Freedom

— Со Чанбин, немедленно вернись! Громогласный крик разрезает тишину, бьется о белые мраморные стены и разлетается по всему замку, заглядывая в каждый закоулок и темный угол. Ситуация абсолютно абсурдная, доводящая до смеха, но не его и не сейчас. Парень взлетает по лестнице, перепрыгивая каждую вторую ступеньку, и заскакивает в собственную комнату, хлопнув дверью так сильно, что золотой колокольчик на красной шелковой веревке жалобно взвизгивает звонкой трелью. Брюнет падает на кровать, ногой задевая тонкий балдахин. Переводит взгляд на потолок с богатой люстрой из хрусталя и чувствует, как руки против воли сжимаются в кулаки, комкая дорогую ткань. В груди вновь вскипает злость после ссоры с королем, а по совместительству и отцом Со. Внезапно в дверь раздается ровно три коротких стука, и Чанбин, поборов желание кинуть в пришедшего стеклянную вазу, переводит взгляд на дверь. На пороге стоит слуга, опустив взгляд в пол, сжимая в руках края тонкой рубашки и пряча глаза за светлой челкой. — Его Величество, король Со ЧжинХо, вызывает Вас к себе в срочном порядке. — Скажи ему, что я уснул и разговор нужно отложить, — парень почти незаметно кивает, но Со подскакивает на кровати. — Стой, я не сказал сделать это сейчас! Позже. Иди сюда. Парень топчется на месте, но все же начинает шагать к кровати, заставляя красный бархатный ковер издавать шуршащие звуки. Опускается на кровать, садясь от принца настолько далеко, насколько это возможно. Не смотрит на него, лишь глаза прячет за светлыми волосами, пальцами наволочку комкая. — Что случилось? Со будто отмирает, когда низкий грубый голос раздается в комнате, заполняя ее полностью. Слуга все еще на него не смотрит, лишь ближе понемногу придвигается. — Отец решил меня женить. Словно какую-то девчонку,— Со невесело улыбается. — На ком? — прерывистый вздох и огромные карие глаза, смотрящие слишком шокировано. Чанбин тонет, будто в омуте. У парня, что сидит сейчас напротив него, в глазах золотые отблески, словно от солнечного диска, и все переливы темных оттенков, с чернотой ночного неба где-то у густых ресниц. — Принцесса с соседнего королевства. Совсем как в тех рассказах твоей мамы, не находишь? — принц хмыкает невесело и парня за руку берет, ближе к себе притягивая. — Только в тех сказках принцы слуг не любили. И уж тем более слуг-парней. — У нас своя сказка, — светловолосый жмется ближе, окончательно оттаяв, руками за талию обвивает и голову на крепкую грудь кладет. — Я не хочу отдавать тебя кому-то... Не хочу. — Мне тоже не нужен кроме тебя никто, Феликс. Но ты знаешь отца. Для него важнее собственное благо и репутация, да чтобы казна всегда была полна. Он мне даже за пределы замка запретил выходить, а ты знаешь как я люблю свободу. Феликс резко поднимает голову, смотря прямо в глаза брюнету, а потом в его собственных зажигается какой-то слишком яркий огонек. Ли подскакивает, напротив принца усаживаясь, и тихим шепотом тянет что-то совсем непозволительное: — Давай сбежим. Чанбин хлопает глазами совсем растерянно, а слуга смотрит выжидающе, на губах коварную улыбку растягивая. — Но как мы сбежим? — авантюризм парня передается и принцу, и он тоже начинает улыбаться, брови заламывая. — Моя мать может нам помочь. — Тогда сегодня ночью, — Чанбин даже как-то слишком быстро соглашается, но ни капли не жалеет, лишь обнимает парня напоследок, прежде чем тот отправится к королю. *** Чанбин сидит у двери, ожидая Феликса. Руки мелкой дрожью трясутся, за спиной небольшой рюкзак с тем, что, по его мнению, может пригодиться. В кармане сотня золотых, на которые пару месяцев жить можно будет. Дверь резко открывается, заставляя Со подпрыгнуть, и знакомая макушка появляется в поле зрения. — Готов? — Феликс говорит так тихо, что принц еле его слышит, но все же кивает. У Ли за спиной такой же рюкзак, лук с колчаном на бедре и толстая потертая веревка в руке. Он молча подходит к окну, завязывая один конец вокруг ножки кровати, а другой сбрасывая вниз. Высота небольшая, ни одному из них не страшно, но сердце ноет в сладкой истоме в преддверии свободы. Ли первым за веревку хватается, не раз уже так на улицу сбегавший — слугам многого не позволено. От стены каменной, с уже где-то потрескавшейся краской, ногами отталкивается и через минуту уже на зеленую траву приземляется, выжидающе на брюнета снизу вверх смотря. Со мнется. Ему не страшно, лишь ощущение, что он чего-то нужного лишается, не покидает, но он откидывает его в сторону, приземляясь рядом с Феликсом. Они обходят стражу без каких-либо проблем, спасибо Феликсу , и выбегают на песчаную дорогу. Ли бежит вперед, звонко смеясь, а Со улыбается ярко, за парнем наблюдая. В груди тепло просыпается, мягко окутывая, и он бросается за Ли. А затем выскакивает на какую-то полянку и замирает шокировано. Внизу плещется море, к которому ему никогда ходить не разрешали, и которое увидеть он только мечтал. Блики на темных волнах озорными рыбками плещутся, и шум от волн приятно по ушам проходится, словно самой изысканной мелодией. Феликс улыбается тепло, смотря на парня, что как ребенок от нового вида оторваться не может, а затем подходит и обнимает крепко. Чанбин на него взгляд переводит, совершенно мутный и счастливый, и затем целует. Губы у Ли мягкие, и Чанбину напоминают сразу все, что он любит. Шоколадное печенье с избытком сахара, свежеиспеченные булочки с маком, любимое мамино варенье из клубники. Он сминает их как-то совсем яростно, руками обмякшего Феликса за талию придерживая. Каждую ложбинку языком обводит, в памяти стараясь удержать, кусает легко, стон ловя. Чувствует маленькие кулачки, ткань рубашки сминающие и целует еще сильнее, стараясь все чувства передать. — Люблю… Люблю, люблю, люблю... — шепчет прямо в губы, после поцелуями щеки покрывая. — Всего тебя люблю. Волосы, глаза, губы, руки... И веснушки твои люблю, дурак. Каждое созвездие из них сложившееся. Все-все люблю. Ли смотрит смущенно, целуя мягко в щеку, жмется ближе, носом в шею упираясь и горячим дыханием опаляя: — Я тоже тебя люблю, мой принц. И пускай в сказках принц всегда с принцессой, Феликс эти сказки в печке сожжет, страницы с потекшими чернилами огненным языкам отдавая. Просто он слишком влюблен, а Чанбин любит свободу и светлые, будто солнце, волосы своего мальчика.