Интервью

*** Погода давила на голову, словно чугунный квиддичный шлем. Мучительно хотелось напиться. Рон Уизли ненавидел интервью. Больше него в магической Британии, пожалуй, интервью ненавидел только Гарри Поттер. Но Гарри Поттеру однажды очень сильно повезло – он угробил самого Волдеморта. Не говоря уже о статусе Главного аврора. И теперь ушлая пресса его не то чтобы сильно побаивалась, но слегка опасалась. К чести Гарри надо признать, именно он обычно бросался грудью на амбразуру – то есть в объятия газетных писак. Но вот нынче… Увы. Против интервью резко восстали колдомедики Святого Мунго: только что пришедший в себя после очередного покушения герой вряд ли годился на роль звезды магической прессы. А в отсутствие Поттера на линии огня традиционно оказывался его лучший друг. И ничего, что Рон так и не стал «вторым лицом» и заместителем Главы аврората. Просто Гарри знал, что по-прежнему может на него положиться. Во всем. Даже в общении с Ритой Скитер. А может быть, особенно в общении с Ритой Скитер. Рон сцепил зубы, помянув Моргану в не слишком родственной связке с Мордредом, отложил отчет о последней проведенной операции и крепко задумался. Вообще-то, все дело было именно в Рите Скитер. Он давно заметил: стоило ей появиться в поле его зрения, и бравого аврора Уизли охватывала самая настоящая паника. Наверное, что-то такое испытывали ловцы жемчуга, когда вокруг них начинал сужать круги огромный безжалостный Морской Змей. Если прочие встреченные Роном на жизненном пути журналисты просто делали свое дело, даже если делали они его с нездоровым азартом и заполошным огоньком, то Рита обладала мертвой хваткой знаменитых молосских краппов, которые, согласно легенде, некогда охраняли магические сокровища двуликого Януса, и чутьем нюхлера-мутанта, что чует золото на пару сотен футов под землей. Только вместо золота Рита Скитер чуяла дерьмо. Чудесное, первоклассное, омерзительно воняющее дерьмо. Ее совершенно не интересовали простые человеческие победы, триумфы, достижения. Счастье, удача, талант не имели в ее глазах ровно никакого веса. Зато провалы, ошибки, преступления и прочая грязь притягивали, как Манящие чары. Когда Рон видел Риту Скитер, он вспоминал поход к акромантулам в Запретный лес. И испытывал приблизительно те же чувства, что и при виде покойного ныне Арагога. К сожалению, мисс Скитер до сих пор была живее всех живых, а годы только сделали ее еще зубастее и ядовитее. Почти десять лет она писала книги, в которых две трети лжи удачно маскировали оставшуюся треть правды. Недавно снова вернулась в журналистику. И отмазкой от общения с ней могла служить только твоя собственная смерть. Да и то не всегда. * * * 3 мая 1998 года — Ты же понимаешь, Рон, нам сейчас просто до зарезу необходимо это интервью. Нам необходима эта гребаная – мать ее! – пресса. Кингсли устало облокотился о массивный директорский стол, и Рон отстраненно подумал, что последние дни, кажется, окончательно достали железного аврора Шеклболта. Почему-то было очевидно: если сейчас оставить его одного, то стол моментально трансфигурируется в походную кровать. А, скорее всего, обойдется даже без кровати: просто Кингсли уронит голову на сцепленные руки и вырубится на середине недодуманной мысли. Кингсли в эти дни пришлось нелегко. Им всем пришлось нелегко. Впрочем, «нелегко» — это было явным преуменьшением. — Ну и дай ей проклятое интервью сам. Дома готовились к похоронам Фреда. У Рона просто не осталось сил на изящные формулировки. А на встречу с Ритой Скитер у него этих самых сил не осталось тем более. — Она желает встретиться с Золотым Трио. Рона передернуло. Он ненавидел нелепую кличку, придуманную все той же мадам Скитер. Золото? Оно сильно потускнело за последние годы. Так что теперь на него не позарился бы даже самый завалящий лепрекон. — Рон… Ты же понимаешь… Он понимал. Обычно за всех отдувался Гарри. За Рона, Гермиону. За Кингсли. И за всю магическую Британию. А сейчас Гарри после схватки с Волдемортом лежал с сильным магическим истощением в палате Святого Мунго, и врачи не давали никаких гарантий. На Джинни было страшно смотреть. Гермиона не отходила от подруги. В палату к Гарри посетителей не пускали. Рон машинально хрустнул суставами пальцев. Помнится, во время отчаянного бега по лесам и пустошам Гермиона рассказывала им с Гарри истории из маггловских книг. Была там одна про настоящую мужскую дружбу, ее Рон запомнил особенно хорошо. «Один — за всех, и все – за одного!» Когда-то Гарри спас его от акромантулов, да и потом много раз прикрывал спину. Кажется, настало время возвращать долги. Конечно: будущее магической Британии, Великая Победа, бессмертное Золотое Трио. Пусть будет, если это действительно нужно. Рон обреченно кивнул. «Хочу-не хочу…» Кому какое дело! Пора становиться взрослым. …Мисс Скитер была закована в собственную безупречность, словно в ледяную броню. А еще она была очаровательна и свежа, как майская роза. Рон не слишком здорово представлял себе майские розы (в саду Молли Уизли розы принципиально не выживали, уничтожаемые проклятыми садовыми гномами), но почему-то пребывал в твердой уверенности, что, в отличие от невинных цветов, пахнет мисс Скитер падалью. Звездопадом рассыпались вспышки колдокамер, снимающих изысканную – волосок к волоску – прическу мисс Скитер, ее модную мантию из последней коллекции мадам Малкин, круглую белую коленку, которая так ненавязчиво притягивала взгляд, когда репортер «Ежедневного пророка» изящно закидывала ногу на ногу, покачивая носком туфельки, явно стоящей столько же, сколько разрушенные теплицы мадам Спраут. Рон думал о всякой ерунде, чтобы не думать о том, как после интервью ему придется аппарировать на кладбище и смотреть на странную улыбку мертвого Фреда. Единственное, что удалось выторговать для себя, соглашаясь на этот балаган, – отсутствие газетчиков на похоронах. Пусть все будет сказано сейчас, пусть его выпотрошат, вывернут наизнанку и кинут на потеху читающей публике. Но подставлять родных под вспышки колдокамер он не собирался. Особенно сегодня. Ничего, он сильный, он справится. Конечно, он не справился. Сломался, как мальчишка. Повелся на провокации, как идиот. Он честно выдержал вступительную часть: «наша Великая Победа», «героическое Золотое Трио», «дети – герои войны», «бесстрашные защитники Хогвартса». Нужно было только сдержанно улыбаться и кивать в нужных местах. А потом она перешла на личное. И началось. Он даже смог довольно спокойно ответить на вопрос: — А правда ли, что ваша подруга, мисс Грейнджер, стерла память своим родителям, нарушив при этом несколько основополагающих законов магического мира? Рон стиснул палочку в кармане мантии. «Я не сорвусь». — Хочу напомнить, мисс Скитер, что Гермиона сделала все возможное, чтобы мы выиграли эту войну: сражалась, рисковала жизнью, жертвовала собой. В том числе и ради того, чтобы магглы могли спать спокойно. Она не могла сотворить то, в чем вы ее обвиняете. По-моему, ваш осведомитель ошибся. За спиной Рона сдержанно кашлянул молчавший до этого момента Шеклболт. — Насколько я знаю, Рита, аврорат не собирается предъявлять претензий мисс Грейнджер в связи с нарушением магических законов. Поддержу мнение мистера Уизли: ваш осведомитель ошибся. Рита Скитер на мгновение прикрыла глаза: со стороны могло показаться, что она просто медленно моргнула. Но Рон знал: ей срочно потребовалось потушить злой огонек в глубине зрачков. — Разумеется, господин Главный аврор, — улыбка мисс Скитер ничем не выдавала обуревавших Риту чувств: она была идеальна и доброжелательна, точно у василиска. — Тогда поговорим о вас, Рон. Что вы чувствуете сейчас, когда все испытания позади? Гордость? Облегчение? Счастье? «Да. Именно. Счастье. Сегодня, когда все позади». Перед глазами отчетливо встало лицо мертвого Фреда. Мертвого Колина Криви. Лежащие рядом на полу тела Ремуса Люпина и Тонкс. Другие мертвые тела. Стоны раненых. Мертвый Гарри на руках Хагрида. «Я не сорвусь». — Я бы не назвал это счастьем, мисс Скитер. Сегодня хоронят павших. Похоже, победа досталась нам слишком дорогой ценой. — О, разумеется! – мисс Скитер наклонилась вперед, и ее прохладная ладонь легла на напряженное запястье Рона, который изо всех сил вцепился в резной подлокотник массивного кресла. – Вся магическая Британия скорбит. Но, кажется, испытания еще не закончились, и не все смерти остались позади. Правда ли, что ваш друг, знаменитый Гарри Поттер, сейчас находится при смерти в больнице Святого Мунго? Такая несправедливость – смерть на самой заре жизни, в рассвете сил и популярности! — Гарри не умрет, слышишь, ты, старая сука?! – прохрипел Рон выхватывая палочку. И только быстрота реакции Кингсли, бросившего невербальный «Ступефай», спасла Рона от того, чтобы сесть в Азкабан за применение Непростительного. Колдокамеры снимали. Прытко-пишущее перо строчило. Интервью вышло… впечатляющим. * * * 29 апреля 2011 года — Ей нужен ты, — устало сказал Гарри, и Рон подумал, что Глава аврората выглядит сейчас гораздо старше своих тридцати. – В идеале, конечно, ей нужны мы трое, Золотое — мать их! – трио. Но Гермиону в Болгарии хрен достанешь, меня колдомедики не выпустят, даже просить не стоит… Остаешься ты. Прикроешь? Рон кивнул. Конечно, прикроет. Гарри сейчас не стоит волноваться. Самые поганые последствия темномагического проклятия, прилетевшего в него, – возможность осложнений на сердце. А сердцу Героя и так досталось больше, чем нужно. Рон похлопал друга по плечу и встал. Его время истекло. В палату пускали только по одному, и под дверью уже наверняка маялась Джинни. — Когда у меня должна случиться эта неземная радость? — Третьего, — скривил губы Гарри. – Второго они пасут Кингсли в Хоге. Сам понимаешь, годовщина. Ага, годовщина. Рон потер ладонями щеки. — Выдержишь? Вопрос вызвал странное ощущение дежа вю. Рон кивнул. — Не мальчик уже, не сорвусь. Не бойся. — Тебя, Уизли, стоит оставить одного, ты такого наворотишь… — Вот и не оставляй. Ладно, поправляйся. Пойду готовиться к интервью. Он и вправду не стал аппарировать и не воспользовался камином, а пошел в аврорат пешком. При ходьбе ему лучше думалось. Правда, довольно скоро начинала отвратительно ныть нога, которой были совсем не показаны подобные нагрузки, но с некоторых пор эта боль стала просто досадной привычкой. Рон ни капельки не сомневался, что сорвется. Никакой возраст или жизненный опыт так и не смогли вооружить его против Риты Скитер и ее знаменитого Прытко-пишущего пера. Это было что-то на уровне абсолютной идиосинкразии, которую не брали никакие магические зелья и заговоры. Потому что Рон точно знал, как оно будет. Сначала Рита выльет на него бочку приторно-сладкого кленового сиропа. Вспомнит погибших. Воздаст должное героям. Споет оду мирным будням. Потом… Потом начнутся вопросы. Рон был совершенно уверен, что она не пропустит ни одной неудачной операции аврората за последние пять, а то и десять лет. Хвала Мерлину, за более ранние промахи доблестных авроров Рон Уизли никакой ответственности не несет. Зная Риту, можно предположить, что она исхитрится сделать лично его ответственным за каждую смерть во время спецопераций, за каждого покалеченного аврора, за каждого непойманного преступника. Самое поганое, что Рон и сам знал о своей вине. Командир группы захвата, доживший до его преклонных лет, просто не может не ощущать за своими плечами целой толпы мертвецов. И всех он помнил по именам. И это было его личное дело. Его и их. Но никак не мисс Скитер. Потом она спросит о здоровье и выскажет сожаление, что из-за покалеченной ноги ему пришлось оставить оперативную работу, перейдя в аналитический отдел. Вот это как раз самая ерунда. Внешность никогда не играла в его жизни сколь-нибудь значимой роли. «Один из рыжих Уизли» — чего уж там! Да и танцы – явно не его стезя. Аналитический отдел… Пожалуй, Рон был даже благодарен недобитому Пожирателю, так радикально заставившему его сменить род деятельности. «У тебя имеются мозги, — сказал тогда Гарри. – Ты только редко ими пользуешься». То, что за три года работы аналитиком Рон дошел до должности начальника отдела, говорило в пользу правоты Поттера. Впрочем, Гарри редко ошибался. Но на хромоте Рита не успокоится: ей подавай сладкий микс из души и сердца, покромсанных на мелкие кусочки в равных пропорциях. Поэтому сначала она спросит о Гермионе. На самом деле, это давно перестало болеть: Гермиона, Крам, расставание, ни для кого из заинтересованных лиц не ставшее неожиданностью, дети Гермионы и Виктора, Хьюго и Рози, которые зовут его «дядя Рон». Вполне безобидно и даже мило. Только вот потом она спросит про его собственных детей. Которых почему-то все нет. И сразу поймет, что попала в цель. Придется врать про еще не встреченную «ту самую, единственную, избранницу сердца, с которой…» Рон скривился от отвращения и со злобой пнул подвернувшуюся под ноги помятую банку из-под маггловского пива. Правда, опять с ногой не угадал – больная конечность протестующе взвыла. Он ненавидел вранье всего лишь чуть-чуть меньше, чем ненавидел его чертов-правдолюб Поттер. А врать придется. Потому что иначе Рита, будто гиена, почуявшая падаль, рванет на поиски секретов, заморочит, обманет и все-таки вытащит столь тщательно запрятанные тайны, распотрошит, вывернет наизнанку, вывесит на всеобщее обозрение, точно грязное нижнее белье, те жалкие кусочки личной жизни, которые у него все-таки остались: горячие поцелуи – украдкой, редкие встречи — «на нейтральной территории», шум грозы – за распахнутым окном спальни, когда попросту не слышишь грома, смуглый локоть на твоей подушке, отчаянный ночной шепот и почти равнодушные слова дня… Скитер все это вытянет из тебя и кинет, как окровавленную кость, жадному до сенсаций миру. Рон сглотнул нечаянный горький комок. Отставить панику, аврор Уизли! Включи свои мозги. Гарри уверяет, что они у тебя есть. Уже почти у самого входа в мрачное серое здание аврората он мысленно отвесил себе несколько магических пиздюлей и мгновенно аппарировал. * * * 2 мая 2011 года Рита Скитер обожала молоденьких мальчиков: она ела их на завтрак. Впрочем, под категорию «молоденькие мальчики» в представлении мисс Скитер попадали все мужчины моложе сорока лет и некоторые – слегка старше. Было весьма приятно, как бы между прочим, уронить: «Ах, Гарри Поттер – такой милый мальчик! Знаете, ведь именно мне он давал свое первое интервью. Нас и теперь связывают самые дружеские отношения». Больше Поттера она, пожалуй, любила только Рональда Уизли. Мальчик так мило краснел! А еще он совершенно не умел держать лицо, и это приводило Риту в экстаз. «Старую суку» она ему так и не простила. Изводить аврора Уизли во время интервью, смотреть, как он будет сначала сдержанно нервничать, потом отчаянно психовать, потом… Потом он непременно сорвется, уж она-то постарается! Она бы и… постаралась. Мордредовы кальсоны! Рита просто ненавидела прошедшее нереализованное. И все из-за того, что какая-то сволочь посмела покуситься на святое… (украсть, похитить, стибрить, слямзить, подтянуть – Рита прокляла свой скудный словарный запас: там не было точного слова)… увести из-под носа! лишить самого дорогого! И теперь она вынуждена идти к «милому мальчику Уизли» жалкой просительницей, а не хозяйкой положения. — Мисс Скитер. Какая честь! – начальник аналитического отдела аврората Рональд Уизли встал из-за стола ей навстречу, и Рита против воли оценила заманчивую ширину плеч, жесткий взгляд светлых голубых глаз, уверенное пожатие большой руки. Похоже, мальчик слегка… вырос. Впрочем, для нее он все равно так и останется «мальчиком» — во веки веков. Аминь – и к делу. — Рада видеть вас, Рон. Ведь вы позволите называть вас просто Рон, без всяких церемоний? — Мерлин с вами, Рита, — улыбнулся Уизли, взмахом палочки пододвигая гостевое кресло, в которое она опустилась одной грациозной волной. – Какие могут быть церемонии между старыми знакомыми. Но, кажется, интервью назначено на завтра? Или моя секретарша опять что-то перепутала? Рита поджала губы. Ей только что вежливо намекнули, что интервью самой Рите Скитер – не более чем незначительная мелочь в расписании аврора Уизли, о которой ему должна напоминать секретарша. Будучи сама мастером тонких намеков, Рита построение фразы оценила. Похоже, мальчик вырос настолько, что теперь пытается скалить зубы. Ладно. Еще не вечер. — О, нет! – она включила на полную катушку свое природное обаяние и обворожительно улыбнулась. Природное обаяние в любом возрасте – мощное оружие. А уж помноженное на жизненный опыт… – Сегодня я здесь не ради интервью. Уизли молчал, и это нервировало. — Вы должны… Нет! Вы просто обязаны мне помочь! – наконец не выдержала Рита. – Это самый настоящий беспредел! Разбой! — Она сделала драматическую паузу: — У меня украли Прытко-пишущее перо. — Печально, — согласился проклятый мальчишка. — Печально?! Трагедия века! У людей не осталось ничего святого! Видимо, у Рона Уизли были свои представления о трагедиях века и святых вещах, потому что он не проникся, продолжая сохранять странное, немного сонное спокойствие. — Чем я могу вам помочь, мисс Скитер? — Вы должны его найти. И как можно быстрее. Рон сокрушенно вздохнул и покаянно развел руками: — Увы. Аврорат перегружен работой. Оставьте заявление. — Заявление? – никогда еще Рита не чувствовала себя настолько оплеванной. Даже тогда, когда проклятая грязнокровка Грейнджер заточила ее в банку. – Мне – оставить заявление?! — Разумеется, — мальчишка пожал плечами. – Возможно, через месяц-другой… Рита поняла, что над ней издеваются. И что ее… не боятся? Это было неожиданно и крайне неприятно. Положение оказалось совершенно безвыходным. И тогда она выдавила из себя фразу, которая потрясла ее саму до глубины души: — Может быть, мы могли бы договориться? Вы всегда были таким милым мальчиком… Проклятый Уизли улыбнулся, и по стальному хребту мисс Скитер пробежал холодок. — Боюсь, это в прошлом, — очень спокойно сказал Рон. – Но, разумеется, мы найдем верное решение. * * * 4 мая 2011 года Рон поймал себя на том, что улыбается. Просто-напросто светится, как будто кто-то испробовал на нем «Люмос Максима». И так с самого утра. Точнее с момента, когда на его рабочий стол лег очередной номер «Ежедневного пророка». Главная сенсация номера – интервью начальника аналитического отдела аврората Рональда Уизли мисс Рите Скитер выглядело бесподобно! Пожалуй, впервые за долгую историю профессиональной деятельности мисс Скитер там не оказалось ни слова лжи – и ни одной гнилой сенсации. Рон пообещал себе непременно выписать премию авроратскому отделу по связям с общественностью, готовившему это интервью: вопросы поражали глубиной и крайней степенью корректности. Ответы Рона смотрелись на самый высший балл. Мисс Скитер излучала доброту и любезность. Аврорат смотрелся просто роскошно. Теперь можно было на какое-то время забыть о прессе и заняться своим прямым делом – борьбой со всякой мразью. Рон покрутил в руках футляр для перьев, заботливо перевязанный черной траурной ленточкой, и, прицепив его к лапе белой полярной совы, принадлежащей лично Главному аврору, выпустил птицу в окно. Никто не сможет сказать, что Рональд Уизли не держит слово. Пропавшее перо найдено и в рекордно короткие сроки возвращено владелице. Все-таки иногда бывает очень полезно возобновить старые знакомства, особенно, если это знакомства по Ордену Феникса. Пожалуй, стоило послать Мундугусу Флетчеру бочонок верескового меда из недавно конфискованной контрабандной партии. Впрочем… Если подумать, хватит с него и бутылки «Огденского», обернутой в пергамент с записью о некоем деле, закрытом из-за отсутствия улик. А вересковый мед Рон отдаст братцу Джорджу и его «невыразимцам», которые в рекордные сроки совершили практически невозможное: перенастроили зловредный артефакт таким образом, что отныне и до скончания веков он будет писать только правду «и ничего, кроме правды». Сюрприз! Конечно, мисс Скитер вряд ли смирится с таким положением дел и, наверняка, начнет искать возможности отомстить. Но… Он справится. Детские кошмары и детские монстры должны оставаться в детстве. «Мальчики вырастают и становятся мужчинами». Рон с наслаждением потянулся и подошел к окну. Ветер трепал тяжелые шторы, клочкастые тучи носились по небу, словно заблудившиеся дементоры. Над Лондоном собиралась первая майская гроза. 15.05 — 18.05.15