Deux, trois heures, pour etre avec toi

      День у Антона с самого утра начался, мягко говоря, не очень, потому что мама за завтраком начала промывать мозги и даже поставила условие, от которого удивленный Антон чуть не поперхнулся чаем. Условие было таким: либо он начинает ходить в музыкальную школу после уроков и развивать «дар», который, по словам матери, достался ему от отца — известного читинского пианиста, либо она забирает, а точнее отжимает, как бы выразился Антон, все карманные деньги и мобильник, который для него был связью с друзьями и «плохими» компаниями, что для Антона сродни апокалипсису. Поэтому выбора у него особо то и не было.       Бурча под нос, Антон собрал свои вещи и направился на учёбу. «Господи, ну почему? Нет, ЗАЧЕМ мне нужно ходить в эту дурацкую музыкальную школу? Я же бездарность! А эти индивидуальные занятия, хрен знает с каким учителем? Только нервничать заставляют». После уроков, как и нарекла мать, нужно было заехать по адресу, который она старательно выписала на бумажку и положила его в карман ветровки.        Последний звонок уже оповестил учеников о долгожданном окончании учебного дня, и Антон сразу побежал на остановку, чуть не опоздав на нужный ему автобус, всё-таки сел и задумчиво уставился в окно. По правде говоря, он волновался, потому что если ему достанется какой-нибудь учитель лет пятидесяти, то у парня не получится раскрыть свой талант или хотя бы попробовать это сделать: такие учителя опытные, но слишком назойливые и неприятные, а поэтому плакали мамины деньги и вера в сына. Но и какого-нибудь слишком придирчивого хмыря тоже не хотелось бы, такие люди сразу начинают бесить только от одного своего вида. Конечно, маму в любом случае подводить никак нельзя, потому, скрипя сердцем и стиснув зубы, Антон вышел на нужной остановке, быстро сориентировался и направился в сторону школы с гордым названием «Музыкальная школа номер 124». Он невольно улыбнулся, прекрасно понимая, что все эти золотистые таблички на входе — всего лишь фарс, и за ними так же пусто, как за пустыми обещаниями учителей и наставников о светлом будущем их учеников. Но выбора нет. Мысленно перекрестившись, Антон вошёл в здание.

***

      Войдя в здание и осмотревшись вокруг, Антон увидел длинный коридор без окон, от стен которого отходило множество дверей, и только в самом начале и конце коридора горели две одинокие лампочки. Он задумчиво двинулся вперёд, осматривая каждую дверь, и заметил, что из всех доносятся звуки различных музыкальных инструментов, но он так и не услышал среди этого множества мелодий клавишных: ни органа, ни пианино, ни рояля. Подойдя и встав у нужной двери, Антон нервно поправил лямки своего рюкзака и отвесил себе пару пощёчин, пытаясь хоть как-то успокоить бешеный стук сердца. Все-таки решившись, он постучал в дверь и услышал стандартное: «Войдите», от которого у паренька вдруг побежали мурашки по спине, потому как это был очень уверенный и властный голос, заставляющий его невольно поджимать плечи и со скоростью света терять последние остатки уверенности. Глубоко вздохнув Антон подумал: «Узнали бы пацаны — засмеяли». Стиснув лямки рюкзака в ладонях, он вошёл в кабинет.       Перед взором Антона возникла визуально просторная, но довольно небольшая по размеру комната в светлых тонах, которая практически ослепила беднягу, вышедшего из полумрака коридора. В углу комнаты, у стены, стоял письменный стол, заваленный бумагами и какими-то тонкими книжками: скорее всего с нотами. Рядом стоял белоснежный кожаный диван, а у окна, которое находилось практически в середине комнаты, располагался бежевый рояль, отражающий своим сиянием белёсые лучики солнца. Помимо этого, сразу что бросалось в глаза во всём этом белоснежном антруаже, были не аккуратные темно-коричневые шторы у окна, а сидевший на том самом белоснежном диване молодой мужчина, одетый в классические брюки и рубашку, которая, казалось, была белее самого дивана. У рубашки были закатаны рукава и расстегнуты верхние пуговицы на воротнике. Это давало интересную взору картинку: открытая длинная шея с выступающими венками и впадинка между ключиц.       Мужчина посмотрел на Антона так, что последний не смог продолжить изучать его: настолько тяжёлый и властный взгляд заставлял Антона отвести глаза в сторону. И только тут вошедший внезапно понял, что так и не закрыл дверь, которая, к счастью, была лишь приоткрыта. Не поворачиваясь к дверному проёму, он дотянулся рукой до дверной ручки и закрыл её, не глядя. В этот момент дверь предательски хлопнула, от чего Антон невольно вздрогнул и уставился испуганным оленьим взглядом на мужчину. Тот внезапно начал громко смеяться, откинув голову назад. Слишком тепло и открыто, что насторожило и ввело в ступор и так ничего не понимающего Антона. — Ну здравствуй, — сказал мужчина, встав с дивана. Антон почувствовал себя ещё более неуверенным, потому что этот амбал был с два метра ростом, и паренёк на его фоне казался гномом. Но, не теряя гордости, Антон подумал: «Че за херня? Я вроде не низкий, да и на фоне местных пацанов ниче такой, а тут какой-то хмырь, да ещё и ржёт надо мной. Сам-то рожей на русского не особо смахивает. Ну ничего, щас узнаю, где учитель, и свалю от этого дылды-переростка», — не успел Антон открыть рот, чтобы спросить, как мужчина внезапно сказал: — Как зовут? Кто сам по жизни? — опять улыбнулся на свой же подкол, но тут же более серьёзно продолжил. — По какому вопросу? — голос у него был, как и показалось Антону ещё в коридоре, глубокий, звонкий и обволакивающий своей бархатностью и грубыми нотками. — Д-да я это, — запинаясь от стеснения и непозволительной дистанции со статным мужчиной, начал Антон, — Учителя ищу, мама вроде звонила сюда, и... — А, да, я вспоминаю, звонили. Так я и есть учитель игры на фортепиано, и, судя по всему, твой, — концовку предложения учитель сказал слишком низко и томно, подходя ещё ближе, закрывая собой полностью все пути отступления. Слишком хищны были его движения, слишком проницающий взгляд, смотрящий в душу. Он наклонился к лицу Антона и нагло представился: — Меня зовут Артур, давай без фамильярности? — опять нагло ухмыльнувшись на реакцию подростка, вдруг позвал. — Антон? — А? — отозвался обладатель имени, находясь в замешательстве и будучи слишком завороженным. — Да, давайте на «ты», — покраснев в который раз, согласился он. — Ну что ж, — начал Артур, отходя к окну. Оперевшись о подоконник, он предложил: — Располагайся, портфель можешь на диван бросить. Начнем твое прослушивание. Введу тебя сразу в курс дела. Да ты не пугайся только, мы сыграем небольшую мелодию. Я тебе покажу, как это сделать, и всего лишь поверю, если ли у тебя слух или нет, поэтому садись сюда, — он указал на мягкий белый стульчик у рояля. Антон на ватных ногах подошёл к дивану, снял с плеч рюкзак и положил его на диван. Тут он ощутил на себе упорно пронизывающий всё его нутро взгляд, который буквально заставлял сердце стучать быстрее. Казалось, что человек позади него считывает все его мысли, и Антон для него как на ладони, но вместе с этим чувствовался какой-то трепет и теплота, которые молниеносно распространялись в груди.       У Антона, наконец-то, с десятого раза получилось расстегнуть молнию на ветровке и снять её. Это всё из-за непонятно откуда взявшихся волнения и неуклюжести. Поэтому, не решаясь смотреть сейчас в глаза учителю, он покорно сел на стул. — Давай начнём, а то я смотрю, тебе уже не терпится, — усмехнулся Артур и сел рядом с ним на точно такой же белый стульчик. — Начнём с простого: с мелодии, которая известна всем с детства, — с этими словами учитель медленно и с расстановкой наиграл давно забытую мелодию «Маленькой ёлочки».  — Теперь попробуй повторить, — Антон пожал плечами и довольно легко повторил нехитрую мелодию. — Неплохо для первого раза. Ты молодец, — с этими словами Артур, как бы ободряя, положил свою огромную теплую ладонь на плечо ученика, от чего тот слегка вздрогнул, почувствовав небольшой разряд тока под его рукой.  — Но ты пропустил ноту «ми», — сказал учитель уже более серьезно, убрав руку. На замечание Антон сдержано промолчал, только подумал: «Я точно помню, что ничего не пропускал, просто пальцем не дотянулся слегка. Достал уже придираться». — Теперь вторую часть, — Артур с лёгкостью наиграл мелодию для Антона, которую последний тут же начал повторять, но уже более старательно и аккуратно. Во время игры Артур невольно засматривался на пальцы Антона, которые с прилежностью перебирали клавиши, будто на пробу. Также он смотрел на лицо, которое смешно вытягивалось с нахмуренными бровями. Это выражение лица Артуру показалось забавным и милым одновременно, вызывая теплоту, которая распространялась в грудной клетке. Такого чувства не вызывала ни одна его девушка, с которыми ему довелось встречаться до этого момента. Он слышал, как лилась эта до боли знакомая мелодия, но она казалась ему другой, не как прежде: она будто звучала в голове, а не наяву. Страшно представить, как будет звучать какая-нибудь более сложная композиция в его исполнении. Он слишком прекрасен и талантлив, хотя сам этого даже не подозревает. — Очень хорошо, слух у тебя есть, но вот по клавишам ты иногда не попадаешь, — начал он, слишком мягко улыбнувшись Антону и заглянув прямо в глаза. — Поэтому ты опять пропустил ноту «ля». Самую первую. — Не правда! — возмутился Антон и, сильно нахмурившись, заново сыграл этот злосчастный момент. — Теперь ты пропустил «до», — опять, явно специально распаляя обстановку, заметил учитель. — Да где? Какую? — В конце. Попробуй еще раз, — ровным тоном ответил Артур. — Да правильно я сыграл! — теряя всякое терпение сказал Антон. Все замечания казались ему лишь придирками к его игре. Ему тяжело было держать голову в холоде, ведь это была его первая игра, и ошибки заставляли его думать, что это все не для него и он зря сюда пришел. — Вы специально придираетесь! — уже не скрывая горечи и негодования в голосе, продолжил он. — Я же попросил на «ты», — тяжело вздохнув, грубо сказал Артур. Он прикрыл глаза и зажмурился, понимая всю безнадежность этой ситуации. От этого жеста последний слегка опешил, разом растеряв свою «волю к справедливости», и уставился на учителя, ожидая каких-то слов. — Мой дорогой, пожалуйста, попробуй ещё раз. Ты поменял местами ноты «до» и «ля». Ты проиграл «ля-до-ля», — Артур протянул руку и прошёлся по этим клавишам, точно так же, как делал его ученик совсем недавно. — А надо было «до-ля-до», вот так, — теперь он прошёлся по нужным клавишам и внимательно заглянул Антону в глаза, показывая всю разницу в звучании похожих нот. От этого взгляда Антону захотелось снова провалиться под землю, и, слегка покраснев, он опустил глаза и начал рассматривать пуговицы на рубашке Артура, которые будто специально приковывали к себе взгляд. Играть с этим мужчиной в гляделки — это как подписывать самому себе смертный приговор, потому что в итоге всё равно проиграешь. Антон заметил, что от запаха, исходящего от его учителя, у него словно сжимались лёгкие изнутри, а не просто кружило голову, как обычно это бывает во всяких сопливых романах. Это был очень терпкий, сладковатый запах его духов, который на таком близком расстоянии чувствовался прекрасно. Артур очень не хотел прерывать такой умилительно-нежный момент между ними, но всё же вкрадчиво поинтересовался: — Показать ещё раз? — Сам справлюсь, — пробубнил в ответ Антон и, повернувшись к клавишам, сыграл всё с самого начала, пытаясь не облажаться и стать единым целым с этой простой мелодией. — Так? — Вот теперь всё верно. А ты быстро учишься, — заметил Артур и улыбнулся, совсем по-доброму и открыто. На это Антон лишь закатил глаза, но так и не смог сдержать ответную улыбку.