Чего же ты боишься, Валак?

Громкий шум пробудил Губернатора так же быстро и неожиданно, как увлёкшая его разум в дрёму лихорадка. Он не помнил, как провалился в сон, не знал сколько времени пролежал здесь, но телом ощутил, что с той злополучной аварии прошло достаточно, чтобы его состояние пришло в норму. Рана на животе не беспокоила, лишь на мгновение отразилась неприятным покалыванием, когда он о ней вспомнил и захотел было прикоснуться. «Лучше её не трогать, – скривившись подумал Валак. — Моих сил должно хватить, чтобы окончательно с ней расправиться в ближайшее время». Во рту до сих пор ощущался противный металлический привкус крови, но это было пустяком. Самое главное, что лихорадка с жаром отступила, как и чувство тошноты, и жизни его пока ничего не угрожало. Минуту спустя, опустошенный желудок сразу перетащил на себя всё внимание и настойчиво начал требовать простой человеческой еды и воды, безжалостно скручиваясь внутри. Облизнув верхнюю губу, мучаясь от чувства сухости во рту, Губернатор покривил лицом и медленно приоткрыл слипшиеся ресницами веки. Громкий, но короткий шум в стороне повторился, и был он похож на удар крохотного камешка о стекло, отскочившего и плюхнувшегося в глубокую лужу, издав характерный "бульк". Последовавший детский смех, однако, был ещё неожиданнее и громче стучавших об стекло камней. Валак смог разобрать, что смеялись мальчики, а их звонкие девчачьи голоса говорили об их несовершеннолетнем возрасте. Но один из мальчишек смеялся громче и писклявее всех остальных. Его заливной смех эхом разнёсся по улице, заставляя дворовых птиц, разрывавших глотки секундами ранее, замолчать и упорхнуть в другие места. Губернатор с улыбкой подумал, что если бы пернатые могли говорить на примитивном языке людей, то они непременно бы обматерили этих детишек всем известным им словарным запасом. В стекло прилетел ещё один камень и так же быстро, как и появился, звонкий детский смех исчез. Полностью раскрыв тяжёлый веки, Валак беглым взглядом осмотрел уже увиденную им ранее комнату, выискивая что-то новое в интерьере, но к счастью или к несчастью, всё было по-прежнему: небольшая кровать, стул рядом с окном, старинный шкаф с цветочной резьбой справа от него, комод в углу напротив, на котором лежало пару книг и стояла пустая хрустальная ваза, и старое заляпанное зеркало, что висело на гвозде и нитке прямо над комодом. Потом он попытался осмотреть себя и приподнял голову, с болью напрягая пресс на животе: его руки смирно лежали вдоль тела, которое всё также было обвязано толстым и прочным бинтом, но уже без каких-либо кровавых пятен от открывшейся раны. Пальцы касались карманов слегка спущенный зауженных штанов. На краю кровати – в его ногах – до сих пор лежал аккуратно сложенный плащ, но его майка куда-то пропала со спинки стула, собственно, как и обувь с ног. Губернатор злобно цыкнул языком об нёбо и уронил голову обратно на подушку. Его изнутри грызло чувство отвращения к себе. Ещё совсем недавно он возглавлял легионы, наводил ужас и уважение на своих подчинённых, а теперь лежит тут в бездействии, шатается от слабости и нуждается в помощи других, вместо того, чтобы самостоятельно пробираться дальше к своей цели шаг за шагом, невзирая на боль и поражения. Движение и продуманность были неотъемлемой частью его образа жизни, и иного его разум и тело просто неспособны были принять. Прохладный вечерний ветерок пробежал по комнате через приоткрытую форточку и заколыхал прозрачные занавески, стекающие водопадом с металлического карниза на деревянный пол едва касаясь ножек стула. Дом не отапливался: в нём не было ни камина, ни новомодных электрических греющих обогревателей, поэтому с наступлением ночи помещении становилось ещё более холодным, чем в дневное время суток, и ещё более тёмным, из-за экономии электроэнергии хозяевами. После очередного леденящего дуновения Губернатор дрогнул всем телом, после чего поднялся и сел на край кровати. Потерев рука об руку, нагоняя приятное мимолётное тепло, он схватил с края кровати сложенный надвое плащ, развернул и быстро надел его. Застегнув молнию почти что до самой шеи, он делает толчок руками и с пошатыванием встаёт на ноги. Как же он был благодарен, что у него был этот не доходящий до колен мягкий плащ, спасавший его хрупкую человеческую оболочку от зябких ветров и морозов. «Но отыскать что-то потеплее всё же было надо». – Валак берёт себе это на вооружение. Босыми ногами он зашагал по скрипучим холодным доскам, вздрагивая при каждом громком звуке, опасаясь, что на них могут прибежать хозяева. Кончики пальцев настолько оледенели, что пол практически не ощущался, но это его не особо тревожило в данную минуту. Пройдя мимо зеркала боковым зрением он уловил свой проплывающий тёмный силуэт, и с любопытством остановился. Заглянув в отражение Губернатор наконец отчётливо рассмотрел черты своего человеческого лица, которые ему показались довольно симпатичными по человеческим меркам, и свой внешний вид – молодого исхудавшего парня с лёгким болезненным видом. От него за версту веяло усталостью и проблемами, о чём кричали тёмные круги под глазами, чёрные взъерошенные волосы и сутулившаяся в плечах спина. Выглядел он сейчас также бедно и несчастно, как жившие здесь женщина с мужем. Ему хотелось завыть волком от собственного вида, забиться в подростковой истерике, проглатывая слёзы с обидами на весь мир, но он сдержался, слегка тряхнул головой и подошёл к закрытой белой двери с мелкими трещинками по углам. Открыв её, он вышел в небольшое помещение с другой закрытой дверью похожего цвета слева и расположенной справа от выхода кухней, не отделённой от общего помещения даже ширмочкой. Бежевые однотонные обои с неряшливыми узорами-волнами набухли от времени: они топорщились, вздулись и отошли от клея, местами свисая растаявшими ломтиками сыра на стенах. Мебели и вещей внутри было не слишком много, но со стороны казалось, что если добавить хотя бы ещё один стул или диван, то помещение станет тесным и загромождённым. На полу дорожкой простирался серый затоптанный ковёр, по которому Валак и двинулся прямиком к выходу. Позади с тихим треском прикрылась дверь комнаты, подгоняемая сквозняком. Проходя мимо кухни, он увидел задремавшую за деревянным столом женщину, но уже без красного платка на голове, в котором она предстала перед ним впервые. Женщина мирно лежала на своих хрупких костлявых руках в окружении газеты и нетронутой чашки чая, который уже успел замёрзнуть. Её тело медленно вздымалась при вздохах, а светлые волосы неторопливо сползали с плеч. Выглядела она сейчас так мирно и безмятежно, будто время вокруг остановилось, а вместе с ним, замерла и она. Губернатору в голову пришла неожиданная идея взять листок с карандашом и запечатлеть этот момент, как художник запечатляет понравившийся ему пейзаж, но в последний момент он отказался от этого и просто подошёл к столу. Медленно подтащив двумя пальцами газету, постепенно разворачивая её к себе читабельной стороной, он высмотрел сверху жирным курсивом год и дату публикации. «Двадцать четвёртое октября тысяча девятьсот семьдесят седьмой год. Значит, я не ошибся со временем. Сейчас действительно была середина осени». Валак вернул газету на прежнее место, стараясь не разбудить хозяйку дома, и взгляд его упал на чашку с чёрным чаем. Он аккуратно взял её в руку и жадно принялся пить содержимое, которое ему показалось слегка противным от малого количества сахара, но лучше так, чем ничего. Вернув чашку назад, утолив жажду, он удовлетворённо выдохнул и неторопливо покинул дом, не забыв закрыть за собой дверь. Оказавшись на пороге он замер и осмотрелся. Повсюду царили покой и безмятежность: шелест листьев на ветру и редкое пение птиц нависало над всей маленькой деревней, которое перебивали разве что игравшие неподалёку дети. В воздухе пахло сыростью после дождя и гарью, в преддверии надвигающихся снегов. Сама территория участка была небольшая, можно даже сказать, что маленькая, но несмотря на метраж в углу забора смог уместиться средний по размеру деревянный сарай с двухскатной крышей. Со стороны он выглядел так, будто был сложен из толстых брёвен какого-нибудь могучего дуба или ивы, которые идеально ровно сточили полукругом, выкрасили в бурый цвет и залакировали для блеска, но на деле всё было куда проще и экономнее. У сарая была приоткрыта толстая дверь. В открытом просвете высовывался пучок связанного зверобоя с высохшими жёлтыми цветами, который застряли в проёме и не позволял двери закрыться до конца, и маленькая тряпичная кукла без лица в красном платье с зелёными узорами, бережно привязанная к этому пучку травы. Ещё виднелся край деревянного стола и какой-то железный инструмент, лежавший на нём. Порыв ветра заколыхал чёрные волосы, плащ, ближайшие деревья и кусты, и только сейчас Валак вспомнил, что стоит босиком на каменном порожке с истоптанным рыжим ковриком. Взглянув на свои бледные замёрзшие ноги, он пошевелил большими запачкавшимися пальцами, убеждаясь, что те ещё не отмёрзли окончательно и не потеряли моторику. Затем его взгляд уловил на первой каменной ступеньке справа несколько видов обуви, среди которых и стояли его белые кроссовки, вычищенные от грязи и крови. Быстро натянув их на ноги он ступил на холодную сырую землю с мокрой травой и неторопливо проследовал к той самой калитке, около которой его первая попытка уйти и закончилась. Она оказалась запертой на обычный железный засов, с которым смог бы справиться даже ребёнок при большом желании, но демон помедлил. Его внимание привлекли играющими на широкой песчаной дороге дети лет восьми — десяти. Четверо мальчишек образовали круг и перекидывали друг другу волейбольный мяч, отбивая его то двумя руками вверху, то делая подсечку снизу, сложив руки в кулаки, заставляя мяч подлетать выше обычного. Главная задача игры, как понял Губернатор, заключалась в том, чтобы не дать мячу коснуться земли, и тот, кто его упускал — проигрывал. В какой-то момент игры один из мальчишек, тот что был ниже и пухлее всех остальных, подставил внизу кулаки, присел и широко расставил ноги, готовясь принять летящую на него подачу. Как только испачканный в грязи мяч оказался достаточно близко и низко, крупный по телосложению мальчишка приложил всю свою ярость и мощь в удар, издал грозный воинственный вскрик и отбил. Мяч слишком высоко подлетел к небу, но траектория полёта оказалась не той, на которую он рассчитывал. Переметнувшись через голову русого высокого мальчика напротив, который старательно тянул руки вверх в попытке отбить его, резиновое пушечно ядро пролетело ещё метров пять, прежде чем угодить в лысый куст с угрожающе торчащими колючими иглами на ветках. Мальчишка в спортивном костюме взвизгнул, схватился за голову и громко выкрикнул, что этот мяч ему только вчера купила мама, и если он зацепится за торчащие иголки и лопнет, то дома его мгновенно убьют — на что другой мальчишка, уже постарше и более спортивного телосложения, уверил его, что от таких маленьких иголочек он даже не поцарапается. Тот ему не особо поверил, судя по лицу, но кричать на всю улицу перестал. Все четверо пошли к кусту искать волейбольный белый мяч, попутно о чём-то разговария. Достать мяч из куста оказалось не так просто, как они сперва решили. Он угодил в самую середину и запутался в гибких ветках, как в коконе. Мальчик в спортивном вновь начал верещать, что ему конец, пока пухляш не закрыл ему рот рукой и не сказал, что он сам его достанет, поскольку сам его туда и закинул. Когда крупный мальчик раздвигал ветки куста, пробираясь в глубь, мелкие иголочки несколько раз оцарапали ему руки, похитив у него пару капелек крови, но мальчик стойко молчал, пока наконец не добрался до середины и не коснулся заветной цели руками. Распутав мяч от веток, он таким же медленным и неторопливым движением извлёк его из ловушки. Мальчик в спортивном радостно выхватил у него из рук ценный трофей и запрыгал на месте, попутно нахваливая пухляша, который смущённо почёсывал макушку. Радость прыгуна подхватили все остальные. Они засмеялись вместе с ним и умчались на перегонки вдаль по дороге. Когда дети скрылись во дворах, Губернатор вновь переключил своё внимание на калитку и её простой механизм. Одной рукой он поднял маленькую железную заслонку и отодвину в сторону, после чего та повисла на краю забора, а дверца калитки со скрипом отъехала. Оглянувшись назад, проверяя не проснулась ли хозяйка дома, и убедившись, что нет, он покинул территорию участка, оставив калитку нетронутой. Валак точно знал, что сюда он больше не вернётся, и беспокоиться о сохранности дома было пустой тратой сил. В теле молодого парня он прогуливался вдоль песчаной дороги, пока не зная куда ему пойти, поэтому шёл, неторопясь, осматривая местность. Намокший песок изредко проглатывал его ноги и забивался внутрь обуви. Ощущение песка между пальцев доставляло ему дискомфорт, но он молчал, стараясь не обращать на это внимание, и шёл. В какой-то момент пути Валак заприметил справа другую дорогу, намного уже той, по которой он бесцельно слонялся, и недолго думая свернул туда. Высокая трава полностью заменила собой песочные холмики, а сливы и яблоки, что выпятили свои наполовину лысые ветви за заборы чужих участков, создавали подобие купола над головой, удерживая тень и усиливая эффект наступавшей ночи. Губернатор до сих пор не осознавал куда идёт, да ему и не особо хотелось сейчас раздумать над этим. Он просто наслаждался моментом и вдыхал полной грудью свежий воздух с запахом лесных хвойных деревьев. Когда укутанная деревьями тропа закончилась, он вышел на ещё одну песчаную дорогу, но в отличии от той, где с одной стороны был лес, а с другой пару домов, на этой по обе стороны располагались различные по размерам и формам постройки, ограждённые друг от друга идеально подходящими по высоте заборами. Лишь один участок имел развалившийся деревянный забор и не вписывался в окружение. Некогда красивый и ухоженный сад полностью зарс сорняками, а прямо за ними стоял деревянный дом, накренившийся на один бок от времени и готовый в любой момент рухнуть, похоронив под собой воспоминания некогда живших здесь людей. Обидно, жалко, но время коварно. Оно ничего и никого не щадит, безжалостно сметая всё на своём циферблате под тиканье смертоносных стрелок. Слева по улице разнеслись крики мужчин. Они старательно пытались что-то распевать. Получалось у них плохо и невпопад, но их похоже это только веселило и заставляло горлопанить ещё упорнее. С той же стороны повеяло ароматами жаренного мяса и душистыми травяными приправами, от чего желудок Губернатора стянуло в тугой узел сильнее обычного, а во рту стала скапливаться голодная животная слюна, но пока он не спешил туда идти. Напротив него, за плетённым сеточкой забором, растянулось трёхэтажное кирпичное здание. Около главных железных ворот висел маленький английский флажок и деревянная вывеска с надписью: "Начальная школа Дугласа". Подойдя поближе, он положил на холодные железные прутья руки, услышал тяжёлый удар снизу и опустил голову. Массивный чёрный замок соединял две половины ворот, а чёрные цепи оплетали тугим узлом его полукольцевую ручку и концами закреплялись по краям забора. Услышав повторный стук замка, очень плавно и неожиданно Валака начало клонить в сон. Зрение стало терять чёткость всего вокруг: забора, цепи, школы, замка, деревни, размывая всё в одну большую кляксу. Мужские голоса притихли, запахи растворились. Он ощутил, как погрузился в некое подобие гипнотического транса и ещё крепче сжал руками прутья ворот, чтобы совсем не потерять чувство реальности. Замок ещё раз ударился о железку и Валак пробудился. Совершенно иное появилось перед ним, когда муть спала с глаз, а веки вскочили вверх. Сложно было что-либо разобрать из-за полной темноты, но одно было видно ясно - тёмный закруглённый образ лица с пылающими красными глазами, что стоял перед ним был почти как реальный. Это был демон, в этом Губернатор не сомневался. Но в Аду много у кого были красные глаза, и кто именно это мог быть пока оставалось не понятным. Четвёртый удар замка и подрагивание цепей на его ручке испугал и затушил алые огни. Вслед за этим Валак почувствовал холод метала на теле, потом стягивание собственной кожи, словно её кто-то сжимал, мял и тянул, пытаясь оторвать. Он хотел закричать от невыносимой, мгновенно распространившейся боли, но язык словно пришили к губам тугой прочной нитью, и получилось только болезненно замычать и вскинуть голову вверх. Выбора ему не дали. Оставалось терпеливо дожидаться конца этого кошмара молясь про себя, чтобы это не продлилось вечность. Пятый удар замка исполнил его желание и возвратил в реальность. На улице стало темнее и холоднее, поднялся шумный завывающий ветер. Боль в теле мгновенно ушла, но в руках он почувствовал жжение. Отдёрнув их от ворот, будто обожжённый, Валак поочерёдно принялся растирать пальцы, создавая согревающий эффект. Спиной он ощутил чей-то пристальный взгляд, прожигающий спину насквозь своей тёмной давящей аурой. Сердцебиение участилось, отдаваясь ритмичной пульсацией даже в ногах, дышать стало невыносимо тяжело, будто его горло сдавливали тисками. Кто-то приближался к нему, кто-то охотился за ним, и этот кто-то был совсем рядом. Не в силах больше ощущать это ужасное, монотонное приближение Валак развернулся на месте так быстро, что поднял небольшое облачко пыли вокруг себя, но никого не обнаружил. Впереди всё также деревья заслоняли куполом улицу, запахи всё также продолжала доносится со стороны, а мужики всё также продолжали галдеть и смеяться над понятными только им шутками. Губернатор с содроганием выпустил скопившийся воздух изо рта, выпрямился и расслабился. Его руки перестали обмерзать, но какое-то непонятное ощущение осталось. Он поднял их вверх и обнаружил на ладонях почерневшую грубую кожу, его кожу, которая медленно начала исчезать, возвращая молочно-розоватый оттенок. Сжав кулаки, Валак с раздражением рывком опустил их вниз, будто не желая больше на них смотреть, и направился к галдящим на всю округу людям. Оказавшись достаточно близко к заведению, чем-то напомнившим ему таверны из древних веков с отделкой под современность, запах ароматного мяса со специями резко смешался с запахами табака и алкоголя. Но самое ужасно было то, что разносчиками этих запахов оказались сильно выпившие мужчины разных возрастов, от которых ещё в добавок пахло потом и хлевной грязью. Они расселись за деревянными столиками около входа и глотали пиво из высоких стеклянных бакалов, как заядлые любители этого дела, совершенно не замечая хода времени и редко проходящих мимо них трезвых людей, а уставшие хмурые официантки на подносах разносили им добавку, получая за этой чаевые в виде пары монет и шлепка по заднице. Официантки смущались и злились, но ничего не отвечали обидчикам за подобное обращение, побаиваясь потерять работу. Двое мужиков так напились, что встав из-за крайнего столика, с громкими нечленораздельными диалогами, смогли лишь зайти за угол здания, прежде чем рухнуть на траву, неуклюже пытаясь ухватиться за что-нибудь поблизости во время падения. Оказавшись не в состоянии подняться, дальше они продолжили свой маршрут на четвереньках, не прекращая спорить друг с другом и толкаться. Валак скривился и от скверных запахов, и от внешнего вида многих кто здесь находился. Он бы никогда не рискнул приблизиться к такому месту, а уж тем более зайти внутрь, но дивный аромат еды, что остро пробивался сквозь весь этот смрад, сводил его разум с ума и гипнотически толкал вперёд, а желудок продолжал болезненно спазмировать, требуя хоть чего-нибудь съедобного, да побыстрее. Стараясь как можно реже вдыхать зловония Губернатор быстро прошёл мимо "пьяных столиков" прямиком ко входу. На него пару раз оглянулись, протягивали руки и махами просили подойти, но вскоре быстро отставали, когда он оказывался достаточно далеко от них. Входная деревянная дверь со звоном подвешенных колокольчиков открылась, привлекая внимания тех немногих, кто находился внутри, и под скрежетом металлических пружин медленно закрылась обратно. В помещении был пригашен свет, сохраняя ночную атмосферу. Всё вокруг отбрасывало тень и также старательно пыталось скрыться в ней. Людей было не много, но большинство прятали свои лица под капюшонами своих курток и плащей, как бы намекая всем видом, чтобы к ним подходили исключительно по делу, и в полном молчании доедали свои блюда, стукая по керамическим тарелкам ложками и вилками. По центру у стены размещалась небольшая сцена, а с края сцены на пианино играл меланхоличную мелодию ещё совсем юный мальчишка с веснушками на лице. Под эти чарующие звуки Валак и подошёл к единственному более-менее свободному столику в углу небольшой комнаты, за которым в одиночестве сидела молодая девушка в расстегнутой серой куртке-болонке и читала книгу. Чёрные короткие волосы были скручены и заколоты большой заколкой к верху, образовывая забавно торчащий пучок из кончиков на макушке. Одну выпавшую прядь она медленно накручивала пальцами руки, которой опиралась на стол, вторая же прядь спокойно лежала на ухе. Девушка забралась на стул полностью, с ногами, прислонилась к деревянной стене и поджала под себя колени, на которых и разместила книгу. Не слишком подходящая поза для дамы, подумал Валак и присел на стул напротив неё. На толстом цветастом переплёте с передней стороны красовался храбрый воин — тёмноволосый мужчина средних лет с серебристым мечом в руках, а рядом с ним на корточках сидел юный воришка с кинжалом в руке, скрыв своё лицо за маской и капюшоном. Глаза девушки быстро пробегали по строчкам текста. Она настолько увлечённо покоряла у себя в голове фантастический мир вместе с героями, что совершенно не замечала всего происходящего вокруг. Перевернув очередную страницу она краем глаза заметила парня, который к ней подсел, но ничего не сказала и продолжила читать. — Интересная книга? – поинтересовался Валак. — Мне нравится, – с небольшой паузой ответила ему девушка, не отрываясь от чтива. Валак заметил, что глаза её смотрели в одну точку, перестав слоняться по тексту. Она прекратила читать, но отчего-то делала вид, что нет. Губернатор чувствовал, что девушка хотела что-то у него спросить, но побаивалась: то ли из-за скромности, то ли из-за страха перед незнакомцем. Тем временем бармен тихо потирал стакан белым одноразовым полотенцем и наблюдал за новым посетителем, потом подставил его под бочонок с краником, налил светлого пива с пенкой и подошёл к паре болтающих официанток на углу стойки. Он наклонился к одной из них и шепнул ей что-то на ухо, а второй поставил на поднос пива и указал кивком головы на столик с посетителем в зелёном костюме. Девушка с пивом ушла, а вторая скрылась за шторкой кухни. — Ты давно в этой деревне? – очередной вопрос Валака заставил девушку поёжиться и с хорошо скрытым раздражением оторваться от истории. — Да, – робко ответила девушка. Она поняла, что вряд ли ей удастся сейчас нормально почитать и закрыла книгу, запомнив номер страницы, на которой остановилась. — Я здесь родилась. — И не сказал бы, что ты одна из местных. — Почему же? — Внешность иная. — Ты что, флиртуешь со мной? – девушке не хотелось этого произносить в слух, но пришлось. Валак слегка опешил. — Нет. Вовсе нет. Просто стало любопытно, что такая спокойная и мечтательная личность делает в подобном месте. — Нус, – натянув на лицо улыбку начала девушка, — Ты прав. Это место слишком грязное и шумное для меня. Здесь полно буйных и взрослых мужиков, готовых тебя поймать и при большом желании изнасиловать в кустах... Но с другой стороны здесь тепло, уютно и атмосферно. Да и назови мне ещё хоть одно подобное место, где можно поесть задешево, а порой и вовсе – задаром. — Задаром? — В смысле бесплатно. — Я знаю, что такое задаром, – сухо произнёс Валак. — Лучше скажи, что надо сделать, чтобы получить еду. Поднявшись и уже по нормальному сев на стул, девушка засунула книгу в жёлтый рюкзак, который варварски валялся под ней на грязном полу, и скрестила руки на столе. Её карие глаза с интересом блеснули с полумраке. — Много чего можно сделать, чтобы тебя накормили и напоили по выбору, – девушка подняла руку и принялась жестикулировать. — Можно помочь поварам на кухне с посудой или бармену за стойкой с выпивкой и подноской. Можно после закрытия потратить тридцать минут своей жизни и подмести пол. Бредли, так зовут бармена, обычно даёт мне местные адреса на бумажке и просит разнести какие-нибудь продукты или вещи во время своей смены, – заметив скучающее лицо парня, она оглянулась по сторонам и сказала то, что возможно могло бы заинтересовать его: — Ещё можно сыграть пару композиций на пианино, если ты, конечно же, умеешь играть. — Ни одно из твоих предложений меня не зацепило, – ответил Валак и в бессилии оплыл на спику стула, положив руку на съедающий его изнутри желудок. «Надо применить силу и потребовать у бармена еду, да как можно быстрее, иначе я просто сдохну от голода». — Позволь мне тебя угостить, – внезапно выдала брюнетка и сочувственно улыбнулась, когда тот с благодарностью посмотрел на неё и еле заметно кивнул.