На дне песочных часов

Мира оказывается мало. Времени оказывается еще меньше. Казалось бы, целая вечность впереди для таких, как они. Казалось бы, сотня жизней, целые эпохи. Казалось бы, все еще может быть так, как они мечтали когда-то. Но мира оказывается мало. Жизней оказывается недостаточно. У Стива Роджерса в голове сотни воспоминаний. Сотня слов, которые могли бы стать воспоминаниями, но уже никогда не станут. У него в голове улыбка Баки. Голос Баки. Смех Баки. У него в голове сотня причин для того, чтобы сейчас, в эту самую минуту, Баки был с ним. У него в голове тысячи причин, чтобы они стояли сейчас вместе, хоть и побежденные, хоть и разбитые. Но вместе. Чтобы мимолетно, незаметно совсем, коснуться его пальцев. У Стива в голове миллион причин отрицать то, что его лучший друг - не только друг уже слишком давно - второй раз умирает на его глазах. Когда он, Стив Роджерс, ничего не может сделать. Всей его силы оказывается мало. И кажется, нет, он уверен в этом точно, совершенно точно, что не способен вовсе ни на что, раз не может удержать тех, кого любит. У Стива руки сжимаются в кулаки. Ему кричать хочется, но голос пропадает, остается только болезненный хрип в горле, и глаза жжет от того, что слез не остается совсем. Будто пыль в глазах. У Стива перед глазами тысяча воспоминаний, и каждое из них затмевается тем последним, самым важным и самым мимолетным из всех, что были у них. Когда оставались крупицы времени, оседающие на дне песочных часов. Баки сжимает руки Стива в своих. Когда точно знает, что их не видит никто, когда точно знает, что у них есть на это время. Жалкие минуты, но и их достаточно. - Я скучал, - говорит он, а Стив смотрит в его глаза, пристально, словно запомнить пытается, словно в последний раз видит. Стив смотрит на него и думает, что возможно сейчас конец их призрачного навечно, которое они выдумали когда-то давно. В другой жизни. В той, где не приходилось опасаться за жизнь того, кем дорожишь. В той, где не приходится оглядываться и думать, что этот прожитый день, в лучах заката угасающий, может быть последним. В той, где засыпаешь и знаешь наверняка, что завтра наступит. Потому что иначе никак. Баки сжимает его руки. Говорит тихо: - Что такое, Стиви? Мы не умрем сегодня. Точно не умрем. Стив молчит. Потому что не может сказать того же. Потому что боится. Не за себя. Даже не за весь чертов мир. Пусть он сгорит. Лишь бы Баки стоял рядом с ним на его обломках. Стив молчит, потому что не может найти нужных слов. Не может высказать то, насколько рад видеть его, насколько счастлив, что теперь можно, хоть и на мгновение, призрачное и нереальное, увидеть родные глаза так близко, чувствовать тепло, от которого вся неуверенность уходит куда-то. Стив молчит, наклоняется к Баки и целует его, как в первый раз, словно боясь снова, что все это сон. Или что сейчас, именно сейчас, когда все сложилось как нельзя лучше, Баки оттолкнет его, посмотрит с изумлением в глаза и уйдет. Стив всегда боится этого, как в первый раз. Будто все еще ощущая всю ничтожность своего существования. Но, как и всегда, Баки не отталкивает. Не уходит. Стив чувствует, как он улыбается в поцелуй, чувствует, как металлической рукой притягивает его за шею ближе. Чувствует, как Баки счастлив рядом с ним. Стиву становится легче. - Мы не умрем сегодня, - говорит Баки, нехотя отрываясь от его губ, - Я люблю тебя, Стив. - Мы должны идти. Стив ненавидит себя за это. Ненавидит за то, что его последние слова звучали именно так. Ненавидит себя за то, что Баки грустно улыбнулся ему тогда, еще раз коротко целуя в губы. Будто уже что-то знал. Будто уже прощался. Понимая, что все ложь - кто-то из них умрет, и хорошо, если он сам. Баки все и всегда понимал слишком хорошо. Стив сидит на земле. Его мир пару мгновений назад разлетелся на миллионы осколков. Его мир пару мгновений назад перестал существовать. И в тишине, идеальной и нерушимой, он все еще слышал этот голос, почти испуганный, но смиренный, принимающий все то, что будет дальше. Баки звал его в самый последний момент. Смотрел на него в самый последний момент. А у Стива не хватило сил, чтобы ответить на это глупое и ненужное: Я люблю тебя. Оказавшееся слишком необходимым сейчас. Оказавшееся слишком значимым и весомым. У Стива не хватило сил. Времени не хватило. Не хватило времени, чтобы сказать это без страха потерять, без страха, что это будет в последний раз, когда он может сказать подобное. Мир Стива разрушился пару мгновений назад. И сейчас лишь остается шептать в пустоту все то, что уже никогда не станет воспоминаниями. Время оседает на дне песочных часов. Его оказывается слишком мало.