господин Каашь глава «Клана Монту» пообещал увеличить поставки еды из Зоо Сити», «Господин Каашь глава «Клана Монту» сообщил о начале разработки плана о возобновлении работы нескольких фабрик и заводов!»… Были многие другие, но когтистая лапа самки крокодила с идеальным маникюром отодвинула их прочь от взора. Беатрис уже была сыта по горло этими фальшиво-сальными лозунгами. — Никогда не убивайте артистов и таксистов, они служат любой власти. — заметив её вычурный вздох произнес, сидевший напротив неё, Манахэт. Эта фраза тут же отразилась непониманием в глазах сидевшего на краю стала змееморфа Маккоя. Впрочем, она была адресована не ему, а самке крокодила, та же нарочно или нет, пропустила её мимо ушных раковин. Беатрис в последние дни была сама не своя. Не находя места она успокаивалась лишь когда уходила наверх чтобы поглядеть как там температура песка у её детей. А вернувшись, продолжала нервно ходить по кабинету, стирая лапы об пол. Причиной её беспокойства был план Ала́на по уничтожению «Клана Монту». Он всё ещё не был готов, несмотря на то, что Ала́н работал над ним по 20 часов в сутки, погрузившись с головой в сотни книг, тонны чертежей, а иной раз, пропадая неизвестно где сутками напролёт. Беатрис бесилась из-за нерасторопности своего СФП, но прекрасно понимала, что перед Ала́ном стоит невероятно сложная задача, без права на ошибку. По этой причине она скрепя зубами не вмешивалась в работу Ала́на и не как не подгоняла его, разве что однажды. Несколько дней назад к ней по очереди стали приходить главы трёх каланов: «Клана Апоп», «Клана Хнум», «Клана Апмс». Именно их дети: Шотон, Бьютори, Фампис были убиты на свадьбе Ука и Бинди. Манахэт видел как даются Беатрис подобные встречи. Естественно, раздавленные горем родители требовали от Беатрис справедливости, не веря в то, что на свадьбе орудовали простые головорезы. — Наш сын хороший воин. Тем более войны «Клана Нехбет», что охраняли их на свадьбе, славятся своей подготовкой. Мы не верим, что это сделали простые бандиты. Потом добавляли, но уже тише: — Это всё сделал Каашь, чтобы попасть в «Совет Кланов». И снова громко и требовательно: — Прошу, Беатрис, покарайте их за то зло, что они совершили с моим сыном! И снова тихо, слезно умоляя: — Нам никто не верит. Вся надежда на вас и «Клан Арбитр». С жилочной жестокостью: — Я голосовал против вступления «Клан Монту» в «Совет Кланов» и мне плевать нравится Каашь это или нет. Я его не боюсь. Он ответит за все свои злодеяния. Слушая всё это Беатрис кивала и каждый раз говорила, что обязательно узнает правду и если Каашь как-то причастен к тому, что случилось на свадьбе то он обязательно понесёт за это наказание. После чего ловила презрительные взгляды убитых горем родителей в которых отчётливо читалось что они ей не верят. Манахэт видел как она сотни раз подрывалась чтобы сказать что план по наказанию Каашь и его клана уже в разработке и каждый раз прикусывала язык. Никто не должен знать о том, что она затевает. — Справедливость рано или поздно найдёт свою жертву. — говорила она когда провожала очередных родителей потерявших сына и не нашедших в «Доме Справедливости» той самой Справедливости. А порой, даже сочувствия. Если родители убитых на свадьбе клановых детей приходили лично, то о погибшем гавиале, что должен был засвидетельствовать брак Ука и Бинди представителя «Гордого Совета Города», та же организация прислала лишь письмо, где в низменной форме осторожно спросила что думает глава «Клана Арбитр» о том кто мог быть причастен к смерти их представителя. В конце они добавили, что это не к спеху и что это для отчётности, так как жена этого гавиала надоела им; она разложила у их здания палатку, и стала жить прямо вместе с детьми, пока они не скажут из-за чего погиб её в муж и кто теперь позаботится о них, и будет и вообще компенсация. В своем письме Беатрис ответила, так же как и всем. Но если встречи потерявших детей членов кланов проходили баз Ала́на, то отправленное в «Гордый Совет Города» письмо по поводу их представителя попало на глаза мужу Беатрис — она оставила его на кровати, хоть сама зарекалась сотни раз не брать в их «домик» никаких дел. — Мы можем ей помочь. — взяв с постели конверт произнёс Ала́н. Готовя кровать к ночному сну Беатрис, заметив открытый конверт в лапах мужа, устало выдохнула, поругав себя мысленно за то, что не успела его заклеить. — Мы можем ей помочь, когда уничтожим «Клан Монту» и отомстим, таким образом, за её мужа. — разглаживая перину ответила она. Закончив с бельём Беатрис поймала на себе взгляд Ала́на. — Можно послать ей денег. Инкогнито, я смогу организовать это за считанные секунды, через других животных. Можно сделать, так что она получит, например, материальную помощь или наследство от дальних родственников… — Ала́н, — голос Ала́на перебил измученный голос Беатрис. Она обошла кровать и остановилась возле мужа. Взяв из его лап конверт, Беатрис изнеможенно попросила, — прошу, сосредоточься на плане. Время уходит. Чем больше Каашь находится в «Совете Кланов» тем сильнее он становится. Как долго ты ещё будешь его готовить? Ала́н упустил голову, упершись носом в грудь Беатрис. — Прошу, не торопи меня. Я должен учесть все варианты событий. — тихо произнёс он. Обняв голову мужа Беатрис прижала его к груди. — Я люблю тебя Ала́н. — Я то же тебя люблю. — отозвалось в ответ. Так они простояли несколько секунд, после чего Ала́н отпрянул от Беатрис и последняя увидела кроваво- красные глаза мужа. — Когда ты последний раз нормально спал? — заботливо спросила она. Ала́н медленно моргнул. Едва он мог вспомнить когда это было. — Останешься сегодня? — Я должен идти. Ответил Ала́н, и, поцеловав Беатрис, вялым шагом направился к двери. — Тебе дать в помощь меджаев? — спросила Беатрис, заранее зная ответ. — Нет. Справлюсь. Ответил он и скрылся за дверью. Ала́н вновь ушёл на всю ночь. Это бывало не так часто, но с периодичным постоянством. Вначале Беатрис хотела установить за ним слежку, чтобы знать, где её муж пропадает ночами, а то и сутками, но эта мысль ей была до оскорбления неприятна. Если Ала́н пропадает, значит так нужно. Как и в этот вечер. Ала́н стоял у подножья большого здания, на треугольной крыше которого красовалась табличка «Гордый Совет Города». В его кармане лежало письмо о том, что жене убитого на свадьбе гавиала полагается субсидия в размере ежемесячной выплаты на 20 монет на протяжении всего года. Этого должно хватить, как подсчитал Ала́н. Вечер. Из многочисленных дверей административного здание толпой выходил её работник. Спеша, они проходили мимо коренастого крокодила, огибая его: и шепча при приближении, и вновь повышая голос когда удалялись. Никакой палатки возле ступенек «Гордого Совета Города» не было. Но мельком Ала́н услышал как проходящие мимо звери говорили о ней. Зайдя во внутрь и показав значок «Арбитра», которой являлась настоящим, хоть Ала́н фактически числился в структуре «Клана Арбитра» как простой советник. Беатрис сделала ему значок «Арбитра» как раз на подобный случай. Как только перед глазами охранника сверкнул этот значок, тот мгновенно стал более расположен к разговору, чем до этого, когда смерил вошедшего в холл незнакомого коренастого крокодила воинствующим взглядом. — А, да! — вспомнил он. — Талиота так завали эту шкуру. Она разместила палатку со своим зародышем возле ступенек, и требовала чтобы мы рассказали ей правду по поводу кончины её мужа. — А где она теперь? — мрачно спросил Ала́н. — Мы дали ей хорошо пинка. Ей, и её сыну. Вы бы видели сэр как она катилась кубарем по ступенькам. Вдогонку Пэшь, — охранник кивнул на своего напарника огромного гребнистого крокодила, что стоял у окна и курил сигарету уткнувшись носом в газету, — влепил ей по спине дубинкой. Мы пригрозили ей, что если она ещё раз попадётся нам на глаза, то мы засунем эту дубинку ей в другое место. И может ей даже это понравится. — Он бесстыже рассмеялся, а из его пасти потекла слюна. Вытерев её рукавом, он продолжил, — А всё её барахло мы выкинули в помойку. — закончив он наконец спросил, — А для чего она вам сэр? — Вы знаете, где она живёт? — пропустив мимо вопрос, спросил Ала́н. — Это вам в отдел кадров. Точного адреса я не знаю, знаю, что они с этим гавиалом снимали квартиру где-то в 5 номе. Вроде… как бы… так… Охранник задумался. Оставив его Ала́н поспешил вверх по белой мраморной лестнице. Узнав адрес Ала́н стоял напротив ветхого дома, где снимали квартиру покойный гавиал. Он только что вышел из него после на самого приятного разговора с управляющим. Едва не сломав покосившуюся дверь подъезда, Ала́н очутился на грязной улице. Почти вымерший. Несколько прохожих, сторонясь его, шевелили лапами, углубляясь в лабиринты трущоб. «Вышвырнул я её! Она мне за два месяца аренду просрочила! Нет денег — живи на улице!» — звучали в голове последние слова молодого крокодила, что сдавал комнаты в доме, доставшемся ему по наследству от зажиточных родителей. Ала́н сделал несколько шагов и вышел в центр улицы. Сверху, подобно кронам деревьев, свисали карнизы усталых домов. Подул ветер. Он пронёсся по улочке шевеля потрепанный пиджак на плечах Ала́на. Ветер заставил старые здания заскрипеть. Подобно старикам они зашевелились, стоная и норовя вот–вот обрушиться. Кое-где в окнах зажёгся свет. Ала́н продолжал стоять в центре улицы. Он вглядывался во тьму, что постепенно стала окутывать уходящею, казалось прямо канаву, улицу. Его ноздри втягивали запах гнили и сырости, обильно сдобренные трупным смрадом, где вишенкой на торте был угнетающий плач какого-то зверя. Ала́н стоял широко раскрыв глаза. Впервые за долгие годы он почувствовал свою беспомощность. — Я же СПФ. — удивлённо, тихо прошептал он. — Я же могу абсолютно всё. Ала́н закрыл глаза. Он не хотел видеть все эти бесконечные как струны путины запутанные улицы, пронизывающие Репод Сити насквозь. Всё что у него было это её имя и фамилия. Больше ничего. Он не знал о ней ничего, даже как она выглядит. — Но я же СФП. — вновь повторил Ала́н. Его голос растворился в безмолвных, бесконечных улицах. Она сгинула в них, как и сотни тысяч других до неё и после неё. Ала́н сжал в кулаке конверт с выдуманным пособием. Он знал, что если сильно постарается, то сможет отыскать её. Но сколько времени на это уйдёт? — Ала́н, — голос Ала́на перебил измученный голос Беатрис. — прошу, сосредоточься на плане. Время уходит. Опустив лапы, Ала́н разжал конверт в кармане. Развернувшись, СФП медленно двинулся прочь от мрачных улиц города рептилий. Уходя, он был готов поклясться, что слышал, как до него донеслось эхо его же слов. — Я же СФП. Я могу всё. — передразнивали его улицы. Прошло ещё несколько дней, прежде чем Ала́н сообщил Беатрис, что его план готов. Сообщив это, он без задних лап рухнул на кровать. Утро следующего дня. Кабинет Беатрис. Проспав практически весь день и всю ночь, Ала́н выглядел намного лучше. Измученный, отрешённый от Мира взгляд пропал, хоть его отголоски всё ещё виднелись в красных глазах и на морде коренастого крокодила. И первое, и второе безмерно радовало Беатрис. Но если беспокойство за здоровье мужа улеглось, то беспокойство по поводу его плана плавно переросло в мандраж. Беатрис потряхивало и от неизвестности и от того что нужно будет сделать для восстановления Справедливости. Она старалась не показывать этого: сжимала кулаки, чтобы никто не увидел её дрожь, стискивала зубы, чтобы унять легкую вибрацию и напрягала все мышцы тела, чтобы никто не заметил её тремор. А если это не помогало, то она наигранно потягивалась, словно пыталась размять мышцы. Её трясло, и это с учётом того что её хладнокровию в бою могли позавидовать самые опытные и элитные войны в Мире. В тот момент она была полной противоположностью Ала́на. Коренастый крокодил стоял возле огромного окна, что освещал кабинет Беатрис. Узурпировав стол для переговоров, что стоял рядом с окном, тоннами книг, — это было не преувеличение, взглянув на всю макулатуру, предположил Манахэт, Ала́н стоял в центре стала. Он был воодушевлённо-взволнован и больше походил на инженера, который готовится к первому пуску своего изделия, над которым работал всю жизнь. Энергия что исходила от Ала́на была заметна невооружённым взглядом. В его лапе был большой бокал с кофе, а рядом, на столе, лежали сотни обёрток от шоколада, часть из которых упала на пол. Манахэт стоял возле стола с гробовым молчанием. Он едва сдерживался, чтобы не выдать очередную шутку о крокодиле-сладкоежке. Но шутить не стал, зная как военный, как действует сахар на мозг животного и для чего Ала́н ест его в таких количествах. А посему скрестил лапы на груди, молча, наблюдал за действиями СФП. Рассматривая что-то на столе, коренастый крокодил закинул ещё один шоколадный батончик в пасть, запив его доброй порцией кофе. Помятая обёртка упала на пол, и Ала́н, не заметив её и сотни других, наступил на неё нижней лапой. Он делал последние штрихи. В это время Беатрис нажала на кнопку и заблокировала все выходы и вентиляционные каналы. Теперь их никто не мог подслушать. Расправив дорогой пиджак, она двинулась к столу за которым стоял её муж. Манахэт был уже там. Он почёсывал подбородок пальцами лап, внимательно смотря на весь кавардак утроенный Ала́ном. На краю стола сидел свернувшейся в кольцо Маккой. Его глаза бегали от одной схемы до другой, от одной стопки книг до другой. Решительно ничего не понимая, он бросил это занятие и просто стал ждать. С левой стороны от стола, занимая приличное пространство, расположился огромный питон Титано-Бо-А. Он даже не предпринимал намёков в том, что разобраться в плане. На его морде виднелась грусть. Всё что ему требовалось это указ пальца Беатрис на того кого нужно убить и всё. Единственное что подогревало всю троицу к работе Ала́на так это интерес — они впервые должны увидеть то, как работают легендарные, почти мифические СФП. Всё звери, разве что кроме Ала́на, повернули головы в сторону подошедшей к ним Беатрис. — Ты готов? — подойдя к столу спросила она. Ала́н поднял голову и твёрдо произнёс: — Да. Вынув из вороха макулатуры скрученную в рулон карту города, он развернул её. — Положите на края что-нибудь тяжёлое. — расправляя углы постоянно норовящей свернутся обратно карты попросил Ала́н: Беатрис вынула свой хопеш закрепив сразу два кроя карты, сам Ала́н отыскал где-то ножницы положив их на один из углов, а Маккоя, сидевший рядом, пожил на последний край свой хвост. Когда всё завершилось Ала́н выпрямился. Оглядев всех собравшихся вокруг него зверей, он начал: — Я не буду напоминать вам о том, с каким сильным противником мы имеем дело, вы это прекрасно знаете без меня. Вот, это последние и самые точные данные о состоянии армия Каашь. Ала́н достал лист, где были данные военной силы «Клана Мониту» и положил её поверх карты. Беатрис первая взяла листок и углубилась в его изучение, стараясь не пропускать не единого слова Ала́н. На листке бумаги.*** «Клан Монту». Члены семьи.
Каашь Эстэрго. — Крокодил 52 лет. Глава «Клана Монту». Имеет трёх сыновей.Список военных подразделений.
Манихран — Гребнистый крокодил. Главнокомандующий армии «Клана Монту». Лиоптон Этин — Гребнистый крокодил. Командующий первой центурии армии «Клана Монту» Ԏ 8 ед. (автор 1008). Ханептут Гаст — Гавиал. Командующий второй центурии армии «Клана Монту» » Ԏ 8 ед. (автор 1008). Юджтн От Ша Ли — Аллигатор. Командующий третьей центурии армии «Клана Монту» Ԏ 8 ед. (автор 1008). Тыирнит Тист — варан. Командующий ротой армии «Клана Монту» 6 ζȢ ед. (автор 612). Общая численность 3Ԏ 6ζ 4Ð ед. (автор 3640).Личная охрана «Клана Монту».
***
Ознакомившись, она передала его Манахэту. — Все кто находится в этом списке необходимо ликвидировать, при чём сделать это надо так чтобы никто не подумал что мы как-то к этому причастны. — говорил Ала́н и заранее зная вопрос «Как?» не стал тянуть с ответом, — Единственный способ это сделать это подстроить всё под нечастный случай. Озвучив ответ, он поймал на себе ещё больше вопросительных взглядом. — Ну, допустим, с Каашь и его детьми… — Всех. — уточнил Ала́н. Манахэт сразу понял о ком идёт речь. Его взор тут же упал на строчку вписке. Жэнэфина Эстэрго. — Самка крокодила 16 лет. Вышла за Каашь Эстэрго после того как у последнего умерла жена Хотоя Эстэрго. Даже на бумаге было все видно что это лишь игрушка для плотских утех Каашь немеющая никакого понятия о том, что затевает её муж. — Всех. — после паузы, подтвердил Манахэт. Он продолжил, спросив, — Допустим мы сможем это провернуть, а как же армия «Клана Монту»? — Мы разделим её на три части и уничтожим подстроив всё под несчастный случай, катастрофу. — уточнил Ала́н. — А сможем? — Да. У меня уже готов план по их ликвидации. — ответил Ала́н и положил когтистые пальцы на стопку папок. — Давай посмотрим. — Манахэту впервые натерпелось узнать, что там приготовил этот хитрый крокодил, а его скепсис по поводу возможностей СПФ стал постепенно гаснуть. — Не сейчас. — остудил его Ала́н. — Проблема не только в том чтобы уничтожить «Клан Монту» незаметно, но и ещё в том чтобы последствия этого уничтожения не отразились на городе. «Клан Монту» основной поставщик продовольствия из Зоо Сити, как только он падёт, падут и поставки еды, а это чревато новым голодом, который, я уверен, поднимет новую волну восстаний и соответственно приведёт к гражданской войне. — Что ты предлагаешь? — спросила Беатрис, её страх постепенно стал улетучиваться, заменив собой азарт. — Я предлагаю забрать у Каашь поставки продовольствия через подставные фирмы. Мы захватим поставки еды, тем самым обеспечив город бесперебойным пропитанием. — Заменим собой Каашь? — повторил Манахэт. Ала́н кивнул. Седой крокодил хотел напомнить что «Клан Арбитр» не имеет право иметь подобные финансовые структуры, но не стал. «Если вскроется то, что мы тут хотим сделать, захват финансов ни как не повлияет на исход решения «Совета Кланов» по поводу нашего предательства» — логично рассудил Манахэт. — Если лесть в болото, то с головой. — произнёс он вслух. — Я займусь составлением подставных фирм. Беатрис поможет в их оформлении. — раздавал указание Ала́н. Самка крокодила кивнула. — Вечером дам список зверей и прочие бумаги для регистрации. — произнёс Ала́н. — Погоди Ала́н, а что если эти звери как-то вмешаются в наши планы? — слегка настороженно спросил Манахэт. — Поверьте сэр, они даже не будут знать что на их имя оформлена компания. — хитро улыбнулся Ала́н. — Этому тебя научили в СФП? — Нет, этому меня научил отец, когда доставлял через подставных морды контрабанду. — ответил Ала́н. Уголок пасти Манахэта оттянулся. Усмехнувшись, он стал понимать, почему Беатрис так восхищается Ала́ном. «Хитрожопый хвост» — подумал седой крокодил. — Ладно, с этим ясно, а что по поводу семейства Каашь? С кого начнём? — спросил Манахэт. Все звери вопросительно поглядели на Ала́на ожидая его ответа. — С младшего сына Каашь — Ютис Эстэрго. — ответил Ала́н. Взяв со стопки верхнюю папку, он положил её на карту. — Он подходит лучше всего. Юный Ютис зачастил к «Красный Домик» к мисс Таилени. И по моим сведеньям очень полюбил опиум. — Передозировка. — догадалась Беатрис. — Да. — И как нам заставить эту мразь накачаться до самой смерти? — Для это нам понадобится Шайла. — ответил Ала́н. — Против. Для такой операции лучше использовать Маккоя. Ему всё равно кого травить. — резко возразил Манахэт. Сидевший до это в спокойствии тайпан резко зашипел. Он развернулся к седому крокодилу и угрожающе шипя, озлобленно произнёс: — Например, старых маразматиков, что не умеют следить за своим языком. Разворачиваясь Маакой отжал хвостом край карты и та мгновенно свернулась, дойдя почти до середины. — Прекратите оба. — вспылила Беатрис. Схлестнувшись взглядом Манахэт и Маккой не сразу расцепились. — Держи карту Маккой. — приказала Беатрис. Она пододвинула скрученный край к тайпану, и на нее вновь упал хвост змееморфа. — Я понимаю ход ваших мыслей Манахэт. — спустя пру секунд, когда воинственная кровь в жилах обоих холоднокровных угасла, продолжил Ала́н, — С первого взгляда господин Маккой идеальный вариант для такого дела, однако есть несколько "но": во-первых, мы говорим о доме утех и немолодой самец змееморфа не вписывается в местный контингент, во-вторых, у охраны наверняка есть список всех меджаев и «Арбитров» нашего клана, а так же образцы нашего запаха. Если они заметят хоть кого-то из нас, то сразу же обо всём догадаются. А вот ученики… — Но Шайла меджай. — напомнила Ала́ну Беатрис. — И недели не прошло. Подмени документы, пусть она провалит тест. — сказал Ала́н. — Это значит что ей снова придётся его проходить. — произнесла Беатрис. — Да. И это должно быть по-настоящему. Я напомню, что никто не должен заподозрить нас. — вновь напомнил Ала́н. — То есть, ты хочешь лишить её всего чего она достигла, после чего внедрить её в публичный дом и сделать шлюхой? Ты понимаешь, что с ней там будут делать? — слегка скалясь, произнесла Беатрис. — Да. — ответил Ала́н. — Но позвольте мне напомнить госпожа, что месть — это ваша идея, мэм. Беатрис сдвинула брови и поглядела на мужа. Он был прав, но почему-то ей так и хотелось схватиться за свой хопеш. Глубоко вздохнув глава «Клана Арбитр» скребя сердцем приняла решение. — Шайла — меджай, и если для выполнения задания необходимо измарать свою честь она сделает это. Я сама с ней поговорю. — Хорошо. Тогда приступаем через месяц. Думаю, этого хватит, чтобы Каашь ослабил свою бдительность. Подвёл итог Ала́н. Раннее утро. Тюремный блок бастиона «Клана Арбитр». Когда Мянга жила на улице, она вместе с остальными воришками-попрошайками часто ошивалась на местном рынке. И не только потому, что это требовал их вожак Тоното, но ещё потому что там можно было увидеть много всего разного и весело провести время. Особенным, можно сказать сакральным местом для всех беспризорных был магазин свежей рыбы. Её хозяин устал прогонять малышню, что приходила сюда поглазеть через стекло на витрины-аквариумы где плавала живая рыба. Внутрь он категорически запрещал им входить, поставив для этого своего старшего сына — невероятно толстого и очень сильного парня, что легко отправлял самых смелых и храбрых воришек в нокаут с одного щелбана, когда те смели перешагнуть порог магазина. Как бы там не было, запрещать глазеть через витрину на живых, порой диковинных рыб, никто не запрещал. И Мянга вместе с остальными, прилипнув к стеку, наблюдала за рыбами. — Вот это жизнь. — однажды произнёс кто-то из толпы попрошаек. — Ага. — подтвердил другой. Вздохи. За стеклом, открыв крышку аквариума, владелец кормил своих рыб. — Представьте себе: плаваешь, ничего не желаешь, а сверху на тебя жрачка сыпется. Не жизнь, а мечта. — обобщил мысли всех голодных зверят один из них. — Ага! Хором подтвердила малышня. — А ну прочь, ошмётки! Опять всё стекло залапаете. Только клиентов отпугиваете! Прочь, что б у вас хвосты полопались! Не выдержав, хозяин магазина выбежал на улицу, держа в лапах палку. Ватага беспризорников мгновенно растворилась, а те, кто были не столь проворны, отхватили по спине пару хлестких ударов, от которых потом невозможно было спать на спине целую неделю. В то время жить подобно рыбам в аквариуме была мечтой для всех них. Они легко поменяли бы свободу на жизнь в «аквариуме». А те немногие кто хоть как-то пытался доказать что свобода важнее сытой жизни тут же поднимались на смех. Мянга прекрасно помнила, как весло смеялась вместе с большинством над теми, кто так говорил. А если осмеянный пытался настоять на своём он получал мощную плюху от коллектива, быстро усваивая на носу, что мнение большинства верно и если не хочешь ночевать на улице тебе стоит его придерживаться. — Свободолюбивый шиотиношоосс! — громко кричала толпа, выгоняя из теплого подвала, где они обитали, очередного недоумка, что осмелился пойти против большинства. Сняв с него одежду, они обрекали его на наказание — ночь на холоде и во мраке. После подобного наказания свободолюбивые как правело резко меняли свою жизненную позицию и, извиняясь, молили впустить их погрееться. Обычно это происходило ближе к середине ночи. Этого момента ждали все, кто ютился в подвале возле паровых труб, прижимаясь к ржавому теплому металлу сильнее чем к родной матери. Услышав тихий стук в окно и жалобный плачь малышня резко подрывалась, чтобы в очередной раз осмеять несчастного, а если даже получится то пнуть его лапой, или даже зарядить ему палкой по лбу. — Попал! Я попал! — кричал радостно паренек, когда разбил ножку стула об голову очередного изгнанника, что осмелился попросить прощения и попросится обратно. Мянга сидела на одной из труб, почти у самого потолка. Весело смеясь, она обзывала несчастного изгоя, что упал возле окна в подвал, а из разбитой головы у него потекла кровь. — Дай мне тоже стукнуть. — И я хочу. — На тебе. — Получай! Наперебой, толпясь у неподвижного тела, весло кричала детвора. Их задор быстро утих, когда несчетный престал молить о пощаде и даже шевелится. Играть почему-то стало не совсем весело. Схватив его самые старшие из малышни оттащили тело к мусорным бакам. Бросив его там, они решили помочиться на него, что вызвало у их зрителей бурные овации и естественно уважение. Мянга помнила, что кричала громче всех. Тогда для неё те парни были настоящими лидерами: она боялась их и уважала. Поутру, они как всегда проснулись очень рано. Каждое утро, Тоното — огромный гребнистый крокодил — Бог на их улице проводил инструктаж, выдавая очередную норму — сколько еды нужно украсть и сколько денег выклянчить. Но это утро началось не с этого, а того что те самые старшие, которые ещё ночью для неё казались вожаками, получив пару тяжёлых ударов от взрослых. Они плакали подобно тому изгнанному, что молил о пощаде вчера ночью. Последний же так и остался лежать неподвижно возле мусорных баков в неподвижном состоянии, окаменевший. — За себя и за него будете отрабатывать уроды. — свирепел Тоното. — Суки тупые. Ругал он старших из ватаги попрошаек. С тех самых про все они дружно соглашались, что жить в «аквариуме» на полном обеспечении — Мечта, к которой нужно стремиться. Несбыточная мечта и невероятно коварная. И дело было вовсе не в вопросе «Свобода-Несвобода». Тогда, для их умов, — это было вершиной философии. Никто из них не заглядывал дальше. Пока однажды Мянга не увидела как владелец лавки, обслуживая очередного клиента, достал из аквариума раскормленного сома и одним лихим ударом отрубил ему голову. — Ого! — Видели! — Офигеть! — Шиосшии то ис-с-с шо-шо шот. Тут же взревела топа ребятни, подобно зрителям на трибунах Колизея при гладиаторских боях. Все они восхищались красивым ударом продавца, что легко отсёк голову рыбе. А Мянга с ужасом поняла, что дело вовсе не в свободе. Их откармливают, чтобы потом убить и съесть. С тех про мечта, которая казалось такой идеальной, резко потемнела, окрасившись в багровые тона. Она в ту же секунду хотела закричать, сказать всем, что их мечта это злобный обман! И навсегда прикусила себе язык. Сжимая его между острых клыков до самой крови она вспомнила про того парня, что так и остался лежать возле помойки скрюченный подобно мертвому пауку. Она боялась больше не старших ребят из их шайки, а взрослого Таното. Если он узнает что она самка, обязательно попадёт в тот « красный аквариум». Тоното был настоящим монстром для неё: непобедимый всемогущий. Он был на недостигаемой высоте, практически на уровне Бога. До тех самых пор, пока не повстречался с молодым крокодилом в черном фраке, и с его томагавками. Мянга сидела в клетке, куда её отправила Беатрис, назначив в качестве надсмотрщика Шайлу. А так как делать в камере было нечего, а Шайла при всём старании Мянги наотрез отказывалась болтать, отнекиваясь короткими фразочками, продолжая задумчиво стирать лапы, ходя по коридору и лишь изредка произнося вслух: «Как же мне попасть на задание к госпоже Беатрис? Почему меня не зовут? Уже столько времени прошло?», Мянга делала то, что делает любой ребёнок, когда заняться нечем, а рядом есть взрослый — она стала доставать его всеми возможными способами. Взяв в лапу железную кружку, Мянга подошла к стеклянной двери камеры, в которой, для вентиляции имелись отверстия, как раз под размер её лапы. — Свободу крокодилам! Свободу крокодилам! — громко скандировала Мянга, задевая краем кружки об выступы круглых окошек, что создавало характерный звук. — Опять! — услышав знакомые требования, Шайла задрала голову вверх. В её глазах блеснул белый потолок тюремного коридора, а в ушах вновь раздался голос настырного заключенного: — Свободу крокодилам! Свободу крокодилам! — весело стуча кружкой, горланила Мянга. А когда к ней подошла Шайла и положила на неё свой недовольный взгляд Мянга ещё и запела:Пусть всегда будет солнце, Пусть всегда будет речка,
— Может хватит? — серьёзно спросила Шайла надеясь достучатся до девчонки. Но это ни сработало, ни сотни раз до этого ни сейчас. Но на счастье Шайлы Мянга так увлеклась пением что поперхнулась, на том и затихла. Закашляв она убежала к ведру с водой что стоял возле тумбочки. Шайла вновь погрузилась в размышления, а Мянга, в ожидании когда голос вновь восстановится, сила на кровать. Мечта исполнилась. Та самая мечта о которой она, как и тысячи таких как она, мечтали, живя впроголодь на жестоких улица города. Она очутилась в том самом «аквариуме». «Всё так» — подумала Мянга оглядев свою камеру. У неё был свой уголок, пускай небольшой, но теплый. Работать ненужно было. Кормили бесплатно, не от пуза конечно, но зато регулярно. Мечта, да и только! Да и заняться, впрочем, было чем, пускай и скучным. Мянга поглядела на четыре книги, взятые Шайлой из местной библиотеки: «Тактика ножевого боя. Том 1», «Тактика ножевого боя. Том 2», «Тактика ножевого боя. Том 3», и, вы не поверите, «Тактика ножевого боя. Том 4». Сколько всего было томов у этой сери книг, не могла ответить даже меджай Шайла. Мечта исполнилась. Мянга сидела на кровати. Опустив челюсть на ладонь, она и задумалась. «Тогда почему я так несчастна?» — прозвучал вопрос в её голове. И дело было вовсе не в грустных воспоминаниях о мистере Лаки и мистере Ука. Нет. В одном единственным длинном разговоре, что произошёл поздно ночью между Мянгой и Шайлой последняя сказала, что только Мянга решает что вспоминать: то как убили Лаки и Ука или, то как она жила в их особняке. — Ты сама решаешь быть тебе несчастной или счастливой. — закончилась Шайла и вновь ушла в свои противоречивые размышления. И Мянга, следуя этому совету, решила вспоминать только хорошее, что случилась с ней и братьями. Спустя пару дней ей неожиданно стали сниться родители, о которых она почти забыла. Мянга поняла что несмотря на то что она не может изменить пошлое она всё ещё может хранить память о тех зверях которых любила. Нет, которых всё ещё любит. С этих пор кошмары стали ей снится всё реже и реже. Она улыбнулась, когда вспомнила, как мистер Ука отчитывал её за то, что она подрисовала в книге по анатомии, самцу крокодила член изрядно увеличив его до абсурдно, горестного размера. Стащив с тумбочки книгу, она раскрыла её на той странице, на которой закончила чтение в прошлый раз. «Глава первая. Страница 1. — прочитала она, — Общее положение тактического ножового боя можно заключить в 10 догмах, которые как правила относятся к тому с каким количеством… Мянга откинула книгу прочь уронив её на кровать рядом с собой. Ей стало скучно, а когда ребёнку становится скучно, то… — Свободу крокодилам! Такое издевательство над своими нервами Шайла не могла стерпеть. Мало того что её всю раздирали на части гнетущие мысли о том почему госпожа Беатрис не завёт её на какое-нибудь опасное задание, так ещё в добавок к этому это треклятая мелочь не даёт её мыслям собраться в одно целое. Мысль о том чтобы придушить мелку бунтовщицу стали посещать Шайлу её всё чаще и чаще. И, чтобы эта мысль не укоренилась в её сознании, она решила пойти на переговоры с представителем «Свободных крокодилов». — Хорошо. Чего ты хочешь? — подойдя к камере, за стеклом которой стояла Мянга спокойно спросила Шайла. — Свободу крокодилам. — вполне разумно напомнила свои требования Мянга. — Всем? — Ну, можно начать с одного. — С кого? Шайла знала ответ. — С меня. — Ладно, если я позволю тебе гулять по бастиону, ты престанешь трепать мне нервы? — предложила Шайла. Растянувшееся в улыбке мордочка юной самки крокодила положительно кивнула. После «подписания» данного соглашения Мянга уменьшила бунтарский пыл, дав нервам Шайлы небольшой перерыв. По началу гулять по бастиону, пускай и под присмотром Шайлы, Мянге очень нравилось. Странная архитектура треугольных проходов навевала мысли о том, что ты находишься на инопланетном корабле. Но вскоре Мянга поняла что огромный бастион очень скуден на достопримечательности. «Туда нельзя», «Нет, и сюда тоже запрещено», «Это секретная комната», «Нет-нет. Вот сюда, по коридору» «То же нет»: слышала она постоянно от Шайлы когда любопытство вело Мянгу в какую-нибудь комнату или направление. Уже через пару дней Мянга поняла что оглядела все незапрещённые ей три с половиной коридора в бастионе. Быстро привыкнув к инопланетному интерьеру, казавшейся ей уже унылым, она старалась проводить больше времени возле окон, а не блуждать по трём с половиной длинных коридоров туда-сюда. Всего окон, где Шайла разрешала ей останавливаться и смотреть на окружающим, а он был ограничен стенами бастиона, за которыми кроме крон деревьев и отдалённых панорам горда ничего невозможно было изучить, было ровно три. Из них открывался вид на территорию, что была внутри, за станами бастиона. Там кипела жизнь последователей «Клана Арбитр». Отряды учеников дружно маршировали по извилистым тропинкам, направляясь на очередное учебное занятие. Сменялся караул. Часто мелькали учение разного возраста что не многочисленно группой от двух до шести зверей торопились на наряды по работе. Мянга смотрела сверху вниз за жизнью что бурлила там на залитой светом территории. В такие моменты ей становилась холодно. У неё складывалось такое впечатление, что она смотрит на окружающий Мир из-за стен холодильника. Если бы конечно они были стеклянными. Однажды, когда Шайла разрешила Мянге вновь поглазеть в окно, а сама удручённо побрела за ней, упустив на пару минут из вида, юная девочка, подбежав к окну, резко остановилась. Её место, место возле окна, что шло от потолка до пола и не имело подоконника, отчего Мянга просто садилась на пол, благо тот был покрыт белым теплым ковром, чтобы подпереть подбородок лапой и следить за жизнью внизу, её место занял коренастый крокодил что так же сел на белый ковёр подпёр подбородок лапами и в отличии от Мянги устремил свой взор не на то, что происходило на улице, а на разбросанные вокруг него листы и папки. Подбежав и остановившись, Мянга вздрогнула. Она редко встречала зверей, а те, кто попадался ей при выгуле, обычно орошали её вопросительно-суровым взглядом, после которого ей не то чтобы здороваться с ним не хотелось, хотелось как можно быстрее отдалиться от них. В отличие от этих зверей сидевший на ковре коренастый крокодил не пугал её, а даже наоборот вызывал сочувствие. Приблизившись к нему Мянга узнала его, это был тот самый крокодил, что легко распознал её маскарад, определив её пол по одному только взгляду. Она столкнулась с ним, когда несла кассету, как она думала к «Клану Арбитр». Ала́н сидел на белом ковре в лучах солнечного света который неизвестно каким образом, но всё же смог прорваться сквозь толстостенное бронированное стекло. Видеть как взрослый самец, совершенно один сидит на ковре, возле окна, в пустынном длиннющем коридоре было как минимум странно. И любопытство Мянги подтолкнула её вперёд, развеяв страх. Она стал робко приближаться к едва знакомому крокодилу. Складывалась такое ощущение, что коренастый крокодил, идя по коридору, выронил документы и теперь, сидя, собирал их. Точнее не собирал, а что-то вертел в лапах. Что именно было в его лапах, Мянга не могла разглядеть, так как заходила со спины, но очень хотела узнать. Она продолжила сближаться, огибая его по дуге, чтобы разглядеть, что было в лапах Ала́на. Застенчиво проделав свой путь она, наконец, смогла выйти на ту точку обзора, которая позволяла ей разглядеть вещь в лапе коренастого крокодила. На её удивление в лапах Ала́на оказалось такая вещь о который она могла подумать в последнюю очередь. Это был игрушечный паровозик. Держа его в одной лапе Ала́на, словно мальчика в песочнице, возил его по разбросанным бумагам. В соседней лапе коренастого крокодила находился плитка шоколада. Мянга застыла. Ала́на был настолько увлечён игрой в паровозик, что совершенно не обращал внимание на неё. Увидев взрослого крокодила за подобным занятием, всё любопытство Мянги мгновенно испарилась, а на сцену вновь вышел страх. Который мгновенно обуял её всю: от кончика дредлоков до кончика хвоста, когда Ала́н поднял на неё кроваво-красные, казалось безумные глаза. — Есть одна проблема. Отшатнувшись, она едва не бросилась прочь, и бросилась бы, если не голос Ала́на. Он прозвучал тихо, словно говорил уставший зверь. Мянга узнала этот уставший тон. Она слышал его много раз пока жила на улицах. Так говорили звери уставшие не от работы, так говорили звери, разочаровавшиеся в самой жизни. Голос Ала́на был именно таким. Он вновь заставил Мянгу проникнуться сочувствие к этому крокодилу. Мянга поняла, что у Ала́на не оставалась сил не то чтобы погнаться за Мянгой –, а именно этого она инстинктивно боялась, у него не хватит сил даже чтобы встать. Этот факт придал ей храбрости. Приблизившись на пару шагов, но, всё ещё находясь достаточно далеко, Мянга спросила: — С вами всё в порядке сэр? Опустив голову и спрятав красные глаза Ала́н положил игрушечный поезд на бумаги. Отпустив его, он спросил: — Выбор. Представь Мянга, что ты управляешь поездом. — услышав свое имя девочка облегченно выдохнула. «По крайне мере он не спятил» — подумала она. Ала́н продолжал, — Впереди рельсы разветвляются на два пути: на одном пути к рельсам привязаны пять зверей на втором три. Какой путь ты выберешь? Ала́н вновь поднял пугающие Мянгу глаза. — Э-э-э, — подумав Мянга быстро ответила, — Там где трое. — Логично. Ответил Ала́н, а Мянга подумала, что это слово из уст взрослого крокодила играющего в паровозики звучит очень странно. Прежде чем она продолжила свои умозаключения, определив Ала́на в отряд сумасшедших, он вновь задал вопрос: — А если на одном пути лежала бы жизнь мистера Лаки и мистера Ука, а на другой лежали бы десять неизвестных тебе зверей? Мянга сдвинула брови и оскалилась. Всем своим видом она показывала, что теперь она непросто считает Ала́на сумасшедшим, она считает его конченым ублюдком. — Отвечай. — зная как она относится к нему спокойно спросил попросил Ала́н. — Я бы спасла жизнь мистеру Ука и мистеру Лаки. — злобно, с ненависть ответила Мянга. Она продолжила, но уже на повышенных тонах, — И мисс Бинди, и мистера Дэрда и остальным… — Я бы так же поступил. Голос Ала́на заставил Мянгу снизить тон и замолчать. Она не понимала чего он хочет добиться от неё: обидеть, оскорбить, унизить? — А если бы на одном пути лежала бы жизнь твоих родителе, а на другом жизнь Ука, Лаки, Бинди, Дэрда и остальных? — вновь задал вопрос. Мянга поняла чего хочет добиться этот выродок! Он хочет, чтобы она страдала. «Подонок!» — заорала она в совдах собственного разума. Искривившись презрительным гневом в морде Мянга, едва сдерживаясь, выпалила: — Я бы остановила поезд. Ала́н внимательно глядел на пыхчащюю, как поезд, от ненависти девочку. Сейчас он был для неё настоящим «монстром»: куском говна, уродом, мразью, шиошим, гнилью, перегноем, сукой что стоит перерезать за ближайшим углом, гнилой язвой, рвотной массой что смердит в компостной яме, гноем, жилочной жижей, садистом, маньяком, высокомерным выводком рождённым в золотом яйце, трупным зловоньем, отребьем, отбросом, шиотиношоосс… Мянга могла продолжать до бесконечности, но вопрос Ала́на вновь сбил её мысли. — Тогда почему ты не остановила поезд, когда выбирал между пятью и тремя зверями? — Я?.. Неожиданно длинный коридор пронзил взволнованный голос Шайлы. — Вот ты где! Заметив с кем та болтает Шайла быстро бросилась к Мянге. — Прошу прощения сэр. — подбежав извинительным тоном сказала она. Шайла схватила Мянгу за лапу и довольно чувствительно, истерично, пододвинула её к себе. Лишь после этого Шайла заметила кроваво-красные глаза коренастого крокодила. Не подав виду что она слегка ошарашена видом мужа главы «Клана Арбитра» Шайла захотела помочь Ала́ну, но тот остановил её жестом лапы. Быстро собрав разбросанные вещи, он приподнялся. — Если она ещё раз подойдёт ко мне, ты об этом пожелаешь Шайла. — неожиданно жестко сказал СФП. Под удивленный взгляд двух самок крокодила Ала́н двинулся вперёд по коридору.