Все значительные сражения происходят внутри нас.© Или… не совсем внутри?
У него светлые платиновые волосы с сероватым отливом, они первыми бросаются Эну в глаза. У него лисий прищур глаз и в них больше прохлады, нежели тепла. У него тонкие сжатые губы и отрешенное выражение на лице. Аурой отстраненности от парня веет издалека. Хакён завязывает шнурки, сидя на корточках, и ловит себя на мысли, что уже откровенно рассматривает этого человека. Блондин высокий, выше его самого, шире в плечах и не пластичный, как он сам. Эн занимается балетом, так, для души. В планах нет выступать на большой сцене. Просто кто-то играет в теннис, кто-то вяжет, кто-то, в конце концов, занимается гончарным ремеслом. А Эн вот ходит на курсы балета. Постигает своего рода искусство, да и телу не даёт одеревенеть. Хакён замечает этого странного платинового блондина с отливом серого в волосах совершенно случайно: как раз выходил из здания, чтобы направиться домой. На улице уже темнеет, скоро вдоль улиц начнут загораться фонари. Хотелось бы лечь пораньше, но Хакён знает, что обманывается. Мысль не совпадет с действием. Он опять засидится, опять будет бежать на первую пару и надеяться не опоздать. И, скорее всего, не опоздает. Он парень, в общем-то, удачливый. Блондин тормозит на дороге и вчитывается в пришедшее ему на телефон сообщение. На лице ни одной лишней эмоции, его было бы логично сравнить с куклой. Эн поднимается на ноги и не спешит пройти мимо. Хочется врезаться в него, вызвать на лице хоть что-то, помимо прохлады. Хакён обращает внимания на его кожу — светлая, почти белая. Прикусывает губу изнутри и скользит взглядом по своей — смуглая. А хотелось бы как у незнакомца. «Хотеть не вредно», — недовольно искривив лицо, думает он, поднимает взгляд и еле заметно вздрагивает. Незнакомец смотрит прямо на него, глаза в глаза, и ладно бы просто смотрел. Он словно читает мысли, в голову своим странным взглядом лезет, осознание чего не особо приятно. Над ним чуть моргает фонарь и заставляет поежиться. Ситуация становится все своеобразнее. — Не подскажете время, телефон разрядился, — пытаясь разрядить какую-то гнетущую обстановку, кидает Эн первое, что приходит ему в голову. И молит про себя, лишь бы вполне себе заряженный телефон в кармане вдруг не зазвонил. Блондин переводит равнодушный взгляд на дисплей. — Полвосьмого, — сообщает он еле слышным голосом. Эну даже хочется переспросить, но он не решается. Время он, в общем-то, и так знает, а это просто повод, сам не знает точно для чего. Просто разрядить обстановку же вроде хотел? Или не совсем только это. — Ча Хакён, — как бы между прочим добавляет следом, — можно просто Эн. — Лео, — коротко и понятно. Полного имени не называет, да и не требуется это. — Приятно познакомиться. Фонарь мигает вновь, и контраст кожи Лео со смугловатой Эна походит на что-то необычное, как снег на песке. Слабая улыбка на лице напротив кажется чуть натянутой. Хакён улыбается в ответ, ему в свою очередь становится все любопытнее. Таинственного парня хочется разгадать. Собрать по кусочкам в одно целое, будто пазл. Хотя брюнет и не понимает пока, зачем оно ему. ╂⋘ ⋙⋘ ⋙⋖ ⋗⋘ ⋙⋘ ⋙╂ У Лео, оказывается, небольшая однокомнатная квартирка с зеленными обоями, которые давно уже следовало бы переклеить. В каком-то потрепанном подъезде, с исписанными стенами и не горящими на третьем и пятом пролете лампочками. К нему приходится подниматься пешком, потому Хакён запоминает. Запоминает и краску на стенах зеленую, местами взбухшую. Местами содранную, валяющуюся мертвыми опилками на холодном полу. Хакён запоминает некоторые надписи и рисунки, вероятно, нездоровых на голову художников, или и того поди наркоманов. Без нужной дозы дури такое в голову нормальному человеку точно не пришло бы, хотя кто их знает, люди разные. Половина и без дури не особо нормальные. Он запоминает все это, хотя ума не приложит зачем его мозгу может понадобиться вся эта информация. Повешенные в ряд, выведенные жирным маркером куклы в странных одеждах, подобия игл, какие-то ножи, улыбки, растянутые на пустых лицах. Лица без глаз. Улыбки самые разные — жуткие, пугающие, мертвые. В словах преобладает мат, и местами они перевернуты. Пытаясь прочитать некоторые из выражений, Эн даже оступается и чуть не летит на встречу с не особо дружелюбно настроенными ступенями. Спасает реакция Лео, идущего впереди, а точнее его руки, вовремя появившиеся на плечах. Хакён чувствует себя в какой-то мере идиотом, хоть и улыбается, кинув что-то способное, по его мнению, разрядить глуповатый момент. Лео привычно кивает, парень не особо втягивается, впрочем, как и всегда. Эн порой спрашивает себя, почему он решил тогда заговорить с ним? Чего он хочет? Подружиться? Разгадать некую тайну? Заставить незнакомца сбросить маску с лица? Что из этого? Лео поворачивает ключи в замке темно коричневой двери и та приоткрывается. Веет оттуда, не поймешь, то ли холодом, то ли теплом, то ли хозяйским отстраненным равнодушием «Так чего же?» — все еще спрашивает голос в голове. Хакёну, пока нечего ему ответить. Точнее, он может сказать, что это любопытство. Такой себе интерес. Но правда ли это? Тут, похоже, есть что-то ещё. После странно начавшегося знакомства, Лео открытее для него не становится. Раскрепощенности в нем и вовсе ни одной промилле. Окна его квартиры выходят на автостоянку. Эн болтает часто за двоих, а Лео глядит в окно. Непонятно о чем он размышляет, но явно пребывает не здесь. Хакён не обижается, в конце концов, он сам напрашивается в гости. У Лео выявляется не менее странное, чем и вся его загадочная личность, хобби. Он шьет кукол. Обычных вроде как тканевых кукол, реже собирает их из вязальных ниток. Пуговками обозначает глаза, черными тонкими нитками прошивает рот. Он создает на самом деле совсем не детские милые на вид игрушки, и на вопрос о племянниках отрицательно мотает головой. — Просто нравится, — тихо отвечает Лео на вопрос Хакёна, продевает нитку в иглу и вонзает в участок пустого лица из серой ткани. Прошивает рот. — Интересно, — коротко комментирует Эн и смотрит. Следит за светлого оттенка руками, за тем, как они работают, как движутся, а лицо остается все таким же отрешенным. Не прочитать в нем ни эмоции, ни чувств. Он вытягивает нитку из ткани, завязывает узелок и прячет его во внутренней прокладке, прежде отрезав ненужный хвостик. Хакён не может с точностью сказать, нравятся ему эти изделия или нет, скорее, находит себя в нейтралитете. Зато признает, что ему нравится то, как они создаются.◆╂⋘ ⋙⋘ ⋙⋖ ⋗⋘ ⋙⋘ ⋙╂◆
«Зеленый дракон вылетает в оконную раму. В большую оконную раму, я прошу забрать меня с собой, но он отказывается», — находит новую свежую запись Хакён кривым нервным почерком на стене подъезда в седьмом пролете. Лифт опять не работает, и приходится подниматься до квартиры Лео пешком. Эн приостанавливается возле этого выражения, какое-то время задумчиво обводит его взглядом и поднимается еще этаж. Стучится в знакомую темно-коричневую дверь, рядом с которой нет звонка. За ней слышится шебуршание, и, как не удивительно, нецензурная брань, кинутая резко, сквозь зубы. Голос совсем не блондина. Эн отступает назад, возможно он не вовремя, к Лео приехали родные, или кто-то еще. Даже думает развернуться и уйти, но не успевает спохватиться, как дверь быстро раскрывается почти во всю, а за ней обнаруживается парень с черными жесткими волосами, шальной улыбкой и татуировками, пестрящими по телу. Его хитрый, чуть безумный взгляд выхватывает Эна, и он вопросительно изгибает бровь. Темная футболка с надписью на английском и черные джинсы делают этого парня похожим на хулигана, или даже какого-то вандала. Эн переводит взгляд на дверь: он точно не перепутал этажи? — Ты сюда? — низким, грубоватым голосом интересуется парень. Эн уже не уверен, сюда ли. За спиной брюнета появляется Лео, кидает сухое «привет» и скрывается в ванной. Незнакомец отходит в сторону. — Так значит, ты тот самый новый друг Лео, — заинтересованно оглядывая его, улыбается парень, — Воншик, а лучше просто Рави, будем знакомы, — протягивает руку для скрепления знакомства. — Ча Хакён. Просто Эн, — пытается улыбнуться он, чувствуя себя как-то неудобно. Его руку сжимают крепче. Хакён переводит на нее глаза, и натыкается на татуировку дракона, вылетающего в открытое окно. «Неужели и ту запись на стене оставил этот парень?» — всплывает в голове вопрос. Рави отпустить его ладонь не спешит, взгляд у него острый, со сверкающими бликами безумия. Рука горячая, и самую малость, можно уловить в ней еле заметную дрожь. — Хакён, — пробуя его имя на вкус, произносит Рави, — как же тебя сюда занесло? — чуть тише в конце. Хакён поднимает на него немного недоуменный взгляд. Ясно же как день, что он сюда в гости к Лео. Или парень спрашивает о чем-то другом? Рави, оказывается пусть и безумным на вид да и на голову малость, но интересным. У него в запасе множество историй, половина из которых, подозревает Эн, вымысел. Очень ярко рассказанный вымысел. Рави, он как фейерверк, больший и яркий, что запускают высоко в небо. У него от запястья левой руки по предплечью летит чёрно-белый дракон, и вылетает в такое же черно-белое окно. А за окном цветасто, там есть и синий и зеленый и желтый. Воншик рассказывает, что это свобода. Это знак воли и духа. Могущество, обретающее равновесие. Он немного чудит со словами и порой перебарщивает с оборотами и эпитетами. Еще у Рави есть татуировка близнецов на лопатке: две фигуры смотрят друг на друга, а между ними сидит кот, точнее, его черная тень. Парень говорит, что это встреча с самим собой, умение принимать себя таким, какой есть. Есть у него еще пару надписей вдоль позвоночника, у большого пальца правой руки и под ключицей, на неизвестном Эну языке, о них Рави рассказывать не спешит. Хакён смотрит на него и пытается понять, как они с Лео вообще умудрились подружиться, ведь, судя по словам парня, они давние хорошие друзья. Эну интересно, а Воншик лишь размахивает на это руками и говорит что не помнит точно, с чего там все началось. Подрались они вроде еще в школе, и как-то само собой потом всё это в дружбу вылилось. У Эна брови уплывают вверх от этой информации, он считал Лео пацифистом. Хакёну вообще трудно представить блондина с кем-то дерущимся. А Воншик тем временем добивает, мол, занятия по боксу же. Лео раньше посещал. Последний продевает нитку в иглу и завязывает узел с бесстрастным выражением лица, протыкает иглой ткань и пришивает первый глаз-пуговку кукле. Эн думает, что Лео чертова Марианская впадина, он сложнее чем бермудский треугольник. И если в последнем люди исчезают, то в Лео, скорее всего, не мудрено и расщепиться как в серной кислоте. Опасно, жутко должно быть вроде как, но Эн уходить как-то не спешит. — Так как? — спрашивает вдруг Воншик, вытаскивая из кармана самокрутку. Последнего Эн, конечно, не одобряет, но кто он такой? Рави уже давно большой мальчик, и сам выбирает, чем травиться. — Что как? — не понимает Эн его вопроса. Самокрутка начинает дымиться в чужих пальцах, Рави затягивается на пару секунд и с наслаждением медленно выдыхает, прикрывая глаза. — Как тут оказался? Только по-честному, — косяк в его руках медленно тлеет, поднимая в вверх танцующие завитки из серо-синего дыма. Лео молчит, увлеченный шитьем, и вообще редко вставляет пару слов в разговор, иногда кажется, что его и вовсе тут нет. Ничего не имеет против и относительно курения внутри. Его это всё, похоже, вообще не особо волнует. Он дошивает кукле рот, отрезает узелок и исчезает в ванной. По-честному, значит. — Любопытство, — отвечает Хакён, кидая взгляд в сторону ванны. — Был тут уже один такой любопытный, — Воншик вновь затягивается и откидывается на спинку кресла, — был и улетел в окно с драконом. — В смысле? — интонация Рави, Эна сейчас немного настораживает, а брюнет поднимает голову и ухмыляется уголками губ. — Не бери в голову. Эн и не берет. Рави не плохой, но малость безумный, и его словам полностью доверять не стоит. Тем более, когда тот несет нечто не совсем понятное. Лео открывает дверь и, вытирая руки о полотенце по дороге, возвращается на место. Уже сев, ровным голосом просит Рави открыть окно. Последний кивает, но просьбу выполняет далеко не сразу. В следующий визит дверь ему открывает Лео. Привычно равнодушный, он кидает: «Привет, проходи», — и уходит в комнату. На кресле у двери находится и Рави, какой-то странно отрешенный, с маниакальным блеском в глазах. Он глядит, не моргая, перед собой, и абсолютно никак не реагирует на приветствие Эна. Хакён не дурак, и в чем тут дело догадывается быстро. Лео говорит, что бесполезно читать ему нотации и пробовать уговорить бросить: уже пробовали и не раз. Безрезультатно. Разве что, как итог, появившаяся на теле ещё одна новая татуировка. — Это просто его способ расслабиться, — Лео произносит это таким голосом, что у Хакёна мурашки пробегают по позвоночнику. Но правда, кто он такой, чтобы лезть? Они с Рави, даже не друзья как таковые. Так, пересекающиеся на территории квартиры одного общего друга. — Марка*, — испугав Хакёна резким возгласом, вскрикивает вроде как очнувшийся Рави. Достает из кармана штанов небольшой кусок квадратной формы, по виду напоминающим то ли лоскуток ткани, то ли узорчатую бумагу, разглядеть как следует у Эна не получается, и кладет его под язык. — Воншик, ты в порядке? — вопрос порядком туп, как и состояние того, кого спросили. Рави поднимает на него заполненные некой дымкой темные глаза, и Хакён на автомате делает шаг назад. Глаза, как озеро ночью, вроде и спокойное, а высунись из лодки, вглядись в гладь, и нечто может резко всплыть и оторвать тебе голову. И это не акула, какая же акула в озере. Это что-то намного страшнее и больше. Рави неестественно ухмыляется, затем неуклюже трет пальцем тату на левой руке. Дракон двигается на коже от этих действий. Зеленые обои вокруг, как и их хозяин, смотрят мимо. Они не вселяют энергии, и если Рави приходит сюда за ней, то он ошибается дверью. Ибо ее тут нет. Хакёну вдруг становится страшно, тут мир, который скрыт от всех. Мир, вокруг которого они с Воншиком могут только ползать. Мир, который Лео никому не раскроет. Эн кидает на него взгляд, блондин оглядывает свою готовую куклу, затем переводит странный взгляд на Хакёна и убирает ее куда-то в сторону, вытаскивает черную нитку из иглы. Лео странный, чертовски странный. Почему Эн вообще решил, что сможет его разгадать? Сможет сбросить его маску с лица? Что Хакён вообще, тут забыл? И эти вопросы, заданные самому себе, как гром среди ясного дня. Почему он задумался об этом только сейчас? — Я на балкон, — кидает он и выходит в подъезд, проходит по длинному коридору и выходит за дверь, на свежий воздух. Ему нужно вдохнуть. Нужно выдохнуть. Надо что-то сделать, вернуться домой и завалить себя дополнительными занятиями, ведь последний, шестой, год обучения на носу, а потом искать работу. Нет времени делать глупости. Подростковый период давно прошел. Какое ему дело до чужих проблем? До загадок? До этой квартиры? «Любопытство», — подсказывает сознание. Любопытство и… — И что же? — вслух злится на внутренний голос Хакён, дверь позади, тихо скрипнув, пускает кого-то. Эн предполагает, что это очухавшийся Воншик, но, повернувшись, обнаруживает за спиной незнакомого парня. Красивое лицо с тусклыми, усталыми глазами, которые смотрят вперед, за спину Хакёна, широкие плечи кажутся чуть осунувшимися, будто так быть не должно. Он проходит и встает почти рядом, разместив локти на поручнях. Не курит, кажется, тоже просто вышел подышать. «Да откуда же они все тут такие?» — спрашивает сам себя Эн, кидает взгляд на небо, туда, где на горизонте высыхает ярко-оранжевый в переливе остаток дня. «А сам он к слову какой?» — всплывает в голове. Вдруг хочется сорваться с места, найти зеркало и вглядеться в свое отражение. Не изменилось ли в нем самом чего? Небольшой ветерок приносит с собой аромат, изысканно-тонкий, свежий и самую малость терпкий. Аромат исходящий от его соседа. Сочетание запаха и того, что не скрыто, отражается в глазах, производит впечатление тягостности. Жизни в данный момент, а может и в общем. Кто знает. Эн всего лишь предполагает, исходя из увиденного. — Когда-нибудь эти швы разойдутся, и мы увидим его истинный лик, — неожиданно произносит незнакомец, все так же глядя куда-то вперед. Эн самую малость теряется. Терпкость чужого аромата вдруг давит былую свежесть. — Какие швы? — осторожно уточняет Эн. — Те, что на небе, — просто отвечает парень, отталкивается от поручней и скрывается за дверью в коридоре. Эн же остается разглядывать небо. Точнее, ищет на нем швы. Но почему-то ни одного не видит. Парень вроде как говорил абстрактно, но, даже если так, ничего похожего. Наверно стоит вернуться.╂⋘ ⋙⋘ ⋙⋖ ⋗⋘ ⋙⋘ ⋙╂
В последнее время Рави все чаще глотает таблетки или пропитанные квадратики прямо перед ним. Не то чтобы он должен смущаться Эна, но последнему от этого неприятно. «Человек расслабляется», — убеждает себя Хакён, как убедил себя, видимо, Лео. Хотя, о чем это он, блондину и убеждать-то себя, наверняка, не пришлось. В дверь вдруг стучатся, и это отвлекает от мыслей. Стучатся мелодично, проигрывая стуком веселую мелодию. Эн переводит взгляд на Лео, но тот даже бровью не ведет, лишь кидает: — Открой, — и возвращается к черным ниткам. Рави стирает со лба пот, бормочет что-то о жажде и откидывает голову назад. Его руки видимо дрожат, и Эн пытается делать вид, что этого не замечает. — Приветули, а Рави не здесь? — выдает с веселой улыбкой незнакомец, следует Эну только открыть дверь. Первым, Хакён обращает внимание на его бритую в имитации «спутанной дороги» бровь, затем на его нос. Большой вроде как, но красивый. У того в глазах пляшут веселые огоньки, и Эн не сразу, но отмирает и отвечает на вопрос, точнее, задает встречный. — А Вы кто? — Близкий друг. Можно еще сказать брат, братюня, а то и больше, глубже, — жестикулирует руками парень. Эн решает просто отойти в сторону и пропустить его. Нет желания слушать, куда там дальше и глубже. Парень улыбается шире и чуть ли не вприпрыжку вбегает в комнату, находит Рави, словно на нюх. Целенаправленно и точно, никуда излишне головой не поворачивая. Эн заходит следом за ним и отмечает, что весельчак абсолютно никак не реагирует на присутствие Лео в комнате, последний, к слову, тоже даже не шелохнется. Напрашивается вывод о взаимном игноре. Становится понятно: парень явно бывал тут не единожды. Взглянув на сидящего в кресле Воншика и быстро оценив его состояние, парень так же стремительно исчезает на кухне, и появляется вновь через пару минут со стаканом воды в руках. Помогает Рави пить, чуть наклонив тому голову вперед, как беспомощному. Смотрится со стороны это всё даже чуднее, чем ожидалось. Парень садится на подлокотник кресла и левую руку абсолютно спокойно кладет на чужое бедро. Как-то даже по-хозяйски, а затем и вовсе происходит то, что заставляет глаза Эна округлиться в удивлении. Парень убирает стакан в сторону и слизывает лишнюю капельку, скользнувшую мимо рта по подбородку Рави. Похоже, те слова про больше и глубже, имеют под собой совсем не шуточную форму. Хакён, конечно, не гомофоб, но видеть это вот так в живую, близко, чуть выбивает из колеи. Зато парень вот ни капли не стесняется, чуть хлопает по чужим щекам, улыбается шире, когда Рави наконец реагирует, и тянет того за руку, заставляя встать. Воншик как-то хищно скалится, глядя в ответ, а в следующую секунду сам тянет парня на себя, впиваясь поцелуем в улыбающиеся губы. Хакён чувствует, что ему пора выйти. Только не поймет: из этой комнаты, или из вон того окна впереди. Выбирает дверь. Слышит за спиной ровный голос Лео, видимо отвлекшегося от своего занятия: — Не здесь. ◆╂⋘ ⋙⋘ ⋙⋖ ⋗⋘ ⋙⋘ ⋙╂◆ От незнакомца временами встречающегося ему на балконе, пахнет свежестью, что порой перебивает терпкость. От Воншика пахнет пряным с горчинкой, чем-то даже экзотичным. От Кена, весельчака, и как оказалось парня Рави, пахнет горьковатым, но свежим, холодным. От Лео изысканно-тяжелым, терпко-горьким. А от него самого вроде как чем-то влажным, но мягким, чуть прохладным. Эн уже даже подумает как бы ему не заделаться в парфюмеры, с таким-то нюхом. Но потом вспоминает, что это всего лишь действие таблеток Воншика, из любопытства и в процессе долгого противоречия, все же выпитые им самим. Это получается ненароком. Нет, правда. Хакён понимает, что не шутки, но одна ведь погоды не сделает. Всего лишь небольшой эксперимент, в конце концов живем всего раз. Ладно, оправдание на самом деле так себе. Но свалим все, опять же, на старое «доброе» любопытство. Интерес. Прогресс. Что там дальше? А дальше откуда-то возникший перед ним Лео, припирающий его к стенке, с прежней маской на лице, казалось бы, да вот только брови на переносице сдвинуты, а еще сила, с которой он держит, позабыв о своем хобби, не знакомая. И вроде Хакён не такой уж и слабый, он пластичный и куда ловчее, один минус − состояние в тот момент чуть бестолковое. И вообще, ещё точно не ясно: припирает его Лео, или глюк от LSD. Однако, наверное, глюк вряд ли бы подался вперед и, выдохнув ему куда-то в щеку, начал целовать. Глюк бы явно не скользнул руками по шее и не зарылся в волосах на затылке. Хотя кто его, этот глюк, знает. В голове отплясывает какой-то странный ритм появившийся из ниоткуда дракон. И Хакён даже не сразу признает в нем того, что у Рави на руке. И как он, спрашивается, туда, в голову ему, попал? Чужие бледные руки соскальзывают ниже, а Эн даже не поймёт, отвечает он Лео или нет, зато блондин уже оттягивает его нижнюю губу покусывая зубами, присасывается с новой силой, ранее Эном, в нем, не замеченной. Вероятность глюка все еще существует. А из-за застуканных сцен с участием Кена и Рави, тело, похоже, считает, что неплохо было бы тоже так попробовать. В конце концов, живешь всего раз. Вот опять, что за тупое оправдание. Любопытство. Да, все оно. Интересно, сколько душ оно уже сгубило? Хакён находит себя на полу в комнате Лео. Тот похоже в ванной, судя по звукам. Эн приподнимается и шипит, голова болит как после недельного похмелья. Похоже, он ей где-то ударился. Парень подтягивает к себе ноги и немного озадачивается. Штаны расстегнуты, и, судя по следам, он кончал. Или… Страшная догадка настигает с резким рывком вверх. Вроде ничего не болит, не считая трескающейся из-за невидимых колоколов головы. Вот уже чего-чего, а узнать о тоннельных приключениях задницы в неадекватном состоянии не хотелось бы. Судя по тем отрывкам воспоминаний, что мало-помалу начали поблескивать в его сознании, они друг другу только отдрочили. Вроде и противно от осознания, но жить с этим, по крайней мере, можно. И теперь не помешало бы уйти. Пусть в испачканных штанах и с гнездом на голове. Нужно просто уйти. Хватит с него всех этих загадок, наркоманов и сцен, из-за которых неспокойно спится по ночам. Не хватало еще продолжения того, что уже случилось. Поиграл в следопыта-добровольца, и хватит, убеждает себя Эн, спускаясь по ступеням в подъезде, скользя пальцами по выпуклостям на стене, и обжигаясь об их холод и колючее остриё. «Чтобы наслать болезнь на того кого ненавидят, или чтобы…» Дальше текст смазан. Глаза как-то сами цепляются за это неполное предложение. И кто их только пишет. И снова эти нарисованные повешенные в ряд куклы. Лица без глаз и улыбки, нашитые на мертвые оболочки. Бред силой кобылы. Нужно просто уходить.╂⋘ ⋙⋘ ⋙⋖ ⋗⋘ ⋙⋘ ⋙╂
О зависимости и речи быть не может, но он возвращается, робко стучит в дверь и встречает его весельчак Кен, что хорошо. Причина возвращения. Он пытается рассмотреть её со всех сторон, но не видит смысла. Привязанность? Нет, с такой лучше расставаться как можно скорее. Но тогда почему толком не спится по ночам, и собственные мысли, будто искусители, нашептывают, что нужно вернуться. Что сегодня можно даже пропустить занятия балетом. Ему все равно на сцене не танцевать, так что особо ничего не теряет. Иногда хобби тоже ненадолго стоит откладывать. Странно, но Лео дома не оказывается. У него в квартире только Воншик и Кен. На его немой вопрос Рави сообщает, что тот вышел за нитками, закончились они. Потом кидает на Эна какой-то настороженный взгляд, отодвигает от себя Кена, присевшего у него на коленях и как-то нерешительно заговаривает: — Знаешь, как индейцы бывало любили издеваться и даже избавляться от своих врагов? — его голос звучит совсем как у историка Хакёна в его прежней школе. Сознание парня похоже чисто, да и руки трясутся не так сильно. Не дожидаясь ответа, тот продолжает, — чтобы наслать болезнь на того, кого ненавидели, или и вовсе обречь его на смерть, они приносили некоторую одежду жертвы и какую-то часть его, будь это ногти, волосы, или даже сперма. Затем одевали во все это какую-нибудь статую, сделанную от имени жертвы и проклинали ее, оплевывали и как бы казнили, повесив под конец. — И зачем ты мне это рассказываешь? — попытался понять Хакён. Это всё, конечно, было нереально интересно, да и историю он всегда любил. Но не к месту как-то, нет? — В наше время, все, конечно, значительно упростилось, — проигнорировав его слова продолжил Воншик. Кен в это время глядел в окно, на автостоянку вроде. И что они в ней только находили? — не нужно было этих сложностей со статуями, достаточно стало тряпичной куклы, сделанной непосредственно вблизи жертвы. А еще необязательно было её убивать или обрекать на болезнь, можно было использовать куклу для манипуляций, — он оторвал взгляд, и перевел его на одну из кукол Лео, стоящих за стеклом на полке. — Ты, так хочешь сказать, что они, — махнув на шкаф, — что-то вроде кукол вуду? Воншик глянул на него, и как-то не особо хорошо улыбнулся. — А скажи-ка мне, Эн, у тебя ничего из одежды не пропадало? Волос твоих, если постараться, думаю, найти труда бы не составило. И насчет всего остального выход можно придумать, — улыбка превратилась в оскал, он вынул из кармана таблетку, немного покрутил ее в пальцах, и, не сводя с него взгляда, проглотил. Хакён отшатнулся. — Что за чушь? — Да это просто шутка, — рассмеялся вдруг Рави, — видел бы ты свое лицо. Произведение траги-театра не иначе. Он продолжил хохотать, чуть кашляя время от времени. А вот Хакёну после его слов стало как-то тревожно, даже хуже, чем когда он направлялся к этому дому. Да и Кен, как-то мимолетно мазнув по его лицу взглядом, смеяться не спешил. Он только уперся головой в район шеи Рави и беззвучно прошептал: Мне страшно. Эн не понимал. Нет, ему, скорее всего, показалось, да и вообще, Рави же уже сказал, что это просто шутка. Пусть и не особо смешная. Все это волнение, поднимающееся изнутри из-за разыгравшегося воображения вкупе со словами парня. Вот и всё. Остальное чушь. Лео колдун, судя по ней, получается? Абсурд. А он сам тогда кто в этой небылице? Наемный убийца, работающий на Северную Корею? Придет же такое в голову. Эн вздохнул, покачал головой и вышел из комнаты и вообще из квартиры, надо было проветриться.◆╂⋘ ⋙⋘ ⋙⋖ ⋗⋘ ⋙⋘ ⋙╂◆
Зеленые стены не вселяли умиротворения, и кто только придумал, что слияние синего и желтого создает энергию. Если оно живое, подобно листьям на деревьях, то это ещё понятно, в них и течёт реальная жизнь. Но мертвая краска вдоль холодных стен. Местами криво зашпаклеванная, заплеванная, расцарапанная, побитая, исписанная словами непотребного характера, в набросках дурных рисунков и перевернутых букв. Даже серый или бежевый не смотрелись бы так убого вкупе всей это безрассудности. Эн дотронулся до одной из кукол в ряду неведомой виселицы и мелко вздрогнул. То, как она была прорисована, жестко с нажимом, не одним слоем жирного маркера, словно выскребенная безумным на пороге смерти. Словно последнее послание. Последнее предупреждение. Последний намек перед остановкой загнанного дыхания. Эн спустился на ступень ниже и краем глаз уловил погасшую в лестничном пролете ниже лампочку. В этом доме они перегорали на раз-два, будто некто высасывал из них энергию. Может, зеленые стены? Это убогое слияние с преобладанием темного? Может, оно, скрываясь под оттенком цветения жизни, иссушало потолок, проявляя на нем трещины и поедало свет. Эн тряхнул головой, чужие сказки явно действовали на его разум. Вдруг за спиной, этажом выше, послышались шаги: наверно, кто-то вышел покурить или собирался уходить. Лифт опять не работал, и потому встречи было не избежать. Но шаги прошли вдоль коридора выше и вдруг замолкли в глухой тишине. Неприятной и липкой, словно в этом доме и вовсе никто больше не жил, квартиры были пустыми, и обитали в них разве что только куклы. Безвольные тела, не познавшие дыхания. Куклы одного единственного живого колдуна с платиновыми волосами в сером отливе. Хакён опять тряхнул головой. Еще немного и придется вызывать для себя психушку. Шаги возобновились, и тихое шуршание послышалось на ступенях. Эн обернулся и увидел в пролете выше застывшую фигуру Лео, странным образом не встретившегося ему ранее, хотя, возможно, тот выходил на балкон, и потому они не столкнулись, когда один спускался, а другой поднимался. Глаза у блондина были по-прежнему холодными, но сейчас в них было что-то еще, и оно медленно приближалось, протягивая за собой шлейф чего-то изысканно-тяжелого. Знакомого. Собственного запаха парня. Тишина, внемлющая его тихим шагам, нагнетала неприятными ощущениями. — Они проговорились, — произнес тихий голос, — Я всего лишь хотел, чтобы все они были рядом, просто сидели неподалеку. Возвращались, даже если уходили. И ты в том числе. Мне не особо важно, чем вы были заняты, главное, чтобы рядом, видеть краем глаза, — он говорил спокойно, неторопливо и приближался с каждой преодоленной им ступенью все ближе. Эн слушал бредни, что-то туманное и мало понятное. Очередные россказни устаревших каламбуров. Они с Рави сговорились что ли напугать его до смерти? — Но, — продолжил парень, лампочка в пролете за ним мигнула, но не погасла. Как назло никто не шумел в квартирах, отвлечься Эну было не на что, в коридор никто не выходил, будто попрятались все, как мыши в норах, а Лео все продолжал, — у Рави появился Кен. И мне стало чуточку любопытно. Опять это любопытство взывало не к лучшему. — Мне стал любопытен ты, не как тот, кого я могу видеть краем глаз и быть доволен. А как Рави был интересен Кен. Я подумал, что могу взять от ситуации больше, — он продолжал смотреть прямо, стоя уже всего в паре шагов от него, — могу сделать так, чтобы ты и вовсе не мог уйти, — голос не угрожал, а словно просто излагал очевидное, спокойно и уверенно, казалось бы, даже расслаблено. Он перевел взгляд на рисунки и буквы вдоль стен, и почти с нежностью провел по наброскам повешенной куклы с одним единственным глазом. Провел по криво нарисованной широкой улыбке, импровизированной игле, торчащей из ее почти не прорисованной шеи. Интуиция Хакёна уже вовсю разрывалась громкой сиреной. Ноги дрожали, и от этого было противно. От собственного страха. От мерзких подобий слов на стене. От дракона, так и не вылетевшего за оконную раму, застрявшего в черно-белом измерении на предплечье Рави. От сгорающей постоянно лампочки на лестничном пролете. От этого дома в целом. От каждого, кого он тут встретил. Стало жутко страшно. Этот бестолковый страх осел между лопаток и усмехнулся прошитой черными нитями улыбкой. Рука Лео в какой-то то неуловимый момент оказалась на его шее, светлые пальцы обвели кадык и застыли. Эн стоял как истукан и почему-то не мог его оттолкнуть, он не мог даже толком шевельнуться. — Это все марки*, — вдруг выдавив что-то на подобии улыбки, произнес блондин как ни в чем не бывало, — психоделическая провокация в твоей голове, — светлые пальцы провели по волосам, — этого всего нет. Те куклы, что я шью − всего лишь обычные куклы, а Рави − всего лишь наркоман, как и ты. Противоречия его слов мешались на фоне сказанного ранее. Они измельчались, как овощи в блендере, Эн мог слышать, как тот работает на всю мощь, превращая прежде твердый продукт в кашу. Эта игра нагружала мозг похуже теста на IQ. Эта уловка, загадка в чужих глазах, мир в его квартире. Непонятный и спутанный мир не допускал в себя, но и не отпускал от стены фасада. Эн вдруг почувствовал себя рабом. Марионеткой, за которую дергал умелый кукловод в лице Лео. Мышкой, которую тот запускал в построенный им самим лабиринт и теперь с удовольствием наблюдал, как та путается в поворотах. — Это все не имеет смысла, — сорвалось с губ Хакёна. Он собрал всю силу воли в кулак, постарался сконцентрироваться и сделал шаг назад. Все это правда не имело ни единого смысла. Игры зашли слишком далеко. С него хватит. Эн ждал дисквалификации. — Все в порядке, Хакён, пойдем, — разговорчивость блондина сейчас поражала не меньше сказанных им слов. Он не хотел идти. Но кивнул и позволил вести себя по ступеням обратно на восьмой. Обратно в ту квартиру с темно-коричневой дверью. Он не хотел возвращаться. Но ноги вели именно туда. Где на стенах зеленые обои, которые уже давно следовало бы демонтировать. Где куклы с глазами бусинками и черные нитки, которыми им пришивали улыбки. Зашивали рты и волю. Возможность на свободу. Он не хотел больше видеть эту дверь без звонка. Но уже заходил внутрь. Где на диване в углу сидел Рави с часто безумными искорками в глазах, такими же безумными историями и дурными шутками. Туда, где рядом с ним, на подлокотнике кресла, можно было наблюдать весельчака Кена, иногда что-то беззвучно шепчущего одними губами. «Мне страшно» Он не хотел, и, наверно, не в куклах, не в марках*, тут было дело. Не в парне с потускневшим взглядом, рассуждающим о неведомых швах на небе. Не в безумных рассказах грубоватым голосом Рави. Не в беззвучном шепоте Кена. Не в ярко выраженных запахах. Не в отрешенном Лео, живущем в собственном скрытом мире. Не в куклах, повешенных в ряд вдоль стены. И не в тех тряпичных, что за стеклом в шкафу. А в губящем еще сначала времен любопытстве. Больном, медленно изживающем пороками и порывами любопытстве. Наверно, именно в нём. И потому Хакён закрыл входную дверь сам, прошел в комнату, к окну, приоткрыл его и взглянул на автостоянку. Наполненную жизнью и движением больше, чем весь этот дом и все обитающие в нем в целом. Включая теперь, похоже, и его самого.