«As if you were on fire from within.
The moon lives in the lining of your skin.»
— Пабло Неруда
☽
Как и большинство вещей с Юнги, все начинается в музее. Юнги любит музей. Внутри его стен всегда спокойно. Течение времени одновременно останавливается и движется вперед, когда он переходит из одного зала в другой, бароны, герцоги и императоры, жившие много веков назад, приветствуют его из своих рам. Все они как старые друзья — даже те, кто с презрением смотрят на него сверху вниз, их хмурые взгляды навсегда замерли в акриле и лаке. Они годами наблюдали за его развитием, визит за визитом. В первый раз он пришел сюда ребенком, слишком юным для того, чтобы в полной мере оценить произведения искусства, но достаточно внимательным для того, чтобы понять, что он никогда не хотел бы быть где-то еще. До этого момента. Откровенно говоря, Юнги, вероятно, предпочел бы огненные глубины девятого круга ада тому, что уготовила ему судьба. (— Ада Данте, — сказал бы Сокджин. — Того, в котором Люцифер вечность терзал голову Иуды. — Ужасно. — Я знаю.) В данном конкретном случае, он опоздал не просто так, на его когда-то белой рубашке расползается кофейное пятно, и даже несмотря на то, что он не особенно продвинут в моде, он может сказать, что это не самый привлекательный внешний вид. Юнги идет к двери, надеясь остаться незамеченным, когда громкое цоканье раздается из-за стойки регистрации, разрушая то подобие надежды, которое у него было. — Я помог тебе получить эту работу и отдал комнату в моей квартире, и вот как ты мне отплатил? Появился в таком виде и опоздал на десять минут. Как грубо. Предоставьте Сокджину говорить так, будто он вышел из романа Джейн Остин. Юнги настаивает, что из них двоих Сокджин более напыщенный, но старший, конечно же, не согласен. Юнги предпочитает не отвечать, вместо этого посылая Сокджину раздраженный взгляд и надевая на себя форменный пиджак в надежде, что если он застегнет его, то скроет хотя бы часть пролитого на него кофе. Затем он падает в неустойчивое кресло. Сокджин смотрит на него и снова неодобрительно цокает. — Ты пытаешься отдать дань уважения Рембрандту? Этот оттенок коричневого похож на его Автопортрет в молодости 1628 года. Он коротко улыбается. Он, вероятно, очень доволен собой. Он делает глоток своего кофе — которого, на его счастье, нет на его одежде. Ублюдок, горько думает Юнги. Он любит Сокджина, но почему-то с каждым днем ненавидит его все сильнее. — Никакого Рембрандта. Ты невыносим, — Сокджина не беспокоит насмешка, и он ждет, пока Юнги продолжит. — Чертов ребенок с огромными лунными глазами врезался в меня на улице. Его глаза темнеют от одного только воспоминания. В одно мгновение он идет по улице, а в другое оказывается лежащим на тротуаре, облитый кофе, который он держал в руке, и думает о том, как ощущается ожог первой степени. Ему кажется, что теперь он об этом знает. Парень с огромными глазами бормочет извинения, но прежде чем Юнги успевает что-то сказать, осознать, что сейчас произошло, он быстро убегает в сторону ближайшей станции метро. Так что Юнги решает, что он ненавидит кофе. И метро. А еще Рембрандта. Любые цвета, которые относятся к теплым. Он ненавидит вторники. Он ненавидит Луну. Звезды. Всю галактику. Все это может сгнить на его персональном кладбище вещей, которые он абсолютно ненавидит, ненавидит, ненавидит. — Огромные лунные глаза, — повторяет Сокджин, размышляя над этим с легкой улыбкой. — Как поэтично. Никогда не думал, что тебе нравятся лунные существа, Юнги-щи. — Лунные… что? Едва ли, — усмехается он. — Скорее это был демон. Лохматый демон с огромными глазами, который обливает людей кофе. — Звучит так, будто ты влюбился. Юнги морщится и выглядит расстроенным весь остаток дня.☾
Наступает следующий четверг, а Юнги все еще ненавидит Луну. Он смотрит на нее каждую ночь, хмурясь так, будто она поймет его намек и исчезнет. Это не должно было так его задевать. В конце концов, что такое пятно от кофе? Но Юнги продолжает об этом думать, живет этим так, будто если он на мгновение перестанет, у него случится короткое замыкание. В конце концов, не его вина, что этот пацан бежал так быстро. Насколько Юнги знает, тротуар имеет двустороннее движение, и лунный мальчик свернул на его полосу. Он мог обогнуть его. Он мог притормозить. Мог сделать все, что угодно, но не врываться в его жизнь, а теперь и в мысли. — Почему, мистер Стивенс, почему, почему, почему вам всегда нужно притворяться? — позже скажет Сокджин, прервав его рассуждения. — Что? — Кадзуо Исигуро «Остаток дня». Книга, в которой главный герой делает вид, что он не безнадежно влюблен и плохо обращается с объектом своей любви, пытаясь лгать самому себе. Драматично. Как и ты. Юнги только ворчит в ответ. Он не притворяется и определенно не склонен драматизировать. Но сейчас четверг. Сейчас четверг, а Юнги все еще очень не любит Луну, а еще перед ним стоит он. И, очевидно, пытается заплатить за вход в музей. — Эм, — выдавливает из себя лунный мальчик, не уверенный в том, как выйти из затруднительного положения, в котором он оказался. Он заламывает руки и не смотрит Юнги в глаза. У него спутанные волосы, будто он миллион раз проводил по ним руками, безуспешно пытаясь их поправить. Он прикусывает нижнюю губу. Розовую, вероятно, от того бальзама, который он использует. Юнги добавляет розовый цвет к вещам, которые ненавидит. Розовый. Розовые губы. Розовые щеки. Лунный мальчик надувает эти самые щеки, глубоко вздыхая. — Могу я купить один взрос — — Мы закрыты, — спокойно прерывает его Юнги. — Но, н-но… — бормочет лунный мальчик, оглядываясь на вход и часы работы, которые явно указывают на обратное. — Простите, — ему не жаль. Вообще не жаль. Он в световых годах и галактиках от сожаления. — Закрыты. Это мелочно, и Юнги это знает. Определенно непрофессионально. Возможно… драматично. Но красный ожог от кофе на его коже подстегивает его продолжить. Лунный мальчик открывает рот, чтобы что-то сказать, но быстро его закрывает. Он пытается снова. — Позвольте мне поговорить с вашим начальником. — Я начальник. — Нет, — говорит лунный мальчик. — Нет, — соглашается Юнги. Лунный мальчик громко вздыхает, его глаза все еще сияют, несмотря на разочарование. Не то чтобы Юнги заметил. А потом он уходит. Разворачивается и идет к выходу. Юнги не может сказать, что он разочарован. Ему нельзя говорить, что он разочарован. В конце концов, это его личное дело. Но вопреки его желаниям, огромные глаза задерживаются в его мыслях.☾
Наступает пятница. Юнги невероятно продуктивен, если продуктивность включает в себя соединение скрепок в длинную цепочку. Но он думает, что, как и большинство вещей, продуктивность субъективна. Он полностью погружен в конструирование копии Врат Ада, целиком состоящих из скрепок для бумаги. Это будет поразительно. Невероятно. Одобрено критиками. Он ни разу не думал о лунном мальчике. (Может быть, временами он склонен обманывать себя.) Внезапно, как по волшебству, дверь с грохотом открывается, и пара решительных глаз мчится по направлению к стойке регистрации. Охранник вздрагивает на своем посту, не уверенный в том, стоит ли ему вмешаться. Юнги молча на него смотрит, пока лунный мальчик не подходит к столу, а затем переводит взгляд на него. — Слушай, — говорит лунный мальчик, положив ладони на стол. — Мне очень нужно сделать это для моего промежуточного экзамена, я не хочу на нем провалиться, и мне жаль, что я разлил твой кофе, и если ты хочешь, я могу купить тебе другой, но я — Он внезапно замолкает, будто устал или понял, что Юнги не показал ни капли сочувствия с тех пор, как он начал говорить. Или и то, и другое. Его рот образует прямую линию, и он качает головой. Он поворачивается к двери. — Неважно, я просто — Юнги почти позволяет ему уйти. Почти спасает себя от усилий, может быть, смущения и поддразниваний, которые потом получит от Сокджина. Но он этого не делает. Вместо этого Юнги тяжело вздыхает и обращается к нему. — Химчистка. — А? — Химчистка, — повторяет Юнги. — Нет, я тебя слышал, можно поподробнее. — Кофе, химчистка, и мы квиты. Лунный мальчик на мгновение задумывается, поджимая губы. Он скептически смотрит на Юнги. — И все? Не собираешься меня выгнать? Или, не знаю. Скормить меня волкам? Юнги вскидывает бровь. — Ты бы предпочел это? Лунный мальчик не двигается ни на дюйм. — Нет. Может быть? Кажется еще вчера ты был полон решимости превратить мою жизнь в ад. Юнги прищуривается. — Ну, еще вчера мне не нравились помидоры, но я попробовал их в сегодняшнем сэндвиче и решил, что они мне нравятся. Времена меняются. Люди меняются. Я изменился. Все еще хочешь к волкам? Зоопарк находится на этой же улице. Наступает долгая пауза, они стоят лицом друг к другу, изображая противостояние в духе старых западных фильмов. Юнги интересно, кто сломается первым, но он уже решил, что это будет не он. — Хорошо. Химчистка. Неважно. Юнги слегка ухмыляется и одобрительно кивает. Вероятно, пользоваться измученным студентом — это смертный грех, но он никогда не был святым. — Идеально. Я пью черный кофе. — Отвратительно. — Его будешь пить не ты. Лунный мальчик закатывает глаза и ставит локоть на стол. — Теперь я могу купить билет? Юнги смотрит на него. Он использует голос для Обслуживания Клиентов и улыбается. — Двадцать шесть тысяч вон за нашу постоянную экспозицию, — говорит он по обычному сценарию. — Не хотели бы вы посмотреть нашу специальную выставку? На этом моменте парень выглядит заметно раздраженным и в очередной раз вздыхает. — Я здесь только для того, чтобы увидеть скульптуры Родена. Юнги невпечатленно моргает, будто этот факт не дал ответа на его вопрос. — Ты бы ее порекомендовал? — спрашивает лунный мальчик. Юнги поднимает бровь и пожимает плечами. — Вкус — вещь субъективная. — Это понятно, но тебе она нравится? Юнги игнорирует небольшой скачок в груди. Он закусывает губу. Специальная выставка — это выставка Ван Гога, и да, ему нравится, нет, он любит Ван Гога. Он может часами разглагольствовать о мазках кисти, пейзажах, о том, что существуют не только Звездная ночь и подсолнухи. О том, что, хм, он хотел жениться на своей кузине и был фактически одержим Японией, и создал целую кучу проблем, но он нарисовал несколько очень хороших картин, и, наверное, это чего-то да стоит. Это чего-то стоит для Юнги. Он может сказать это и многое другое, может выдать какую-нибудь случайную цитату или название картины, или еще что-нибудь, но вместо этого он осторожно чешет затылок и бормочет: — Да. Мне нравится. Лунный мальчик молча смотрит на него какое-то время. Время движется медленно, на вкус Юнги слишком медленно, и он уже хочет спросить, почему лунный мальчик так на него смотрит, когда тот слегка улыбается и говорит: — Хорошо. Я возьму. Потому что тебе она нравится. Он наклоняет голову, солнечный свет заставляет его темно-карие глаза отливать теплым янтарем. Юнги ерзает в кресле и прочищает горло. Лунный мальчик хмыкает, когда достает бумажник. — Я не слишком много знаю о картинах. — У нас есть экскурсоводы, если ты — — Может быть, ты мне их покажешь. — Я… что? — Может быть, ты проведешь мне экскурсию? У Юнги немного кружится голова, и он смущенно кашляет. — Я не могу покидать… рабочее место. Лунный мальчик — Чонгук, если верить его банковской карте — ухмыляется. — Позволь мне поговорить с твоим начальником. — Я начальник. — Я думал, что мы уже через это проходили. — И? — И теперь ты просто вредничаешь. — Разве это не ты мне должен? А не наоборот. Чонгук пожимает плечами. — Ты предпочитаешь сидеть здесь и объяснять людям, почему билет такой дорогой? Юнги что-то бессвязно бормочет. Он придумывает отмазку, любую отмазку. Что он привязан к креслу. Что он эмоционально привязан к креслу. Что если он уйдет, у его кресла случится сердечный приступ. Но вместо этого он отвечает: — Хорошо. Я спрошу. Торжествующая улыбка Чонгука почти ослепляет. (Конечно же, Сокджин считает, что это самая смешная вещь из Всех Смешных Вещей и практически силой вытаскивает его из кресла. Юнги делает себе пометку спрятать все его левые ботинки и съесть его обед из холодильника в комнате отдыха.)☾
Лунный мальчик (Чонгук, поправляет себя Юнги) оказался не такой уж плохой компанией. Он рассматривает все с неподдельным любопытством. В отличие от большинства людей, которых знает Юнги, он не говорит то, что думает или перечисляет факты, которые знает, он просто стоит, впитывая искусство всем своим существом. Иногда он наклоняется ближе, будто запоминая трещины в мраморе или мысленно делая фотографию краски, нанесенной на холст. Время от времени он смотрит на Юнги, когда они стоят перед какой-нибудь работой. Обычно Юнги был воплощением профессионализма, рассказывал посетителям несколько смешных фактов о художниках, говорил об их сходствах, исторических событиях. Он проделывает все это с Чонгуком, но после первой же картины Ван Гога, Чонгук вздыхает. — Но я уже все это читал. Что в нем такого интересного? И так они перемещаются от полотна к полотну, от художника к художнику, Юнги рассказывает образ жизни и предысторию каждого из них. Иногда Чонгук серьезно хмыкает. Иногда смеется высоким смехом, который эхом отражается от стен. Все по-другому. Отличается от того, чего ожидал Юнги. Может быть, он другой. Но Юнги не бросается в омут с головой и вместо этого осматривает Чонгука с тем же любопытством, с которым тот осматривает каждое произведение искусства в музее. Будто Чонгук сам — произведение искусства. Юнги выкидывает эту мысль из своей головы. Чонгук блуждает между скульптурами Родена, время от времени делая пометки в блокноте. Юнги на мгновение зависает, когда голос Чонгука, мелодичный и мягкий, прерывает его мысли. — Я должен тебе кофе. Юнги оглядывается на него. Он все еще смотрит на скульптуру — пару влюбленных, слившихся в объятии. — Да. — Позволь мне как-нибудь угостить тебя. Юнги рассматривает статую, думает о том, как мрамор может выглядеть таким же мягким, как плоть. Думает о том, что Чонгук сам выглядит так, будто он вырезан из мрамора. Думает о линии его подбородка. Думает о том, какой она будет на ощупь. Он тяжело сглатывает. Улыбается. — Да. Хорошо. Как и большинство вещей с Юнги, все начинается в музее.☾
неизвестный номер хён! это чонгук юнги о привет как ты узнал мой номер чонгук сокджин-хён дал его мне! сказал что ты не отвечаешь на звонки так что я должен написать тебе юнги он худший не доверяй ему чонгук а он ошибается но хён ты свободен утром в среду кофе юнги может быть но да я свободен☾
Хосок стоит перед ним в их общей гостиной, зажав переносицу между большим и указательным пальцами. Его брови нахмурены от смеси глубокой концентрации и замешательства. — Погоди. — А? — бесполезно говорит Юнги. Он никогда не видел Хосока настолько тихим, а он знает его дольше чем Джина, что, фактически, очень долгое время. Он никогда не думал, что знакомство одного из его друзей детства с его соседом по комнате послужит катализатором их отвратительной влюбленности друг в друга, но Юнги не винит себя за то, что он не обладает телепатией. — Нет, погоди. Я пытаюсь осознать то, что ты мне говоришь, — у Хосока снова наступает момент концентрации, прежде чем он открывает глаза. Он выглядит неестественно спокойным. Юнги пытается не беспокоиться, но в конечном итоге терпит неудачу. — Итак, ты говоришь, что идешь в кафе на свидание — — Это не свидание, — возражает Юнги. — Это свидание, — Сокджин выглядывает из кухни. Что-то горит. Юнги делает вид, что этого не замечает. — …свидание с парнем, которого ненавидишь? Юнги глубоко вздыхает и борется с желанием закатить глаза. — Я не ненавижу его. — Напротив, мой милый ребеночек, это не то, что ты говорил мне на прошлой неделе, — говорит Сокджин, его голова торчит из дверного проема, и он пытается убрать дым подальше от датчика. — Хён, что ты там делаешь? — Я пытался приготовить винный соус, но он загорелся. Юнги бросает взгляд на сигнализацию, но Сокджин только хмыкает, махая рукой так, будто это поможет развеять все тревоги Юнги. — Перестань менять тему, — продолжает Сокджин. — Правда в том, что он тебе нравится, но ты слишком упрямый и драматичный, чтобы это признать. — Я не — — Да, — настаивает Сокджин. — Ты как герой Бронте, Юнги. Что-то на секунду причиняет тебе неудобства, и ты таинственным образом становишься ужасно больным. — Это называется грипп, хён. — Нет, это называется излишняя драматичность. Юнги хочет обратиться пылью и вылететь из окна. — Нравится? — спрашивает Хосок, давно привыкший и равнодушный к их спорам. — Но ты встречался с ним всего один раз? — Уже три раза, — говорит Сокджин. — Три? Вау. Значит практически влюблен. Юнги издает задушенный звук. — Я не влюблен! Я просто — — Да? — говорит Хосок с ухмылкой. — Ты просто? — Я просто… — Юнги вздыхает и, в конечном итоге, сдается. Его мысль ускользнула. — Он просто думает, что он милый, и хочет поцеловать его, — предлагает из кухни Джин. Юнги хмурится в его направлении, телепатически пытаясь заставить его соус снова загореться. — Ты можешь с ним что-нибудь сделать? — многозначительно говорит он Хосоку, который заваливается на диван рядом с ним и щелкает каналы. Кажется, будто он здесь живет. Юнги думает, что он мог бы. Хосок пожимает плечами, бездумно перескакивая с канала на канал, пытаясь найти что-то, что его заинтересует. — Он идет туда, куда дует ветер. Ничего нового. Юнги должен был догадаться, что потерял Хосока, как союзника в борьбе против Джина, уже давным-давно. — Он просто нечто, — бормочет Юнги себе под нос. — Да… — соглашается Хосок с мечтательным вздохом. У него отсутствующий взгляд, и это заставляет Юнги слегка улыбнуться. Он усаживается поудобнее и думает. Они сидят в относительной тишине, когда Сокджин заходит в гостиную и громко целует Хосока в макушку. — Ужасно, — ворчит Юнги. — Никому не нравятся люди с ПМС, Юнги-щи, — неодобрительно говорит Джин, обнимая Хосока двумя руками, как какой-нибудь прилипчивый осьминог. Хосок тепло и нежно улыбается. Его отпускают только тогда, когда звенит духовка, и Сокджин идет обратно на кухню. Они возвращаются к комфортной тишине, перед ними на экране орет Гордон Рамзи. Проходит мгновение. Затем Хосок легонько толкает его локтем. — Ты ведь не ненавидишь его? — его голос тихий, едва слышный. Юнги знает, что он говорит не о Сокджине. Вздох. Нейтральный, не раздраженный и не счастливый. — Он… — говорит Юнги, пытаясь подобрать нужное слово, его голос не громче шепота. — Интересный. Я заинтересован. В нем. Сокджин, услышавший конец разговора, возвращается из кухни с ухмылкой и наклоняется, слегка задевая носом ухо Хосока. — Я заинтересован в тебе, Хоби, — бормочет он. Щеки Хосока окрашиваются ярким оттенком розового, и хотя Юнги очень, очень, очень за них счастлив, часть него хотела бы, чтобы он мог показывать свои чувства так же легко, как они. Сокджин счастлив и говорит об этом. Хосок смотрит на него, любит его и говорит ему об этом. Юнги хочет. Хочет быть таким же открытым. Открывать свое сердце любому, приглашая принять его. Его глаза возвращаются к экрану. — Парни, вы можете делать это где-нибудь в другом месте? Мне кажется, у меня из-за вас сыпь. Сокджин молча бьет его по голове.☾
Юнги нервничает. Он видит, что девушку за соседним столиком раздражает, что он стучит пальцами по столу. Это нервная привычка. Но она раздражает не так сильно, как то, как он когда-то дергал ногой перед каждым экзаменом. Она должна быть счастлива. Но она встает и уходит после пятнадцатого вздоха. Он не уверен, что будет по ней скучать, но все может быть, потому что теперь все его мысли заняты тем, где может быть Чонгук. Он проверяет телефон. 11:35 появляется в виде ярких белых цифр над милой мордочкой Холли, и это почти заставляет его отвлечься от того факта, что Чонгук опаздывает на двадцать минут. Он опаздывает. Или Юнги продинамили? Он ждет. И ждет, и ждет. Долгий вздох. Юнги ерзает на месте и качает головой. Он засовывает руки в карманы и поднимается, чтобы уйти, когда громкий удар со стороны входа заставляет его упасть обратно. Очень растрепанный, очень измотанный Чонгук устремляется к его столику и плюхается на стул перед ним. Юнги может только смотреть. — Хён! — задыхается Чонгук, позволяя своему рюкзаку упасть с плеча на пол. — Боже, мне так жаль, что я опоздал. К моему профессору выстроилась огромная очередь, но мне было необходимо задать ему вопрос о Бернини, и я смог словить его только в последние минуты, и я надеюсь, что ты не слишком долго ждал, и. И? — он шумно выдыхает, и Юнги молчит до тех пор, пока не понимает, что тот закончил. — Вау, — говорит он после паузы. — Ты всегда торопишься, когда куда-то идешь? Не сбил какого-нибудь невинного наблюдателя, держащего кофе, на этот раз? Чонгук вздыхает и посылает ему кривую улыбку, прежде чем заказать напитки. Юнги допивает свой кофе. На самом деле, он допил его еще час назад, но даже не подумал о том, чтобы заказать другой, слишком поглощенный разговором, который не прерывался с тех пор, как младший пришел. Он многое узнает о Чонгуке. Он из Пусана, живет с двумя соседями по комнате («Чимин и Тэ… они как ангелы. Но злобные. Злобные ангелы.» Юнги хорошо знаком с этим выражением.). Его специальность — искусство («Не история искусства, просто искусство. Но они заставляют меня учить и историю.»). В основном он занимается скульптурой, балуется углем, но абсолютно ненавидит рисовать. Однажды он хочет открыть свою выставку. Они просидели в кафе несколько часов, просто разговаривая, но почему-то, Юнги ненавидит саму мысль о том, что ему придется уйти. Юнги сидит, неуверенный в том, должен ли он об этом сказать, когда Чонгук потягивается и громко зевает. — Я немного проголодался, хён. Ты не хочешь фалафели? Недалеко есть одно местечко. И они идут за фалафелями. Юнги пытается держать себя в руках. Они сидят за столом на улице возле магазина, говоря одновременно обо всем и ни о чем. Юнги немного рассказывает о себе, о том, как он познакомился с Сокджином в колледже, как тот предложил ему работу в музее. О том, что он хочет получить докторскую степень. — А Сокджин? Он тоже изучал историю искусства? Юнги смеется, звук зарождается глубоко в его груди. — Что? Нет. Джин изучал неврологию. Чонгук молчит, и когда Юнги поднимает голову, тот находится в считанных секундах от того, чтобы выронить фалафель изо рта. — Неврологию? Юнги к этому привык. — Знаю. — Но почему тогда музей? Почему он не стал доктором или, я не знаю… ученым? Нейрохирургом? — Нейрохирург и есть доктор, Чонгукки. — Это вообще не имеет значения, хён. Почему? Юнги пожимает плечами. — Ему не хочется откладывать себя в долгий ящик. Вот, что он говорит. Ему нравится делать все. Знать все и обо всем, — Юнги на мгновение замолкает. — Он пытается впитать в себя столько, сколько сможет просто потому, что ему интересно. — Ну. Это объясняет, почему он может все процитировать, — Чонгук тихо смеется. — Именно. Ты привыкаешь к этому, если долго находишься рядом, — ухмыляется Юнги. Чонгук долгое время молчит. — Думаю, я должен некоторое время побыть рядом, да, хён? Юнги улыбается, на этот раз не так широко. — Да. Думаю, да. чонгук хён спасибо что сходил со мной за кофе мне было весело юнги без проблем ты все равно был мне должен чонгук хёёёён но все равно ты мог просто не приходить юнги верно чонгук кстати ты все еще меня ненавидишь юнги я никогда тебя не ненавидел! чонгук ты не хотел продавать мне входной билет?? юнги ты вЫЛИЛ НА МЕНЯ КОФЕ чонгук я его не выливал!!! я просто в тебя врезался ты вылил его на себя сам это была случайность! и я очень спешил юнги я тебя блокирую чонгук я все еще должен тебе химчистку юнги я заблокирую тебя после этого чонгук хочу поесть шашлык из баранины юнги хорошо☾
Шли дни, кофе превратился в рутину. Иногда Чонгук приходил в музей только для того, чтобы принести кофе, а оставался на несколько часов, разговаривая с ним обо всем до тех пор, пока не наступало время закрываться. Иногда приходил Сокджин и присоединялся к их разговору, и вскоре Чонгук приносил кофе и ему. Недели проходили в таком духе, Чонгук медленно выгравировал свой путь в будни Юнги, став постоянной частью его жизни. Он спрашивал Юнги над чем он работает, что он читает, что он слушает, что ему нравится. И сердце Юнги замирает. Бьется так сильно, что иногда причиняет боль, а Юнги нравится, нравится, нравится… …Чонгук. Правда в том, что большинство людей считают Юнги холодным человеком. Бесчувственным, как мраморная статуя, лишённым каких-либо эмоций. Спокойным. Апатичным. Но на самом деле: 1. Мин Юнги стеснительный*. 2. Мин Юнги не нравится усложнять вещи**. * Стеснительный настолько, что не говорит того, что имеет в виду до тех пор, пока не привыкает к кому-то. Признание Сокджина своим лучшим другом заняло у него три года. Не потому, что он не верил в это, а потому, что не был уверен, что чувство взаимно. Он замыкается в себе в незнакомой компании, тщательно обдумывая, следует ли ему включаться в разговор, и не успев ничего осознать, упускает шанс. ** Пока Сокджин настаивает на проживании мыльной оперы, которой он считает свою жизнь («Образ жизни и испытания Ким Сокджина», как он ее называет), Юнги настаивает на сохранении вещей настолько простыми, насколько это возможно. Он может иногда драматизировать, но активное заполнение своей жизни трудностями — это то, без чего бы он предпочел обойтись. Правда в том, что Юнги не бесчувственный. Он чувствует слишком много, и иногда он не знает, что с этим делать. Чувства очень большие, и в сравнении с ними Юнги очень, очень маленький.☾
Они сидят, забившись в углу ресторана. Юнги поручено жарить мясо, пока все остальные просто ведут себя как ленивые жопы, если вам интересно его мнение. Он не помнит, как именно это началось. Когда-то это были только он, Сокджин и Хосок, иногда Намджун, если он не был занят в музыкальном магазине или на парах. Но теперь пятничные ужины на четверых превратились в пятничные ужины на четверых и Чонгука. Потом ужины на четверых и Чонгука превратились в ужины на пятерых и Чимина с Тэхёном, эволюционируя от маленького зарезервированного столика к самому большому столу в ресторане. Это приятно. Юнги не часто выпадает шанс собрать всех своих друзей в одном месте, но тот факт, что они все здесь, вызывает в его сердце теплое чувство. Пока он переворачивает кусок свинины, Сокджин садится напротив Тэхёна, один пытается перепить другого, Чимин смотрит на них с выражением трепета и замешательства. Они делают это каждую неделю, ведут подсчет побед. Юнги никогда бы не поставил против Джина, особенно когда дело касается алкоголя, и это то, что Тэхён выяснил очень, очень быстро. Хосок и Намджун тоже здесь, обсуждают что-то, связанное с новым альбомом, который Юнги еще не слушал. Намджун пытается применить музыкальную теорию, которую он выучил в магистратуре, но Хосока это не впечатляет. — Обмен голосов, — говорит Намджун так, будто это должно иметь смысл для всех, кто сидит за столом. — Как в 30 сонате Бетховена. — Джун… — вздыхает уставший Хосок. — Просто признай это. Это плохая песня. Юнги замечает, как Тэхён смотрит на Намджуна краем глаза, но решает промолчать. А еще здесь Чонгук. Они не сидят рядом, но время от времени их глаза притягиваются друг к другу, как магниты. На мгновение они встречаются взглядами, а потом одновременно смотрят в разные стороны, смущенно улыбаясь. После ужина Тэхён с Сокджином громко объявляют, что хотят второй раунд в ближайшем баре. Хосок, зная, что Сокджина нельзя оставлять одного в любом заведении, где продают алкоголь, предпочитает проконтролировать их вместе с Чимином. Намджун неуверенно замирает, когда очень пьяный Тэхён подкрадывается к нему и тянет за руку. Чонгук и Юнги не торопятся. Их шаги медленные, тыльные стороны их ладоней соприкасаются друг с другом. Они наблюдают за тем, как абсолютно трезвый Чимин и абсолютно не трезвый Сокджин идут по улице к бару, их руки переплетены так, будто они в Волшебнике из страны Оз. Он слышит, как Хосок поет песню из фильма, и ухмыляется. — Хён. Чужой голос прерывает его размышления. Юнги поворачивает голову и смотрит вверх. Дыхание Чонгука заметно в тусклом свете уличного фонаря. Прямо сейчас Юнги думает о Здании Парламента Моне. В частности, об одном из самых темных полотен в серии, эффект тумана показывает очертания дворца, стоящего вдали. Чонгук такой же, думает он. Издалека ты можешь только гадать, какой он на самом деле. Вблизи он сложный, состоящий из неаккуратных, но точных мазков, которые вместе создают шедевр. — Да? — выдыхает Юнги. — Я не хочу пить. — О. — Ты хочешь… — Чонгук прикусывает губу. — Не знаю. Хочешь посмотреть фильм? Юнги мягко улыбается. — Да. Можно, Гукки. юнги иду к чг хоби ?????!!!??????????!!!!!?!!!!!!!!!!!! блять!!! поздравляю!!!!!! я знал что он тебе нравится!!!!! юнги не в этом смысле просто посмотреть фильм хоби лмао ок нетфликс и расслабон юнги заткнись повеселись помогая джин-хёну блевать хоби спасибо напиши мне когда придешь к нему юнги ты тоже когда придешь домой хоби напишу <3 О человеке многое могут рассказать его вещи. Само присутствие человека говорит об одном, а вещи, которые он хранит — о другом. Комната с чьими-либо вещами, как правило, музей его собственной жизни. (— Это так вычурно. И драматично. Ужасно в твоем стиле, — сказал бы Сокджин. — Отъебись, — ответил бы Юнги.) Комната Чонгука — его воплощение. Она живет и дышит им от стен и полок до углов и пола. Она не грязная, но недостаточно организованная. На тумбочке лежит стопка книг с цветными стикерами на страницах. На столе стоит маленький кактус с распустившимся цветком. Пара очков на комоде. Плакаты различных героев из фильмов, художников, рок-групп аккуратно развешаны на стене, как в тетрисе. Юнги всегда представлял, что спальня художника будет завалена листами из блокнотов, но рисунки Чонгука висят в специальном месте на стене. — Ничего особенного, — говорит он, когда пускает Юнги внутрь. — Но это… вроде как, мой дом. Юнги присаживается на край кровати и проводит указательным пальцем по корешкам книг. Баския. Бранкузи. Роден. Мураками. Ларссон. Гессе. — Здесь мило. В твоем стиле. Чонгук усмехается и садится с ним рядом, открывая крышку ноутбука. Юнги не знает, как это случилось, но где-то между Пробуждением силы и Началом он открывает глаза и обнаруживает, что утыкается носом Чонгуку в ключицу. Мгновение назад он медленно просыпался, а теперь широко распахивает глаза, отчаянно пытаясь придумать объяснение. — Хён? — слабым голосом произносит Чонгук. Его волосы взлохмаченные, на лице сонное выражение, и если он паникует так же, как Юнги, то он этого не показывает. Вместо этого он зевает и придвигается ближе, прижимая старшего к своей груди. И вот что происходит. Юнги издает смешной звук и, возможно, позволяет себе прижаться еще плотнее, позволяет себе положить руку Чонгуку на талию. Они сидят так несколько мгновений. Слушают устойчивое сердцебиение Чонгука, которое, кажется, ускоряется. Юнги поднимает голову. Чонгук смотрит на него сверху вниз. Встречается с ним глазами, которые затем спускаются к его губам. Они там задерживаются. Задерживаются на долгое время. У Юнги сбивается дыхание. Они одновременно наклоняются вперед и становятся ближе, ближе, ближе, когда — — Бейонсе ЗАСЛУЖИЛА Грэмми. Входная дверь открывается, и хотя они прячутся в комнате Чонгука, они отскакивают друг от друга, напуганные голосами Чимина и Тэхёна. — Награду. За. ЛУЧШИЙ. АЛЬБОМ. — Тэ, уже поздно, серьёзно… Между ними расстояние в одну подушку, и они не шевелятся. Нетвердые шаги. Громкий стук в дверь. — Парни, вы ТРАХАЕТЕСЬ? Невнятный голос Тэхёна заставляет Юнги захотеть поглубже зарыться в кровать и спрятаться под одеялом. Он покраснел, и он это знает. Он думает, чем же он заслужил такую судьбу. Приглушенный голос Чимина заставляет Тэхена отойти от двери. Он слышит его пьяное нытье, эхом отражающееся от стен. — Я просто хотел целоваться с Намджуном, — завывает он. — А ты мне не дал, Чимин-и! Какой друг так делает! — Ты пьян, — шепчет Чимин. — Давай, пора спать. Юнги боится поднимать взгляд. Боится увидеть, что Чонгуку неприятно от одной только мысли об… этом с Юнги. Боится понять, что, возможно, он себе все это вообразил. Но он слышит чужой ласковый смех, чувствует, как младший убирает его руки от лица, видит, как Чонгук на него смотрит. — Злобные ангелы. Я же говорил. Юнги качает головой и крепко зажмуривается, потому что теперь он лишился убежища в виде своих рук. — Они… — тихо смеется он. — Да. Спустя мгновение он открывает глаза. Они смотрят друг на друга, зная, что могут продолжить с того, на чем их прервали, но почему-то это кажется неправильным. Чонгук перебирает пальцы Юнги, и тот шепчет: — Мне нужно идти. Уже поздно. Чонгук кивает и молчит. Юнги напрягается. На этом моменте люди обычно уговаривают его остаться, а он отмазывается какой-нибудь херней. На этом моменте он чувствует вину за то, что не хочет всего и сразу. Обычно вот так он их и теряет. Но Чонгук улыбается. — В следующий раз. Сердце Юнги на секунду замирает, а его улыбка повторяет чужую. — Да. В следующий раз.☾
Снова наступает пятница. — Мы все сегодня идем веселиться, — говорит Хосок. — И чья это идея? — спрашивает Юнги. — Тэхёна, — отвечает Чонгук. — Повод? — спрашивает Сокджин. В этот момент в квартиру заходит Намджун и с тяжелым вздохом ставит на пол сумку. Он идет на кухню и вытаскивает пиво из холодильника. Когда он возвращается в гостиную, они все на него смотрят. Он замирает. Смотрит в ответ. — Что? Юнги не помнит, как они оказались в клубе. Все как в тумане, как и большинство их совместных прогулок, но это — Это слишком. Юнги стоит у бара вместе с Чимином, пьет что-то слишком кислое на его вкус, но он заплатил за это больше, чем ему следовало, так что он намерен это выпить. Здесь слишком много людей. Юнги никогда не нравились толпы. Может быть, они его пугают. Он пытается об этом не думать. Вместо этого он фокусируется на своих друзьях, наблюдает за тем, как они кричат и смеются под музыку, и это заставляет его немного расслабиться. Краем глаза он видит, что Тэхён и Намджун постепенно двигаются все ближе и ближе друг к другу, пока не кажется, что они сливаются воедино и — Они целуются. И это единственное подходящее слово, чтобы описать это. Они целуются слишком яростно, Юнги не может сдержать смех. Намджун заслуживает Тэхёна. Того, кто поможет ему расслабиться и выбраться из своей головы. Возможно, завтра им будет за это стыдно: за спонтанность, за то, что все произошло слишком быстро, но Юнги думает, что это начало чего-то нового, будь проклят Классный мюзикл. — Наконец-то, блять, — бормочет Чимин, посмеиваясь в свой напиток. Он выпивает его и переводит взгляд на танцпол, где находятся Хосок с Чонгуком. — Пойдешь к нему? — спрашивает он, кивая в сторону младшего. — Может быть, — Юнги неуверенно жмет плечами. — Ты ему нравишься. Юнги удивленно раскрывает глаза, прежде чем возвращает свое хладнокровие и прочищает горло. — О? Чимин хихикает, не отрывая глаз от танцпола. — Только не говори мне, что ты не заметил. Юнги не знает, что на это ответить, правда. Он подозревал, но никогда не был уверен. В конце концов, что если Чонгук ведет себя так со всеми, а не только с ним? Что если он просто очень, очень хороший? Что если Юнги улавливает сигналы, которых нет? — Хм. — Поверь мне, — говорит Чимин. — Чонгук обычно не обращает на людей внимания. Вот такой он человек, понимаешь? Все считают его милым, но он этого не замечает. Он постоянно выбрасывает стаканчики из Старбакса с написанными на них номерами. Юнги молчит. Думает. Пьет. — Ты хороший парень, Юнги, — говорит Чимин, отставляя стакан в сторону. — Чонгук тоже так думает, — он медленно встает и отходит от бара. — Ты должен действовать. Юнги наблюдает за тем, как он скрывается в море людей, предположительно, чтобы присоединиться к личной танцевальной вечеринке Хосока и Сокджина. Он ставит собственный стакан на стойку, может быть, заказывает еще одну порцию, чтобы успокоить нервы. Сейчас он не может все это осознать. Это слишком. Слишком много всего и сразу. И тем не менее он идет сквозь толпу, позволяет волнам проходящих мимо него людей нести себя. Позволяет незнакомцам притягивать себя ближе, предлагая танец, а после снова ускользая. Он не дает им прижиматься слишком близко, не дает слишком откровенно себя трогать, а потом его обнимает очередная пара рук и притягивает к своей груди. Она широкая, сильная. Юнги почти готов повернуться, чтобы сердито посмотреть на того, кто посмел, когда голос, все еще мягкий и мелодичный, несмотря на шум клубной музыки, раздается рядом с его ухом. — Это всего лишь я, хён. Юнги расслабляется, но все равно поворачивает голову и хмурится, хотя и более игриво, чем если бы это был незнакомец. — Ты всегда так людей лапаешь? Он чувствует, как Чонгук позади него ухмыляется и опускает руки на его бедра. — Нет, только тебя. Так веселее. Юнги фыркает, но не отвечает. Вместо этого он позволяет себе раскачиваться в такт музыке. Он чувствует, что Чонгук сдерживается, не распускает руки, вероятно, из-за того, что он наблюдал, как Юнги танцевал с бессчетным количеством партнеров, наблюдал за тем, как он уходил сразу же, как только их руки спускались ниже, чем было позволено. Может быть, Чонгук не хочет, чтобы он уходил. Юнги закрывает глаза. Считает до трех. А потом заводит руку назад и проводит ею по чужим волосам. Он вжимается в Чонгука, становясь ближе, ближе, ближе. Его дыхание сбивается. Руки Чонгука оглаживают его живот. Его рот задевает кожу на шее. Юнги что-то бессвязно бормочет, подаваясь бедрами назад, может быть, опьяненный сильнее, чем он думал. Чонгук, кажется, принимает это за согласие и впивается пальцами в его бедра, прижимаясь еще ближе. Он двигается под музыку, плотно прижимая их друг к другу, Юнги откидывает голову ему на плечо. Он тихо хмыкает, когда чувствует губы Чонгука на своей шее, младший прикусывает место чуть пониже уха. Это слишком. Слишком. Юнги чувствует напряжение в штанах, и он хочет, но. Слишком. — Чонгук… Чонгук поднимает голову, встречается с Юнги глазами. — Хм? — Я не хочу… — Юнги тяжело сглатывает. — Я не… Глаза Чонгука расширяются, но потом он кивает, его руки успокаивающе поглаживают чужие бедра. — Нам не обязательно что-то делать, хён. — Хорошо. — Ты в порядке? — Да. — Ты уверен? — Мы можем… выйти на улицу? — Да, конечно. Когда холодный, свежий воздух попадает Юнги в лицо, его пробивает дрожь. Чонгук обнимает его одной рукой, пытаясь защитить от ветра. Они некоторое время молчат, но неловкости не чувствуется. Чонгук не выглядит расстроенным. Юнги думает, что идея расстраиваться даже не приходила ему в голову. Он тихо напевает себе под нос песню, которую Юнги не узнает. Они останавливаются под фонарем. Юнги смотрит на него. Чонгук такой хороший. Ни разу не заставил Юнги почувствовать себя странно. Или неудобно. Не давил на него. Не пытался уговорить. Просто принял то, что он сказал, и продолжил вести себя так, будто это совсем не важно. Юнги привык к тому, что люди все усложняют. Усложняют его слова. Пытаются искать в них скрытый смысл. Но Чонгук просто. Юнги тянет его на себя за ворот куртки так, что их лица оказываются на одном уровне. Чонгук выглядит немного удивленным, может быть, обеспокоенным. — Хён, ты — — Если ты спросишь в порядке ли я, я отвлекусь и не смогу поцеловать тебя. Чонгук замирает, на его лице медленно расцветает улыбка. — Ты хочешь поцеловать меня? — Разве это не очевидно? — Иногда необходимо спрашивать. Юнги до ужаса очарован. Он дергает ворот до тех пор, пока их губы наконец-то не встречаются, и они целуются. Они наконец-то целуются, и на них никто не кричит, на них никто не смотрит, нет никаких фейерверков и одобрительного свиста, есть только Юнги и Чонгук, и они целуются. Чонгук целуется так, как выглядят и ощущаются картины Ренуара. Немного хаотично, но, каким-то образом, успокаивающе. Мягко. Нежно. Но все равно крепко и настойчиво. Когда они отрываются друг от друга, Юнги тяжело дышит. Но поднимает подбородок, чтобы поцеловать Чонгука снова, и еще раз, и еще. Коротко и целомудренно целует его до тех пор, пока они снова не улыбаются, цепляясь друг за друга, как за спасательный круг, чтобы убедиться, что ни один из них не исчезнет.☾
юнги мы поцеловались хоби кто??????? юнги я и чонгук кто же еще? хоби ну знаешь я хз что происходит в твоей жизни но поздравляю! сокджин наконец-то юнги >:( сокджин так погоди-ка вы поцеловались????? юнги да какого хрена ты что не читал то на что только что ответил я поцеловался с чонгуком хоби где юнги на углу улицы хоби нет я имею в виду где он тебя поцеловал юнги я только что ответил сокджин хосок ты ужасен юнги о О ФУ ПРЕКРАТИ хоби не веди себя так будто ты об этом не думал :( сокджин в отличие от тебя некоторые из нас чисты и невинны хоби ты не был таким уж чистым и невинным прошлой ночью ;) сокджин ох мне ли не знать ;))))))) юнги теперь я могу сдохнуть сокджин нет ты все еще должен мне деньги за коммуналку хоби так вы теперь встречаетесь юнги не знаю может быть сокджин все хорошо не торопитесь <3 хоби ага но не трахайтесь на кухне мы уже заняли это место юнги какого хуя я ем там хоби я пошутил!!! юнги серьезно сокджин в любом случае!!! кажется тэ+джунни существуют юнги очевидно может быть нам наконец-то заткнется о теории шенкера хоби не заткнется сокджин не заткнется юнги блять☾
После этого ничего особенно не меняется. Они занимаются теми же рутинными делами. Днем Юнги работает в музее. Иногда Чонгук приносит кофе или свой блокнот. Иногда они, держась за руки, гуляют среди скульптур, глаза на картинах следуют за ними, пока они медленно обходят залы. Иногда Юнги говорит о картинах, будто он смотритель музея. Иногда он говорит так, будто ведет школьную экскурсию. Иногда Юнги приносит с собой книги, перебирая их во время обеденного перерыва. Иногда у него круги под глазами, оставшиеся от предыдущей ночи, которую он провел за написанием отчета. Иногда Чонгук ничего не говорит, просто садится с ним, давая ему понять, что он рядом. Но некоторые вещи изменились. Иногда они целуются в темном углу на пятом этаже, проводя день внутри стен музея. Иногда Юнги ждет Чонгука после пар и приносит ему холодный кофе. Иногда они идут к Чонгуку, и Юнги готовит ему ужин. Иногда Чонгук так сильно впивается пальцами в его бедра, что оставляет на них синяки. Иногда Юнги остается на ночь и прячется под одеялом, лежащим поверх свежепостеленной простыни, после того, как они пачкают старую. Иногда они просыпаются рядом друг с другом. Иногда Юнги смотрит, как свет проникает сквозь окна, теплые лучи танцуют на веках Чонгука. Иногда он наблюдает за тем, как поднимается и опускается его грудь. Иногда он думает, что это любовь. Иногда он думает, что всегда это знал.☾
чонгук привееет вы придете на мою выставку она в пятницу хоби конечно гукки!!! чимин вау ты занимаешься искусством??? чонгук как мне его заблокировать юнги теперь ты понимаешь как я себя чувствую тэхён погоди у меня свидание в пятницу чимин тэ просто возьми намджуна с собой тэхён что при чем здесь намджун? намджун какого хрена с кем еще ты собираешься на свидание??? тэхён просто шучу :D сокджин хосок если ты когда-нибудь скажешь что-то подобное я тебя прикончу хоби я даже ничего не сделал?????? я просто занимался своими делами омг сокджин просто на всякий случай юнги проблемы в отношениях? хоби кто бы говорил ты даже не сказал что идешь чонгук вау и правда что за бойфренд так поступает чимин БОЙФРЕНД сокджин БОЙФРЕНД хоби БОЙФРЕНД тэхён БОЙФРЕНД намджун бойфренд? юнги вы закончили чонгук разве это новость? сокджин вы ничего не говорили!!! мы даже это не отпраздновали :( юнги я не думаю что тебе нужен повод для того чтобы выпить хён сокджин дерзко я собираюсь пить когда мы будем праздновать выставку чонгука юнги вау будет очень жаль если ты каким-то образом потеряешь кошелек сокджин не смей хоби скажи что-нибудь хоби ок в любом случае не могу дождаться пятницы чтобы увидеть тебя гукки!!! сокджин какого хрена юнги какого хрена тэхён джунни где ты давай поцелуемся ой простите не тот чат чимин джуууунни~~~~~~ чонгук джуууууууннииииии <3333333 намджун спасите юнги никто тебя не спасет джун намджун блять Наступает день выставки. — Вау! Кто-то потрясающе выглядит! — Хосок подходит к Юнги, поправляющему волосы в зеркале, обхватывает его за талию и поднимает, возбужденно визжа. — Мой сын! Он наконец-то научился одеваться! — Что прости, — спокойно говорит Юнги, не слишком взволнованный тем, что его ноги не касаются пола. — Во-первых, поставь меня. Во-вторых, я нормально одеваюсь, — если честно, на этот раз он постарался. Не то чтобы он слишком разоделся, но он попытался уложить волосы. Может быть, погладил фланелевую рубашку, которую надел поверх водолазки. Может быть, в его черных джинсах не так много дыр, как обычно. Хосок улыбается еще ярче и опускает его на пол, погладив по голове. — Ты отлично выглядишь, Юнги. В этих туфлях ты кажешься немного выше. Юнги бьет его по плечу, прежде чем он убегает, исчезая в комнате Сокджина. — Идем, парни! Мы опоздаем! Когда они прибывают, Чимин и Тэхён уже здесь, пользуются всеми преимуществами бесплатной еды. Тэхён удерживает тарелку с печеньем, кусочками сыра, тремя видами фруктов, и, может быть, шашлыком, когда они подходят, чтобы поздороваться. — Вы пришли! — кричит он так, будто они впятером — единственные люди в зале. Краем глаза он замечает, что Сокджин бросает взгляд в сторону бутылок с вином. Юнги обходит зал в одиночку, глаза блуждают от одного автора к другому. Он еще не видел Чонгука и думает, что тот скорее всего со своими профессорами и другими студентами. Они все ничего, в основном не ужасны, но как только он заворачивает за угол, его внимание немедленно привлекает произведение посреди комнаты. Он, как зачарованный, медленно подходит ближе. Юнги смотрит вверх на скульптуру, подвешенную к потолку за тонкую, почти прозрачную леску. Издалека кажется, что фигуры врезаются друг в друга в полете. Или, может быть, в падении. Они соединены друг с другом и с любого ракурса выглядят единым целым. Кажется, будто они кружатся, несмотря на то, что застыли в неподвижной позе. И есть что-то странно успокаивающее в том, как они расположены. Будто они знают, что падают, но это самое потрясающее чувство в мире. Это прекрасно. Захватывающе. Он знает автора еще до того, как смотрит на виниловую этикетку. Чон Чонгук (19 лет) Спуск/Восхождение сердец 2018 Керамика и монофильная леска Он слышит, как кто-то позади него прочищает горло. Это Чонгук, наблюдающий за ним с осторожным выражением на лице. — Тебе нравится? — тихо спрашивает он. — Это удивительно, — честно отвечает Юнги. — Что тебя вдохновило? Чонгук улыбается, на его лице появляется непонятное выражение. — Просто подожди. Я скоро выступаю. Юнги улыбается ему в ответ, берет его за руку и переплетает их пальцы. Он не расцепляет рук, пока они проходят через импровизированную галерею из работ студентов, и отпускает его только тогда, когда наступает очередь Чонгука представлять свою работу. Чонгук откашливается, его глаза сияют, когда он встает рядом со скульптурой. Они вшестером стоят в углу, прижавшись друг к другу, с гордостью наблюдая за ним. Юнги выглядит самым гордым. — Привет всем. Меня зовут Чон Чонгук… — ВУУХУУУУ! — Серьезно, Хоби? — … и я студент третьего курса. Для моего проекта я выбрал керамическую глину, подвешенную на монофильной леске, чтобы создать иллюзию того, что скульптура висит в воздухе. Моя работа… Спуск/Восхождение сердец… стремится выразить чувство влюбленности. — Вот черт, — выдыхает Чимин. — Вот черт! — смеется Хосок. — Вот черт… — бормочет Намджун. Они смотрят на Юнги. Чонгук смотрит на Юнги. — Пара падает… но это не то падение, когда они боятся того, что случится, когда они, наконец, достигнут земли. Это похоже на свободное падение, когда вы спускаетесь с горок или прыгаете с парашютом. Вы понимаете, что падаете… но не паникуете из-за этого. Внутри появляется чувство невесомости, и кажется, что ваше сердце вот-вот выпрыгнет из груди, — он делает паузу. Негромко смеется. — И для меня это то, как ощущается влюбленность. Поэтому, вот… Спуск/Восхождение сердец. Мой проект. Комната взрывается громкими аплодисментами, и в середине всего этого Чонгук, и Юнги просто смотрит на него, не двигаясь, его собственное сердце готово выпрыгнуть из груди. (Позже, когда они садятся вокруг барбекю-гриля в ресторане и поднимают бокалы, чтобы сказать тост, Чонгук кладет руку Юнги на плечи и утыкается лицом в его шею. Их друзья громкие, слишком шумные, но Юнги замечает только Чонгука. Время для них проходит как в тумане, и когда Чонгук наклоняется, оставляет на его губах поцелуй и шепчет Я люблю тебя, Юнги думает, что больше не боится чувствовать слишком много. Не боится удерживать чувства в своем слишком маленьком теле, потому что теперь, теперь, теперь у него есть тот, с кем их можно разделить.)☾
«За что я тебя люблю?
За это и за другое,
за многое и за малое.
Такой и должна быть любовь —
всеобщей и полуприкрытой,
личной и неприступной,
в трауре и знаменах,
цветущей, как звезды в небе,
бездонной, как поцелуй. »
— Пабло Неруда