Бойся своих желаний

      Утром проснулась, как всегда, поздно. Люциус, по обыкновению, проявил чудеса навязчивости и просто из кожи лез, чтобы мне у него понравилось. Но я привычно отправила его с глаз долой, а сама повторила вчерашний день — ничего не делала и наслаждалась жизнью. Кто знает, сколько мне осталось? Кому Снейп на этот раз поверит? Отравит и даже не замечу. Я, конечно, эмпат и все такое, но канонный Снейп тоже Лорда влегкую обманул, и тот ему верил, при том, что в черепушку как к себе домой лазил. Да чего уж теперь, поздно рыпаться — что будет, то будет. Так что выбросила все тревоги из головы и провела день за книгой, жарясь на солнце.        Вечером явился Снейп. Мы с Люциусом как раз в бежевой гостиной сидели и огневиски потягивали. Зельевар выглядел неважно. Тени под глазами, черты лица осунулись, взгляд потух, как будто умер кто. Или мои слова подтвердились, и мужик понял, что снова не на того поставил и жизнь просрал, или Оскара в студию за лучшую мужскую роль столетия.       — Что-то ты невесел, мой верный зельевар, — подколола я, — чем порадуешь?       — Вы были правы, Милорд, — ответил мужчина, после привычного поклона и обслюнявливания мантии. — Дамблдор признал, что в Поттере ваш крестраж, и ему в свое время придется умереть от вашей руки.       — Да что ты? — удивилась я, — вот так сразу и признался? Сдает старый интриган. И чем ты его так растрогал, что он все сразу выложил и не поломался ни разу?       — Доложил, что вы возродились и пригрозил увезти Поттера из страны, Милорд, — без запинки выложил Снейп. — И теперь я знаю окончание пророчества и…       — Оставь, — перебила его, — я давно его знаю. «Отметит как равного» «Не будет знать его силы» — и дальше по списку, — добавила я, посмеиваясь в душе над их обалдевшими рожами. — Я все знаю, Снейп, иначе как бы контролировал всех вас.       — Но зачем, — простонал вдруг Северус, забывшись и уткнувшись в ладони, — зачем он убил Поттеров? Я не понимаю.       — О, тебе не чужды чувства? — притворно ухмыльнулась, — ради такого зрелища я даже не приложу тебя Круцио за твою дерзость. Ты сам наказал себя за предательство, Снейп, и мне даже не пришлось самому марать о тебя руки. Но в одном я согласен с Дамблдором: твое искупление — это Гарри. В его защите ты найдешь смысл для своей никчемной жизни и послужишь обоим твоим хозяевам. Люциус, налей бедолаге, — приказала я, — разговор будет долгим.       Блондин подорвался, заглядывая другу в глаза, но поговорить при мне они не могли. Так что мы немного помолчали, пока опоздавший не выпил первую порцию и немного не отошел, после чего разлили по второй, и я начала свой долгий рассказ:       — Для начала вы должны уяснить, что предстоящая война - это не война Пожирателей с грязнокровками и не моя с министерством, а — Волдеморта и Дамблдора. Это касается нас двоих, и все остальные — просто жертвы, попавшие между жерновами нашего противостояния.       — Начну с того, что я не чистокровный, а полукровка. Да, Люциус, — усмехнулась, глядя на Малфоя, — я наследник Слизерина больше по магии, чем по крови, хотя и кровь его тоже присутствует во мне, но немногим больше, чем в других Британцах. Моя мать происходила из самой чистокровной семьи на островах.       Род Гонт никогда не смешивал свою кровь с магглами, и когда чистокровных родов в Британии не осталось, они решили вопрос радикально — пошли на инцест. Несколько поколений кровосмешения братьев и сестер, отцов и дочерей. Природа не простила этого непотребства, и род стал угасать и вырождаться, а магия покидать их.       Моя мать, чья участь была сожительствовать с собственным братом, не смирилась с судьбой. Опоила соседского богатого аристократа любовным зельем, они сбежали в Лондон и поженились. Там зелье, видимо, выветрилось, а нового достать было негде, и пришедший в разум муж без сожаления бросил свою беременную жену без всяких средств к существованию. Она родила меня и умерла, успев наречь в честь отца — Том Реддл.       Следующие годы я провел в магловском приюте Вула. Моя неприязнь и презрение к магглам зародились именно на этой почве. Но благодаря магическому дару, сумел поставить себя и заставил бояться. Так продолжалось, пока меня не навестил Дамблдор и не отдал письмо с предложением учиться в Хогвартсе — школе магии. Я был необычайно рад присоединиться к избранным, но, попав в Хогвартс, быстро понял, что каким бы умным и талантливым ни был, мне не позволят войти в элиту общества. Тогда я в лучших традициях хитрого Слизерина присвоил себе статус чистокровного.       В приюте я был особенным за счет магии, но даже в Хогвартсе заметно отличался от других магов умом, смекалкой и большой магической силой. Став первым, я начал задумываться, как собрать вокруг себя лучших, изменить магический мир, чтобы любой, у кого был талант, смогли подняться и встать рядом со мной как равные, а не прислуживать чистокровным болванам. А когда услышал зов Василиска из Тайной комнаты и пообщался с ним, то уверился, что я действительно уникальный — последний носитель наследия Нагов на островах, и среди магов нет второго такого великого, как я. Понял, что мне суждено создать новую империю, ту, что приведет магический мир к процветанию. Это — моя миссия, моя судьба.       — Да, Люциус, в Хогвартсе, в подземельях живет тысячелетний Василиск. А тетрадка что я тебе дал, это ключ к Тайной комнате. Ты своими руками чуть не угробил собственного сына и других учеников — чистую кровь, которой и так мало в море грязнокровок. Девчонка Уизли, ведомая великим Змеем, своей волей убивала бы не только маглокровок, но и тех, на кого глаз упадет. Благодари судьбу, что у тебя такой мудрый и дальновидный Повелитель. Ты хоть понимаешь, что мог лишиться наследника и задолжать куче чистокровных родов, или тебе слава Предателей крови Уизли покоя не дает?       — Но я не знал, Господин, — в ужасе сокрушался белый как мел Люциус, склонившись в три погибели в поклоне, — я только хотел подставить Уизли, чтобы его выгнали из Министерства, и лишить Дамблдора его верного сторонника. Чтобы к вашему возвращению порадовать вас хорошими новостями об ослаблении врага.       — Опять врешь, ты неисправим, Малфой, — ответила я. — Ты переживал за свою шкуру и заодно хотел подставить Уизли. Круцио! Поди прочь, ты утомил меня.       — Простите меня за дерзость, Милорд, — вклинился в разговор Снейп, достаточно пришедший в себя, чтобы упасть на колени и отвлечь меня от Малфоя, — но я так и не понял, причем тут Дамблдор?       — Дамблдор невзлюбил меня с первой встречи, и с каждым годом его неприязнь росла, особенно, когда за мной пошли аристократы, — ответила я, указав ему на стул, пока Люциус, изображая невидимку, морщась и сдерживая стоны, ужиком вполз на второй. — Все дело в том, что мне в пятнадцать лет удалось то, что ему перепало только в зрелом возрасте, — ответила, вальяжно развалившись на своем троне и потягивая огневиски. — Он, так же, как я, амбициозен и умен, и всю жизнь положил, чтобы его заметили. Но, будучи полукровкой, так и не смог пробиться на вершину. И только после победы над Грин-де-Вальдом магическое общество его признало. Хотя, зная этого интригана, не удивлюсь, если дуэль была не более чем постановкой, чтобы вывести из-под удара любовника. Нурменгард построили по проекту самого Геллерта, и после дуэли и заключения его больше никто и никогда не видел. Не факт, что арестант не воспользовался тайным ходом и уже много лет не греет косточки в теплой стране, а Альбус регулярно не навещает по выходным старого друга. Иначе, почему он так долго тянул с дуэлью? К тому времени уже стало понятно, что война проиграна. Немцы, с подачи магов, всю войну искали по всему миру магические ценности и нахапали множество уникальных артефактов — от Святого Грааля до Призмы Истины. Хранилища ломились от древностей, которые после войны волшебным образом исчезли и осели у кого-то. Не только русские вывозили из поверженной страны вагонами ценности, маги тоже этим грешили.       — Думаю, именно тогда, когда я собрал под свое крыло аристократов, у него возник план, как меня использовать, а заодно завладеть Дарами Смерти. Правда со мной он просчитался, — снова засмеялась я. — Мой свихнувшийся дядя, когда обнищал, продал воскрешающий камень гоблинам, а вот мантию-невидимку последний раз видели у Джеймса Поттера, после чего его родные подозрительно быстро покинули этот мир, а сама мантия бесследно пропала.       — Но Бузинную палочку Грин-де-Вальд все же сумел заполучить, а после дуэли она перешла Дамблдору, но, как я уже говорил, возможно, это всего лишь постановка. Ведь недаром над входом в Нурменгард расположен рисунок Даров Смерти, а на вратах написан девиз: «Ради общего блага». Ничего не напоминает, Северус? Думаю, даже время не заставило их с Геллертом отказаться ни от своих поисков, ни от амбиций.       — Дамблдор никогда не оставлял меня своим вниманием: постоянные провокации, настраивание против меня учителей, он даже не принял меня на работу, — грустно засмеялась я, войдя в роль. — И устроиться на любую другую работу в магическом мире тоже не смог. А ведь я был лучшим учеником и старостой школы! Он загонял меня в угол, подталкивал к перевороту, подводил к краю. Даже придумал байку о том, что я проклял должность, чтобы все навсегда запомнили, кому они обязаны падением уровня знаний по этому предмету.       — Милорд, но с должностью ЗОТИ творится, и впрямь, нечто странное, — вмешался Люциус, прикинувшись, что не слышал, как я указала ему на дверь, — с тех пор она действительно считается проклятой, и никто не держится на ней больше года.       — Просто это выгодно — прикрывать проклятием некомпетентность нанимаемого персонала, — равнодушно возразила я, — детей давно учат отбросы и прихлебатели директора, и уровень образования критически низок. Да и раньше предмет назывался по-другому — Защитная и Атакующая Магия, это много позже его значительно подчистили, сократили и переименовали в ЗОТИ. Так что, если бы я и захотел ее проклясть, то к такому предмету, как ЗОТИ, никакого отношения не имею. И ты опять подал голос без позволения, Люциус-с. Круцио!       — Я никогда не доверял Дамблдору и всегда был настороже, пытаясь разгадать его замыслы — он ничего и никогда не делает просто так, — продолжила я, когда блондин оклемался и сел на место, а Снейп все это время изображал немого, стиснув бокал в руках и избегая смотреть мне в глаза.       — На старшем курсе Альбус подкинул мне книгу о крестражах. Я тогда очень боялся смерти — шла война, а меня каждое лето отправляли обратно в приют. И хоть я попал под бомбежку всего раз, в детстве, но запомнил на всю жизнь. Дамблдор знал о моих страхах, потому что я каждое лето просил оставить меня в школе, или хотя бы разрешить гостить у друзей, или снять комнату в Дырявом котле, но ему всегда удавалось отговорить Диппета, который ел у него с рук. И меня всегда возвращали в приют. Тогда и понял, чего именно он ждет от меня. И вот, в 1962 году я переименовал Орден Вальпургиевых рыцарей, созданный еще на пятом курсе, в свое новое детище — «Пожиратели смерти». Дамблдор ожидаемо расценил этот жест, как смену курса с мирных уговоров и лозунгов на открытый террор, и я его не разочаровал. В то время мои Пожиратели действительно начали активные действия, насаждая насилие. Но Дамблдор ошибался. Я был окрылен знаниями, полученными у Нагов, и в перспективе — обещаниями дать мне рецепт бессмертия, когда выполню их условия. И «Пожиратели смерти» есть те, кто не боится смерти — бессмертные, подобные своему Повелителю, а не те, кто сеет смерть. Хотя, мои соратники оправдали и вторую версию своего названия и с энтузиазмом сеяли смерть между магглами. Но я считаю, что это куда рациональней, чем выкашивать магглорожденных, поскольку, как ни посмотри, они все же маги и могут быть полезны, а нас и так мало. Ну, а от потери сотни-другой от магглов не убудет. Война требует жертв, — равнодушно добавила я, не веря, что говорю это. Но Снейп легко заподозрит обман, если я враз стану белой и пушистой.       — Вот тебе еще одно доказательство игры Дамблдора, Северус, — сказала я. — Организации могло и вовсе не быть. Он всегда знал, кто я. С самого начала знал о моем происхождении. Но он никому ничего не сказал — имя Том Реддл никогда и нигде не прозвучало, лишь когда он говорил со мной наедине. Ему нравилась эта иллюзия власти — мол, я знаю про тебя все, и ты живешь и действуешь свободно, пока я тебе позволяю. И Альбус был прав: всего одно слово, тень сомнения, подтверждение, что я полукровка, сын презренного маггла, — и чистокровные никогда бы за мной не пошли и не позволили поставить метки. Одно слово — и он мог бы спасти множество жизней, но промолчал. Видимо, ему это было выгодно. Выгодно, чтобы я собрал свою армию аристократов и противостоял ему и его Ордену. Все до банальности пошло и просто: несмотря на то, что после дуэли его признали, и он теперь обладает кучей регалий и в его руках власть, ему немногого удалось добиться, — аристократы по-прежнему занимали все высшие посты и блюдут свои чистокровные интересы, независимо от политических симпатий. Они тормозили его начинания, хоть и формально отдавали должное его заслугам.       — Дамблдору была нужна война. Ибо только она могла одним махом совершить переворот и привести к власти его и его сторонников. Моих приверженцев в министерстве уничтожит Орден, а от остальной чистокровной верхушки, не желающей делиться властью, он избавится с моей помощью. Вот и вся правда. После войны к власти бы пришли сирые и убогие, которых Альбус пригрел: отщепенцы Уизли, Люпин, предатели и шпионы из Министерства типа Моуди, Кингсли, Джонс и Тонкс. Не зря же из прежнего Ордена Феникса все аристократы были убиты: Прюэтты, Боунсы, Маккинноны, Медоуз, — он избавился от них моими руками и руками моих пожирателей. Он знал, что я не пройду мимо такой открытой провокации, не допущу и тени сомнения в моей силе и власти, и посылал на смерть самых лучших, самых чистокровных. Но вот интересно, в то время не погиб никто из отребья и прихлебателей самого старца. Старуха Фигг, что следила за Гарри Поттером, Дож, Флетчер, Дингл, Уизли, его агенты из министерства и тайных отделов, — да, Северус, я знаю их всех, — снисходительно кивнула на изумленный взгляд мужчины, — они поддерживают Дамблдора и при этом, не таясь, ходят, работают, живут, не прячась, потому что никому не нужны, неинтересны. Они выполнили свою задачу — создали ширму для тех, кого нужно было убрать. Вот против этого я и боролся, и создал организацию, ибо правление Дамблдора — это конец магического мира, такого, каков он есть сейчас. А в новом мире, смешанном с маггловским, аристократам места не будет. И отвечая на твой вопрос, Северус, — Поттерами пожертвовали ради общего блага, они просто сильно доверяли своему идейному вождю, за что и пострадали.       Я устало откинулась в кресле и отпила из бокала. Мои собеседники пораженно молчали — переваривали услышанное, а я думала. Конечно, свалить все на директора в моем случае было хорошей идеей, но после того, как озвучила мысли вслух, версия получилась довольно правдоподобная. Как говорится — сама придумала, сама поверила. От раздумий меня отвлек хлопок — Малфоевский домовик с большим свертком.       — Это ко мне, я приказал, — коротко бросила, пока Люциус не начал плеваться ядом и сыпать проклятья на голову несчастного домовика. — Рита не подвела, завтра в магическом обществе будет наблюдаться необычайное бурление умов, — довольно ухмыльнулась, протягивая две новенькие книги мужчинам и раскрывая свою. — Завтра политической карьере Светлейшего наступит конец.       — Милорд, — отвлек меня Снейп, замерший с книгой в руках, — не сочтите за дерзость, но ответьте мне еще на один вопрос.       — Давай, Снейп, у меня сегодня удивительно благодушное настроение, но только на один, — ответила, с сожалением закрывая книгу.       — Повелитель, вы сказали, что сняли чары с метки, значит ли это, что вы распускаете «Пожирателей смерти»? Просто… если дела обстоят так, как вы рассказали, то вы ведь не можете нас бросить в такой момент. Вы необходимы нам, в ином случае магический мир ждет страшная участь…       — Ты довольно странный, Снейп, — ответила я на его растерянно-вопрошающий взгляд. — Думал, тебя интересует, почему вы с Люциусом еще живы и здоровы после вашего предательства… Идеалист, да? Типа, все исправить, чтобы смерть подруги была ненапрасной? Но я тебе отвечу. Вы меня разочаровали. Больше не вижу смысла руководить чистокровным быдлом. Я своего рода тоже идеалист, и мечтал построить новый мир с достойными и разделить с ними бессмертие. Но как узнать, кто более достоин, а кто негоден? «Много званных, но мало избранных»*, — с пафосом процитировала я. — В организации было примерно триста человек, и только пятьдесят я отобрал и приблизил.       — Из этих пятидесяти выбрал около тридцати не за чистокровность и богатство, а за талант, нужные мне качества и полезность — Внутренний круг. Но как определить тех, кто будет предан мне до конца, чтобы нести дар бессмертия вместе со мной и руководить новым миром? У магглов есть поговорка — «Хочешь узнать человека и увидеть его настоящее лицо — напои его, и тогда поймешь, что он из себя представляет». Я же подверг отмеченных мной испытаниям. Проверял послушание — и они прошли. Проверял волю — они устояли. Проверял намерение — они оказались достойны. Но когда я дал им власть — они сорвались. И превратились в жаждущих крови и похоти животных. Все, кроме троих. Долохов, Малфой и Снейп.       — Я никогда не испытываю ненависти к жертвам — только холодное равнодушие. Ничего личного: они оказались волею случая в моих руках и должны умереть — это судьба. Вы трое похожи на меня. Долохов — равнодушен от пресыщения. Малфой — от брезгливости, а Снейп — от безысходности и расчета — лишь бы выжить. Только вам троим я мог доверить управление — остальные просто утопили бы новый мир в крови. А террор целесообразен только весьма недолгое время, пока рушится старое, чтобы на руинах построить новое. В ином случае он не приведет ни к чему хорошему. Но я хотел развивать страну, а не погубить — мне нужна сильная империя. Все, кто не противились и добровольно склонились бы под мою руку, получили бы шанс стать великими.       Магическая Британия уже несколько столетий как превратилась в стоячее болото, где каждый чистокровный род, подобно жабам, сидит на своей кочке и печется только о себе, наплевав на страну в целом. Конкуренции нет. Производства и должности передаются по наследству. Чистокровные бездари покупают себе патенты для работы в министерстве, а такие таланты, как Снейп, вынуждены бежать из страны, ища лучшей доли, или влачить жалкую жизнь, прогибаясь под прихоти покровителя. Полный интеллектуальный застой. За два столетия не придумали ничего в артефакторике, в чарах. Боевая и темная магия канули в лету, как и магия крови, некромантия. Светлые позиционируют это как тьму и запрещают, но в тайне не брезгуют пользоваться запрещенными знаниями для спасения своей жизни. Этот регресс нужно было остановить. Но, хоть я и самый могущественный маг, мне не под силу следить за всем одному. Потому, я выбрал вас.       — Но Долохов, скорее, исполнитель, а не руководитель — продолжила я, игнорируя изумление мужчин, — а вот вы… Вы должны были занять место по правую и левую руку от меня и возвыситься над всеми. Править справедливо, уверенно и твердо. Но вы оба предали меня, потому я не вижу смысла спасать мир, если в нем нет даже двоих достойных, — пусть он падет. Магический мир оказался меня недостоин, и я, с высоты бессмертия, с удовольствием понаблюдаю за его гибелью.       — Милорд, — с опаской встрял Люциус, — но ведь вы вернулись, значит, еще не все потеряно. Означает ли это, что вы великодушно проявили милость и простили ваших слуг за-из ошибки и заблуждения? — добавил он с надеждой.       — Не льсти себе, Малфой, — фыркнула я, — если бы вы двое мне не понадобились, я бы уже давно вас прикончил. Я собираюсь покинуть Британию и вернуться к своим духовным практикам по обретению бессмертия. Но до этого должен навести тут подобие порядка, чтобы обезопасить наследника. Мой выбор пал на вас, так как вам спокойствие в стране выгодней всего. Снейп связан с Гарри узами и присмотрит за ним лучше любого другого, а Люциус будет упиваться самолюбованием от власти — ведь террор такому слабаку и эстету не по зубам. Ладно, я вас покидаю, мои верные соратники. Завтра возьму с вас клятву и расскажу план, если вы примете мое предложение. Советую прочитать книгу, — сказала на прощание, — чтиво вас ждет занимательное.       Под подобострастные поклоны вышла из комнаты и вернулась к себе. Заказала домовику чашку чая, понежилась в ванной и легла спать. Так много говорила сегодня, что язык устал. А завтра еще план составлять — то, что эти двое согласятся, я не сомневалась.