бутерброд с плёткой

Это случается неожиданно. Как снег на голову, как гром посреди белого дня. Юнги совершенно внезапно осознаёт всю тленность бытия, а именно: ему тридцать, он всего себя посвящает работе, в серьёзных отношениях с альфой ни разу не был, не имеет ни детей, ни котов. И вроде всё просто, проблема решаема — иди да подцепи кого-нибудь, вроде не урод. Но есть один фактор, что мешает Мину достать с полочки свою запылившуюся сексуальность и пойти покорять мужчин направо и налево. Этот фактор ходит весь из себя такой крутой, весь такой красивый и привлекательный, а остальные падают к его ногам, будто он король. И, чисто теоретически, он и есть король — президент крупной компании, в которой все ему подчиняются. «Секс на ножках», — говорят юные омеги из отдела продаж, и Юнги просто хочет открутить им головы и всё остальное, после чего сесть на эти самые ножки и показать трупам язык. Но Чон-я-сегодня-разложу-тебя-но-только-во-сне-Чонгук слишком неприступен. Мин хоть и является его личным секретарём, но в то же время остаётся неописуемо далеко от начальника. В это воскресенье Юнги вспоминает про принадлежность к слабому полу и решает пройтись по магазинам. Образ с застенчивого святоши-библиотекаря резко меняется на что-то среднее между подростком и проституткой, волосы оказываются выкрашены в блонд, а коллекция косметики... Появляется. Он раньше не использовал эту дрянь и на ошарашенный вздох консультанта лишь повёл плечами, мол, ну вот такие пироги. Вечером Мин не узнаёт себя в зеркале, и то ли дело в очках, которые он как обычно снял, стоило войти в квартиру, то ли он действительно изменился. Странно это всё. И странно будет, если он так завтра припрётся в офис, где все привыкли к угрюмому, нелюдимому (извините, но на этаже кроме него и Чонгука зачастую никого нет) клерку. Утром Юнги надевает свободные чёрные брюки и водолазку цвета болгарский розовый, а затем смело шагает на работу, чувствуя себя чрезмерно окрылённым и каким-то влюблённым (удивительно). Но стоит подойти к административной стойке, как комфорт моментально испаряется. Там стоит Чонгук и о чём-то мило беседует с Чимином, который, вроде, является приятелем блондина. Ну или, по крайней мере, бывшим приятелем. — О, Юнни, ты купил новую камасутру? — спрашивает Пак, оттягивая рукой назад свои чёрные волосы. — Что?! — Спрашиваю - пудру новую приобрёл? Этот цвет тебе подходит гораздо больше, — спокойно повторяет Чим. Блондин молча кивает, упуская тот факт, что раньше у него не было пудры и логичнее было бы первым делом заметить новую причёску. Вот те на. Первый звоночек. Поезд в никуда. Юнги стал озабоченным - это катастрофа. Так ничего и не ответив, светловолосый идёт к лифту. Чон сегодня как всегда неотразим, закатал рукава и светит своими идеальными руками. Конечно, эти идеальные руки неплохо бы смотрелись на молочных мягких бёдрах, ну, допустим, бёдрах Мин Юнги, сути не меняет. Но омега сразу отгоняет эти мысли, ведь такому альфе, наверное, нужен раскрепощённый умелый любовник, а не тот, кто при слове «член» чуть ли в обморок не падает. Грустно, но зато Мин, в отличие от других неприятных личностей, липнущих к боссу, имеет возможность периодически созерцать объект воздыхания. И с такими мыслями опять проходит весь день, пока к Чонгуку не приходит его лучший друг Ким Намджун со своим беременным омегой. Последний тоже слишком красив и изящен, и Юнги ревнует, наплевав на обстоятельства. Ему бы сейчас зайти в кабинет да устроить истерику, но ни причин, ни прав у Мина нет. — Юнги-ши, принеси нам кофе и один бутерброд с плёткой, — неожиданно раздаётся из динамика, и омега чуть не подскакивает. Стоп. «Плёткой?!» — Простите? — переспрашивает Ги и не знает, что лучше: чтобы ему опять послышалось или наоборот. Ведь придётся идти либо к психологу, либо в секс-шоп. — Кофе и бутерброд с селёдкой, что тут непонятного? — сердито отвечает начальник. К психологу. Хочется обидеться на альфу за его грубый тон, ведь каждый раз, когда он повышает голос, Юнги чувствует себя, будто Чон на его омежьем сердечке макабр исполняет. Но, опять же, никаких прав Юн на это не имеет. Вот возьмёт и добавит в кофе крысиный яд, посмотрим, как Гук тогда попляшет! Не добавляет. Но зато с самодовольной ухмылкой кладёт лишнюю ложку сахара и несёт в кабинет, где царит странная атмосфера. Омега Кима тихонько хихикает, прикрыв лицо ладошкой, Джун громко смеётся, предпочитая не ограничивать себя в вещах подобного рода, а Чонгук сидит с серьёзным лицом, закинув ногу на ногу и стуча пальцами по массивному столу из красного дерева. Секретарь аккуратно ставит поднос, после расставляя напитки и почему-то пододвигая блюдце с бутербродом омеге. Никто не возражает. Затем Юн выпрямляется и, прижимая поднос к груди, спрашивает: — Я могу идти? — Конечно, — по непонятной причине всё так же грозно произносит альфа. Юнги вздрагивает и поспешно выходит за дверь. Почему-то именно сегодня слишком грустно от грубости босса, но Мин поспешно отгоняет сердитые слёзы и идёт доделывать отчёт. Второй звоночек звенит тоже очень неожиданно и ну вообще не к месту. Происходит это после совещания, на котором подняли вопрос исчезновения огромной партии товара неизвестно куда. Виноват был, конечно, Чонгук, однако Юнги час бегал по этажам, собирая различные документы на пропажу, и потом ввалился в зал с огромной стопкой бумажек. У омеги полностью смазался макияж, на ногах появились мозоли из-за новых лаковых туфель, но это того стоило. Мин предъявил нужные отчёты владельцам некоторого количества акций компании, помог начальнику полностью доказать невиновность предприятия и со спокойной душой поплёлся на своё рабочее место, усталый и вымотанный данным происшествием. Юнги столкнулся с Чонгуком только вечером, перед самым окончанием рабочего дня. Омега поливал цветочки, расставленные по всему периметру коридора, в то время, как начальник шёл к себе в кабинет за пальто и ключами от машины. Брюнет, недолго думая, всё-таки решил остановиться и поблагодарить подчинённого за проделанную сегодня работу. — Не знал, что ты такой хороший вибратор! — с улыбкой воскликнул он, всем сердцем желая запечатлеть лицо Мина на камеру в этот момент. — Ась? — переспросил секретарь, доставая смартфон, чтобы записаться на приём к врачу. — Импровизатор, говорю, хороший ты, — повторил Чонгук, засовывая руки (идеальные руки) в карманы брюк. — А… — выдал из себя Юн, спустя десять секунд тишины. — Ага. Наверное. Чон, снова сверкнув своей белоснежной улыбкой, подмигнул на прощание и двинулся в сторону кабинета. Омега с трудом преодолевал позорное желание схватится за сердце в порыве восхищения. В конце концов, он не какая-то сопливая малолетка, он — взрослый, самостоятельный и состоятельный омега, ему надо держать себя в тонусе. Внутренний голос противно шепчет, мол, если ты такой крутой, так иди и признайся во всех своих этих чувствах, и Юнги буквально ненавидит себя за то, что не может этого сделать. Зато он может пойти в уборную, умыться холодной водой и успокоиться. Да, это то, что нужно, пожалуй. На самом деле Юнги давно успел прочувствовать на себе все плохие стороны своей влюблённости. Он так много мечтал о счастливой семейной жизни, но ведь и правда, ему уже далеко не двадцать, так что вероятность заиметь себе красивого и добродушного альфу падает буквально с каждой секундой. Первое, что пришло омеге в голову после принятия проблемы — это, конечно же, наплевать на свои чувства и пойти на свидание с тем же главным бухгалтером, который уже достаточно долгое время ухлёстывает за блондином. И Юнги пошёл, однако ничем хорошим это не кончилось. Всё не то и всё не так, как хотелось бы. Всё не так, как было бы с Чонгуком. Легче не становилось и не становится уже с полгода, Мин не знает, как быть. Начальник тоже особо не помогает: то подмигнёт, то руку на поясницу положит, провожая до кабинета. Бабочки в животе у омеги не успевают засыпать. На следующее утро Юнги пришёл на работу с отвратительным настроением. Он решил не пользоваться косметикой и одеться в обычный чёрный костюм. Ему срочно нужен был минимум недельный отдых, который он собирался выпросить у начальника незамедлительно. Однако сегодняшнюю встречу с директором компании-конкурента омега должен был стойко отсидеть. Его силы были практически на исходе, а нервы расшатаны до предела. Мин выглядел настолько угрюмо, что даже Чимин, обычно любвеобильный и громкий, решил не трогать коллегу. Встреча началась в одиннадцать ровно. Чонгук сидел в своём любимом кресле, вальяжно покачиваясь. Было видно, что альфа явно не в восторге от всего происходящего. Юнги, стоявший по правую руку от начальника, был также напряжён до невозможности. В кабинете царила угнетающая атмосфера, секретарь пропускал мимо ушей почти весь разговор, стараясь не выкинуть что-нибудь странное. На долго его, конечно же, не хватило. — Советую вам испробовать другую позицию, — говорит Чонгук оппоненту. Но триггеры слетают у Мина. — Господи, да сколько можно! —восклицает Юнги, срываясь с места и пулей вылетая из помещения. — Что это с ним? — Понятия не имею. Омежьи замашки, — отвечает Чон, продолжая листать документы. Всё закончилось довольно-таки быстро, так как на все вопросы и просьбы у Чонгука был один ответ — отрицательный. Выпроводив мужчину, Чон тут же позвонил Намджуну за объяснениями. Слушая длинные гудки, он облокотился на стол, стоя лицом к окну. — Джун, я, конечно, очень тебя уважаю, и мы дружим много лет, но, честно говоря, в этот раз с планом ты конкретно проебался, — на одном дыхании проговорил альфа сразу после того, как друг взял трубку. — Я хотел просто слегка подшутить над Юнги, чтобы потом сделать плавный первый шаг к нему навстречу, но мне кажется, что он так с ума сойдёт. — Ну, Чонгуки, ты сам предпочёл сложный путь. Мог бы просто в ресторан позвать, а не затевать такую авантюру. От меня только идея, исполнение было полностью на тебе. Ну и на Чимине немного. Так что давай без обвинений. Всё, чао! Намджун сбросил. Чонгук убрал телефон в карман. — Ты больной? — послышался недовольный голос сзади. — Ты нормальный вообще? У альфы внезапно кончился весь воздух в лёгких. Он явно проебался намного больше, чем Намджун. Как можно было не услышать шаги? Как можно было не почувствовать яркий запах черники? Чонгуку сейчас абсолютно нет дела до того, что Юнги обратился к нему неформально да ещё и нагрубил. Он сам себя чувствует как провинившийся подчинённый. Следовало бы извиниться, да вот только мужчина понятия не имеет, как это сделать. Чонгук всегда знал, что он красивый и харизматичный. И многие бегали за ним, но он, по закону подлости, всегда влюблялся в тех, кто был равнодушен по отношению к Чону. Гук никогда не мог сделать первый шаг, не мог признаться, и в этом была его главная проблема. Но Мин Юнги оказался таким невероятным, что если бы альфа и дальше сидел сложа руки, он бы себе этого никогда не простил. А сейчас омега, очень разозлённый, стоит и пыхтит от недовольства. Чонгука кроет. — Выйдешь за меня?