Бутылочка

В многочисленных коробках из-под пиццы лежали только корочки, доедать которые никто не хотел. На полу валялась бутылка с недопитым дешевым вином, из-за которого до сих пор немного горчило где-то далеко в горле. Под потолком висели разноцветные шарики, накаченные гелием. В общем, все свидетельствовало о некоем празднике. — Чем теперь займемся? — спросила Беретта, которая грызла ноготь, комфортно прислонившись к плечу Страйкера. Рядом сидела Мэверик, откинувшись на спинку дивана. Спас и Миними полусидели-полулежали на полу. Вид у всех был очень сытый и ленивый, и двигаться никому из них явно не хотелось. Так что на прозвучавший вопрос они ответили лишь ленивым вздохом. И только Миними заставил себя тихо пробормотать: — Предлагаю всем просто пойти спать. От такой наглости Беретту даже передернуло. Резко оторвавшись от своего увлекательного занятия, она отпрянула от Страйкера, заставляя его недоуменно повернуться, и встала с дивана. — Ну, еще чего! — воскликнула она, выглядя довольно грозно. — Между прочим, это не у вас тут день рождения, чтобы так скоро сворачивать праздник! Я еще хочу… что-нибудь… — Последние ее слова звучали уже менее уверенно, чем то, что она говорила до этого. Вмиг вся грозность улетучилась, и она, расстроенная, уселась обратно на диван. Миними пожалел, что вообще решил открыть рот. — Ну-у… — протянул Страйкер, дотягиваясь до оголенного плеча Беретты, на что та ответила лишь фырканьем. — Чем ты хочешь заняться? — Хочу поиграть! — заявила Беретта, с вызовом в глазах повернувшись к Страйкеру. — Хорошо, — кивнул Страйкер, хотя после нескольких кусков пиццы ему было лень даже моргать или, например, дышать. — Во что? Все замерли в ожидании того, что на этот раз придумает Беретта. Даже Мэверик, которая выглядела задремавшей, открыла глаза и уставилась на подругу. От этого момента зависел весь их вечер. И, честно говоря, обычно, когда занятия им придумывала Беретта, такие вечера не кончались абсолютно ничем хорошим. Поэтому доверяли ей это не очень часто. — Например… — Беретта задумывалась, растягивая гласные в словах, — ну, в бутылочку! Страйкер несдержанно прыснул, ожидая чего угодно, но никак не этого. Но взгляд Беретты оставался серьезным и, можно даже сказать, каким-то суровым. — Так ты не шутишь? — Нет! Мэверик тоже тихо засмеялась, представив, как ей, серьезной совершеннолетней девушке с необычной, так скажем, профессией, придется играть в чертову бутылочку. В игру для озабоченных маленьких детишек. — Хорошо, кто «за»? — поинтересовался Страйкер, и Беретта внимательно оглядела своих коллег. Никто особо руки поднимать не спешил и в первые ряды не рвался, что сделало Беретту еще более разочаровавшейся и грустной. Но уже тогда, когда она хотела сорваться с места и уйти в свою комнату, Спас несмело помахал рукой: — Я в деле. Миними тяжело вздохнул, глядя на него. Потом кивнул, и это тоже можно было считать полноценным согласием. В случае Миними, по крайней мере. Все взгляды остановились на Мари, и она неловко кашлянула. Подтянулась на диване, оправила юбку, очень натурально делая вид, что не замечает того, как все ее ждут. Но тишина в комнате становилась все более и более напряженной с каждой секундой, и когда она уже начала звенеть в ушах, Мэверик тоже сдалась, вскидывая руки: — Хорошо! Давайте играть в бутылочку! Ладно! Беретта вмиг просветлела, заулыбалась и сложила руки в умиленном жесте. Не переставая признаваться ребятам в безграничной любви и радости из-за того, что они у нее есть, Беретта принялась расчищать место для игры. Ей пришлось отодвинуть старый кофейный столик и ковер, потому что он мешал бы бутылочке как следует крутиться. Страйкер не на много отодвинул диван и кресла. Беретта подняла бутылку и допила остававшиеся в ней капли вина. Потом села на пол. Подтянулись и остальные, таким образом образовывая круг. — Ну, а кто первый крутит? — поинтересовалась Мари, подперев голову рукой. — В общем, так как — повторюсь — день рождения сегодня у меня, то кручу я, — важно заявила Беретта, убирая прядь волос за ухо. — А потом… по часовой стрелке. — Она внимательно оглядела друзей, пытаясь понять, все ли были достаточно внимательны к ее правилам. Мэверик кивнула, пожимая плечами с совершенно смиренным видом; Спас безотрывно смотрел на бутылочку, должно быть, осознавая, что сегодня ему тоже придется кого-то целовать; Миними, как и обычно, выглядел отсутствующим, но, в принципе, готовым; Страйкер разглядывал свежий шов на ладони, который ему наложила Мэверик сегодня утром. Беретта вздохнула и потянулась к середине круга, чтобы раскрутить бутылочку. Вышло у нее это довольно ловко. Она вернулась на место, с предвкушением наблюдая за тем, как крутится бутылка. Горлышко остановилось на Мэверик, которая сидела рядом с Береттой, так что тянуться даже не пришлось. Беретта повернулась к подруге с вопросом в глазах, и та первая приблизилась к ее лицу, касаясь губ коротким поцелуем. Беретта довольно улыбнулась. Спас неловко засмеялся. Хорошо, что крутить он будет самым последним. Смирившаяся со своим положением Мэверик тоже раскрутила бутылочку. Горло указало на Миними. Он не сразу понял это, все еще думая о чем-то своем и не особо следя за происходящим, а когда понял, то поднял вопросительный взгляд. — А это обязательно делать? — спросил он. — Давай, Миними, — улыбнулась Мэверик. — Не нужно обижать меня; просто поцелуй. Миними пожал плечами. Он и не планировал обижать ее. Будь на ее месте кто угодно другой, даже самая красивая и очаровательная девушка, он спросил бы то же самое. Не то чтобы его это смущало или заставляло чувствовать неловкость, как, например, Спаса, — нет. Он просто не любил все эти физические контакты, ему было неприятно трогать людей. Целовать — тем более. И он сделал все, чтобы не показать этого, когда Мэверик, приблизившись и убрав его волосы с лица, смело поцеловала. Это длилось пару секунд, но Миними казалось, что прошла целая вечность. Потом Мари вернулась на свое место, а Миними подумал, что сойдет с ума, если ему придется делать это снова. Потом крутил Страйкер, и ему, к счастью, выпала Беретта — а уж с ней поцелуи не были для него чем-то уж очень необычным. — Ну же, Миними, — протянула Беретта, — не задерживай игру. Миними смотрел на бутылочку злобным взглядом, словно пытался испепелить силой мысли. Не выходило. Пришлось покрутить. Снова выпала Беретта. — Тебе прям везет сегодня, — хмыкнул Страйкер, когда они, коротко поцеловавшись, вернулись на свои места. Спас и не заметил, как подошла его очередь. Он протянул руку и дотронулся до бутылочки, но раскрутить никак не решался. — Ты что, молишься? — хмыкнул Страйкер. — Давай, Спас, никто тебя тут не съест. Все в курсе, что ты совсем не умеешь целоваться. Спас поднял на Страйкера угрюмый взгляд, но ничего не ответил. Раскрутив бутылочку, вернулся на свое место. Крутилась она будто бы целую бесконечность; у Спаса громко стучало собственное сердце в ушах. Но в конце концов она остановилась, и Спас, подняв взгляд в направлении, в котором указывало горлышко, увидел просиявшее лицо Страйкера. Тот был чем-то невероятно доволен. И только всеобщий смех заставил выпавшего из реальности Спаса осознать, что же произошло на самом деле. Бутылочка указала на Страйкера. Им придется целоваться. — Я не буду этого делать. — Спас нахмурился, скрестив руки на груди. Вот еще не хватало — с этим придурком целоваться! Спас, конечно, любил его, но, блин… Явно не до такой степени. Он был готов поцеловать всех в этой комнате, кроме Страйкера. — Так и знал, что ты ныть начнешь, как идиот, — засмеялся Страйкер. — Ну же, Спас, не будь девчонкой! У тебя не отвалится член, если ты сделаешь это. Спас целиком и полностью осознавал, что его провоцируют прямо сейчас, нагло и совсем не скрывая этого, с противной ухмылкой на лице… Но до чего же это раздражало! — Видите, — хмыкнул Страйкер самодовольно, — всегда знал, что он слабак. — О, иди сюда, придурок, — вздохнул Спас, даже немного приподнимаясь, выползая на самый центр круга. — Поглядите! Нонсенс! У Спаса ни с того ни с сего появились яйца! — Заткнись и иди сюда. — Спас звучал серьезно, но это только еще больше раззадоривало. Страйкер тоже приподнялся, двигаясь ближе к Спасу. Их лица были в паре сантиметров друг от друга, когда Страйкер усмехнулся: — Ну, и дальше что? Что ты с этим сделаешь? Ему почему-то казалось, что уверенность Спаса самая что ни на есть напускная, что он ничего не сделает, потому что засмущается, испугается или почувствует себя неловко. Но вся насмешка резко пропала из глаз Страйкера, когда Спас притянул его за воротник жилета и больно уж смело прижался к губам. Это было настолько неожиданно, что, даже когда Спас, тихо посмеиваясь, вернулся на свое место, Страйкер так и остался в середине круга с застывшим выражением лица. Поцелуй был каким-то детским, нелепым, но мысль о том, что Спас и правда сделал это, заставляла усомниться в реальности происходящего. — О-о-о, — протянул Спас не своим голосом, а каким-то писклявым и противным, как бы пародируя голос Страйкера — ведь, конечно же, именно такой у него и был! — О, поглядите, нонсенс, у Страйкера ни с того ни с сего пропали яйца. Да, Страйкер? Страйкер только иронично фыркнул в ответ и поднялся на ноги. — Дебильная игра, если честно. Я спать. — Не дожидаясь ответа, Страйкер развернулся на пятках и побрел в направлении своей комнаты. Спас, ухмыляясь так же, как Страйкер до этого, по-ублюдски самодовольно, смотрел ему в спину. Казалось, ничто не может убить его самоуверенность сейчас. Но Мэверик, впечатленно улыбаясь, протянула: — А ты неплох! — и в гостиной раздался веселый смех, а уверенность Спаса развеялась в воздухе, как дым. Он смущенно опустил голову и уткнулся взглядом в бутылку. Вот она, причина всех будущих подкалываний и шуток. Причина всех, черт возьми, бед.