Твоя жизнь, должно быть, была сказкой!

— Я так завидую тебе, Сперанца! Ах, твоя жизнь, должно быть, была сказкой, — тьма полностью поглотила всё. Ничего не видно. Но голос собеседницы чётко слышен, ничто её не перебивает. — У тебя такой красивый брат, любящий тебя всем сердцем!       Грешные дети прикасались к разгорячённым телам друг друга, стараясь отдать как можно больше. Синева волос сливалась друг с другом, алые взгляды пересекались в страстном вожделении. Он дал слабину, а она поддалась искушению. Соприкасаясь влажной кожей, слышались грязные хлюпающие звуки. Из уст доныне девы слышались стоны, тихие, жалобные, но оттого возбуждающие. Его разгорячённое дыхание давало какой-то ритм, в котором они двигались. Сердце билось быстро-быстро в волнении. Кто бы мог подумать, что они пойдут на это? Брат и сестра. Винсенте и Сперанца. — А твой клан! Ох, Я вспоминаю истории об Алонзо Скуро. Наверно, твоя семья воистину величественная, раз вашим предком был такой сильный иллюзионист. Я думаю, твои родители были счастливы узнать, что ты его наследница!       Очередной удар заставил зажмуриться. Щёки болели, слёзы не останавливались. Отец снова кричал, а ребёнок, чьи глаза были застелены пеленой, не мог понять, отчего. В школе жаловались на какие-то иллюзии, разрушенную мебель, покалеченных одноклассников. "Чудовище," — выплюнул он, разворачиваясь. Его слова, очередное оскорбление, снова заставили девочку плакать от негодования и непонимания. Почему она, ни в чём невиноватая, получает эти оскорбления снова. Почему её пламя, неконтролируемое, вырывающееся из-за эмоций, порицаемо остальными? Разве она хотела этого? Разве она выбирала иллюзии своей жизнью? — А твой учитель! Он такой красавец, добрый, талантливый, понимающий, ах... "Анджело!!" — кричала девушка, держа на руках обмякшее тело мужчины. Лишь иллюзия, уже слабая, развеивающаяся, скрывала его изуродованное лицо от её глаз. Слёзы текли ручьями, скатываясь, падая каплями на его одежду, оскверняя чистоту и непорочность Гвидиче. Крик боли и отчаяния пронёсся по комнате, в которой было совершено убийство. Она опоздала. Опоздала, не смогла помочь, стала причиной его смерти. — Если подумать, сила твоих иллюзий, наверное, сравнима с самим аркобалено тумана! Ты не сражалась с Мармоном?       Иллюзия проникала глубоко внутрь, заставляя давиться кашлем. Боль пронизывала всё тело, а она, склонившись на коленях, пыталась преодолеть эту агонию. Она чувствовала смерть рядом, но стоящий подле Мукуро, холодно наблюдавший за её мучениями, давал понять: смерть не близка, но лучше бы она поторопилась. "Вставай," — холодный голос учителя пронёсся эхом по комнате, но сил больше не было. Нужно было развеять иллюзию, нужно было дать отпор, контратаку. Но ни на что не хватало сил, лишь новый порыв кашля, на этот раз с кровью, дал понять, что она проиграла. Проиграла во всём. "Слабая," — произнёс он, развеяв иллюзию, оставляя её утомлённое, бессознательное тело в холодной комнате. — Да какой учитель вновь достался — Мукуро! Многие девушки хотят заполучить хотя бы крупицы его внимания, и именно ты удостоилась стать столь близкой ему!       Лукавая улыбка расползлась на его лице. Ему всё равно, он видит, что она ранена, но его это, кажется, возбуждает ещё больше. По привычке поправив её воротник, он начинает снимать плащ, расстёгивать рубашку, попутно лаская тело лёгкими прикосновениями, чередуя их с жёсткими рывками, укусами и поцелуями. Он коснулся её ранения около ребра, смотря на чуть исказившееся от боли лицо. Хотелось услышать её крик. Беспардонно он пальцем побеспокоил рану, заставив её кровоточить, с алых губ сорвался тяжёлый вздох. Он целовал её в шею, не прекращая прикасаться к ранению, доставляя адскую боль девушке.       Вошёл резко, без подготовки, стоило ей только снять нижнее бельё. Двигался размашисто и неосторожно, иногда замахиваясь для удара по ягодице. Ему нравилось делать это жёстко, без тех ласок, что он дарил другим девушкам, тем, что играли с ним в любовь или были для него настоящими любимыми. Она была лишь игрушкой, стонущей под ним тогда, когда ему того хотелось. Очередной толчок. Стон. — Говорят, у тебя была связь со Скуало! Подумать только, столько прекрасных мужчин окружали тебя!       Слёзы катились градом, стоило вспомнить прошлое. Не прекращая, она рыдала, сидя у стены, хватаясь руками за свои плечи, царапая их до крови. Её глаза потеряли былую насыщенность, кожа серела, становилась суше, волосы стали ломкими, тусклыми. Она чахла на глазах, и ничего нельзя было сделать. Все его попытки прекратить её слёзы заканчивались новой волной истерики. Он сдался, давая ей запереться в комнате, тратя дни на слёзы и крики. В конце концов, Скуало охладел к Сперанце, лишь изредка останавливаясь около двери её комнаты, вслушиваясь в тихий плач. — К тому же, в свои 38 ты была почти самой сильной иллюзионисткой. По крайней мере, среди женщин!       Глаза перестали видеть, зрачки полностью исчезли под влиянием иллюзии. Слёзы вновь катились, она была беспомощна. Слишком самонадеянна, она решила, что сможет одна одержать победу над иллюзионистом. Но её "ад" был разгромлен. "Муки ада" — её иллюзии — проиграли одной простой, которая воздействовала непосредственно на неё — её глаза. Она перестала видеть всё: свет, цвет, тень, силуэты.       Страх сковывал тело. Без зрения она — никто, никому ненужная кукла, не умеющая ничего. Слёзы не давали вздохнуть, а её попытки позвонить хоть кому-нибудь оборачивались нажатием не на те кнопки.       Раздались гудки. "Да?" - голос Мукуро, серьёзный, немного злой. Они поссорились давно, но у неё не было выбора. "Мукуро? Пожалуйста, помоги" "С чего бы? Ты же самостоятельная, без меня справишься" - только он хотел бросить трубку, как она, всхлипнув, снова произносит то же самое: "Пожалуйста, помоги. Я ничего не вижу, Мукуро"       Он приехал, но помочь не смог. Не в его силах развеять последствия иллюзии, а она, разбитая, сломанная, слепая, севши в своей комнате, вслушивалась в звуки.       Беспомощная. — Твоя жизнь была сказкой! Как жаль, что ты мертва.       Тело обмякло в ванной, полной крови. Кинжал, лежавший рядом, окровавленный. Как же символично. Её рука опустилась на живот, а белые глаза смотрели в потолок. Ещё секунда и её больше ничего не будет беспокоить. Она предвещала для себя ад после смерти, и сама в него отправилась, добровольно. Её вечно будут терзать черти, но глаза будут видеть, а руки чувствовать. Последняя секунда вздоха, когда она услышала голос вошедшего в дом Мукуро: "Я знаю, как вернуть тебе зрение!"