Среднюю маргариту и пепси, пожалуйста

      - Среднюю маргариту и пепси, пожалуйста, - вместо приветствия хрипло произносит Чанёль. Оператор удивлённо бормочет вызубренное: «Добрый вечер. «Монстр пицца», вы хотите сделать заказ?». После чего торопливо переспрашивает заказ и называет сумму. Чанёль в это время как раз кладёт мобильный на стол, и без того прекрасно зная и цену, и время доставки. Парень трусит в ванну, по пути скидывая пропитавшуюся потом футболку, и слышит, как уже вслед ему раздаётся вибрация от входящего сообщения. У него пятнадцать минут.       Пятница Чанёля всегда начинается и заканчивается одинаково: пробуждение, учёба, четырехчасовая подработка, возвращение домой и душ, а под конец – пицца из любимого ресторана. Пак не хвастается, но он уже выучил всё меню, перепробовав весь имеющийся ассортимент, и даже пошёл на второй круг. Чайник нужно придерживать, чтобы отошедшие невесть когда контакты сошлись и позволили Чанёлю выпить горячего чаю, а ботинки просят каши, и надо бы начать экономить, но для парня проще рисковать получить удар током и вечно сушить носки, чем отказаться от пятничной пиццы. Крис вечно ржёт над этой маленькой слабостью Чанёля, за что на ближайшие полчаса лишается статуса лучшего друга и становится самой жирной задницей Южной Кореи. Чанёлева «маленькая слабость» вот-вот грозится стать большой одержимостью.       Домофон напоминает о себе громкой трелью, мгновенно скидывающей с Чанёля сонливость после горячего душа и заставляющая бежать к двери с робкой надеждой и мыслью «хоть бы, хоть бы». Голос по ту сторону хрипловатый и слегка шепелявый, но родной до дрожи в пальцах, которые сжимают трубку. Пак, как был, вылетает на лестничную площадку в серой толстовке без рисунка, нежно-голубых тапочках и трусах со Спанч Бобом. Вышедший из лифта ленивой походкой курьер скользнул взглядом по кривым и волосатым («зато худым!» завопило почти умершее самолюбие) ногам, замерев на лице Чанёля без каких-либо эмоций.       - Тебе идёт, - неожиданно вслух хрипит Чанёль, осматривая ярко-рыжие волосы курьера.       - Брату проспорил, - смеётся в ответ, - но спасибо.       Чанёль млеет и почти течёт при виде полулуний, в которые складываются от улыбки глаза. Руки предательски дрожат, глаза наверняка блестят так, что можно освещать улицы в ночное время, но, боже, как же ЕМУ идёт рыжий. Пак забирает заказ, отдаёт деньги и хвалит себя за решительность и стойкость, которые при виде этого бога, по ошибке работающего в доставке пиццы, стремглав исчезают, не оставив даже следа после себя. Он всегда даёт немного больше, чтобы поймать жадным взглядом мимолётную улыбку, пересчитывающего деньги парня. Безымянный курьер для Чанёля с недавних пор значит слишком многое.       - Спасибо, до свидания, - вскидывает на прощание руку доставщик, исчезая за дверьми лифта. Чанёль борется с желанием помчаться вниз по лестнице, чтобы встретиться внизу и…       Что «и»? «Снова привет, я, знаешь, влюблен в тебя, хотя даже не знаю имени»? Один из внутренних голосов, отвечающий, похоже, за дела сердечные, возражает, что для любви имя не имеет значения. Но его тут же заглушают неуверенность, робость и, почему-то, голос Криса, громче всех вопящий о том, что Паку просто не хватает секса.       Вообще, Чанёль-то с Крисом очень даже согласен, но что делать, секса тоже хочется только с доставщиком пиццы. Пак грустно, вобрав перед этим полные лёгкие воздуха, вздыхает и возвращается к себе. Аппетит пропал, и парень просто плетётся в спальню, чтобы уткнуться носом в подушку и проспать до утра, не думая ни о каких сексапильных курьерах, которым идут все цвета волос, кажется, и из-за которых можно питаться пиццей хоть каждый день. Только бы урвать себе драгоценные секунды общения.       - А ты хочешь быть снизу или сверху?       Содовая застревает в горле Чанёля, и он смешно пучит глаза в удивлении от слов единственного нормального хёна. Минсок, словно прочитав его мысли, усмехается и повторяет вопрос.       - Я... Я думаю, мы могли бы решить это позже, вместе, но, - смущённо промямлил Пак, сминая в руках толстую трубочку от баблти. Чанёль, чёрт возьми, не понимает, почему встреча со старым другом переросла в обсуждение его половой жизни. Почему все, дьявол их побери, встречи с друзьями заканчиваются этим. Его хён снова усмехнулся и покачал головой.       - Ты говоришь, что он высокий, с широкими плечами и молодым, но мужественным лицом? - Минсок спрашивал это под аккомпанемент из смешков Лухана, которого старший зачем-то притащил с собой. Впрочем, тот постоянно зачем-то таскал за собой приставучего и ехидного китайца, которого Чанёль не собирался записывать в друзья. Не в этой жизни.       Чанёль бросил в сторону Лухана злой взгляд, прежде, чем снова обмякнуть и неуверенно пожать плечами в ответ на вопрос Минсока. Он вообще не понимал смысла задавать такие вопросы, потому что ему всё ещё не хватало смелости, чтобы просто пригласить понравившегося парня на свидание. Пальцы старшего утешающе погладили большую ладонь Пака, что не осталось незамеченным для вредного китайца, за мгновение ревностно захватившего обе руки Минсока. Хён закатил глаза и вырвался из плена больших ладоней Лухана. Чанёль отстранённо подумал, что руки Минсока выглядели миниатюрными на фоне любого взрослого человека.       - Даже если ты планируешь быть сверху, помни, что не все горячие красавчики согласны на это, - грубо вмешался Лухан, отчего-то сияя довольной рожей. Он притянул Минсока к себе и расположил одну из ладоней на бёдрах старшего, - и что с правильным партнёром тебе будет хорошо в любом положении.       - Ого, так в вашей паре ты всё же снизу, гэ? А Крис поставил на Минсока.       Лухан расплылся в ещё более противной улыбке и перекинул руку через плечо своего заалевшего парня.       - Могу поздравить, ты просрал спор.       На умирающего от смущения Минсока, минуту назад пытавшегося задавать дерзкие вопросы и быть в глазах младшего опытным секс-хёном, было больно смотреть. Он дышал сквозь зубы и явно метался между желанием сбежать и ударить кого-нибудь.       - Надеюсь, у нас с Сехуном будет не так противно, как у вас, старикашки, - Чанёль поднялся и забрал свой стакан с остатками зелёного чая с шариками топиоки, - мне пора бежать, не трахайтесь в туалете этого кафе, богом прошу.       - Ты узнал его имя? Сехун? - от удивления кожа Минсока даже приобрела свой привычный цвет, сбросив краску.       - Да, - расплылся в глупой счастливой улыбке Чанёль. Лицо Лухана вытянулось и тот даже открыл рот, собираясь что-то сказать, но Пак схватил рюкзак и выбежал из кафе, не желая слушать очередную гадость, которую скажет китаец.       У него было очень приподнятое настроение, и причина его была даже не в оставшемся позади Лухане (с ним остался любимый хён, который уж точно не сможет сбежать в случае чего), а в заветном имени, которое теперь было у Чанёля. Они с Сехуном (парень даже в мыслях выделял его особенным тоном) встретились в магазине на перекрестке, к которому лень было спускаться чаще раза в неделю. Тяжёлая корзина оказалась сломанной, поэтому постоянно сворачивала вправо, она ударилась в другую такую же и слегка сдвинула её. Чанёль громко охнул и извинился, почти на руках оттаскивая корзину в сторону.       - Ничего. Чанёль? – перед ним стоял он в клетчатой рубашке и с банкой зелёного горошка в руках.       - Ты знаешь моё имя? – выпалил Пак, почувствовав, как заливается красным его лицо.       - Я даже знаю, где ты живёшь. Напуган? – доставщик снова улыбался своей солнечной улыбкой («не то что Лухан», - подумал Чанёль).       - Нет, скорее удивлён. Ты запоминаешь адреса своих клиентов?       - Только тех, что заказывают Маргариту два раза подряд и носят трусы со Спанч Бобом, - очень серьёзно ответил юноша, с интересом наблюдая, как Чанёль сначала склонил голову от любопытства, а затем резко распрямился и смутился.       - Я не хотел, - наконец выдавил из себя Пак. Он принялся разглядывать свои пальцы, которые были далеки от предмета искусства. То ли дело пальцы доставщика пиццы ОБОЖЕМОЙ ТОЛЬКО НЕ СЕЙЧАС.       Ещё раз вздохнув Чанёль собирался попрощаться, но курьер схватил его за руку и внимательно посмотрел в глаза. От неожиданности он поперхнулся воздухом и покраснел в лучших традициях главных героинь дорам.       - Все в порядке, - он покачал головой, всё ещё не выпуская чужую руку из захвата, - меня зовут О Сехун если тебе интересно.       «МОЙ БОГ, РАЗВЕ ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ БЫТЬ ТАКИМ ГОРЯЧИМ?»       Так Чанёль получил имя своей любви, которое теперь можно было катать на языке перед сном. Или даже вплести в одну из тех песен, что записывались на тетрадном листе и никогда не видели света, чтобы иногда мурлыкать в полголоса, занимаясь домашними делами. В общем, делать все те влюблённо-романтические штуки, в которых Чанёлю не было равных. Влюбляясь, Пак превращался в корейского Пьеро, разве что, почти не ныл и не носил грим.       После истории чудесного знакомства       Произошла история необыкновенного совпадения и второй встречи в магазине       (ничего такого в том, что Чанёль вторую неделю бегал туда через день – судьбе нужно помогать)       - Чанёль? И снова мы встретились здесь.       О Сехун, как оказалось, жил на противоположной улице от Чанёля, одной из тех, что спускались к супермаркету, в который Чанёлю было выходить. Сам факт почти близкого соседства теплом отзывался в животе и оседал в крови странной лёгкостью с щекотным смущением. Сехун вблизи был немного другим, нежели на работе. Он не очень много говорил, больше слушал и думал о чём-то своём, постоянно зависая в пространстве. Это было заметно только по его застывшему выражению лица, которое Пак по началу принял за незаинтересованность.       - Я что-то заговорился, - Пак виновато улыбнулся, - извини.       - М? – парень удивлённо обернулся и уставился на него. Он выглядел задумчивым и серьёзным. Так, будто, работая курьером в пиццерии, Сехун управлял какой-нибудь огромной корпорацией, о благе и процветании которой он думал, даже разглядывая баночку оливок. Чанёль опешил – мужественный и сосредоточенный Сехун привлекал его даже больше, чем тот длинный паренёк с лёгкой шепелявостью и милой улыбкой, которым О был обычно. Не то чтобы Чанёля привлекали только трогательно хрупкие парни, которых с лёгкостью можно было вырядить в платье и показывать родителям (так и было), но…       - Прости, говорю, я иногда слишком много разговариваю и досаждаю этим. Знаю.       Сехун покачал головой.       - Это ты меня прости. Мне интересно, правда. Но иногда я ухожу в себя слишком далеко.       И улыбнулся своей маленькой улыбкой.       А мир Чанёля, кажется, треснул во второй раз. И снова из-за Сехуна.       - Ты взял у него номер?       - Нет.       В трубке послышался полный вселенской усталости тяжёлый вздох. Позже в трубку ещё покряхтели, видимо, меняя положение, и вздохнули ещё раз.       - Ну хён.       - Твой нухён окончательно состарится и рассыплется пылью, пока ты будешь нарезать круги вокруг своей зазнобы, - голос Ханя звучал по обыкновению ехидно и недружелюбно, - так что оставь моего старикашку и дай нам прожить остаток его жизни в любви, согласии и тишине… - Хань громко ойкнул и выронил телефон, из-за чего несколько минут было слышно только приглушенный шум маленькой стычки, во время которой – Чанёль надеялся – Ханю надерут уши и задницу. И, желательно, язык завяжут. Узлом.       - Чанёлли, этот придурок хотел сказать, что тебе нужно быть смелее и напористей, - преувеличенно ласково начал Минсок, видимо, отвоевав свой телефон обратно, - теперь ты знаешь, где он живёт, поэтому можешь пошататься в том районе, поиграть с детишками. Как ты обычно своих парней клеишь. В гости пригласи, предложи поиграть, выпить, а дальше как пойдёт.       - Лично у нас после «выпить» уже всё определилось, - где-то на фоне довольно хмыкнул Хань.       - Господи, заткнись, - устало бросил Минсок уже без всякого намёка на нежность.       - Можно просто Хань, необязательно так…       Продолжения фразы не последовало, но, как догадывался Чанёль, хёна достали тупые комментарии его парня, что он взорвался. Почему-то захотелось гаденько захихикать, потирая руки в предвкушении красивого вида фингалов у Лу под глазами.       Следующую ночь Чанёль спал до ужаса плохо. Или слишком хорошо. Ему снился Сехун, облизывающий свои губы, Сехун, играющий с детьми, Сехун, обряженный в миленькое платьице из рюш. Стоило прикрыть глаза, как под веками взрывался калейдоскоп картинок и фантазий, все, как один, содержащих Сехуна в главной роли. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун Сехун. Сехун. Сехун. Сехун. Сехун.       Всё крайне плохо.       Чанёль решил послушаться совета старшего, что случалось не так уж часто, и прогуляться в районе Сехуна.       - Мама, я тоже буду таким большим, когда вырасту? – молодая женщина стрельнула глазами в ту сторону, куда целился указательный палец маленького мальчика, а затем подняла взгляд. А потом ещё раз подняла, пока не посмотрела прямо в лицо Чанёля. Ему отчего-то захотелось извиниться за свой рост, которым он неоднократно втайне – и не очень – гордился. По выражению женщины Чанёль понял, что это следует сделать два раза. Она виновато улыбнулась сыну и открыла рот, чтобы что-то сказать, но Чанёль опередил её:       - Конечно, вырастешь. Но есть несколько секретов. Первый – пей молоко и ешь яйца, второй – не ложись спать пораньше. И третий – хорошо учись, тогда будут расти мозги и заставлять тело вытягиваться, чтобы стремиться к космосу.       - Космос, - глубокомысленно протянул мальчик, явно впечатлившись приобретенными знаниями. Его мать только пальцем у виска не покрутила, поспешив увести сына подальше.       - Его мать до ста шестидесяти не дотягивает, а отец – меньше семидесяти, - кто-то хмыкнул сзади, - если он встретит тебя в свои двадцать, то тебе придётся объясняться.       О Сехун собственной персоной.       - Привет! – о боже, просто дыши, Чанёль, дыши.       - Давно не виделись, - улыбнулся Сехун, обходя его и присаживаясь на качели.       Нет, Чанёль не может просто дышать. Чанёль может просто задохнуться от асфиксии, если Сехун продолжит улыбаться своей маленькой улыбочкой.       - Как дела? – Сехун легко оттолкнулся ногами от земли, раскачиваясь.       - Дела? – Пак Чанёль, ты помнишь, что сказал хён? Быть сильным, быть-       - Да, дела, Чанёль. Настроение, день, жизнь. Как это всё?       - Нормально, но станет прекрасно, если ты пойдёшь со мной на свидание.       Вот и всё. Весь воздух из лёгких куда-то исчез, оставляя бедного Пака в ужасе шлёпать губами, пытаясь вернуть слова назад.       - Ты подкатываешь как малолетка, тебе говорили об этом? – Сехун наклонил голову и легко улыбнулся.       - П-пару раз, - булькнул Чанёль, тут же шлёпая себя по губам.       Сехун засмеялся, запрокинув голову. Он совершенно точно привлекал внимание многих. Высокий, красиво сложенный, с ярким, выбивающимся из толпы, рыжим цветом волос и ребячливостью. Чанёль, стоя рядом и ковыряя носком песок, чувствовал себя самым незаметным учеником школы, который осмелился пригласить настоящую звезду на свидание. Он слишком большой, неуклюжий, любит комедии и пиццу, любит спать по выходным и носит любую одежду до тех пор, пока она не рассыплется прямо на нём, он…       - В четверг у меня выходной, а у тебя, насколько я знаю, не будет занятий в университете, и-       Сехун не успевает договорить, потому что его перебивает Чанёль.       - Ты знаешь моё расписание?       - Лу хён сказал мне, - внезапно смущается Сехун, - я рассказал ему о тебе, а он, оказывается, знаком с тобой.       Внезапно становится смешно, да так, что колени подгибаются и становится трудно дышать. В это даже не верится. Судьба либо хотела их сводить раз за разом, либо мир полон слишком неслучайных случайностей. Чанёль почти падает, пока трясётся от смеха под обеспокоенным взглядом парня. Вот же сучонок Лу Хань. Он мог просто познакомить их с Сехуном раньше или хотя бы поделиться информацией о нём. Но нет, он предпочёл смотреть со стороны за страданиями Чанёля. Интересно, все китайцы такие злые или это только хёну не повезло?...       Но       Постойте-ка       - Ты говорил обо мне? Зачем? – Чанёль резко поднимает голову и, кажется, очень вовремя – Сехун мнётся и опускает взгляд, но слишком быстро вскидывается, даже не давая покричать внутри себя.       - Я просто… - раздается мучительный вздох, - ты понравился мне, ещё когда первый раз заказал пиццу и ты показался очень красивым и солидным. А потом, последний раз ты вышел в трусах и сказал, что мне идёт цвет, я… даже Лу хён не сказал мне этого, а ведь я из-за него покрасился! – возмущённо закончил Сехун.       - Ты мне тоже нравишься. Четверг. Четверг мне тоже нравится. Свидание. – механически говорит Пак, садясь на качели рядом.       - Только не пицца, - морщится Сехун.       - Что насчёт яичной лапши?       - Хороший выбор.       Чанёль вскрикивает от боли, ущипнув себя слишком сильно. И тут же слышит смех О сбоку от себя:       - Не можешь поверить своему счастью?       - Не могу.       Тупому Ханю он ещё отомстит, выдав его грешки Минсоку, а сейчас… Сейчас у него Сехун.       Оказывается, даже его влюблённости могут быть взаимными.