Купе пустое и полутёмное

Купе пустое и полутёмное — до рассвета ещё по меньшей мере час, и все немногочисленные пассажиры видят второй сон в более комфортабельных вагонах. Встрёпанный проводник предлагал и Гошке переместиться на пару купе вперёд, мол, там теплее и можно поесть не вставая с места, но Гошка предпочёл уединение близости к вагону-ресторану. Холод не беда, а вот чем меньше людей заметит их дуэт, тем лучше. Гошке не спится. За грязными стёклами окон густые леса бедроградских пригородов сменяются бескрайними Виганецкими полями, которые в такой темноте впору спутать с настоящей степью. Благо их не видит измотанный Андрей, упрямо дошедший до вокзала на одной-единственной ампуле леший знает чего и без сил повалившийся на жёсткие сидения. Гошка укутал его посильнее и, не слушая усталых возражений, уложил светлую голову себе на колени. Как и следовало ожидать, Андрей отключился на половине фразы и с тех пор спал, изредка тревожно вздрагивая, но всякий раз успокаиваясь под ласковыми поглаживаниями по плечам и спине. Гошке не спится, он в очередной раз пробует осмыслить происходящее в терминах причин и следствий, свести в голове даты и сроки, приоритеты и перспективы. Снова и снова возвращается к ёбаному ПН4, которое, должно быть, и стало поворотным моментом переключения приоритетов, пусть и не самым осознанным. В последнее время вообще мало что происходит осознанно, недовольно хмыкает Гошка и устало прикрывает глаза, надеясь, что сон всё же снизойдёт до него. *** — Головы — это слишком гуманно, — говорит Андрей и единым слитым движением опускается на колени, в упор глядя на Гошку. Гошка отмечает краем сознания, как шелестит одежда, как приоткрывается рот Бахты, как одобрительно хмыкает Соций, чувствует, как стремительно нарастает возбуждение всей гэбни разом — слишком много нервотрепки за последние дни, им нужен выплеск, нужно снова ощутить себя одним целым. А фалангам нужна наглядная демонстрация синхронизации. Умница-Андрей как всегда решил угодить всем разом и, надо признать, это блестящая идея. Все четверо приходят в движение — Гошка приподнимается, отлепляясь от спинки дивана и стягивая с волос Андрея резинку; Бахта рефлекторно повторяет его движение, перетягивая на себя улыбающегося Соция, а тот, перебираясь, гладит рассыпавшиеся светлые волосы Андрея и автоматически стискивает подвернувшееся под руку колено Гошки. Даже целоваться вчетвером под синхронизацией всегда было охуенно, что уж говорить о полноценном трахе. Тем более сейчас они празднуют, что их снова четверо, все ещё четверо, несмотря на то, что он, Гошка, предложил ёбаное ПН4. Да, это было единственное адекватное решение в сложившейся ситуации, но какое же оно всё-таки блядское. Из самоедства Гошку выдергивает справившийся с его брюками Андрей, на мгновение замерший, прижавшись лбом к колену Гошки. Ошеломляющая нежность заставляет Гошку подавиться вздохом и поймать взгляд подозрительно блестящих светлых глаз. Очевидно, предчувствуя вопрос или комментарий, Андрей придвигается ближе и опускается ртом на член Гошки, эффективно отметая всё желание задавать вопросы. Опускается едва ли на треть, дразнится, толкает за щёку и опять поднимает глаза, на этот раз хитрые, смешливые. Гошка фыркает и вздёргивает его с пола, с лёгкостью избавляя от брюк и затаскивая на свои колени. Целуя в улыбающиеся губы, нетерпеливо кусает нижнюю и вламывается внутрь языком, стискивая задницу обеими руками и проводя по расщелине большими пальцами. Дыхание Андрея сбивается, и Гошка в очередной раз пользуется этим, сталкивая их языки, пока оба не начинают задыхаться. Это повод к смене партнёра, но сегодня Гошка отчего-то не слишком рад этому. Возможно, дело в ситуации и чувстве вины. Возможно, ему надо меньше думать. Гошка переключается, оборачиваясь к Социю, позволяя уложить себя в горизонтальную плоскость и втиснуть в диван. Смена партнёра не всегда означает смену роли, но сейчас — однозначно. Соций прижимается всем телом, это знакомо и привычно завораживает — как и любая сила, которой осознанно поддаёшься. Соций, должно быть, улавливает настрой Гошки и уверенно ведёт в поцелуе, придерживая рыжую голову и наклоняя её как вздумается. Другой рукой он неосознанно гладит спину Бахты, что оказался рядом. Гошка из своей нынешней позиции не дотягивается ни до кого, но пока что Соция ему вполне достаточно. Тот успешно избавляет его от лишних мыслей, и Гошка наконец расслабляется, окончательно осознавая, что всё как раньше, всё в порядке. Рука Соция на его члене появляется внезапно и несколько раз жёстко проводит по нему, выбивая сдавленный стон, который тонет в не менее жёстком поцелуе. Придержав Гошку лишние пару секунд за волосы и отчетливо толкнувшись ему в рот языком, Соций отстраняется и приподнимается, позволяя выбраться из-под него. Гошка сползает на пол, пытаясь унять бешеное сердцебиение и наталкиваясь на миленького. Губы того припухли, щёки горят, а в глазах пляшут искры, он выглядит откровенно по-блядки, но ему идёт безмерно. Кратко прижавшись к его губам, Гошка нарывается на долгий и тягучий поцелуй, во время которого к ним на пол опускается Бахта и втискивается третьим. Это всегда выходит неудобно и грязно, но слишком горячо, чтобы обращать внимание, однако сейчас Гошке это кажется неуместным и он отстраняется, откидываясь на диван. Влезший в поцелуй последним Соций его окончательно раскалывает, Андрей давится смешком, остальные смеются следом, а вместе с ними и Гошка — но его смех замирает, когда Андрей снова, повторяясь, садится перед ним на колени и без пауз берёт в рот. На этот раз не играется, не дразнит, а целенаправленно опускается до конца, принимая в самое горло и не давясь, попутно умудряясь вслепую шарить вокруг в поисках чего-то. Вскоре становится ясно чего — миленький находит руку Гошки и кладёт её себе на затылок. Его длинные светлые волосы мягкие и чуть влажные — Гошка собирает их в кулак и оттягивает Андрея от себя. Тот не закрывает рот, и слюна тянется тонкой нитью. Слева раздаётся влажный хлюпающий звук — Бахта. Соций шипит сквозь зубы, по всем раскатывается его нарастающее удовольствие, и Гошка тянет Андрея к себе. Нарочно ведя членом по губам, он пачкает смазкой сперва их, затем нос и щеки — миленький жмурится и улыбается. Гошка берёт его за челюсть, сжимая и заставляя раскрыть рот пошире, и, мазнув для порядка ещё раз по губам, заправляет член внутрь. Это горячо, горячо и охуенно, и миленький забавно сводит брови, когда член упирается ему в нёбо, но послушно расслабляет горло, впуская ещё глубже. Кто-то берётся за его член, и его испачканное смазкой личико искажает гримаса неудовольствия. Гошка, не оборачиваясь, цыкает, и рука исчезает. Медленно толкнувшись до упора несколько раз и получив утвердительное поглаживание по бедру, Гошка поудобнее перехватывает светлые волосы, наматывает их на кулак и фиксирует на месте. Плавные покачивания бёдрами переходят в более ритмичные толчки. Андрей цепляется за ноги Гошки и льнет ближе. — Готов, миленький? — уточняет Гошка и, получив чувствительный щипок, ухмыляется. Толчки стремительно набирают темп, Гошка дёргает за волосы без былой осторожности, натягивая до конца и шепча без остановки: — Да, маленький, ты такая хорошая блядь… ты умница, это было как раз то, что нам всем надо, нам так не хватало тебя все эти дни, без тебя тут всё покатилось к лешему… Андрей всегда стекает на пол лужицей, когда слышит поток грязных словечек в свой адрес, его заводит даже Соций с его извечными кассахскими шлюхами. Кроме этого Андрей вечно изводится неуверенностью насчёт собственной нужности, поэтому Гошка бездумно компонует всё в одну кучу и не сдерживается: — Леший, ты нам нужен, детка, ты охуенно отсасываешь, вот так, ах… Он толкается в рот Андрея, вставляет на всю длину и не может перестать гладить его лицо, убирая растрёпанные волосы ему за уши и, глотая стоны, твердит: — Это, блядь, херово искусство, ты создан, чтобы стоять на коленях и принимать в себя член, неужели фаланги не оценили, я так рад, что снова рядом, ну же, дай мне спустить тебе в горло, ты же это так любишь, ты скучал, маленький?.. Андрей приглушённо скулит и подставляется, поднимая глаза и позволяя драть себя в рот как последнюю портовую шваль. Голос Гошки сходит на нет, и, загоняя особенно глубоко, он кончает, беззвучно выдыхая: — Мой… Это сталкивает за грань Андрея, его светлые глаза внезапно топит чернота зрачков и он кончает, не притронувшись к себе и с членом во рту. Краем размазанного по дивану сознания Гошка понимает, что за грань свалились не двое, а четверо, и уже после, подняв и притиснув к себе дрожащего Андрея, осознаёт, что он сказал. *** Когда Гошка открывает глаза, за окном уже светло. На коленях шевелится Андрей, щурясь от солнца, но не делая попыток подняться или отодвинуться. Гошка бездумно отводит лезущие ему в лицо волосы и накручивает светлую прядь на палец. — Это что это тебе такое снилось? — интересуется Андрей, ёрзая и поворачиваясь, чтобы было удобнее смотреть на Гошку. Гошка вопросительно приподнимает бровь. — Видишь ли, — улыбается миленький, — лично мне снилась степь, и она могла вызвать любые эмоции и переживания у нас обоих, за исключением возбуждения. Надеюсь. Значит, ситуация обратная, и вот это, — он кивает на свои натянувшиеся брюки и одновременно сдвигается, упираясь затылком в пах Гошки, — не моих рук дело. — Это как сказать. Не рук точно, — фыркает Гошка и, склоняясь над ним, доверительно шепчет, — но по сути ты прав. Мне снился тот трах перед фалангами. — Ох, леший, — чуть розовеет Андрей и закусывает губу. — Это прямая провокация? — уточняет Гошка, легко касаясь губы пальцами. Андрей застывает на мгновение, в которое Гошка ругает себя за поспешность, а затем медленно облизывает подушечки. Непредсказуемый засранец. — Леший, — давится вдохом Гошка, — да? — Да, — кивает Андрей и моментально оказывается заткнут поцелуем. Не отрываясь, Гошка приподнимает его и усаживает рядом с собой, целуя снова и снова. Андрей обнимает его за шею и медленно откидывается на спину, утягивая Гошку за собой. Поцелуй становится глубже и чувственнее, из него понемногу уходит отчаянная жажда и горячность, и вскоре они целуются как нормальные влюблённые люди. Споткнувшись на этой мысли, Гошка чуть отодвигается, снова ища подтверждения, что они думают об одном и том же, и в ответ Андрей трогательно отирается носом о его нос, кратко прижимаясь раскрытыми губами к его щекам и подбородку. Он обводит скулы кончиками пальцев, ласково ерошит загривок и, словно не в полной мере веря в то, что происходит, трепетно приникает к губам как к алтарю. На бесконечно долгое мгновение Гошка глохнет и слепнет, вокруг не остаётся ничего, кроме этих невинных, отчего-то глубоко сакральных прикосновений и всеобъемлющего ощущения правильности. Мгновение заканчивается, когда Андрей сдвигается и ненароком опрокидывает Гошку на себя целиком, ахая, когда их обоих окатывает горячей волной возбуждения. Искра вспыхивает. Гошка втискивает колено между ног Андрея и, выпивая его протяжный стон, начинает целенаправленно расстегивать пуговицы на его рубахе. На второй его терпение заканчивается, и он стаскивает её с Андрея через голову, тут же оглаживая светлые плечи и ключицы и оставляя на них поцелуи. Андрей вслепую тянется вперёд со схожими интенциями, но Гошка цыкает на него, чуть поводит коленом, нарываясь на сдавленное ругательство, и справляется со своей рубашкой самостоятельно. После пары акробатических трюков брюки и нижнее бельё обоих отправляются на пол, а Гошка, памятуя о приснившемся, усаживает Андрея к себе на колени и обхватывает оба члена, начиная медленно водить по ним рукой, выцеловывая оказавшиеся в зоне доступа шею и ключицы. Андрей откидывает голову назад, блаженно выдыхает и зарывается рукой в короткие пряди. — А знаешь, — задумчиво тянет он и по всему видно — вознамерился издеваться, — я ожидал другого. Гошка не слишком настроен на пляски вокруг да около, они ведь только разобрались, что к чему, только поняли, что все это может сработать для них, какого лешего сейчас страдать херней, почему бы просто не радоваться и не ебаться. Однако понять, на что именно миленький пытается Гошку спровоцировать, определённо стоит, поэтому он включается в игру. — И чего же ты ожидал? — интересуется он и показательно прекращает всяческие действия, убирая руки за голову. — Ну, если ты вдохновлялся трахом перед фалангами, — совершенно издевательски хлопает ресницами Андрей. — Нет на тебя Соция, — вполне искренне закатывает глаза Гошка, — без разговоров бы нагнул и вставил, за такое-то блядство. — Думаешь, нет? — отзывается Андрей упавшим на полтона голосом, и становится ясно, на что он напрашивается. — Вот нет бы по-человечески сказать, — для порядку стиснув задницу ойкнувшего миленького, Гошка легко опрокидывает его на спину на сидение и продолжает: — Мол, выеби меня как портовую шлюху, Гошка, мне очень хочется — какие были бы вопросы? Но ведь нет… Андрей вспыхивает и не отвечает, но понятно, что по-человечески он не может. Хотя, если подумать, сам факт, что бесконечно параноидальный и замкнутый Андрей поднял эту тему в адекватном состоянии, говорит о многом. Раньше это получалось автоматически, выводилось на поверхность синхронизацией — Андрей ничего не говорил, всё складывалось само, потому что ему было нужно и гэбня, чувствуя это, отвечала. Сейчас он попытался спровоцировать это сознательно, и, леший, для Андрея это было немало. Гошка пару раз крутит эту мысль в голове и успокаивается окончательно. — Ты хоть подготовился, гений? Чем будем смазку заменять? — Ничем, — и прежде чем Гошка успевает снова взорваться негодованием, продолжает, — чтоб ты знал, она есть в аптечке. Бутылочка с синей крышкой, гений. На это ответить нечего. Добыв искомое, Гошка выливает себе на руку какую-то прозрачную субстанцию, нюхает её под насмешливым взглядом и отставляет склянку в сторону. Приподняв Андрея за бёдра, Гошка вскользь оглаживает его член и без дальнейших разговоров вставляет внутрь средний палец до упора. Миленький шипит и сжимается, несознательно пытаясь отстраниться. Гошка успокаивающе ведёт ладонью по его бедру и мягко фиксирует его, целуя оказавшуюся рядом тонкую щиколотку, и параллельно обводит растянутую дырочку большим пальцем. Чуть поразмыслив, склоняется вниз и повторяет движение языком, следом целуя подтянувшиеся яички и основание члена. Андрей выдыхает и расслабляется, в ответ на что Гошка сплевывает на дырочку и моментально впихивает в неё второй палец, одновременно забирая в рот член и втягивая щёки. Андрей давится вскриком и жмурится, цепляясь руками за спинку сидения и раздирая ногтями обивку. Гошка, отстранившись, дует на влажный член и начинает понемногу раздвигать пальцы, бездумно поглаживая чувствительное местечко за яичками. — К слову о Порте и шлюхах, — возвращается он к светской беседе и, игнорируя укоризненный взгляд Андрея, пробует добавить третий палец. — Я не уверен, что с ними настолько церемонятся, что готовят их к ебле. Я бы сказал, что в Порту в отношении любой сферы интересов, — третий палец наконец входит вовнутрь и, сплюнув для верности ещё раз, Гошка полностью переключает внимание на разрумянившееся лицо Андрея, — действует одно вполне конкретное правило: не подготовился — сам виноват. Три пальца скользят с натягом, и Гошка ускоряет движения, вгоняя их по самые костяшки и не отводя взгляда от Андрея. У того блестят глаза, горят щеки и встрепаны волосы, но никакого явного дискомфорта в чертах нет, лишь легкое напряжение вперемешку с желанием. Выглядит он — снова — на удивление блядски, лучше, чем любые шлюхи в Порту, которых видел Гошка. Всем своим видом он просит, и не слушать (не слушаться?) его невозможно, поэтому Гошка, не слишком себя контролируя, снова начинает говорить: — Но мы не в Порту, да, миленький? Мы в поезде, вокруг совершенно обычные скучные приличные люди, но ты лежишь здесь с раздвинутыми ногами, течёшь и пачкаешь сидение, у тебя три пальца в заднице и ты просишь большего, как же так получается? Андрей срывается на стон, и Гошка убирает пальцы — сколько можно, им обоим хочется, похуй на общественное место, других пассажиров за стенкой и всё прочее. Дотянувшись до склянки со смазкой, Гошка окунает в неё пальцы, щедро смазывает свой член, задирает бёдра Андрея повыше и плавным движением вталкивается внутрь. Оба ахают и повисают в паузе — стеклянные, почти прозрачные глаза Андрея завораживают Гошку на несколько секунд. — Ну же… — беззвучно выдыхает Андрей, прикрывая глаза, и только тогда Гошка отмирает. — Леший, — хрипло отзывается Гошка, пробуя собрать мысли и начиная осторожно толкаться бёдрами, — леший, твои глаза охуенные… С губ Андрея слетает удивленный смешок, и он пытается сформулировать мысль: — Кто бы говорил… я так люблю… ах, сделай так ещё… люблю тебя без линз. Как увидел вчера, так и понял, что пойду с тобой… куда захочешь… Гошка в ответ склоняется к нему и прихватывает его губы своими, не целует даже, а просто дышит. Толчки от этого выходят реже и глубже, и Андрей хватает воздух ртом, запрокидывая голову. — Мы пойдём вместе, — выдыхает Гошка, прикусывает шею и вспоминает, — в Порт, мм? Андрей улыбается, глядя в потолок: — Только если ты наконец трахнешь меня по-человечески. Гошка фыркает и взвинчивает темп, припечатывая Андрея к сидению и крепче держа его за бёдра. Тот весь вскидывается, встряхивает волосами, силясь привыкнуть, но Гошка останавливается лишь затем, чтобы, резко отстранившись, перевернуть Андрея на живот и поставить на четвереньки. Мгновение полюбовавшись красивым изгибом белой спины, Гошка раздвигает крепкие ягодицы и рывком врывается обратно. Толкаясь ещё жёстче, он не сдерживается и шлепает пару раз раскрытой ладонью. Андрей сдавлено стонет, роняет голову на сидение и прогибается, отставляя задницу сильнее. — Маленькая шлюха хочет, чтобы её отшлепали? — интересуется Гошка и под протяжный стон сжимает одну ягодицу, вгоняя член под новым углом и замирая. — Конечно, хочешь. Хочешь, чтобы тебя заставили стонать и скулить, чтобы сделали так хорошо, что ты закричишь. Ты закричишь очень скоро, а пока, — Гошка размахивается и бьет трижды по левой половинке и четырежды по правой. Андрей ахает и похоже что-то закусывает, продолжая подставляться. Гошка снова стискивает покрасневшие горящие ягодицы обеими руками, вызывая шипение, и без прикрас начинает откровенно драть непрерывно стонущего Андрея. — Потрясающе — тесная — шлюха, — отмечает каждое слово отдельным толчком Гошка и, перегнувшись вперёд, собирает волосы Андрея и тянет за них, не пытаясь поднять, но обозначая контроль. — Ну же, сожмись ещё немного, покрути задницей. Шлёпнув ещё пару раз, Гошка добивается желанного эффекта — Андрей, хныкая, начинает подаваться назад, встречая каждый следующий толчок и не пытаясь уйти от дергающей за волосы руки. Гошка чувствует, что близок к финалу, чувствует, что миленький и вовсе балансирует на грани, поэтому он поднимает Андрея с сидения, прижимая спиной к своей груди и шепчет ему на ухо: — Кончи для меня, миленький, кончи на моем члене… Андрей вскрикивает и слушается, и это выбивает Гошку за грань — он толкается ещё несколько раз, вгоняет до упора и спускает глубоко внутри миленького, чудом не заваливаясь на него. Тот часто дышит и жмётся ближе — Гошка изворачивается и целует его в губы, тягуче и нежно, гася бешеное пламя в глазах и на щеках. Андрей сперва краснеет, а затем, кажется, плюет на все и отвечает. Смотреть на то, как миленький плюет на свои загоны — кайф, и Гошка осторожно переворачивает их, ложась на спину и укладывая Андрея на себя. Тот жмурится, слегка задыхаясь, и утыкается носом Гошке в шею. Через пару минут он захочет найти салфетки, вывернется из рук и полезет за аптечкой, но пока что блаженство абсолютно.