Анемоны

      У Спенсера Рида есть три докторские степени, мама-шизофреничка, эйдетическая память и россыпь жутких красных цветов по всему телу. Он еще не работает в ФБР, но знает, что стремится именно к этому. И не только из-за выгодных льгот, крутого социального положения или другой чепухи — просто Спенсер чувствует, что должен быть именно там, с этими маньяками-психопатами и свихнувшимися на работе агентами, ведь куда еще может пойти потенциальный шизофреник с абсолютной памятью и россыпью полудохлых анемонов* под растянутым, вечно заляпанным кофе свитером?       У Дерека Моргана есть любящие мать и сестры, непростое прошлое, «крутая» работа в ФБР и россыпь ярких маковых цветов по всему телу. Дерек не проклинает судьбу, как это делают обладатели странных цветов со странными значениями — зачем, если где-то в мире есть такой же странный человек со странными цветочками на теле, предназначенный только тебе. Правда, Морган не верит даже своим мыслям, с отвращением вспоминая имитацию любви в исполнении Карла Буффорда, и смутно понимает, что его соулмейт все-таки мужчина.       Проходит год, второй, пошел третий с момента встречи Моргана и «Красавчика», но ни один из них еще не понял, что они значат друг для друга. Да, несомненно каждый из команды Отдела Поведенческого Анализа с радостью пожертвовал собой ради остальных, вытащил бы коллегу из адского пекла или откуда-нибудь похуже, но между этими двумя происходило что-то большее. Дерек с легкостью угадывал настроение Рида, а Спенсер всегда знал, что необходимо Моргану в данный момент. Нет, недопонимание никуда не делось, но все конфликты между этими двумя были либо из-за чрезмерного волнения одного, либо иссякали необыкновенно быстро. Хотя оба знали прошлое друг друга без вмешательства в досье и составления профайла (в Чикаго Спенсер узнал много чего интересного о своем коллеге от миссис Морган, а сам Дерек в свое время вдоволь пообщался с Дайаной) и знали друг о друге больше, чем полагается знать обычным друзьям, но маковые цветки и анемоны говорили об обратном. Спенс был бы и рад иметь такого классного и как никто подходящего ему соулмейта — Дерека — но судьба говорит ему «нет» в виде ярких и красивых россыпей маковых цветков на жилистых руках объекта его мечтаний, и собственные чахлые анемоны вторят ей (судьбе). Ридовские свитера становятся еще более мешковатыми и длинными из-за бесконечных растягиваний и прикрываний вылезающих цветков. Юный гений готов променять свою эйдетическую память и всю гениальность на малюсенькую подмену вида растения (анемоны ведь очень легко спутать с маками!), но и не допускает мысли, что это не судьба заливисто смеется ему в лицо, а сам Рид допустил ошибку в классификации метки.

***

      Очередное дело выматывает агентов больше предыдущих, поэтому Спенсер, не спавший больше трех часов на протяжении двух недель, засыпает на диване самолета с задранной футболкой, обнажающей лилово-желтые синяки, уродливые шрамы и болезненно-блеклые цветы анемонов. Их стебли еле-еле держатся, будто бы римские рабы, которых использовали при строительстве разных античных храмов, немногочисленные листья растений тоже нездоровы — их края, словно обуглившись, чернеют, а в жилах плещется желтоватая пасока*, которой так не хватает для подпитки. И только сами цветки — блекло-красные, но по-настоящему изящные и величественные, будто бы английские графы девятнадцатого века — такие же бледные и нежные, но оттого не менее живописные. Бутоны этих чудных растений (анемонов ли?) сравнимы с картинами величайших живописцев человечества, подлежащими реставрации, но мастеров-реставраторов к которым найти баснословно дорого и сложно. И все присутствующие, то есть вся команда ОПА, завороженно любуются болезненно-прекрасными татуировками своего коллеги, выдающими состояние его души.       Первая опомнилась Эмили — новый сокомандник, только-только набирающий крохи доверия. Она неслышно подходит к спящему и, присаживаясь на край казенного дивана, дотрагивается до хрупких цветов. Агент Прентис не влюбленная девочка-восьмиклассница, рисующая сердечки на полях тетради по математике, и даже не обыкновенная мечтательница, ищущая свою родственную душу, но почему-то она все равно знает все виды цветов, встречающихся в виде меток. Может быть, это из-за того что в детстве ее научила этому бабушка-ботаник, а Эмили-ребенок была гораздо романтичней Эмили-взрослой, хотя это все не имеет значения в данный момент — главное сейчас то, что она может воспользоваться этими знаниями.  — У Рида очень странные анемоны… Хотя нет, это маки! — внимательно рассмотрев метки, выносит она вердикт.       Дерек опомнился вторым после Прентис, услышав заветное слово. И маковые метки согласно греют ему спину и душу, потихоньку перебираясь на загоревшие руки, чтобы быть ближе к своим сородичам на теле Рида. Но только через полминуты до него доходит, что Спенсер уже однажды упомянул свои цветы в разговоре — эйдетик ошибочно полагает, что его метки это анемоны — символ болезненности и страданий. И Морган торопливо отгоняет коллег подальше, намереваясь обозначить «своего» человека. А когда личный самолет ФБР наконец приземлится в родном Квантико, Дерек разбудит своего соулмейта, прояснит ситуацию и, доехав до дома, завалиться спать в обнимку с усталым, но счастливым Спенсером.