Lament

      Эмили плавно скользит хрупкими пальцами по гладкой поверхности клавиш. Комната заливается мягким звуком пианино, обволакивая слух. С раннего детства, её, как и подобает ребенку из благородной семьи, приучали к музыке. Путь к этому был тернист, множество инструментов мисс Колдуин даже не хотела пытаться принимать во внимание, по-детски капризничая и убегая в свою комнату, запирая ту на замок. Однако, всё переменилось после одного случая.       В один из протяжных дней, что были заполнены королевскими заботами, маленькая Эм увидела то, как играет её мать. Длинные пальцы императрицы неспешно перемещались с одной клавиши на другую, заставляя звуки переплетаться и создавать незамысловатый, но в то же время трогающий струнки души мотив. Завороженная девчушка, тихо выбравшись из своей комнаты, убедившись в том, что прислуги рядом нет, мелкими перебежками добралась до гостиной. Аккуратно выглянув из-за двери, Эмили, удостоверившись, что Джессамина полностью увлечена игрой, пробралась и почти бесшумно уселась на мягкое кресло, поджав коленки. Какое-то время девочка наблюдала за женщиной почти не моргая, и, казалось бы, не дыша. Мелодия обволакивала её, будто мягким пледом, заставляя маленькую мисс Колдуин прикрыть глаза и упереться подбородком в острые коленки, вырисовывая образы в своей голове.       Ритм становился всё быстрее, постепенно вбирая в себя нотки напряженности, волнения. Высокие ноты перебивались низкими, будто безмятежный и солнечный день внезапно разбил неожиданный дождь. Резкое нажатие клавиши — словно гром посредь ясного неба. Эмили вздрагивает, но глаз не открывает, стараясь не упустить момент, но…       Спустя многие годы, в комнате снова звучит та мелодия. Словно ничего и не было, и всё вернулось на свои места. Будто мама вновь сидит рядом, наблюдая за маленькими победами и неудачами, добродушно подсказывая маленькой Эм, как ей сделать лучше, чтобы не совершить вновь ошибку. Будто родные руки успокаивающе обнимают её, а над ухом звучит тихое «Ты всё сможешь, Эмили, нужно только постараться, совсем немного». Дрожь предательски охватывает бегущие по клавишам пальцы, но Эм не сдается. Закусывает губу и продолжает играть, игнорируя, борясь с нахлынувшей, словно океан, болью внутри. Закрывая глаза, она тихо всхлипывает, а в голове одна за другой сменяются отрывки того самого дня. Как бы она хотела отдать всё, что есть на этом свете, лишь бы вернуть «её» назад. Вновь обнять и укрыться от всех забот в ласковых руках, разреветься и забыть обо всём на свете, слушая родной до боли голос.       Пальцы в последний раз касаются гладкой поверхности, после чего девушка опускает руки на колени, бессильно сжимая их в кулаки. Одна за другой, на ткани появляются маленькие мокрые пятна. Мертвая тишина, прерываемая лишь глухим всхлипом, наполненным болью и обидой. Она не кричит, хотя могла бы. Не разбивает окружающие предметы, а может, стоило бы. Лишь обнимает себя дрожащими ладонями, стараясь вспомнить то тепло, что окружало её раньше. На плечи осторожно опускаются грубые, мужские руки, обвивая её и крепко прижимая к себе.       Только тогда, впервые за столько лет, в замке семьи Колдуин раздается раздирающий душу крик человека, потерявшего самое важное в своей жизни.