Уникальный Опыт

      Лодка покачивалась на волнах. Забравшаяся в неё сирена была холодной, влажной от воды, и пахло от неё морской солью. Она кровожадно улыбалась, стягивая с него крючковатыми пальцами штаны, царапая длинными когтями. Черные волосы, как пакля, разметались по белой спине, свисали на худые, покрытые чешуёй колени. Когда сирена улыбалась, он видел ряд острых неровных зубов.              Н-да, не красавица. Но такие, как эта чернявая — он слышал, он знает, — могли одарить случайного мореплавателя, бросившего якорь возле их скал, уникальным опытом.              Джеви с детства был влюблён в море и клятвенно обещал себе, что ежели в их портовый городок, который был той ещё дырой, как и множество мест в империи Грифона, забредёт какой-нибудь герой со славной командой, то он подрядится к нему в матросы, запустит ветер в паруса и поплывёт на встречу солнцу, звёздам и вкусу морской соли на губах. Джеви был романтиком, верящим в байки сморщенных и седых моряков. Те сказали ему, что недалеко от их городка появились сирены, поэтому он и собрал лодку, снасти, подготовился и поплыл — на встречу своей судьбе, своему опыту. Парни говорили, что лучше бы он перестал заниматься чепухой, осел, женился бы, настругал детишек. Джеви решил, что успеется, тем более ему улыбнулась удача — в тумане чарующий голос поманил его в сторону одинокой скалы, а там в его лодку, обдав солёной водой, и запрыгнула сирена, самая настоящая. Чернявая, жуткая, с огромными глазищами-блюдцами, такими же черными, как и её лохмы.              Сейчас же он, стянув порты, давал чернявой осмотреть себя как следует, предвкушая уникальнейший в своей жизни опыт. На отсутствие внимания девиц Джеви не жаловался: был он хорош — сам это знал, да и говорили ему, — с буйными каштановыми волосами, орлиным носом и смазливым лицом. Девки на таких вешались. Но то девки, а тут целая сирена, почитай, почти русалочка. Пела она очень сладко, а когда её мордашка, измазанная в иле, появилась перед его лицом, то глаза у неё были лукавые, и руки сами потянулись к нему, сразу же к штанам. Джеви даже сказать ничего не успел, только сидел с приоткрытым ртом да помогал чудо-девице справиться с одеждой.              Сирена уверенно схватилась за налившуюся, затвердевшую плоть рукой, сжала, отчего стало больно. Джеви зашипел, но испугался оттолкнуть её. Сирена хватку ослабила, подвигала ладонью вверх-вниз, сморщенным от воды большим пальцем поводила по головке, размазывая выступившие капли, а потом наклонилась и лизнула. Джеви поморщился — язык у неё был холодный и жёсткий. Но она даст ему опыт! Да и в рот мало какая девка возьмёт, а тут, почитай, не простая девица. А то, что от неё воняет рыбой, так привыкнуть можно. Он почти что привык.              Мысли о рыбе и опыте улетучились сами собой, когда бледные губы обхватили плоть, потемнели, натянулись, из уголка рта сирены потекла слюна. Зрелище было прекрасное. Приятно и в то же время болезненно потянуло в паху, особенно когда чернявая начала двигать головой, захватывая глубже. Он не сдержался, намотал черные патлы на кулак и задал сирене темп, надавливая рукой на затылок и толкаясь в её холодный влажный рот. Та и звука недовольства не издала, поэтому он решил, что и её все устраивает.              В какой-то момент, чуть отстранившись, сирена сладко причмокнула, обводя розоватую плоть своим длинным языком. Потом ещё раз, и ещё. У Джеви в глазах потемнело, задрожали колени. По спине побежали приятные мурашки.              Кричали чайки вдали, бились волны о крепкий борт лодки, во рту сирены восхитительно хлюпало от слюны, её губы ласкали плоть. Пусть язык у неё и был неприятный, но ласкала она Джеви неожиданно нежно, его движениям не возмущалась, и было хорошо. Очень хорошо. До дрожи в теле хорошо. Ни с одной другой такого не случалось.              Понимая, что сейчас изольётся ей в горло, Джеви попытался оттолкнуть сирену, но та впервые подала звук, из её груди вырвалось утробное ворчание. Упёрлась руками, уткнулась лицом в пах, выдохнула в жёсткие волосы. Джеви дёрнулся еще пару раз и сипло застонал, широко раскрыв глаза и сильно потянув за мокрые волосы.              Опустошённость была приятной, делать ничего не хотелось. Когда он отдышался, то заметил, что сирена ещё не выпустила изо рта его плоть. Лишь глянула на него исподлобья кровожадно, чуть отстранилась и резко сомкнула зубы.              Надрывный, полный боли и страдания крик разнёсся над сизыми водами, перепугав гнездившихся на скалах чаек.