French Kiss

      — Смотрите! Это же… та самая башня с картинок! — восторженно завизжала белокурая девчушка, лет шести от роду и устремилась вперед, словно то, что ее заинтересовало, было намного ближе, чем на самом деле.       — Уля! — попыталась прикрикнуть на нее такая же светловолосая мать, но невольно улыбнулась, видя незамысловатое детское счастье. Это она, Рената, видела и Париж, и «ту самую» Эйфелеву башню не один раз, а для ее маленькой копии все было впервые.       — Пускай побегает, — спутница Ренаты невесомо похлопала ее по плечу. — Она же на виду, да и далеко без нас не убежит.       — Зе, ну я же должна хотя бы для приличия ее чуть-чуть осадить? — с легкой тенью смущения ответила Рената.       — Только если чуть-чуть, — заключила Земфира, глядя на подругу из-под черных солнцезащитных очков.       Париж пока еще не был тем местом, в котором их могли бы засечь ненавистные папарацци. Поэтому она позволила себе деликатно взять Ренату под обнаженный локоть. Счастливая маленькая Ульяна бегала по площади наперевес с ополовиненным рожком шоколадного мороженого, а женщины неспешно прогуливались следом, любуясь на бесконечную красоту старинных улиц и периодически — друг на друга.       Как бы то ни было, а столица Франции действительно овеяна романтикой. Даже самый черствый и холодный странник, попав сюда, хоть сколько-нибудь да проникнется его неповторимой атмосферой. Аромат кофе и мягких, еще теплых булочек, крики уличных зазывал, бродячие музыканты, еще не обжигающее, но уже ласково согревающее майское солнце… Все это действовало на душу, как бокал хорошего шампанского.       — Мамулик! Дай фотоаппарат? Я хочу тут все-все заснять! — заверещала подбежавшая Ульяна, указывая на новенький «Contax», висевший на шее Литвиновой.       — Ты сначала мороженое доешь, Киндер! — по-доброму усмехнулась Земфира.       Девочка посмотрела на нее крайне серьезно, будто бы принимая вызов, и одним махом отправила в рот приличный остаток рожка. Конечно же, холодное мороженое в большом количестве, причинило долю страдания неокрепшим молочным зубам. Уля поморщилась, но практически сразу с довольным видом констатировала:       — Доела.       — Доча, разве оно того стоило? Горло же заболит! — с фирменным придыханием воскликнула Рената, но фотоаппарат отдала. — Осторожнее, не снимай с шеи ремень.       Но последние слова мамы девочка уже не слышала. Лишь прокричав восторженное «Спасибо», она резво умчалась куда-то вглубь улицы. Благо яркое цветастое платьишко да длинные светлые локоны отлично выделяли ее из толпы, и она не терялась из виду.       — Люблю Париж, — задумчиво произнесла Рената, вдыхая свежий воздух. — Здесь можно гулять, не задумываясь ни о чем.       С этими словами она мягко взяла ладонь Земфиры в свою, накрепко сплетая их пальцы. Рамазанова нежно улыбнулась и встряхнула короткими черными волосами. Действительно: прекрасный город, в котором еще можно остаться незамеченными, любимый человек рядом, вдали бегает счастливый ребенок. Что может быть лучше в этот момент?       Их красноречивое молчание через несколько минут снова прервала подбежавшая Ульяша.       — Давайте, я вас тоже сфотографирую! Париж красивый. И вы тоже красивые! — без тени стеснения и робости сообщила девочка.       — Зе, давай? — подключилась мать к просьбе Ульяны. Земфира редко соглашалась на подобную авантюру, но сейчас она пребывала в прекраснейшем расположении духа, а потому без лишних возражений положительно кивнула. Получив согласие, Уля звонко засмеялась и приготовила фотоаппарат.       — Вставайте напротив башни!       Женщины послушно встали на фоне знаменитого Эйфелева творения. Немного попозировав на камеру по отдельности, они приблизились друг к другу. Осторожно, но с искренней нежностью, Земфира приобняла Ренату за талию, а та с улыбкой положила голову ей на плечо. Ульяна, воображая себя настоящим фотографом, еще по-детски, немного неуклюже делала кадр за кадром, запечатляя нажатием кнопки спуска такой драгоценный для них всех момент.       Ребенок растет счастливым тогда, когда растет в любви. Не в том слепом обожании, сюсюкании и прочем, что обычно ассоциируется в отношениях с маленькими детьми, а именно в той любви, которой пропитан дом. Если дом согрет уютом, а его обитатели проявляют друг к другу взаимное уважение, заботу, понимание и поддержку, значит и дети в нем вырастают счастливыми. Пожалуй, детям надо отдать должное за их искренность, непосредственность. Они видят мир чистыми, невинными глазами. Шестилетняя Ульяна росла как раз в такой атмосфере. Она еще не знала и не задумывалась над предрассудками, стереотипами и прочими «взрослыми» заморочками. Она просто видела и чувствовала любовь тех, кто окружал ее дома.       — Мамулик? — Девочка убрала от лица видоискатель и загадочно посмотрела на Ренату, склонив набок светлую головку. — А ты Земфиру любишь?       Этот вопрос немного выбил из колеи и одну, и вторую. Женщины тихонько засмеялись, еще ближе склонились друг к другу.       — Ну ответь! — тоже смеялась Ульяна, глядя то на маму, то на ее спутницу.       — Да. Люблю, — на всякий случай, вполголоса, чтобы лишний раз никто не услышал, но уверенно отвечала Литвинова дочери.       Слова Ренаты явно удовлетворили девочку и, помолчав пару секунд, она уже намного тише и чуть смущенно выдала:       — Тогда… поцелуй ее?       — Боже мой, Ульяна! — шикнула она дочери, но не смогла удержать на лице улыбки. Земфира хохотала уже практически в голос.       — А что? Когда любят, всегда целуются. Вот и ты покажи ей, что любишь!       Томно вздохнув, Рената коротко чмокнула свою спутницу в щеку, надеясь, что на этом просьбы девочки закончатся.       — Нет-нет-нет! — хитро ухмыльнулась Ульяна. — Так можно кого угодно. Ты по-настоящему поцелуй. По-взрослому. А я вас сфотографирую.       — Уля! — прикрикнула Литвинова, возмущенная такой наглостью. — На улице этого делать не стоит.       — Ренат, ребенок просит, — ласково посмотрела Земфира сначала на девочку, потом на свою спутницу. — Да и нам здесь некого бояться. — Последнее она произнесла так, чтобы Уля не слышала.       — Что? Двое против одного? — с наигранной обидой спросила Литвинова, чуть отвернув лицо в сторону.       — Не переживай, Киндер, сейчас все будет! — подмигнула девочке Рамазанова и мягко повернула кончиками пальцев обратно к себе лицо Ренаты. Актриса смущалась, будто впервые, но когда ее губ с непередаваемой нежностью коснулись губы Земфиры, она отбросила всякие сомнения и растаяла под лаской любимого человека.       — Ура-ура-ура!!! — восторженно заверещала Ульяна, тут же снова прильнув к видоискателю и раз за разом щелкала кнопкой, стараясь не упустить ни доли секунды этого чудесного момента.       — Ну что? Пойдемте дальше? — смущенная, но счастливая спросила Рената, глядя на дочку. Та удовлетворенно кивнула и пробежала чуть вперед.       — Догоняйте!       Женщины с улыбкой переглянулись, но шага не ускорили. Земфира вновь заключила ладонь Ренаты в свою, а та сжала ее пальцы крепче прежнего. Веселая Ульяна снова носилась где-то рядом, гоняя голубей по мощеной улице. Романтика этого волшебного города насквозь пропитала всех троих. И не столь важно, какими получились кадры, сделанные маленькими ручками светловолосой малышки. Главное, что они все-таки есть и в любое время смогут напомнить им об этом дне.       Об этом дне, о Париже, и мгновениях, которые называют счастьем.