Сквозь туман

Сквозь туман - Хм… По порядку, говоришь? – Парень нахмурился и задумчиво поскреб шею. – По порядку… Я даже не знаю, с чего тогда начинать. - Начни с начала. Тот поморщился: - Спасибо, блин. Помог, тоже мне. И натянул ироничную улыбку. - Сейчас… - достал пачку сигарет, зажигалку. На пару секунд в темноте вспыхнул огонек. Звук затяжки. – Ладно, придумал. - Итак. Все началось где-то пару недель назад. Может, чуть больше, может, чуть меньше, я не помню точного числа. Хотя ты можешь уточнить его по документам. В тот день я проснулся раньше, чем обычно. Будильник еще не успел прозвонить… А из-за темноты за окном мне показалось, что уже поздний вечер, и я проспал целый день. Я пытался восстановить в памяти события прошедшего дня, но все было как-то нечетко, словно в тумане. Я помнил, что у меня зачет по английскому, помнил, что мне одногруппник должен был вернуть конспекты… Помнил, что работа, что какие-то дела… Словом, в голове были только всякие дурацкие мелочи. И, раз уж мне казалось, что я проспал весь день, все эти дела автоматически отменялись. В другое утро бы я почувствовал разочарование или даже злость. Но в тот момент мне было абсолютно все равно. Меня не заботило происходящее. Я спросил себя: где я? Я лежал на двуспальной кровати, причем лежал по диагонали, чтобы занимать больше места. В квартире, которую мне подарили родители, в безразличном для меня городе, в противной для меня стране, в мире… просто в мире. И как только я подумал о мире, в душе пробудились какие-то чувства. Тогда я назвал их яростью, но сейчас понимаю, что это была совсем не ярость… Я встал с кровати. Взгляд упал на часы. Огромный глазастый кот раздвоенным как у змеи языком показывал мне половину шестого. А на его ухе было написано “am”. Я понял, что никуда не опаздываю, но это было как-то неважно. Скажи, ты знаешь такое чувство, будто ты проснулся, но все еще спишь? Ты понимаешь, что ты находишься в обыкновенной предметной реальности, но твой разум говорит тебе: это просто сон. Кстати, это вполне серьезная научная теория… В общем, мне казалось, что я сплю. И… это было упоительно. Понимать, что ты спишь. Когда ты можешь контролировать сон. И та ярость, которая кипела в моей душе, она вытекала из понимания, что до этого я только и делал, что спал … Я набрал полную ванну воды и погрузился в нее. Было горячо, но это не имело никакого значения, это же сон. Я закрыл глаза. И с головой ушел под воду. Стал считать… Первые двадцать секунд я не чувствовал ничего, только температуру. Потому воздуха стало не хватать. Но я держался под водой. На тридцатой секунде чувство самосохранения заорало: выныривай. На сороковой оно похоронило меня. На пятидесятой стало отказывать сознание, словно прощаться с телом. На шестидесятой я с плеском вынырнул. Воздух никогда не казался мне таким вкусным, как в тот раз. Руки дрожали, все тело было красным. Я еле-еле выбрался из ванны… Лежал на полу, и это чувство сна… оно не проходило. Никак. Я спал. А потом зазвенел будильник и отвлек меня от этих мыслей. Осталось только собрать вещи. Пойти в институт. В метро я видел маски на людях. На каждом человеке… было по красивой венецианской маске. Они все выражали какие-то разные эмоции, но все равно можно было выявить общее: жуткую усталость… Когда я подходил к институту, сознание сна стало накатывать даже сильнее, чем прежде. Горло все еще болело от кашля и простуды, а люди так и шли в своих масках: одинаковые, безликие выражения. А в институте я понял, что ненавижу его. И это показалось мне таким смешным, таким забавным… Я два года ходил куда-то, где совершенно не хотел находиться. А поскольку все это был сон, решение пришло само собой. Я поднялся в деканат и написал заявление об уходе по собственному желанию. Это было быстро, неожиданно и потому прекрасно. Не здороваясь со знакомыми, я вышел оттуда. От смски завибрировал телефон. Писала девушка, говорила, что у нее окно, предлагала встретиться, если я свободен. Мысль, что она дура, потому что могла бы и запомнить мое расписание – была первой. Мысль, что это пишет мне персонаж из сна – второй. Мы встретились. Я смотрел на ее милую глупую мордашку, уплетавшую пирожное за мой счет, и мне было неимоверно противно. Сон словно спрашивал меня: зачем ты это терпишь? Ей не понравилась моя улыбка. - Что такое? – спросила она. Я ответил: - Мы расстаемся. Она чуть не подавилась. - Почему? - Потому что ты мне не нравишься. - Но… ошарашено проблеяла она. Я позвал официанта и заплатил за ее пирожное. Потом пару часов ездил по кольцевой линии метро. Один полный оборот занимает около двадцати пяти минут. И работа. Которая тоже мне не нравилась. С которой я тоже ушел. И вот сидел я на том кресле, где сидишь сейчас ты… и думал: ну почему я такая амеба? Почему я так долго делал то, что мне не нравится? Почему я… Парень прервал свой рассказ. Потушил вторую сигарету в пепельнице. - Макс, почему? – спросил он. Макс, все это время сидевший в кресле и внимательно слушавший, пожал плечами. - У меня есть одна мысль, но я не хочу пока ее высказывать. - Давай уж, поделись… - Нет. Потому что вначале я хочу услышать о событиях, произошедших после того дня. Гордон, давай. Времени у тебя много. Парень недовольно крутанул головой. - С тебя за это… - Мы уже обговаривали. - Хорошо, - Гордон вздохнул. – Продолжим. Следующий день… Я словно был привязан к своему телу, но не мог его контролировать. Эмоции словно были чужими. Я пытался взять себя в руки, но жуткая досада, разочарование, даже страх… Все это не давало мне сосредоточиться. Я хотел свободы. А в тот день, когда чувство сна прошло, мне вдруг стало страшно. Я почувствовал себя выпавшим из системы, маргиналом. У меня были какие-то деньги, но не очень много. Какие-то мысли, но слишком мутные. Я не знал, что делать… То есть… Как бы объяснить? Я знал, но не мог сам себя в этом убедить… Словно кто-то другой, более сильный, чем я, внушал мне сомнения. Я позвонил в институт, бывшей, на работу. Везде мне говорили, что, в общем-то, все со мной понятно. Я пытался… даже не знаю, как это назвать – спастись, вернуть все, как было, но не мог. Но это был не я. Настоящий я словно смотрел со стороны на то, как это все происходит. Несколько дней прошли в метаниях… и только через какое-то время я снова обрел контроль над собой. Первым чувством была усталость, разбитость… Тело требовало отдыха, нервы – покоя. Целый день я пытался расслабиться: ванна, фильмы… А потом просто пошел в бар, чтобы напиться… Там-то я и встретил тебя. Макс улыбнулся. Гордон не мог этого заметить - в комнате было слишком темно, но парень почувствовал что-то. Макс вспомнил произошедшее тогда: бар, скука, крутой парень с серьгой в правом ухе. Недолгая беседа, много виски, а потом длинная ночь, после которой было трудно встать. Их первое знакомство с Гордоном. И с Гаем. - Ты меня слушаешь? - Да, конечно… - Ну, в общем, мотоцикл… - Ладно. Дальше я знаю. - Ну и славно… Макс встал и подошел к сидевшему на подоконнике парню. - Чего? – спросил тот. - Ты просто странный. Сейчас, когда было очень мало света, лицо Гордона казалось каким-то волшебным, притягательным. Совсем не похожим на то лицо, которое он увидел после их первой ночи. *** - Молодой человек, проходите уже, не создавайте очередь. Гордон вздрогнул и перевел взгляд на кассиршу, ожидавшую, пока он протянет ей батон белого хлеба. - Работайте быстрее, - буркнул он и протянул хлеб. Кассирша пропустила высказывание мимо ушей. - Двадцать рублей… - И еще сигареты. - Мне ваши мысли, что ли, читать надо? Какие сигареты? - А это разве не входит в ваши обязанности? С компасом, синие. - Семьдесят четыре сорок. Гордон протянул сотню и, не дожидаясь сдачи, вышел из магазина. - Ты же говорил, что не куришь, - сказал Макс, когда Гордон оказался у него дома. - А ты действительно все обо мне знаешь? – уточнил тот. А потом пожал плечами. – Да, не курю. А сейчас захотелось. - Что за глупость? - Почему сразу глупость? Просто спонтанное желание, ничего больше. Гордон открыл пачку. Достал сигарету привычным движением, что показалось Максу странным. Затянулся. - Мне спокойно, - сообщил он. Макс пожал плечами. - Рад за тебя. Гордон подошел к нему вплотную и внимательно посмотрел в глаза. - Да ну? А потом его взгляд упал на край холста, выглядывающий из-за пианино. - Отойди, а? Я вот только сейчас подумал: ты ведь умеешь играть? - Во что играть? – не понял Макс. - Музыку. - А… да, немного. Но это было давно, я бросил сейчас. Гордон сделал вид, что хочет открыть крышку, но вместо этого ловким движением вытянул холст из-за инструмента. На нем был изображен нечеткий черно-синий пейзаж. - Ты рисуешь? Макс тут же нахмурился и попытался вырвать холст из рук парня. - Неважно. - Нет, мне важно. Хотя эта работа… не могу сказать, что она красивая, - Гордон критично осмотрел холст. – Но она притягательная. Что это за место? - С чего ты взял, что это мое? - Просто так… Знаешь, я ведь и сам немного рисую… Макс удивленно вскинул бровь: - Неужели? - Да. И сейчас на меня напала жуткая тоска по искусству. У тебя есть бумага, краски? После минутной паузы, в которую Макс пытался понять, не шутит ли его новый знакомый, покачал головой: - Не тут. На даче есть. - Ладно, разберусь, - ответил Гордон. И уже через несколько часов стал счастливым обладателем дешевого набора акварели и бумаги. Придя домой, он включил тихую музыку и достал свои приобретения. Разложил их на полу в гостиной. Закурил. Несколько минут просто смотрел на белую бумагу. А потом засмеялся: - Я кисточки забыл купить… Выдохнул. - Вот я дурак. И сел посреди комнаты, слушая нежные переливы пианино. Если закрыть глаза, могло показаться, что это играет кто-то знакомый, кто-то родной. Только для него, для Гордона. Только для того, чтобы этой нежной мелодией показать, как его любит. *** Первым, что почувствовал Гай, стала боль в бедре. Он сменил положение и понял, что в ногу что-то впилось. Потянулся, чтобы это что-то убрать. И выяснил, что у него все пальцы в красках. - Что?.. – он мигом стряхнул с себя остатки сна и вскочил. Все это время он лежал на полу посреди измазанных листов. Когда он поднял один из них, толстые линии сложились в картинку: шикарную цветную птицу. - Это я нарисовал? – вслух спросил себя Гай. Рисунки были сделаны акварелью и пальцами. Гай улыбнулся. Самые любимые картинки, которые были у него в голове, оказались перенесенными на бумагу. Сказочные животные, чудесные виды, чей-то профиль… Гай долгое время рассматривал все это, и мог бы продолжать, но в дверь позвонили. Пришлось открывать. На пороге стоял приятной наружности парень с очень внимательным взглядом. - Вам что-то нужно? – поинтересовался Гай. Парень удивленно поднял брови: - Ты меня не узнаешь? Гай нахмурился. Точно. Лицо этого товарища казалось ему знакомым, но как-то смутно, словно из сна. - Понятно, - кивнул тот. – Макс. И протянул руку. - Гай… - Да знаю, что ты Гай, спасибо уж. Я войду? - А, собственно, зачем? - Ну, подожду знакомого, - Макс пожал плечами. – Можем пока выпить чего-нибудь, поговорить. Гай внимательно посмотрел на парня. Что-то подсказывало ему, что это друг. Всего через несколько минут они сидели в гостиной, и Макс удивленно рассматривал рисунки. - Ты, конечно, вчера сказал, что рисуешь, но я не думал, что так… - Вчера сказал? Макс вздохнул и медленно поднялся с пола. Гай последовал его примеру. - Ты только не обижайся, ладно? - Не обижаться на что? - На это, - сказал Макс и ударил парня в челюсть. Тот чуть не улетел на другой конец комнаты, споткнулся обо что-то, упал, ударился головой о косяк. Макс, не ожидавший такого исхода, тут же кинулся к нему помогать, но Гай вместо того, чтобы стонать от боли или упасть в обморок, только потер голову. - А ты не ищешь легких путей. Макс встал как вкопанный. В голосе Гая что-то неуловимо изменилось. - Гордон? - Я, а кто же еще… В следующий раз не бей так сильно… - он немного помолчал. – Хотя все равно спасибо. Мне жутко не нравится ощущение второй роли. - Черт, я думал, что ты просто притворяешься, - проблеял Макс. - Притворяюсь? О чем ты? - У тебя раздвоение личности… И, кажется, ты ненастоящий… - Да нормально, прорвемся, - улыбнулся Гордон. – Пойдем гулять? - Э… пойдем. В парке, что находился недалеко от дома Гая-Гордона, было тепло и очень свежо. Людей почти не оказалось, только изредка проходили женщины с маленькими детьми да престарелые пары. - И что ты собираешься делать? – вопрос Макса даже не звучал неожиданно. - Да ничего, - отмахнулся Гордон. – Найду работу по душе… и что-нибудь с институтом придумаю, а то ерунда получается: я без высшего остался… Но для начала: работа. *** На следующее утро Гай проснулся в кровати, а не на полу. К стене прямо перед глазами была прилеплена бумажка. Гай с трудом разобрал незнакомый наклонный почерк: «На работу к 13-00. Сказать, что от Елены» и адрес. «Ну что еще за ерунда?» - подумал Гай и все же посмотрел на часы. До встречи оставалась немного времени, но место, где должна была быть та самая работа, располагалось совсем недалеко от его дома. Гай прошел на кухню и заварил чай. Удостоверился, что в холодильнике пусто, если не считать повесившейся мыши, и достал из буфета засохшую булку. Хлеб с маслом и сахаром – удел бедных студентов… В пепельнице, оставшейся еще от родителей, была целая гора окурков. В кармане – пачка сигарет и зажигалка. Гай вздохнул. - У меня совсем поехала крыша. Я же не курю… Впрочем, это его ни капли не удивило. Уж таким он был. События в памяти никак не выстраивались в цепочку, скрепленную причинно-следственными связями. Все было как-то разбито, расколото, скомкано. Только упорная мысль, что ему надо пойти на ту самую «работу» с листочка. И еще тянуло рисовать. В шкафу были заботливо сложены все принадлежности. Гай обмакнул кисточку в воду и позволил себе просто забавляться с цветом на бумаге. И все время, что он посветил этому занятию, его не оставляла одна мысль: почему несколько лет назад он забыл о том, что любит рисовать? Почему бросил это, хотя так часто кисть приносила облегчение? Вспомнился эпизод, когда одноклассница, в которую он был влюблен, взяла альбом и стала смеяться. Он-то не видел в рисунках ничего смешного, а она тыкала пальцем и говорила: «У этого человека нос кривой, а у собаки пять лап». Гай тогда порвал альбом, выкинул краски и больше никогда не брался за них: тонкая натура художника не вынесла напора критики. - Да ни у кого нет таланта! Просто тебе нравится рисовать, тебе это приятно, ты и рисуешь. Плевать, что потом скажут другие. Главное – тебе нравится. У тебя есть способность. Найдутся те, кто скажет, что ты великий гений, найдутся те, кто будет высмеивать тебя. Но ты-то будешь работать не для них, а для себя. Посмотри: у тебя же такое чувство цвета! – Сказал ему давно забытый друг, о котором он не вспоминал уже много лет. Гай улыбнулся этим воспоминаниям. В школе, тогда еще, давно-давно, ему было хорошо, он был счастлив… и что потом стало с тем мальчиком, как он превратился в безвольное, пассивное существо, способное только плыть по течению? С такими мыслями он сам не заметил, как добрался до адреса на бумажке. Это был офис какой-то фирмы. На пункте контроля пропусков его спросили, кто он. А он ответил, что от Елены. Охранник кивнул и сообщил номер кабинета. Так Гай выяснил, что теперь он будет работать дизайнером настольных игр, на ставке в два раза большей, чем на предыдущей работе. Весь день он изучал будущие обязанности, даже не задаваясь вопросами, как, почему, что произошло. А у дома его уже караулил Макс. - Гай? – спросил он его вместо приветствия. Тот даже не удивился. - Чего? - Поговорим? Они поднялись домой, налили виски. - Ты ни о чем не хочешь меня спросить? – поинтересовался Макс. - Например? - Ну, о провалах в памяти… или о чем-нибудь еще. - А. Нет. Не думаю, что ты что-нибудь об этом знаешь… да и нечего мне спрашивать. Все происходит, как должно. - Ты считаешь, что раздвоение личности – это нормально? – не поверил Макс. - Это вполне достойный исход… - Гай залпом выпил стакан чистого виски. Его глаза тут же наполнились водянистым блеском. Спасительное забвение. - Исход? Доза алкоголя была достаточной, чтобы Гаю захотелось поговорить. - Да, именно исход. Хотя, может, вход, может, выход… какая разница? - Да уж, никакой, - фыркнув, согласился Макс. - Вот и я о том же… просто мне все осточертело, я умер, и теперь жизни нет. Только я понять не могу: почему декорации не сменились? - Чего? Умер? О чем ты? Гай рассмеялся и налил себе еще виски. - Между прочим, у меня где-то был джин припрятан… а крепче джина – только абсент… а абсента – только спирт… - Ты умер, - напомнил Макс. - Да, умер, точно. Я об этом… Я повесился. Думал, что умру навсегда, а оказалось, что после смерти такая же жизнь, только лучше… - Ты можешь говорить связно? - А ты что, психиатр, что ли? – Гай хохотал оглушительно, неприятно. - На психолога учусь. - Вот как… Ладно, психолог… Вот жил-был маленький мальчик. И все у него было хорошо: добрые родители, друзья, увлечения… А потом он вырос, и все пошло к чертям! Совсем к чертям! Он бросил то, что безумно любил из-за какой-то дуры-девчонки, он поссорился с друзьями из-за ерунды, он пошел в дурацкий вуз в угоду родителям, он запорол свою жизнь! Как кусок… мыла! Тряпка, ничтожество… а потом он решил, что с него хватит. И повесился. Повесился, умер, сдох, отправился в мир иной, склеил ласты, сыграл в ящик, пошел на встречу с Богом, увидел свет в конце туннеля… И вместо нормальной загробной смерти там – ты! Ты и странная ерунда, которая творится вокруг: новая работа, краски, все это… я… мне даже не верится… Гай тупо уставился в свой стакан. - Гордон рассказывал немного другую историю… - пробормотал Макс. - Я ничему не удивлюсь сейчас, - злобно прохрипел Гай. – Вообще ничему. Раз я умер. Макс фыркнул и даже не попытался объяснить парню, что тот живой. Гордон ему рассказывал. Так же: на кухне, с бутылкой виски. Рассказывал, что первый проблеск его сознания был в момент, когда галстук в красное яблоко обмотал шею и мешал сделать вдох. Как он с трудом поднялся на ноги, как кашлял еще несколько часов… И как решил, что так продолжаться больше не может. Гай уже лежал в туалете в обнимку с унитазом. Нельзя же, в самом деле, столько пить. Макс пошел домой, оставив горе-пьяницу одного. *** - Лови! – Гордон кинул в Макса книгой. - Что это еще такое? - А ты открой! – улыбнулся парень. В книге лежал квадратик картона с гордой золоченой надписью «Абонемент». - Куда это? - В парк, который возле моего дома, - у Гордона было подозрительно хорошее настроение. – Там есть конный клуб. Я купил туда два абонемента на полгода – будем с тобой учиться верховой езде. Макс сделал кислую мину. - Это идиотизм. Не хочу. - Да мне плевать. Будешь. Главное, это нравится мне. - Тебе или Гаю? Гордон нахмурился. - Какая разница? - Давно хотел тебя спросить: какая из личностей настоящая? Ты или он? - Иди к дьяволу. Гордон ушел, хлопнув дверью. Но уже не следующий день они вместе пытались залезть в седло. Макс упал, и они оба хохотали, хохотали, хохотали… - Ты только затащи Гая сюда, ему обязательно понравится. Он же всю жизнь этого хотел… Мечта у него такая была. - А ты взялся ему устраивать рай на земле? – улыбнулся Макс. - Что-то вроде того… - Гордон поудобнее устроился в седле. - Я не знаю, чего ему не хватало… Ведь уйти с работы – такая ерунда… а он никак не мог этого сделать… Сотню раз думал об этом, но так и не смог… а с жизнью нашел способ покончить… дурак… Макс покачал головой и ничего не ответил. *** - Следующая станция: «Конно-спортивный комплекс». Гай захлопнул учебник и улыбнулся. Его улыбку заметила симпатичная девушка и улыбнулась в ответ. Это только добавило радости Гаю. Вчера он с успехом закончил проект, и они с коллегами отмечали успешное окончание еще одной сложной работы. Возле входа его встретил Макс. Охранник уже знал двух друзей, впустил их в комплекс, даже не проверяя пропуска. И они несколько часов носились по осеннему парку, ощущая такую родную и знакомую лошадиную мощь. А потом сидели в кафе, смеялись, и Гай показывал Максу новые рисунки. - А ты когда-то хотел повеситься, - напомнил Макс. - И правильно сделал, что умер: здесь же так хорошо! - Ни черта ты не умер… У тебя произошло раздвоение личности, твое альтер-эго построило для тебя жизнь такую, как ты хотел. - Да-да, - отмахнулся Гай. – Верю-верю. Они оба рассмеялись. Гай был счастлив. *** - А куда делся Гордон? - Его личность уступила место личности Гая. - Просто так, без боя? - Я не знаю, что происходило у него в душе. - Не верится мне в это. Слишком сказочно. Вот почему так вышло? Почему у людей обычно не происходит ничего такого? - Ну… наверно, дело в том, что у Гая на самом деле были силы для того, чтобы все изменить. Но он слишком боялся чего-то… у него были скрытые комплексы, которые мешали ему взять и все изменить. И смерть показалась ему выходом… И это решение умереть было по сути желанием создать нового себя, которым и стал Гордон. - Слишком это не по-настоящему… У обычных людей так не бывает. - В том-то и дело, что Гай показался мне необычным! - Пф… Это-то тот Гай, который сейчас лечится от зависимости? Макс вздохнул. Объяснить другому человеку, что существо из твоих фантазий – не то же самое, что и его прототип в реальном мире, было сложно. - Мне так показалось. - Не понимаю я тебя, Макс, ты какой-то странный. - Возможно… Да и не надо меня понимать… Ты только одно уясни: мой Гай, тот Гай из моего рассказа, он не совсем такой, как Гай, которого ты знаешь… ну, тот Гай из реальности… У моего Гая были силы в себе изменить многое… были силы создать Гордона. - Макс, ты совсем уже ерунду порешь… - Он мог взять и стать счастливым… - Так ты только этого хочешь? - Все этого хотят. - А что тебе-то самому мешает? - Туман, что вокруг меня… - Что? - Гордон же говорил… Когда наружу выходил Гай, для него все было как в тумане… А для меня все постоянно в этом чертовом тумане… Я нерешителен, жутко нерешителен… и из-за этого и получается такая вот ерунда… Знаешь, как я бы хотел быть другим? - И из-за этого ты написал эту ерунду про Гая и Гордона? - Да… И из-за этого тоже… - Ясно… Макс усмехнулся. И сел за пианино. Пальцы сами помнили, на какие клавиши нажимать. Он играл что-то нежное и грустное, словно признавался кому-то в любви. - У тебя действительно талант. - Нет, это не так… И можешь забрать ту недорисованную картину? - Могу. - Так забери… Знаешь… Будь я чуть смелее… - Кстати… Лови. - Что это? - Абонемент в конно-спортивный комплекс… Знаешь, может, я и не так крут, как твой Гордон. Но ты мне рассказал свою историю. И я могу тебе кое-чем помочь… Так что не надо тебе с таким упреком смотреть на мой галстук в красное яблоко… Когда будешь писать рассказ в следующий раз, сделай героев чуть пореальней… Пусть с ними не происходит такой ерунды: все же понимают, что так не бывает… - Прекрати, - Макс улыбнулся. – Можно же мне хоть в рассказах быть собой… Кот в часах промяукал время. - Мне пора на работу идти. Давай мою рукопись. - А что это ты сегодня так рвешься туда? Ты ведь ненавидишь это место. - В том-то и дело, что я решил уволиться… Ты прав: не будет никого, кто решит мои проблемы… Так что представлю, что Гордон поселился внутри меня и попытаюсь пробраться сквозь этот туман…