Однажды в лесном доме

В особняке Нефрита не зажигали свет, хотя было довольно поздно. Сам хозяин собирался ужинать и умудрился пожарить яичницу в полутьме. За столом уже сидела Джун-Джун и скептически следила за его действиями. Но Нефрит не подавал ей повода для замечаний, это-то её и раздражало. Да и есть хотелось. – Свет, что ли, включи, – проворчала она. – У меня сегодня из-за непогоды накрылось наблюдение за звёздами, – ответил хозяин дома. – Так хоть на молнию погляжу. Молния действительно так и вспыхивала. А следом громыхал гром. – Ну прямо как… дискотека, – охарактеризовала Джун-Джун. Нефрит с удивлением уставился на неё, но ничего не сказал. Тут они оба услышали в перерыве между громыханиями, как в дверь кто-то постучал. Джун-Джун ринулась открывать и опрокинула сковороду с ужином. Нефрит бросился следом не только, чтобы открыть дверь, но и кое с кем расправиться. За дверью дождь лил ливмя, а на пороге стояла девушка, вымокшая, как будто её сразу окунули в реку. Нефрит тут же втащил её в дом, разжёг камин, послал Джун за двумя одеялами и принял много других мер по согреванию. Через какое-то время девушка сидела в тепле и сухости. Она была высокой и стройной, распущенные тёмные волосы казались такого же цвета, что и у Нефрита. «Теперь идеальный наш попался!» – зловеще подумала Джун-Джун и приготовилась веселиться: у очень красивого хозяина дома была репутация дамского как любимца, так и любителя. Насмотревшись на огромное количество девиц с разбитым сердцем, Джун решила спасти пришедшую и этим заодно обломать Нефрита. Последний тем временем попытался предложить Макото (так звали девушку) выпить, чтобы согреться ещё больше. – Не-а, мы не будем, – категорически заявила Джун-Джун. – Так не тебе и предлагают, – заметил Нефрит. – Спасибо, но я не пью, – отказалась Макото. – Тогда надо приготовить ужин, – сказал Нефрит, бросив уничтожающий взгляд на Джун-Джун. Девочка пошла на кухню, и оттуда послышался грохот. Хозяин и гостья, тревожно переглянувшись, отправились туда. Ущерба пока не было, но мог приключиться. Нефрит и Макото стали спорить, кто будет готовить, и в итоге приготовили ужин вместе. Несмотря на вежливость и внимательность, молодой человек вёл себя с гостьей очень сдержанно и, к разочарованию Джун-Джун, не распускал павлиний хвост. *** Из дневника Джун-Джун, если бы он у неё был: «Вечер. Новая гостья ничего. Буду охранять её от Нефрита. Только ведь он и не лезет, как подменили, блин, не то что с предыдущими. Вся развлекуха срывается. Утро. Макото приготовила божественный завтрак. Она чудо! Я её друг навсегда». *** Утром при свете солнца Макото оказалась ещё красивее, фигура её была очень женственной, а глаза зелёные – к удовольствию Джун-Джун, которая сама была зеленоглазая. При Нефрите девушка очень смущалась и не решалась с ним заговорить первая, а тот, увидев её, вносящую завтрак, возвёл глаза к потолку и прочитал вполголоса что-то похожее на молитву. – Э? – вытаращила глаза Джун-Джун. – Показалось, наверно… Завтрак был чудесный. Макото с удовольствием смотрела, как приютившие её уплетают её стряпню. – Спасибо, что обогрели меня и укрыли от дождя, – сказала девушка, польщённая одобрением. – Теперь я могу уйти. Нефрит и Джун-Джун тревожно переглянулись. – Я обещал вам рассказать, откуда тут этот ужасный ребёнок, – поспешно сказал Нефрит. – Давайте присядем, Макото. И молодой человек неторопливо завёл историю, как ему подкинули на порог корзину, на которой было написано «Цирковое имущество», а внутри похрапывала Джун-Джун, причём лет ей было примерно столько же, сколько сейчас. Когда он закончил рассказ, наступила пора обедать, и все пошли на кухню. После обеда Макото опять собралась прощаться. Но на сей раз хозяин, узнав, что девушка живёт одна и сейчас на каникулах, предложил показать весь дом. Закончили только к ужину, а там и отпускать уже было время позднее. – И больше тут никто не живёт? – спросила Макото. – Нет, – отвечал Нефрит. – Понимаете, я видела тень ночью. И по очертаниям это не мог быть никто из вас. *** – Тень? – спросил Нефрит. – Ты уверена? (На «ты» они перешли во время похода по дому, особенно когда застряли в астрономической комнате). – Да. И у неё были вьющиеся волосы, гораздо кудрявее, чем у тебя. Нефрит задумчиво встряхнул вышеупомянутыми и стал размышлять. Очень у Макото был убеждённый голос, и надо было проверить. Утром он подтвердил, что что-то такое увидел тоже. – Блин, – рассвирепела Джун-Джун, – а почему я не видела?! Успокоили её только пирог, испечённый Макото, и обещание Нефрита повесить Джун за шиворот на ёлку. Обещание это он никогда не исполнял, однако елей вокруг его дома было много. Макото опять собралась прощаться и уходить, но её дружно стали уговаривать остаться опять – выслеживать тень ночью. Ночью все трое разошлись по разным углам и притаились. Было темно. Стояла тишина. Вдруг мелькнула тень. Это действительно никак не могли быть ни Нефрит, ни Макото, ни Джун-Джун. Девушка бросилась вперёд, но тут рядом послышался голос Нефрита: – Я помогу тебе. Макото схватила противника своими сильными руками, но тот был сам не слабый. – Их двое! – сказал Нефрит. – Я схватил второго. Противники не желали уступать, Макото стала уставать. Но тут вошла Джун-Джун со свечой и спросила: – А чё это вы тут делаете? Нефрит и Макото заметили, что схватились друг с другом. Изумление их не знало границ. – Ай-яй-яй! – сурово сказала Джун. – Обнимаются одни в темноте, в доме, где есть дитё, то есть я! Макото смутилась так, что уши у неё так и горели, хотя этого не было видно. – Мы совсем не обнимаемся, – возразил Нефрит. – А что же вы тогда делаете? – спросила Джун. Хозяин дома гордо вскинул голову и, всё ещё не выпуская Макото, изменил положение и двинулся с ней в танце. Девушка обомлела не меньше, чем Джун-Джун, но навыки взяли своё: она тут же сориентировалась и подстроилась под его движения. Танцевали они очень хорошо и легко. – Возьму их с собой в цирк, – подытожила Джун-Джун и пошла спать. Оставшись наедине с Макото, Нефрит её тотчас выпустил. – Ты человек большого таланта, – сказал он одобрительно. – Этой ночью я познакомился сразу с двумя. – Да что ты… – смутилась девушка. – Что вы там опять? – послышался голос Джун-Джун. – Он что, нескромно хвалит твою фигуру, Мако-тян? – Ты же спать пошла! – заметил Нефрит. – Ага, поехала! – Давай я тебя уложу, – предложила Макото. Джун-Джун осталась этим очень довольна. Так весело и уютно ей никогда не было. *** Из дневника Джун-Джун, если бы он у неё был: «На самом деле волосы у Мако-тян и Нефрита не одного цвета, как сначала мне показалось: у неё они посветлее и порыжее. Это я поняла, отрезав у них по пряди и сравнив вместе. Неф рассвирепел, и мне пришлось от него прятаться под фартуком Мако-тян, он полез туда меня доставать, в результате оба словили по подзатыльнику от Мако-тян. Пирога, блин, мне сегодня не видать. Сейчас сижу на верхушке ёлки, с кухни пахнет пирогом, а спуститься не могу: внизу ходит лохматый псих и говорит, что я уже вторая маленькая язва, которая ему житья не даёт. При случае обязательно передам эти слова первой язве, то есть Зойсайту. Убежал на кухню, уединился там с Мако-тян, и я предполагаю самое худшее: они без меня всё сожрут». *** Тень снова появилась ночью у двери в комнату Джун-Джун. И даже попыталась войти, но циркачка швырнула в неё подушкой. – Жаль, – сказал Нефрит, – надо было дать ей приблизиться, мы бы выяснили, кто это. – Вот ещё! – сказала Джун-Джун. – А вдруг это домовой какой? – Я проведу в твоей спальне ночь, – сказала Макото, – и всем наподдам, чтобы не пугали ребёнка. Джун только того и надо было. Надев пижамы с оборками, вечером девушка и девочка уютно устроились в одной кровати. Нефрит, заглянув к ним под каким-то предлогом, даже растрогался от такого зрелища и впервые задумался о семейной жизни. Но его прогнали вон из комнаты. Ночью Макото вдруг проснулась. Перед кроватью стояла тень. А потом она вышла вперёд, и стал виден человек. Это была очень бледная молодая женщина с необыкновенно густыми и вьющимися чёрными волосами до пола. Но самое страшное было в выражении её лица. – Кто ты? – спросила Макото. – Не подходи. Но женщина стала подходить к Джун-Джун. Макото стала тормошить циркачку, но она не просыпалась. Тогда девушка стала отталкивать женщину. Та была очень сильна. И тут произошло ужасное. Прямо на глазах молодая женщина превратилась в страшную старуху. Макото похолодела от страха. Она была физически сильной девушкой, но сейчас в борьбе с такой противницей стала ослабевать. Казалось, это происходит в кошмаре и никогда не закончится. Неожиданно появился Нефрит. Он буквально оторвал старуху от Макото и оттолкнул. Старуха отлетела в угол, со стены сорвалось зеркало, ударило её по голове (от этого стука Джун-Джун наконец-то проснулась), и старуха пропала. – Опять я пропустила самое интересное! – сказала маленькая циркачка. – Надеюсь, хотя бы за мной приходили? Макото кивнула. Нефрит обнимал и поддерживал её, потому что от волнения у неё подкосились ноги. – Спасибо, что спас нас, – сказала ему девушка. Нефрит обнял её ещё крепче. До утра они втроём сидели и обсуждали, что же это могло быть. – Нежить? – предположила Джун-Джун. – Дух прежней владелицы дома? – сказала Макото. – Почему-то мне кажется, что ни то, ни другое, – заметил Нефрит. – Поспрашивай свои звёзды, астроном, – сказала циркачка. – Погодите, – сказала Макото, – а это что в углу за корзина? – В ней подкинули Джун. – Вы её внимательно смотрели? Что это в ней? – Макото развернула бумажку и принялась читать: – «Добрый человек! Четыре девочки из нашего цирка подвергаются нападкам странного существа, которое по всем признакам похоже на пропавшую много лет назад предыдущую хозяйку цирка. Мы долго думали, что с этим делать, и ничего не придумали, кроме как отправить девочек по одной вам и вашим трём товарищам, вы разберётесь на месте, что с этим делать: вы же из секретной службы…» Правда, что ли?! – Гхм… Нет, конечно… – ответил Нефрит. – Я знал по телефонным гамлетовским выступлениям, что кого-то подкинули Зойсайту, но остальные пока не жаловались. Надо будет спросить, не приходило ли это к ним тоже. – Ну вот, я у вас порядком задержалась, – утром сказала Макото. – Отправлюсь домой. – Да неужели? – зловеще сказал Нефрит и отдёрнул штору. За окном опять бушевала буря. *** Отпустить всё же пришлось: каникулы Мако подходили к концу. Нефрит и Джун-Джун провожали её с похоронными лицами. Они уже проводили её до самой квартиры и даже там посидели, но всё-таки надо было уже уходить. На прощание девушка обняла Джун-Джун (с Нефритом они не обнимались) и что-то ей прошептала. Та просияла. – Что Мако тебе сказала? – допытывался Нефрит по дороге домой. – Она оставила полный холодильник еды своего приготовления! – счастливо сказала Джун. – И мне не придётся есть твою стряпню, старый холостяк! – Вот, блин… – вздохнул Нефрит. И они не виделись с Макото целый месяц. * Как-то раз Макото шла по улице и увидела Нефрита, стоящего у своей машины. Он разговаривал с хорошими знакомыми Мако – Харукой и Мичиру. Так как все трое были очень изысканными по манере держаться и одеваться, то походили на аристократов, и видеть их среди улицы было необычно. Макото же шла после работы в саду старшей школы, где она училась. Она подумала, что рядом с ними будет выглядеть неуместно, хотя хорошо знала всех троих, а в доме Нефрита прожила целых два месяца, и ей очень хотелось спросить про Джун-Джун. И не подошла. Но они тут же направились к ней сами с приветствиями. – Как Джун? – спросила Макото Нефрита. Она всегда смущалась, когда обращалась к нему. – Пошла в школу. Больше никто по ночам не появлялся, – ответил молодой человек. Он явно был рад её видеть, но, как всегда, словно держал дистанцию. Макото вспомнила, как он её крепко обнял, когда пропало существо из особняка, и вздохнула. Скоро Нефрит попрощался и отошёл. – Нравится он тебе? – спросила Мичиру. Макото вспыхнула. – А почему ты спрашиваешь, Мичиру-сан? – спросила она. – Он нам рассказывал, как ты жила у него в доме, хвалил тебя. – Так нравится? – лукаво спросила Харука. Они с Мичиру были очень хорошими товарищами, и Макото решила сказать. – Я его люблю… – тихо призналась девушка. И тут она остолбенела: ещё договаривая эти слова, она увидела невдалеке Нефрита, который пристально смотрел на неё и явно всё услышал. В следующую минуту Макото испытала почти такой же шок, как ночью с существом. Нефрит ринулся к ней, схватил и горячо поцеловал. От его сдержанности не было и следа. Харука, ругнувшись, как этот бешеный её напугал, ушла с Мичиру. – Мако-тян, я тебя люблю! – воскликнул Нефрит так близко, что его дыхание обожгло лицо девушки. Макото зарделась. Она была столь же рада, сколь и изумлена. Заметив это, Нефрит стал объяснять: – Ты мне очень понравилась сразу. Но до знакомства с тобой у меня сложилась такая репутация, что если бы я ринулся тут же ухаживать, то это бы казалось её подтверждением. А я не хотел, чтобы это так выглядело. И не хотел злоупотреблять тем, что ты живёшь у меня дома. Каждый день узнавал тебя всё больше в естественной обстановке и сильнее влюблялся. Не будь этого вездесущего ребёнка, не знаю, сколько бы ещё мог притворяться равнодушным. И он поцеловал её снова и снова. *** – Итадакимас*! – весело воскликнул Нефрит, садясь за стол. Есть еду, приготовленную Макото, было удовольствие (а готовить с ней вместе – ещё большее). Джун-Джун уверяла, что даже первенца пара назовёт Итадакимас. – Да, кстати, – сказала девочка, – Мако-тян, он же вроде молился перед едой за нашим первым общим завтраком. – Что же он сказал? – спросила Макото. – Посмотрел, как ты вошла, глаза закрыл и что-то пробормотал. Я только и разобрала слово «искушение». Нефрит и Макото посмотрели друг на друга и покраснели. *В Японии это говорят перед приёмом пищи.