Начало приключений

День, который должен был стать особенным, начался совершенно непримечательно. Всеобщая суета, творящаяся вокруг, ничуть не отвлекала от ощущения собственной успешности, практически исключительности. По меркам своего времени и места Сион — так звали молодого человека — был довольно успешен. Ещё с детства многие начали называть его гением. Правда, говорят, что в детском саду он сам распускал про себя подобные слухи. Однако никто не догадался, все безоговорочно уверовали в это, как в данность, и ни малейших сомнений не питали. Потом он хорошо учился в школе. Правда, на фоне остальных отличников ничем особенным не выделялся, но и тогда его уже тянуло пойти по собственному пути. Кругом дети мечтали о науке, спорте, достижениях в труде и личной жизни. Сион же видел себя на пьедестале, получающим несколько почётных грамот за открытия, способные круто перевернуть мир. Овации, устроенные ему, были громоподобны, улыбки, подаренные ему — ослепительны... Но его мама вовремя образумила сына, доходчиво объяснив, что даже если он и совершит великие открытия, то случится это нескоро. Не то чтобы Каран — так её звали — не верила в сына. Просто она была женщиной прагматичной, умной и слишком любила его, чтобы позволить рисковать будущим. Они вместе как следует над этим будущим подумали и вовремя вспомнили успешно проведённую в детском саду пиар-компанию. Жаловаться ему было грех — выбранный мамой путь был лёгким и успешным. В отличие от кропотливого труда эколога публицисту-пропагандисту не нужно было много работать, его и так все уважали и слушали. Сион быстро взобрался на вершину карьерной лестницы и, взирая с неё на других, придумывал всевозможные фразы, должные поспособствовать тому, чтобы жизнь в Номере шесть стала ещё лучше. Так он и зажил: работал целыми днями вроде бы на людей, но на деле — мало их понимая и мало вникая в настоящие их чаяния и нужды. Однако это препятствий к успеху не чинило, а единственный обожаемый человек — мама — иногда даже гордилась им. А ещё хвалила время от времени. Так что жизнь, можно сказать, удалась по полной. Со временем он обзавелся большим самоуважением и секретаршей Сафу, бывшей одноклассницей. Когда— то они даже были друзьями, и кто знает, чем всё могло бы обернуться, но мама вовремя заметила полные странной нежности взгляды, которые девочка дарила её сыну. Подобная связь казалась респектабельной женщине настоящим мезальянсом. У Сафу даже родителей не было — а Сион всего лишь вырос без отца. В общем, со временем незаметно получилось так, что Сион совершенно перестал о ней вспоминать. До тех пор, пока, спустя несколько лет, к нему не стали пробоваться на роль помощницы разные кандидатки. Да и тут выбор был, скорее, обусловлен тем, что Сафу всё-таки была не чужой его мамочке. В случае чего могла и домой к ней сбегать, по старой памяти. Сион был хорошим начальником, просто он не замечал, как временами тиранит помощницу. А она была слишком тактична, чтобы заявить о том, что женщина — тоже человек. А зря! Приведи она Сиону в пример его мамочку, он бы сразу понял. Скорее всего. Вот и сегодня, покончив до обеда с большей частью текущих дел, Сион прямо на ходу диктовал Сафу список многочисленных поручений. Венцом списка стал его восторженный рассказ о насыщенных планах на вечер. — Мы с мамочкой вечером идём в Анатомический театр, на вскрытие цапли. Это первая птица, которая была поймана в центральном пруду за последние двенадцать лет. Её специально подстрелили, чтобы узнать, как она пережила экологический кризис. У меня места в первом ряду, мамочка Каран порадуется... — Сиону было очень жаль птичку, но в нём до сих пор не угас тот пыл, который когда— то побуждал его ступить на стезю ученого-эколога. Да и мама была весьма неравнодушна к науке. Они перехватили такси, оттеснив какого-то пассажира, что уже собирался туда сесть. Правда, надо сказать, что Сион проявил галантность — стоило Сафу лишь заикнуться, что ей плохо и она не может идти пешком... и Сион беззастенчиво перехватил у человека желанный и уже оплаченный им транспорт, апеллировав тем, что сопровождающая его девушка умирает. — Как можно! — щёки Сафу покрылись лёгким румянцем. — А что? — Сион искренне удивился. — Я только лучше сделал — это позволит ему почувствовать себя добрым человеком... Сафу слабо возразила, что ложь слишком очевидна, но Сион оставался Сионом. Его было не переделать и не переубедить. К тому же, доброта досталась ему от матери. В машине они продолжили диалог, касающийся работы и мамы. — Позвони ей немедленно и напомни про театр! — велел Сион. — Господин Сион, — забеспокоилась Сафу, — вы что-то совсем замотались в последнее время. — Да, — начальство вздохнуло в ответ. — Это потому, что недавняя компания Префектуры, направленная на борьбу с гомосексуализмом, порядком измотала. Не то чтобы Сион был против гомосексуалистов, но мама с детства старалась приучать его к "нормальным" отношениям. Каран вполне справедливо опасалась, что харизматичный и красивый парень с большим... умом навсегда разделит их с Сионом устоявшуюся связь, сломав всю размеренную жизнь. И, надо сказать, не безосновательно опасалась. Но по доброте душевной Сион не мог относиться к ним плохо, просто была какая— то настороженность. Ему и самому шестое чувство иногда подсказывало, что есть для него в этом некий рок. Тут по радио обронили что-то насчёт того, что и одна не вовремя данная конфета может испортить ребёнка. Сион с нежностью подумал о мамочке, которая ему конфет в детстве совсем не давала, но тут же был отвлечён очередной гениальной идеей. — Сафу, запиши, — обронил он нетерпеливо. — «И один раз — пидорас». — Вы как всегда гениальны, — Сафу устало накорябала в блокнотике новый лозунг. — А то! — но время поджимало. Вскоре им пришлось расстаться. Сион еще несколько раз напомнил Сафу позвонить его маме и отправился на заранее условленную встречу. Она была назначена в баре с кислородными и кисломолочными напитками, расположенном на первом этаже самого роскошного — еще и потому, что единственного в Номере шесть — отеля для немногочисленных туристов и гостей города. Там его ждали друзья. Сион бодрым шагом направился к их оживленно беседующей группе, но тут его осенило. В это время мамы нет дома! Именно сейчас она как раз должна проигрывать соседкам в картишки месячную зарплату Сиона! Он быстро подошёл к ожидавшим его людям, сел было, даже удумал заказать кефира, но мысль про мамочку не давала ему покоя, и он решил, что нельзя пускать ситуацию на самотёк. Извинившись перед собравшимися, Сион встал и быстрым шагом направился по коридору к выходу. Однако, вопреки обыкновению, унылый коридор на сей раз пуст не был. Его оккупировали какие-то люди с подозрительными и глумливыми лицами. — Господин К., — бросил кто-то из обслуживающего персонала, и их довольные взгляды устремились на приближающегося к ним Сиона. Недолго раздумывая, они взяли его под руки и, сообщив, что он следует с ними, потащили к выходу. Прежде чем Сион пришёл в себя, забыв про маму, они затолкали его в припаркованный неподалёку автомобиль. — Это розыгрыш? — Сиону ситуация в корне не нравилась. К тому же, он был плотно зажат на заднем сидении между чужими телами. Попутчики ему ничего не ответили. Деятельную натуру Сиона начало заполнять раздражение. Где-то там, в уютном баре, скисал его кефир, пока он вынужден был ехать черт знает куда, с незнакомцами! К тому же, с детских лет он усвоил от мамы, что нельзя садиться в машину к незнакомым дядькам! Если это, конечно, не службы безопасности. Но эти были явно не оттуда, иначе предъявили бы уже какие-то документы. Кроме паспорта, конечно, их при поступлении на работу, как известно, забирают. — Дайте я позвоню друзьям, чтобы не сочли меня большим хамом, чем я есть! — импульсивно вскрикнул он, но его слова полностью проигнорировали. Сион было даже попробовал на повороте приоткрыть дверцу, но ничего не вышло. Он был заперт, слаб, ничтожен и покорился чужой воле. Привезли его к высокому красивому дому на самой окраине Номера шесть. Перед ним отворили дверь, пропуская в роскошно обставленную прихожую, провели в библиотеку. И попросили подождать. Он ошалело оглядывал непривычную обстановку и сотни корешков книг, среди которых были даже объявленные вне закона издания. Глазея по сторонам, он случайно обратил внимание на именную пепельницу на столе. "Собственность мистера Х", — была подписана она. Умный Сион тут же запомнил фамилию хозяина дома — на всякий случай, так сказать. Тут двери распахнулись, и на пороге возник высокий лохматый мужчина. Он сразу перешёл ближе к делу — и к самому Сиону, когда за пару секунд пересек комнату. — Мистер К.? — вошедший снова назвал имя, уже слышанное Сионом. Его явно принимали за другого! — Мистер Х., — парировал Сион, давая понять, что личность лохматого негодяя ему уже известна, и он готов пойти на разные юридические меры в случае, если недоразумение немедленно не будет разрешено. Но Сион тут же нарушил поэтичность разговора, воскликнув. — Я не мистер К., меня зовут Сион, я... — Да бросьте, К. — лохмача начал порядком раздражать не оборачивающийся в его пользу разговор. — Лучше сотрудничайте с нами! Хозяин вытащил карту мира и начал тыкать ей Сиону в нос. — Вы же тот самый К., что четыре недели назад снимал себе лучший номер в отеле Номера один, три недели назад — в отеле Номера три, и вот теперь, в настоящий момент, в отеле Номера шесть вы сняли люкс неделю назад. И двух юношей по вызову вы тоже сняли, поверьте — они многое нам рассказали! Мы не можем понять ни вашей логики, ни того, КАК вы сумели притащить их из Западного, не пересекая Стены?! Нам бы очень хотелось услышать ответы на эти вопросы, особенно на второй. Сотрудничайте с нами, иначе ваш вечер плохо закончится! Дайте ответ... Сион весь побагровел от возмущения. Особенно допекал его пункт с мальчиками. Он сам разразился гневной тирадой и даже достал паспорт. — Я Сион! — кричал он. — И сотрудничать с вами не буду! Всё это просто омерзительно! Я хочу домой! Меня там мама ждёт! Вот мой паспорт. — Подделан, — в тоне собеседника наблюдались лишь скепсис и уверенность в собственной правоте. А вот желания прислушаться к правдивым словам Сиона совершенно заметно не было. — Дорогой... — в этот момент в комнату заглянула женщина, одетая немного вызывающе. — Гости уже прибыли и ждут тебя. — Ладно, — лохматый устало вздохнул. — Я сейчас приду. Ну так что, — он заглянул в глаза Сиону, всё ещё горящие праведным гневом. — Дашь? — Не дам. — Сион поджал губы. — Жаль, очень жаль... Напоите господина К. получше что ли... — отдал мужчина приказ приспешникам, дежурящим у двери. — А после — вы знаете. Дверь за ним закрылась, а к Сиону с нехорошей улыбкой подошёл один из мужчин. — Что вы будете, мистер К. — виски, настойку на грибах, спирт? — ловкие манипуляции угощающего быстро открыли в стене за книгами тайник— нишу, наполненный разномастными бутылками. — Ну, так что же? — Я не К., да сколько вам говорить можно! И я не пью ничего крепче кефира, мама не позволяет! — повысил голос Сион и задёргал руками, готовясь к атаке. Но ничего у него не вышло — ни дать обидчикам в глаз, ни убежать от них... Его быстро сцапали, и он ощутил на своём теле чужие ручищи в самых неожиданных местах. Дальше наступила темнота, через которую к замутнённому сознанию порой пробивались вспышки то боли, то даже удовольствия. Долго ли это длилось, коротко ли — Сиону известно не было, и в этом ему повезло. — Отличный вечер... Такой вечер... — Сион бредил в открытой машине, припарковавшейся на окраине безлюдного в эту глухую ночную пору парка Номера шесть. Свежий ветерок ласково трепал его волосы. Но тут к ветру присоединилась чья— то крепкая мужская рука. — Отличный, да... — в ответной реплике явственно просквозила грусть — бездонная, как осеннее небо над головой. Но приказ был совершенно чёткий, поэтому сонного Сиона, опоенного до беспамятства, легко вытащили из машины. Профессионально усадили на велосипед без тормозов, хитро переплетя его пальцы с рулём, и спустили под откос. Для подтверждения достижения цели они решили понаблюдать за Сионом, находясь, впрочем, на достаточном расстоянии. Сион водил велосипед с года. Именно тогда мама преподнесла ему в подарок трёхколёсный велосипед. В более зрелом возрасте он настолько наловчился управлять сим транспортным средством, что все движения давно были доведены до абсолютного автоматизма. Тело, привычное к управлению велосипедом, отреагировало как-то само собой, стоило занять позицию на сидении. Ноги встали на педали, руки твёрдо сжали руль прямо в нужный момент! Ещё чуть-чуть — и велосипед угодил бы прямо в пруд, где недавно изловили цаплю! Ах, знала бы Каран, умирающая сейчас от беспокойства по пути домой с её вскрытия и пеняющая на непунктуальность Сиона, что её мальчику довелось пережить! Как он, то приходя в себя, то снова проваливаясь в забытьё, выехал из парка на трассу. И тут бац — врезался прямо в машину сотрудников службы безопасности. — Алкоголик! — воскликнул один из блюстителей порядка. — Давай расстреляем его на месте, гада? — Нельзя, — старший принялся поучать новобранца. — Уничтожаем мы лишь диссидентов, инакомыслящих и стариков. А алкоголезависимые граждане — важная часть экономики Города. С них мы берём штрафы и продаём им спиртное! И они повезли его в пункт охраны порядка, не подозревая, что из-за кустов за ними следит две пары недобрых холодных глаз. — Я не пьян! — доказывал Сион с пахнущей грибами пеной у рта. — А вот трезвый... — его шатало по комнате, пока на него неохотно оформляли документы и составляли протокол. — Да, да... — его бравада уже изрядно надоела слушателям. — Вождение краденым велосипедом в нетрезвом виде... Да ещё и... посмотрите на себя... Волосы выкрашены в белый, на щеке — подозрительная татуировка. И вы хотите, чтобы я поверил в бред, что вас силой напоили и пытались убить? Сион взглянул на себя в висящее на стене зеркало. — Ааа, мама!!! Ну я же имею право на один телефонный звонок? — Конечно, — успокоили его и повели к аппарату. — Шесть, шесть, шесть, девять, девять, девять, — невнятно продиктовал он. — Кажется, вы принимаете меня за секретаршу? — возмутились было в ответ, но, как ни странно, тут же набрали номер за Сиона. — Мааа-мм-ма, — дыхнул он перегаром на блюстителя порядка и попытался придать голосу признаки адекватности. — Что ты, я не пил! Как я мог! Мама... сообщи юристу или сделай хоть что-то! Спаси меня завтра утром из пункта охраны правопорядка рядом с парком! Из трубки донеслась полная боли и стыда тирада Каран, не отказавшейся, впрочем, помочь драгоценному чаду. Сион повесил трубку, окрылённый надеждами на то, что завтра утром всё прояснится. Утром он уже не вспомнил унизительный осмотр дежурного медика и то, как он клал ноги на стол — прямо тому под нос. Сон на жестких неудобных нарах стёр это из памяти напрочь. Беседа с защитником и рыдающей матерью тоже, слава всему высшему, пролетела незаметно для и без того растревоженной психики. Всё-таки Сион был не привычен к подобного рода приключениям. На коротком разбирательстве Сиону никто не верил. Этим он был до глубины души возмущён и на скептические настроения обвиняющей стороны реагировал чрезмерно несдержанно и резко. Однако такие бредовые истории, как у Сиона, в своё оправдание люди выдумывали редко. Да и слёзы матери сделали своё дело — было решено провести разбирательство с хозяевами злополучного дома. Но хозяйка дома была на сей раз совершенно другой — она сообщила, что муж её, господин Х., в настоящее время выступает в Префектуре, поэтому разговор с ним совершенно невозможен. Каран, присутствовавшая в числе делегации выясняющих, лишь картинно поднимала брови и прижимала ладошки к сердцу. А уж когда Сион завёл их в комнату, которую со вчерашнего дня хорошо помнил, как библиотеку... Она сияла чистотой и белизной, всюду были аккуратно расставлены приборы из арсенала увлечённого своим делом физика. Впрочем, достаточно безопасные, чтобы держать их дома. Хотя секретный шкафчик с алкоголем, на который ссылался Сион, всё-таки существовал. Он даже открылся тем же способом, что Сион подметил вчера. Но полон он был доверху гаек и болтов. Каран чуть не зарыдала со стыда, терпение у комиссии лопнуло. Её глава, принеся свои извинения госпоже Х., поспешил покинуть её гостеприимный дом. За ним следовали в числе прочих и Сион, и убитая горем Каран. Никто не обратил должного внимания на то, что у садовника, бодро щёлкающего ножницами над кустом, с которого вот уже года три как не было сострижено ни одного листочка, лицо человека, заботливого усадившего вчера Сиона на велосипед. Но как же Каран могла бросить непутёвого сына в беде! Он, казалось бы, стал просто одержим идеей найти таинственного господина К. и доказать всем свою правоту. Каран, хоть и без особого энтузиазма, всё-таки решила помочь сыну, поэтому они вскоре прибыли в отель. Там, сделав хитрый звонок портье, Сион выяснил, что мистер К. является жильцом уютного номера шестьсот шестьдесят шесть. Пришлось попотеть, уговаривая Каран хитростью выманить ключи у портье, но такой красавице, как его мама, да ещё и имеющей при себе немного деньжат, это не составило труда. — Взлом, Сион... — сетовала она, — Нас же расстреляют из-за тебя... — Ничего, мамочка... — тут Сиона окликнули. — Господин К., — услужливая горничная, как раз выходившая из соседнего номера перед уборкой, окликнула его. — Менять ли вам смазку в тумбочке и презервативы в вазочке? А то к вам ходят такие симпатичные юноши, а кровать остаётся нетронутой... Может, всё дело в том, что вам не нравятся бесплатные аксессуары отеля? — Нет, спасибо, — выдавил Сион и бочком влез в номер. Услышанное предложение было просто неслыханным! К тому же, с ним в данный момент находилась мама. Ну что, что она может подумать! Но Каран, кажется, лишь немного успокоилась. Раз её сыночка принимают за К... — Они принимают меня за К., мама! — Сион был в отчаянье. — Симпатичные юноши... Тут в дверь позвонили. — Не отпирай, — умоляюще выдохнула Каран, но было поздно. На пороге стоял симпатичный юноша. Но у этого в руках был костюм. — Ваш костюм, мистер К., и бонус — трусики-недельки. Я всё развешу. Курьер бодро приступил к делу. — Скажите, — Сион не сдавался, пытаясь выяснить правду, — я лично заказывал у вас костюмчик? — Нет, что вы! Всё было как обычно — пошив по заказанным размерам, цвет стрингов мы тоже обсуждали по телефону... — Так откуда вы, черт возьми, знаете, что я К.?! — у Сиона совсем сдали нервы. — Как откуда? — ответ был преисполнен удивления. — Раз вы жилец номера шестьсот шестьдесят шесть — значит, господин К. Разве это не очевидно? Пока Сион пытался принять побаливающим после вчерашних неумеренных возлияний мозгом чужую логику, дверь за курьером захлопнулась. — Жилец, значит... — тут раздался телефонный звонок. — О, наконец, мистер К., жилец номера на месте? Хорошо, что ты не умер, дай нам... Ну, информацию — ждём... — Сиона аж перекосило всего. Он выругался нецензурно про себя и цензурно — вслух. — Мама, это они! — Они? — Каран хотелось плакать. Бездна безумия поглощала её дорогого мальчика, и вот — вот готова была сомкнуть над ним свои вязкие, словно сотворённые из омерзительного желе, края, чтобы милый нежный малыш Сион вечно плавал по её затхлым просторам, засасываемый всё глубже. — Да, мама! — Сион лихорадочно выяснял у оператора, откуда звонок. И, подтвердив свою догадку — что, мол, из холла отеля — передёрнулся весь. — Хотела бы я посмотреть на людей, пытающихся убить моего сына! — пафосно заявила Каран, но в то же время её тоже обуял страх. Вдруг Сион прав. Сион же ещё до этого обнаружил в номере загадочного К. групповое фото десятилетней давности, с которого, кроме прочих подозрительных мужчин, на него нагло смотрел лохматый. Вчерашний первый господин Х. Не заморачиваясь долго, Сион ограбил господина К., присвоив его собственность себе, и, схватив Каран за руку, дал дёру из номера. У лифта он столкнулся нос к носу со вчерашними провожатыми. Благо, лифт был переполнен, и, хоть они и передислоцировались, перейдя в вызванный Сионом, вредить ему при большом скоплении народа было опасно. Он жестом указал на них матери, и, надо сказать, к чести Каран — при виде их противных рож вера в сына вновь разожглась в ней высоким и жарким костром. — Вы что, собираетесь убить моего мальчика? — испросила она у бандюков. — Ась? — один из них чуть не сел, но положение спас второй. Он заржал на весь лифт, его смех тут же подхватили и остальные пассажиры. Пришлось и Каран похихикать, чтобы не выглядеть совсем уж глупо. Сион в это время закатывал глаза и корчил дурацкие рожи. Он понял, что не всегда можно положиться на маму. Старый мир его внезапно рухнул, и, если бы не вчерашнее проишествие, он бы мог оказаться погребённым под обломками. Но теперь он был уже отчасти другим человеком, способным отцепиться от юбки матери. Поэтому, когда лифт открылся, он предпринял хитрый тактический манёвр — пропустил вперёд хрупких девушек, отделив ими себя от бандитов, и, крикнув маме, что позвонит, опрометью кинулся из отеля. Едва удалось занять такси, расторопный водитель которого, впрочем, не разочаровал Сиона, сумев немного оторваться от последовавшей погони. — В Префектуру! — так Сион скомандовал шофёру. Сердце колотилось, будто совершенно обезумев. Он вытащил из кармана присвоенную фотографию и воззрился на лохматого. Время в пути он себе скоротал, водя ногтём по его прическе — то словно желая снести ему полголовы, то нежно. В вестибюле Сион сбивчиво сообщил, что немедленно должен видеть мистера Х. по очень срочному делу. Ему ответили, что раз так — то мистер Х. сейчас подойдёт к нему, через двадцать шесть секунд. Сион машинально отсчитывал в уме упомянутое выше число, когда на цифре двадцать четыре его окликнули. — Я мистер Х., что вам будет угодно? Сион едва язык не проглотил от удивления. Мужчина, подошедший к нему, был лет на пятнадцать— двадцать старше вчерашнего лохматого. Но главное, что ввело Сиона в ступор — был почти абсолютно лыс. Сион так растерялся, что не понял, как представил ему себя, и, едва ворочая языком, принялся сбивчиво рассказывать историю своих недавних злоключений. Сперва мистер Х. прислушивался, терпеливо поясняя на все слова Сиона, что он давно овдовел, живёт в центре рядом с Префектурой, а его особняк давно закрыт. И что на территории проживают лишь садовник с женой... Но когда градус абсурда в словах Сиона начал расти, мистер Х. сделался раздражителен, резок и принялся смотреть на Сиона взглядом, красноречиво свидетельствующим о желании избить собеседника. Сию же секунду, медленно и с особой жестокостью. Сион ощутил это и, решив, что положение нужно немедленно спасать, прибегнул к своему последнему козырю. Он извлёк из кармана трофейное фото и, сунув его под нос господину Х., спросил, указывая на лохматого. — Вы знаете этого человека? Увы, ответа Сион не дождался. Подлый враг, уже некоторое время следивший за беседой из-за угла, оборвал жизнь Х. в расцвете лет, карьеры и вдовства. Молниеносный и быстрый удар, неотвратимый, как сам рок, буквально скосил Х. Что-то свистнуло в воздухе, он коротко охнул и осел Сиону на руки. Тот непонимающе заморгал, принимая на себя всю тяжесть неожиданной ноши, и уложил Х. на не совсем чистый пол. — Мистер Х... — Сион широко распахнул глаза. Между лопаток Х. торчал нож, в два раза больше обычного кухонного. Не понимая, что им движет — навет, автоматизм или глупость — как будто мало было оказаться в людном месте над трупом только что убитого уважаемого человека, Сион вытащил из тела нож. Так он и застыл над Х., с ножом, по которому медленно и красиво ползла вниз ещё теплая кровь. — Ааа, караул, убивают! — раздалось со всех сторон. — Это он, Сион, — орала регистраторша, которой несколько минут назад Сион предъявлял паспорт. — Фоткайте его на мобилы, а то уйдет! Кругом защелкали вспышки. Весь мир был против Сиона и осуждающе жал на кнопки, в то время, как вместе с жизнью в недавно могучем и полном политической инициативы теле Х. угасали последние искорки жизни. Сион отбросил нож. Поднялась невообразимая суета, во время которой он всё-таки ушёл. Как он это сделал — Сион сам не понял. Может, ему помог спастись от лап правосудия пресловутый инстинкт самосохранения, хорошо изученный им в школе. Может, вывело дикое, почти равное ему по силе желание позвонить мамочке. И нежелание довести её до слёз печальным зрелищем своих публичных суда и казни. Позже Сион позвонил ей, сбивчиво, дрожащими руками набирая знакомый номер телефона. Имя его уже с помпой прогремело во всей прессе и на телевидении. Он говорил ей, что невиновен, а воображение услужливо подкидывало картины: Каран рыдает от горя и позора, жалея, что в юности не сделала аборт. Слезы текли в воображении Сиона по точёному лицу матери, и скорбь предавала её красоте дополнительное очарование. В реальности же текли минуты. Долгие и опасные минуты в бегах. Сион и знать не мог, что где- то есть у него незримые покровители, для которых он стал пусть и не слишком ценной, но временно значимой фигурой. Он вспомнил схему передвижений К., почерпнутую из слов лохматого. Тупым он, в отличие от последнего, не был и хорошо понял. Поэтому незаконно занял себе местечко в транспортном средстве и двинул навстречу своей судьбе. Через север на северо-запад. Сион почти забыл прежнего себя, не считая постоянной тоски по матушке, но позже и она притупилась. Ведь вскоре его сразило наповал — словно это ему саданули кухонным макси ножиком прямо в сердце. Ведь он встретил самое чудесное существо на земле — бесподобную Еву. Красота, ловкость, её сильная рука в опасный момент... Сиона закружил водоворот жизни и страстей — причудливый коктейль, куда адреналин только подбавлял остроты. Да, оставалось много сложных задач, но он был готов побороться за себя. И впервые в жизни не полагаясь на мамочку. Плевать на всех, тот, кто смог выжить, спущенный с уклона на велосипеде без тормозов, способен на многое! На то, что Ева оказалась на самом деле красивым парнем, было тоже плевать. Сион даже пересмотрел сочинённый им же слоган, переиначив его в «один раз — не пидарас». Возможно, когда он снимет с себя обвинения, самому пригодится.