*===*Двадцатью минутами ранее*===*
— Хоть бы раз поднял свою жопу с дивана и помог мне прибраться! Ели вместе, а убиваюсь всегда только я одна! – возмущалась женщина средних лет, с яростью натирая полотенцем вымытую до скрипа тарелку. — Это твои обязанности, женщина, – пробубнил мужчина, сидя на маленьком диванчике желтушного оттенка перед громоздким чёрным телевизором с антенками наверху. — Я мужчина, добытчик, вкалываю на работе сутки напролёт, чтобы нас прокормить. Прояви хоть немного сострадания ко мне! Я принёс, ты приготовила и убрала. Всё. Не выноси мне мозг. — Помыть посуду за собой не такая уж и тяжба, знаешь ли. — Ну так почему же ты тогда возмущаешься, если это не так уж и трудно? — Я сейчас не к тому вела! — Ай, – отмахнулся мужчина, схватил банку пива и опрокинул в себя пару глотков. Женщина уже закончила с посудой и принялась натирать обеденный стол тряпкой, счищая остатки хлеба и зелени. Совершенно случайно она задела локтём чашку и та с грохотом повалилась на деревянный пол. К счастью, не разбилась. — Эй! Осторожнее там! Ты чуть не погубила мою любимую чашку! – рассвирепел мужчина. Пятая банка пива была явно лишней, но он никогда не умел останавливаться вовремя и пил до тех пор, пока его не начинало рвать. — Да цела она! Заткнись уже. — Смотри у меня, – угрожающе помахал кулаком мужчина, вновь отворачиваясь к телевизору и впиваясь своим притупленным взглядом в какое-то дешёвое чёрное-белое кинцо с ковбоями и картонными поездами. Женщина убрала его любимую чашку на полку для посуды и закинула тряпку в раковину. Потом помоет. — И знаешь, – продолжил мужчина. — Посуду ведь могла помыть и Милена. — Могла. Но ты же знаешь, как с ней тяжело. Вечно куда-то сбегает, не слушается нас. Своевольничает. Возомнила себя всемогущей хозяйкой жизни. Тоже мне, королева Елизавета II. — Ага... Сидит на жопе ровно и нихера не делает. – Он вновь отхлебнул пива. — Дал же Бог такую дочь… бедовую. Другие вон в её возрасте уже бизнесами владеют, семьи имеют, столицы покоряют, а она что? Ну вот чего она добилась за свой двадцать один год? Да ничерта! И вряд ли вообще добьётся с её-то стервозным твердолобым характером. После очередного глотка пива взгляд мужчины помутнел. Веки лениво начали наваливаться на глаза. Картинку в телевизоре разносило по сторонам, даже звуки из фильма, казалось, страли перерастать от более низких к более высоким и обратно. Чувство дурмана окутывало его тело целиком и полностью. В невнятной дрёме он машинально глянул на свои руки, но и те начали раздваиваться. Хотелось спать. От полного отключения отвлекало лишь копошение жены около раковины. Она что-то опять там перекладывала, стуча тарелками как ненормальная. «Бешенная сука!» Очень злила. — Ты не могла бы убраться отсюда нахер! – крикнул ей мужчина, не оборачиваясь, но та его слова не услышала, или услышала, но проигнорировала их, и к стуку посуды добавила громкие убаюкивающие насвистывания некой мелодии с нотками карнавала в замке Графа Дракулы. Периферическим зрением ему почудилось, словно на его любимой жёнушке ни с того ни с сего образовалось алого цвета бальное платье, опоясанное лентой из белоснежной ткани, а на голове её, на огненно-рыжих кучерявых волосах возвышалась из поблёскивающего серебра корона, с тремя торчащими в разные стороны перьями. «Что за бред? Пора завязывать на сегодня с выпивкой». Он, конечно, напивался пару раз до такого состояния, когда начинаешь слышать скрипы со стуками или улавливать чёрные жирные мушки перед глазами, но подобное ему переживать ещё не доводилось. Это всё до такой степени его взбесило, что бездействовать было больше невмоготу. — Ты чё, блять, оглохла! – Мужчина в ярости подскочил. От резкого разворота его голова пошла кругом. Какое-то время ноги удерживали его, подгибаясь по очереди, ловя равновесие, но тяжесть земного притяжения взяла вверх и обвалила массивную тушу мужчины громкой оплеухой на деревянный пол. Постанывая, он попытался приподняться, но всё, что у него получилось – это упереться ладонями по обе стороны от головы и растопырить локти. В таком положении, не прекращая издавать страдальческие звуки, мужчина пролежал до тех пор, покуда не почувствовал на своём плече чью-то ладонь. Нежную. Мягкую и тёплую. Он узнал её. — Отвали... от меня, – уже не так пылко отозвался мужчина. Ему казалось, что ещё чуть-чуть и сознание покинет его окончательно. Даже сил злиться на жену уже практически не оставалось. — Ну что же ты, дорогой. – Принялась поглаживать его по коротким волосам женщина. — Осторожней надо быть. Ты же пьян. А в таком состоянии резких телодвижений лучше не совершать. — Аххх... Мммм, – простонал мужчина, приподнимая голову и встречаясь взглядом со своей пассией. — Ты... Моя жена? — Ну конечно же, дорогой! Что с тобой? Ты что, сильно ударился? – с удивлением проворковала женщина нараспев и принялась трогать его ушибленный лоб. — Хватит делать из меня идиота! – рассерженным тоном выпалил мужчина и отпихнул её от себя на расстояние пары шагов. — Хэй! Мне больно! Я пыталась тебе помочь, а ты оттолкну меня! – сурово возмутилась женщина. — И никто из тебя идиота не делает, придурок! «Ты им с рождения был», – хотела добавить она, но сдержалась. Мужчина начал потихоньку приходить в себя, отмахиваясь от неожиданно возникшего чувства нереальности. Его жена казалась только что не его женой, но теперь, стоило ей повысить на него голос и обозвать придурком, как всё тут же встало на свои места. На законные места. Они постоянно разговаривали друг с другом на повышенных и оскорбительных тонах. Так долго, что уже и не обижаются на это. Привыкли. Да и наряд на его супруге в данный момент был обычнее некуда. Совсем не такой, каким он показался ему ещё пару минут назад. На ней по-прежнему висел её затасканный белый фартук с тёмными пятнами, опоясывающий бледно-розовую ночнушку едва доходящую до колен. — Мне надо прилечь... Кажется я словил белку, – спохватился мужчина, рассеянно озираясь вокруг, и хотел было встать на ноги, но его тут же остановил довольно сильный толчок в грудь. Он вновь гулко повалился на пол, но уже на спину. — Незачем тебе вставать и куда-то уходить, – с лёгким волнением произнесла женщина. — Оставайся здесь, лежать, пока не полегчает окончательно. Так будет лучше для тебя, дорогой. Поверь мне. Мужчина хоть и был пьян, хоть и видел сейчас этот мир под туманными реалиями, но это её предложение его очень сильно смутило и заставило усмехнуться. — Ты что... Посуды перемыла? – не снимая улыбки с лица начал мужчина. — Не собираюсь я спать на этом... ссаном бревенчатом полу, из которого в любой момент может выползти какое-нибудь ядовитое насекомое и заползти мне в рот или в задницу. — Так я и не предлагала тебе тут спать! – Женщина вновь принялась подползать к нему, очень медленно, словно кошка, вымеряя каждый шажок своими грациозными исхудавшими ручками, окутанными бархатистыми рукавами алого наряда. — Я просто предложила тебе здесь отдохнуть. Недолго, всего-то... минуточек десять, пятнадцать. И если возжелаешь, то могу составить тебе компанию. Нам вместе будет гораздо теплее и уютнее. Соглаша-а-айся. Глаза женщины заблестели винного оттенка жаром. Её ноздри принялись широко раздвигаться и втягиваться, словно уловили нечто приятное и ободряющее, возбуждающее организм. Рот приоткрылся и из него вяло вывалился язык, такой длинный и растрескавшийся, что казалось он вот-вот разорвётся на множество тоненьких ленточек. С кончика его капала на пол чёрная слюна, проедая дерево, устремляя в недра земли. «Так всё это мне не показалось!» – Хотел было прокричать мужчина, завидев свою женщину в том самом алом наряде с короной на голове, но вместо этого развернулся и принялся уползать в сторону спальни, не в силах подняться на ноги. Он чувствовал тревогу. Его раздирал страх от увиденного. Если бы он не был сейчас таким пьяным и уморенным, то всё могло бы сложиться иначе. Сильный удар с ноги по лицу смог бы её успокоить, но сейчас его ноги были ватными и мало ему подчинялись. Поклявшись себе, что если успеет доползти до своей кровати прежде, чем его настигнет рука этого чудовища, то пить он больше никогда не будет! Мужчина полз, набирая скорость. Позади раздавались весьма странные звуки, похожие на булькающие, отвратительно хрипящие вздохи; словно сгусток болота довели до кипения или животному перерезали глотку, бросив умирать, в агонии заставив захлёбываться собственной кровью. Его прошиб пот. Черная, обтягивающая его спортивный торс майка пропиталась им насквозь. Руки начало потрясывать от напряжения. Мысленно поблагодарив Бога за что, что их с женой комната располагалась на первом этаже, – всего в семи шагах от гостинной с телевизором и диваном, – он сделал последний сильный рывок и дотянулся до ручки, резким нажатием опустил её вниз и с грохотом ввалился в комнату. Хрипящие звуки усилились позади и мужчина поспешил запереться, не забывая для надёжности задвинуть щеколду, которую они с женой однажды соорудили для того, чтобы никто не смел им мешать и тревожить без нужды. В частности их дочка. Прислонившись мокрой спиной к двери, тяжело и быстро дыша, ему ужасно захотелось покурить. Успокоить нервы, так сказать. Но пока он не мог позволить себе такой роскоши, ведь сигареты остались лежать на столике рядом с диваном в гостинной, где ползает эта дрянь. Его жена. — Сука, – сдавленно вырвалось у него. Возвращаться в этот сюрреалистичный кошмар ему ой как не хотелось, и даже сильное желание приложиться к табаку не смогло его переубедить. Взмокрившиеся от пота волосы выпали ему на глаза, прилипая к лицу. Он спешно отшвырнул их рукой к затылку и болезненной зашипел, случайно прикоснувшись к пока ещё не до конца проявившейся, но вполне ощутимой шишке на лбу. «Эта тварь ответит за содеянное! Я всю спесь из неё вытрушу!.. Но завтра... Да... Быть может завтра». Закончив краткое негодование, мужчина, чуть ли не по-собачьи, направился к двуспальной кровати, взобрался наверх и развалился на двух половинах. С удовлетворённым стоном он, наконец, позволил уставшим векам сомкнуться. Дыхание начало успокаиваться, возвращая свой привычный ритм, а по ту сторону двери никто больше не похрипывал и не пугал его. «Куда же она делась?» Из приоткрытой оконной рамы поддувал прохладный ветерок, вгоняя ароматы петрикора прямиком в ноздри мужчины. К свежему после дождя запаху прибавилась лёгкая примесь елового амбре, которое с такой же молниеносностью сменилось на отвратительный, тошнотворно омерзительный смрад. Он не сразу прочувствовал вонь чего-то протухшего, наслаждаясь чарующим умиротворением лесного духа, но когда ощутил – не смог сдержать подкативший к горлу съеденный ужин, залитый пятью литрами пива. Резко распахнув глаза, ощутив сильный позыв, мужчина перекатился к краю кровати и изрыгнул содержимое наземь, забрызгивая молочной субстанцией прикроватную тумбочку. Его живот сильно скрутило болезненной судорогой, зажимая все мышцы в тиски, а кишечник словно в миг наполнился размельчёнными крупицами стекла, царапающими нежные слизистые стенки, прибавляя неприятные ощущения. Он схватился за желудок одной рукой и принялся сильно надавливать на него, в попытках побороть острую резь, но все старания были тщетны. Мучения только лишь усиливались. Болевые сдавливания внутри пищевода не давали ему покоя уже целых две минуты, причиняя невероятную боль после каждого изрыгания жидкости. В какой-то момент мужчина ощутил как нечто колкое, твёрдое и холодное принялось продвигаться по его пищеводу всё выше и выше, старясь пробиться в горлу. Оно искало выход. Желало его достичь. И он с удовольствием готов был ему в этом помочь. В последний раз поднатужившись в спазме, мужчина кашлянул и тупоугольному предмету всё же удалось достичь его горла, но не выйти. Оно застряло там, перекрывая доступ воздуха к лёгким. В панике он откинулся на подушки и схватился за шею обеими руками. Из глаз брызнули слёзы. В уголках губ образовалась пена. Слюна принялась обильно вытекать, медленной дорожкой устремляясь по щекам к затылку. К лицу его прилило тепло, хотя на ощупь оно становилось ледяным, приобретая мертвяцкий оттенок. Мужчина умирал. Жизнь покидала его медленно, но целеустремлённо. Краем уха он услышал стуки по входной двери, затем один сильный и весьма настойчивый удар, за которым последовал до боли знакомый голос. Его дочь. Он презирал её, но сейчас не отказался бы от её присутствия рядом с собой. Ему очень хотелось жить. В полнейшем отчаянии он протянул руку в сторону двери, попытался позвать на помощь, но ничего внятного произнести не смог. Словив очередной спазм в животе, рука его тут же метнулась назад к горлу. Она не поможет. Не услышит. И даже не войдёт. Он самолично однажды отобрал у мерзавки ключи от дома, понадеявшись на порядок и дисциплину от той, но чуда не произошло, и за свой давний поступок ему придётся прямо сейчас расплатиться. После осознания неизбежной истины он больше ни о чём не думал. Вообще. Сознание отключалось и единственного, чего ему хотелось больше всего в данную секунду, так это того, чтобы эта чёртова херь, застрявшая в горле, побыстрее уже разрешила его судьбу: или убил, или вылезла наружу. И, словно услышав его мольбы, очередной рвотный позыв заставил его перевалить ослабевшее тело на бок и блевануть. Застрявший предмет с звоном стукнулся об пол и завалился под кровать. Мужчина глубоко и жадно задышал, прокашливаясь и отплевывая слюнявую смесью с примесью крови в лужу наполовину переварившегося дерьмища. Лицо скинуло свой синюшный оттенок, жар отошёл от головы и щёк и мозг вновь начал насыщаться кровью и наполняться информацией. «Что за херня меня только что чуть не придушила?!»*===*===*
Он не был по натуре любопытным человеком. Никогда. И каждый раз, когда приключалось что-то такое, на что слетались толпы зевак, страстно обсуждая между собой произошедшее, он лишь устало вздыхал, раскуривал очередную сигарету и продолжал вяло направляться домой, желая поскорее усадить свой уставший зад на излюбленный диван перед телевизором. На ужин сегодня его ждали макароны с мясной подливкой и салат из огурца с зелёным луком, от которого его уже порядком подташнивало. Встретит его жена, опять чем-то недовольная и насупленная, как старая курица наседка, у которой заводчики отобрали яйца. Начнёт выносить ему мозги за непомытую за собой поводу, за грязные волосы или за вонючие носки. Не важно за что. Она всегда найдёт повод. Светофор освещал полутемень улицы красным светом, отражаясь на мокром асфальте. Дождь уже закончился, но всё равно иногда подкапывал, наровясь вновь прорваться на улицы пригорода сильным потоком. Ведь мало он топил нас эти две недели кряду, ему ведь нужно было ещё полить часок-другой, чтобы окончательно всех смыть с лица Земли. Замигал зелёный огонёк. Двинулся вперёд поток молчаливых зомбированных работяг. А его дочь как обычно будет где угодно, но не дома. «Ну вот что ей у нас не нравится? Мы же ей всё даём! Всё, что нужно! У неё есть еда, одежда, воспитание, крыша над головой!» – думалось мужчине. Докуренную сигарету он отшвырнул в кусты. Засунув руки в карманы куртки, мужчина поднял голову и завидел в далике желанный, синего цвета автобус. До остановки оставалось метров тридцать, дойти обычным шагом он бы не успел, поэтому побежал. Для учителя физкультуры в начальной школе эта мелкая нагрузка на организм была ничтожной. Он даже не запыхался, и количество выкуренных за день сигарет не мешало ему прекрасно ощущать себя во время физических упражнений. Заскочив в автобус, мужчина поехал домой. Это был единственный транспорт, который мог довезти его до ближайшей от их дома остановки. Ещё предстояло пройти через лес, но это пустое. Главное, что рабочий день его подошёл к концу и очень скоро он выпьет пива в компании какой-нибудь местной телепередачи, пошлёт женушка нахер и будет наслаждаться прекрасным и крепким сном. И плевать ему будет на то, где шляется его непокорная дочь. Коль возомнила себя взрослой, то пусть соответствует.*===*===*
Медленно встав с кровати, – по другую сторону от лужицы рвоты, – мужчина бессильно рухнул на колени и откинул вверх свалившееся вместе с ним на пол одеяло. Склонившись как можно ниже, так, что его щека плотно прижалась к холодному дереву, он принялся высматривать то, что чуть его не погубило. Резкий запах исходивший от лужицы смешанный с клубковой пылью мгновенно проник в его нос, заставляя прокашляться. Блевать ему больше не хотелось. Рвотные позывы закончились и даже не планировали повторяться вновь. Словно виной всему было не пиво и ненавистный ему салат с зелёным луком, и не жуткий панический приступ ужаса, сдавивший пищевод и мошонку, а то самое твёрдое нечто, которое совершенно непонятно как попало к нему в желудок. В спальне было темно. Он мало что мог различить. Немного помогал тёплый, льющийся из гостинной свет, проникавший в щель под дверью, но даже с его мизерной помощью рассмотреть что-либо было чертовски сложно. Мужчина протянул руку и принялся пробовать нащупать нечто твёрдое и колкое, размером где-то с перепелиное яйцо. Ему казалось, что этот объект был именно таким, не меньше. Однажды он пробовал этот вид яиц, на работе, но особого удовольствия не испытал. Для него они были не более, чем плодом недокуриц. Совершенно не воспринимались деликатесом. Ничего особенного в них не было. Спустя минуту ему удалось нащупать что-то твёрдое и, на удивление, тёплое, хотя он точно ощущал его внутри себя холодным. Стиснув эту маленькую штучку в руке он быстро извлёк её из-под кровати и приподнял на уровень глаз. Развернулся к окну, дабы получше разглядеть находку. Разжал кулак и, разглядев её получше, впал в ступор, потеряв дар речи. «Что за нахер!» Чуть было не удушившим его объектом оказалось маленькое закаменевшее существо с четырьмя мордочками, торчащими по разные сторонам от основной, передней и привычной для нас, людей, мордочки; две по бокам и одна сверху, подобно рогу воздымалась к небу острым носом. Существо очень сильно напоминало ему песчаную мышку, которую кто-то случайно уронил в цемент, затем вытащил и обжарил на огне, из-за чего спинка её каменного панциря дала трещины и расслоилась на полукруглые разрывы. Хвостиков у неё было два. Лапок же без изменений оставалось четыре. Мутация бедного зверька сильно встревожила мужчину, но выпустить его из рук он не спешил. Даже сам не понимал почему. Сегодняшний день и без того был наполнен странностями и безумием, так почему же им не продолжаться? Продержав существо ещё какое-то время в руке, детально рассматривая каждую мелочь, мужчина вышел из ступора и возжелал как можно быстрее избавиться от жуткой находки. В голову ему пришла лишь одна идея – выбросить эту дрянь на улицу, да как можно скорее. Больше не мешкая ни секунды, он подошёл к окну, открыл его и собирался было выкинуть мышь во двор, но та тут же очухалась ото сна, явно почувствовал неладное, и впилась своими острыми чёрными зубами ему в указательный палец, пробивая кожу до кости. Полилась кровь. Мужчина закричал. Укус её был обжигающим и болючим до одури. В глазах потемнело. Укушенный принялся махать рукой, пытаясь сбросить зверя на пол, но мышонок намертво впился в него, совершенно не желая уступать победу в этой схватке. Вторая его мордочка тоже спохватилась и принялась помогать главной хозяйке. С гневным писком она разинула пасть и пробила кричащему человеку второй палец, большой, от чего тот взвыл вдвойне сильнее. — Да отъебись же ты от меня, маленький демон! – с яростью завопил мужчина и долбанул мелкое создание об стену, сильно ударив руку. Теперь уже мелкий, но безумно злой мышонок взвыл и разжала свой смертоносный хват. Чёрная тушка повалилась на пол и принялась извиваться, пища на всю комнату. Мужчина вложил свою ушибленную руку в здоровую и поразился тому, что сотворил. Кисть его была сдвинута чуть влево, но при всём при этом боли он не испытывал. Щипали лишь укусы, оставленные мордочками песчанки. «Блять. Только этого сейчас не хватало». Он понятия не имел, как вправлять вывихи подобного рода, поэтому решил пока что ничего не делать, не рисковать, а выйти наружу, пробежать пару домов и попросить помощи у дальнего соседа, Майкла, имевшего дело с медициной в прошлом. Уж он-то точно должен разбираться в этом. Слегка пошатываясь, до сих пор борясь со слабостью, мужчина медленно поплёлся к двери, желая поскорее совершить задуманное. Ему было плевать на его ополоумевшую жену с её блядскими приколами, которая наверняка поджидает его сейчас около обеденного стола, или дивана, или входной двери. «Пусть делает, что хочет. Хоть мохнатку свою оголит. Не прокатит больше. Как только завижу её – дам ободряющую оплеуху. Может быть тогда она придёт в себя». Мышиные писки всё не смолкали. Вроде должна была уже помереть, а до сих пор орёт, перекатываясь в агонии с одного бока на другой. Мужчина порадовался этому зрелищу. Не одному же ему сегодня страдать. Он мигом отворил дверь комнаты и направился к обувному коврику у выхода. «Не бежать же мне босиком по мокрой траве и песку». Присел и начал обуваться. Делать подобное одной рукой было настоящим испытанием, с которым, к его удивлению, он справлялся довольно умело. И как только последний узелок на его ботинке был затянут, пронзительный мышиный писк прекратился. В помещении повисла тишина. Настолько всепоглощающая, что слышно было лишь собственное дыхание и сердцебиение. Внезапно послышались шаги. Кто-то выходил из спальни вслед за ним, скрипя дощатыми половицами. Мужчина замер и обернул голову, оставаясь в полуприсяде. Тень неизвестного приближалась, увеличиваясь в размерах. — Мой маленький, бедненький мышонок, – властный женственный голос, умещающий в себе нотки нежности, ласки и злобы, разнёсся по дому, заполоняя собой всё вокруг, словно вакуум. — Кто же мог сотворить с тобой такое? Мужчина выпячил глаза от страха так, что заболели лицевые мышцы. Стройная фигура его жены в розовой ночнушке появилась из-за угла и посмотрела на него так, словно не до конца понимала действий своего мужа. Её босые ноги до колен бали залиты кровью, тёмной, закоревшей. В остальном же она выглядела совершенно нормальной. Живой и красивой. Впервые он почувствовал порыв сильной любви глядя на неё, ибо обычно он ощущал лишь кратковременные позывы потрахаться, и ничего более. Сейчас его женщина открылась для него в совершенно новом свете. И ему это понравилось, хоть он и испытывал страх. Она поднесла вполне себе живого песчаного мышонка к уху, да так близко, что одна из его мордочек утонула в глубине ушлой раковины. — Он ударил меня об стену. Больно. Злость. Загрызть, – повторила за ним женщина. Губы её плотно сжались в раздумии. Отдалив грызуна от уха и опустив его на уровень пупка, она принялась подходить к мужчине. Он сидел и смотрел больше не на жену, а на мыша, тыкающего в него лапкой. Его мордочки то открывались в беззвучном крике, то закрывались, дёргая единую тушку в сторону тй, которая хотела выказаться. Никогда ещё в своей жизни он не сталкивался с чем-то подобным. «Как это существо могло выжить? Я же точно помню, как придавил его тельце к стене с такой невероятной для себя силой, что вывихнул кисть!» Нервы мужчина начали сдавать. Охватившая паника заставила его с криком подорвался с места, отпереть дверь и убегать так быстро, как позволяли размякшие ноги. Ключи остались болтаться в замке. Видимо в эту минуту ему стало совершенно наплевать и на воров, и на имущество, и на диких животных, и на жену. Свою жизнь он озаглавил чёрным шрифтом, выделив всё остальное блекло-серым курсивом. Женщина усмехнулась. Такой реакции она вполне себе ожидала, но вот никак не думала, что всё получится настолько... комично. Мышонок громко пискнул, шевеля всеми своими усиками, улавливая запахи на ветру. Указательный палец женщины коснулась его каменной спинки и нежно пополз к одному из хвостиков, замерев у их основания. Мышонок завибрировал от удовольствия, затем замолк, оттолкнулся от ладошки и выпрыгнул в траву. Совсем скоро она заприметила его маленький силуэт на песчаной дороге. Мышка кинулась в догонку, поднимая небольшое облачко песчаной пыли, утопая в ней и скрываясь от посторонних глаз. Пометка Бете: как отредачишь - удалишь эту надпись.